5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Govard_Gardner_Struktura_Razuma

которые передаются через различные виды контекста; а также выделение форм памяти, внимания и восприятия, которые могут оказаться особыми для отдельного вида поступающей информации. Подобные эксперименты могут оказать существенную поддержку тому утверждению, что отдельные способности являются (или не являются) проявлениями тех же видов интеллекта. Учитывая, что разные механизмы по обработке информации работают слаженно, экспериментальная психология может также выявить способы, которыми модульные или специфичные для определенной культурной сферы способности взаимодействуют при выполнении сложных задач.

ПОДДЕРЖКА СО СТОРОНЫ ПСИХОМЕТРИИ

Результаты психометрических экспериментов служат еще одним источником информации, имеющей отношение к интеллекту, а результаты стандартизированных тестов (например, тестов на определение IQ) также говорят о многом. Хотя в предыдущих главах я не очень одобрительно

отзывался	о традиции тестирования интеллекта,
тем не	менее оно имеет непосредственное

отношение к моей задаче. Учитывая тот факт, что задания, с помощью которых оценивается один вид интеллекта, тесно связаны между собой и меньше — с теми заданиями, которые должны оценивать другой вид интеллекта, моя формулировка лишь подтверждает достоверность. А помня о том, что данные психометрических тестов во многом противоречат тому списку интеллектов, который я предлагаю, об этом стоит задуматься. Однако следует заметить, что тесты интеллекта не всегда выявляют именно то, что должны по своей сути. Например, для выполнения многих заданий необходимо использовать более одной способности,

на диагностику которой изначально этот тест нацелен, а другие задачи можно решить различными способами (например, построить определенные аналогии или матрицы можно, воспользовавшись лингвистическими, логическими и/или пространственными способностями). Кроме того, акцент на тестировании с помощью письменных заданий часто мешает адекватной диагностике отдельных способностей, особенно тех, которые связаны с активной работой в заданных условиях или взаимодействием с другими людьми. Следовательно, интерпретация психометрических исследований не всегда имеет решающее значение.

ВОСПРИИМЧИВОСТЬ К РАСШИФРОВКЕ СИМВОЛИЧЕСКИХ СИСТЕМ

Значительная часть изложения и передачи знаний между людьми происходит посредством символических систем — сформировавшихся в определенных культурных условиях смысловых систем, которые содержат важные виды информации. Язык, изобразительные образы и математика — вот три системы символов, которые стали особенно важны для выживания и развития человечества. На мой взгляд, одна из особенностей, благодаря которой первоначальная способность обрабатывать информацию стала использоваться человеком, — это ее восприимчивость к кодировке в виде принятой в данной культуре символической системы. С противоположной точки зрения, символические системы, возможно, появляются только в тех случаях, когда уже существует некий механизм по обработке информации, который может развиваться в определенной культуре. Хотя интеллект может функционировать без своей символической системы или без какой-либо другой культурной находки, первоочередная особенность интеллекта человека

состоит в том, что он "естественным образом" тяготеет к воплощению в виде символической

системы.
Таковы	критерии,	по	которым	можно

оценивать кандидатов на звание отдельного вида интеллекта. К ним мы будем прибегать постоянно в каждой из следующих глав. И здесь уместно вспомнить о некоторых критериях, по которым исследователь может исключить возможного кандидата из классификации видов интеллекта.

ЧЕТКОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИНТЕЛЛЕКТА

В одну из групп возможных видов интеллекта входят те, выделение которых кажется очевидным. Например, может показаться, что способность обрабатывать последовательность звуков — это достойный кандидат на звание интеллекта, и действительно, многие экспериментаторы и психометристы выделяли такое умение. Но изучение воздействия мозговой травмы неоднократно доказывало, что музыкальные и лингвистические сигналы обрабатываются по-разному, а качество обработки зависит от особенностей повреждения. Поэтому, несмотря на видимую привлекательность такого навыка, его все же лучше не считать отдельным видом интеллекта. Другие способности, о наличии которых у определенных людей часто говорили, — например, чрезвычайно развитый здравый смысл или интуиция, — тоже, как кажется, могли бы быть признаками интеллектуальной "одаренности". Но в этом случае, похоже, такие понятия недостаточно изучены. В ходе более тщательного анализа обнаруживаются разные формы интуиции, здравого смысла и проницательности в различных интеллектуальных сферах. При этом интуиция в социальных вопросах не обязательно свидетельствует о наличии у человека интуиции в

области музыки или механики. Поэтому голословное выдвижение такого "кандидата" тоже не подходит.

Конечно, существует вероятность того, что нашу классификацию видов интеллекта можно считать подходящей в качестве фундамента для основных интеллектуальных способностей, но могут возникнуть некоторые более общие способности, которые так или иначе повлияют на количество основных видов интеллекта. Среди часто упоминаемых кандидатов можно отметить чувство "Я", которое представляет собой результат особой

комбинации	интеллектов;		"исполнительную
способность",		активизирующую	разные	виды
интеллекта	для	выполнения	разных	задач;

синтезирующую способность, благодаря которой объединяются выводы, полученные в нескольких интеллектуальных сферах. Это чрезвычайно важные явления, достойные того, чтобы их если не объяснили, то хотя бы исследовали. Но такую дискуссию лучше отложить до тех времен, когда, изложив свои взгляды на виды интеллекта, я предоставлю слово своим критикам в главе 11. С другой стороны, вопрос о том, как взаимосвязаны отдельные виды интеллекта, как они дополняют друг друга или уравновешиваются при выполнении более сложных, обусловленных культурой задач, — один из самых насущных, поэтому я уделю ему внимание в некоторых главах этой книги.

Как только установлены самые важные критерии, или признаки, для выделения отдельного вида интеллекта, необходимо также установить, чем интеллект не является. Начнем с того, что интеллект не тождественен сенсорной системе: он ни в коем случае не зависит полностью лишь от одной сенсорной системы, а сенсорная система не находит свое воплощение в интеллекте. По своей природе виды интеллекта могут реализовываться

(хотя бы частично) через более чем	одну
сенсорную систему.
Интеллекты необходимо воспринимать	шире,

чем как крайне специализированные механизмы по обработке информации (например определение линий), но все же уже, чем такие общие способности, как анализ, синтез или чувство "Я" (если будет доказано существование этих явлений отдельно от комбинаций нескольких видов интеллекта). И все-таки в самой природе интеллектов заложено, что каждый из них действует по своим программам и имеет отдельную биологическую основу. Поэтому было бы ошибкой пытаться сравнивать разные виды интеллекта по всем характеристикам. Каждый из этих видов необходимо воспринимать как отдельную систему со своими собственными правилами. Здесь может пригодиться биологическая аналогия: хотя глаза, сердце и почки — это отдельные органы тела, было бы ошибкой сравнивать их по всем возможным критериям; поэтому тех же ограничений следует придерживаться и в случае с интеллектами.

Виды интеллекта не поддаются описанию в оценочных терминах. Хотя в нашей культуре само слово "интеллект" имеет положительную окраску, нет оснований полагать, что его всегда используют лишь с добрыми намерениями. На самом деле можно применять лингвистический, логико- математический или личностный интеллект в крайне гнусных целях.

Лучше всего воспринимать интеллекты независимо от определенной программы действий. Конечно, виды интеллекта яснее всего проявляются, когда необходимо выполнить ту или иную программу действий. И все же правильнее будет думать об интеллекте как о потенциале: можно сказать, что для человека, наделенного

интеллектом, нет никаких препятствий к тому, чтобы им воспользоваться. Вопрос о том, насколько он готов следовать по этому пути (и до каких пределов может воспользоваться своим интеллектом) в нашей книге не рассматривается. (См. примечания.)

В процессе изучения навыков и способностей стало традицией различать знания "как" (скрытые знания о том, как выполнить определенную задачу, или процессуальные знания) и знания "что" (явные знания о действиях, необходимых для выполнения операции, — пропозициональные, или содержательные, знания). Например, многие из нас имеют скрытые знания о том, как ездить на велосипеде (т.е. успешно умеют это делать), но не обладают явными знаниями того, что входит в состав этого действия. И наоборот, многие имеют явные знания о том, что (по рецепту) необходимо делать для приготовления суфле, но не знают, как (реально) довести эту задачу до успешного завершения. Хотя я не готов полностью принять такое резкое различие, но все же разные виды интеллекта можно представить себе в виде набора знаний "как" — операций для выполнения действий. Что же касается явных знаний об интеллекте, то в одних культурах им уделяется особое внимание, а в других к этому вопросу не проявляют никакого интереса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Задача этих замечаний — настроить читателя на правильную волну, прежде чем переходить к описанию различных видов интеллекта, которые даны в последующих главах. Конечное же, в книге, где рассматривается весь спектр интеллектов, невозможно уделить особое внимание какому-то одному из них. Ведь даже чтобы серьезно изучить

отдельный вид интеллекта — например, речь, — этому нужно посвятить по крайней мере один объемный том. Самое большое, на что я могу рассчитывать в моем случае, — это дать понять, что представляет собой каждый отдельный вид интеллекта, рассказать кое-что о его основных операциях, высказать предположения о его развитии и кульминации, а также попытаться разобраться в его неврологической основе. В каждой области я буду полагаться преимущественно на несколько основных примеров и свидетельства знающих "гидов", а также поделюсь своими впечатлениями (и надеждой!), что те же

результаты можно получить	и	в исследованиях
других ученых. Кроме того,	я	затрону	несколько
ключевых "культурных" ролей,		для	выполнения

которых необходимо воспользоваться сразу несколькими видами интеллекта, но которые могут помочь в изучении отдельных их видов.

Представление о других данных, которыми я пользуюсь в ходе анализа, а также сведения о дополнительной литературе по каждому виду интеллекта можно получить из примечаний к главам. Но я также вынужден признать, что сбор большего количества убедительных свидетельств в пользу каждого из видов интеллекта придется отложить до лучших времен и для других исследователей.

И наконец, последнее, ключевое замечание, прежде чем перейти непосредственно к видам интеллекта. Человек постоянно подвергается соблазну принимать на веру привычное — вероятно, потому, что оно помогает лучше разобраться в ситуации. Как уже говорилось в начале этой книги, понятие интеллекта тоже из числа такого "привычного". Мы так часто им пользуемся, что уже начали верить, будто он существует как некий

реальный, измеримый объект, а не просто удобный способ обозначать явления, которые, возможно, существуют, а возможно, и нет.

Такой риск для абстрактного явления стать материальным особенно заметен при попытке изложить новую научную концепцию. И я, и разделяющие мое мнение читатели, скорее всего, будем думать — а заодно и по привычке

утверждать, — что обладаем		"лингвистическим",
"внутриличностным"	или	"пространственным

интеллектом". Но это не так. Все эти виды интеллекта — фикция, в лучшем случае, полезная выдумка, которая помогает изучать процессы и способности, неразрывно связанные друг с другом, как и все в нашей жизни. В Природе нет таких четких различий, какие представлены здесь. Все виды интеллекта выделяются и описываются так обособленно только для того, чтобы пролить свет на научные вопросы и затронуть насущные практические проблемы. Мы вполне можем согрешить и материализовать неуловимое явление, поэтому необходимо постоянно осознавать то, что мы делаем. И потому, приступая к рассмотрению отдельных видов интеллекта, я должен повторить, что они существуют не как физические объекты, а лишь как потенциально полезные научные понятия. Но поскольку именно язык заводит нас в эту опасную трясину, видимо, будет уместно начать обсуждение существующих видов интеллекта с изучения слова, наделенного, как известно, особой силой.

Часть II Теория

5 Лингвистический интеллект

А правда, что белый человек умеет летать? Он может общаться через океан; в работе тела он действительно совершеннее нас, но у него нет таких песен, как у нас, а его поэты не могут сравниться с певцами нашего острова.

Житель острова Гилберт В письменной речи задействованы все те же природные инстинкты, срабатывающие у людей, которые без единого урока умеют играть на музыкальных инструментах, или у детей, с ходу понимающих работу двигателя внутреннего сгорания.

Лиллиан Хеллман, An Unfinished Woman

ПОЭЗИЯ: ВОПЛОЩЕНИЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИНТЕЛЛЕКТА

В начале 1940-х годов Кейт Дуглас, молодой британский поэт, начал переписку с Т. С. Элиотом, который в то время уже был старейшиной среди английских поэтов. Ответы Элиота, неизменно полезные, многое говорят о том внимании, с которым нужно подходить к выбору слова и его последующему звучанию в стихотворной строке. Говоря о нежелательности использования "неэффективных прилагательных" Элиот критикует фразу "неустойчивое здание": "Эту неустойчивость необходимо было четко передать в предыдущих строках стихотворения". После того как молодой поэт сравнивает себя с колонной в стеклянном доме, Элиот спрашивает: "То есть Вы имеете в виду, что тоже сделаны из стекла?" Отмечая строку, в которой поэт сравнивает себя с мышью, Элиот снова указывает на очевидную непоследовательность: "Мне кажется, не нужно быть в одной строфе и колонной, и мышью". О стихотворении в целом Элиот отзывается так.