Uchebnik_missiologii

Методика корректного общения с оппонентом

Псалтирь «как теорию», как «текст», а взялся ее изучать применительно к своей жизни.

Миссионер должен понимать, что духовная жизнь и путь к Богу — это именно «путь», и как любой путь, он последователен, и невозможно перепрыгнуть через часть этого пути — тогда человек рискует «узнать Бога в теории», «спастись в теории», или, что не менее вредно, начать употреблять Имя Божие всуе, не имея на практике чувства святыни и благоговения. Особенно вредными могут оказаться «теоретические споры о Боге», далекие от реальных первых шагов на духовном пути. Стоит помнить, что духовный «выбор веры» в большей степени есть выбор нравственный и даже мистический, чем логический, «от знания». Поэтому миссионер, свидетельствуя об истинах веры Церковной ради их «слышания» в таких аудиториях, не должен стесняться останавливать теоретизирования и теоретические диспуты по сложным богословским вопросам (например, ссылкой на то, что византийская богословская мысль исчерпывающе изъяснила это вероучение для его «разумного восприятия», но для понимания этой богословской мысли сначала придется подробно, на высшем уровне изучить весь сложнейший аппарат той же эллинистической философии, в корне отличной от западноевропейской, для чего, как правило, просто нет возможности и времени; или же намеком на то, что в церковном опыте подобные вопросы требуют куда более глубокой духовной практики у слушателей, чем предполагает имеющий место диалог).

Миссионер должен хорошо представлять, каковы реальные точки соприкосновения его аудитории с жизнью Церкви Христовой, и опираться (ориентироваться) на них. Иногда такими точками может быть лишь знакомство с Православием на уровне общих представлений, почерпнутых из быта или СМИ. Как правило, они касаются «культурного» или обрядового «измерений» церковно-богослужебной жизни, и свою проповедь миссионер должен уметь строить и на этом материале, отталкиваться от него.

Должен миссионер представлять себе (или выяснять в процессе диалога, но, конечно, не прямым вопрошанием) и то, какие духовные запросы свойственны его аудитории или собеседнику, в каких формах выражаются духовные искания аудитории (к которой принадлежит собеседник) — с тем, чтобы строить свое Благовестие как «ответ» на такой духовный поиск. Такой духовный поиск, известный и близкий собеседнику, может быть

201

Принципы и методы миссионерской деятельности

выражен и на языке классической культуры, и на языке альтернативной культуры, и даже в тех нуждах и скорбях, с которыми человек обращается к представителю Церкви. Миссионер в идеале должен уметь находить те емкие образы, цитаты из близкой собеседнику культуры, или жизненные моменты в его биографии, в которых выражался такой поиск, и отталкиваться от них. Такое открытие христианского ответа на духовный поиск, всегда свойственный человечеству (См.: Деян. 17.26-27), как бы этот поиск ни был выражен, есть реализация в миссионерском служении принципа церковной рецепции культуры, свойственного Православной Церкви начиная с апостольских времен.

Еще раз стоит подчеркнуть: разговор с аудиторией или оппонентом не должен в общем случае иметь форму спора, поскольку она будет мешать оппоненту оценивать аргументы миссионера сами по себе, и будет задавать их предвзятую оценку — как «чужих», а значит, таких, которые должны быть опровергнуты уже в силу самой их «чуждости». В нынешнюю эпоху, когда насаждается идеология плюрализма и релятивизма в отношении Истины, всякая логическая и фактическая аргументация уходит на второй план по сравнению с «беспроигрышным» аргументом типа «а вот я думаю именно так, и это мое мнение», то есть с безусловным «правом» каждого на свою «истину». Поэтому миссионер, чтобы избегнуть подобного восприятия оппонентом, не должен строить разговор как противопоставление и борьбу двух «точек зрения» (диспут в том или ином виде), а напротив, должен подчеркивать свое «со-чувствие», «эмпатию» оппоненту, выражать свое стремление к духовному единству в Истине всеми доступными средствами. Скорее, стоит давать «информацию к размышлению», к «внутреннему спору», который человек будет вести потом сам с собой.

Далее рассматриваются несколько примеров того, как это конкретно можно реализовать в практике общения.

Позицию оппонента, на которую следует возражать, лучше описывать не прямо (словами «Вы говорите, что...»), не подчеркивая, что это именно его позиция, а отвлеченно, или обобщенно («да, многие говорят, что...»). Проблемные вопросы лучше показывать «на себе», даже если они прямо касаются оппонента. Вместо того чтобы возразить: «Вы неправы потому-то и потомуто...», стоит сказать: «да, я тоже рассматривал эти аргументы, но вот что я подумал (сказал самому себе и т.д.)...». Любую критику

202

Методика корректного общения с оппонентом

также стоит примерять «на себе», «в свой адрес», даже если речь идет о вопросах нравственности («у нас часто случается...» и т.п.). Средствами речи лучше нивелировать то, что одни из аргументов «Ваши», а другие — «его собственные», и говорить об аргументах вне этого «противостояния».

Миссионеру лучше говорить с позиций «человека, (некогда) пришедшего в Церковь», а не с позиций «учителя Церкви». В частности, миссионер может говорить с позиций человека, некогда «сознательно выбравшего путь церковного служения»

— это оправданно, даже если миссионер с детства принадлежал церковной среде. Так миссионер оказывается для собеседника не «официальным лицом», а «представителем всех тех, кто приходил и приходит в саму Церковь и к Богу через Его Церковь». Эта позиция «человека, искавшего путь к Истине и продолжающего искать, стремиться к личной встрече с Истиной, к полноте такой встречи на уже найденном верном пути», такая позиция позволяет миссионеру оказаться «по одну сторону баррикад» со своим оппонентом, от которого также ожидается поиск Истины. Нужно говорить, в том числе, и о своем выборе, «показывать на себе», а не на собеседнике и оппоненте («поче- му я сделал такой выбор», «почему для меня неприемлем и недопустим иной выбор», а не «почему Вы обязаны сделать такой выбор»). Это убережет миссионера от излишней дидактичности, он будет выглядеть человеком, делящимся собственным опытом, а не навязывающим некую «официальную», обязательную для всех точку зрения.

Делая опору в разговоре на чей-либо (например, свой) опыт вхождения в Церковь, миссионер не противопоставляет себя или кого-либо оппоненту, а напротив, отталкивается от той отправной точки, когда и сам упоминаемый еще был «внешним» по отношению к Церкви, говорит как бы от его лица. Естественно, это ни в коем случае не должно быть «ссылкой» на собственный опыт как на аргумент: напротив, все аргументы должны приводиться применительно к личному опыту миссионера, должны просто объяснять его личностный выбор. Тогда собеседник не воспримет эти аргументы как критику его собственного выбора, и тем более как попытку «учить» его, «навязывать» и «указывать» ему, что уже само по себе вызывает желание «дать отпор», не задумываясь еще всерьез над приводимыми аргументами.

Надо понимать, что искренний оппонент всегда прав — прав уже в самом поиске Истины, в том, что он к Ней стре-

203

Принципы и методы миссионерской деятельности

мится. Оппонент должен чувствовать, что цель беседы со стороны миссионера — отнюдь не переспорить его, не победить

âдиспуте. Он должен чувствовать, что цель — та же, что и у него: бескорыстный поиск Истины, для себя и для других, поиск не только в прениях, но в первую очередь в личном опыте. При возможности нужно соглашаться со словами оппонента — с его обобщениями и фактами, и даже подтверждать это своими примерами и своими обобщениями, но — при необходимости — делать из них принципиально иные выводы.

Любое возражение (при возможности) лучше начинать фразой «Вы, безусловно, правы ... так и есть, более того, ... но —

...» Например, на критику священства с нравственной точки зрения (в качестве аргумента против Церкви), как и на другие подобные аргументы, всегда можно ответить: «Ваша критика заслуживает доверия, больше того, она для меня бесспорна: ведь любой христианин впервые о таких явлениях среди последователей Христа узнает не откуда-либо, а из самого авторитетного источника: из Священного Писания. Согласно Евангелию, даже среди участников Тайной Вечери было 8.5% предателей. Наверное, сейчас среди учеников Христа процент предавших Его учение — не меньше. Но ведь это не причина, чтобы «не садиться за один стол» со Христом, не участвовать

âЕго Евхаристии!».

Âразговоре с протестантом или сектантом, утверждающим «испорченность Церкви» как главный мотив разрыва с ней, может оказаться, что и Православная Церковь обнаружила «искажения» в той самой церкви, от которой затем отпали протестанты, причем обнаружила еще на несколько веков раньше, в XI в., и здесь спорить не о чем (с той разницей лишь, что Православная традиция сохранила созданную апостолами Церковь, а не реконструировала ее по своим теориям).

Желательно наводить собеседника на мысль, а не предлагать свои контрвыводы, излагать аргументацию так, чтобы собеседник с «подсказки» миссионера сам мог «додумать» правильную логику и самостоятельно (возможно, позже) сделать вывод, который ему хочет предложить миссионер (это поможет ему непредвзято отнестись и к предложенным ответам). Либо цель может состоять в том, чтобы оппонент задался вопросом, которым раньше никогда не задавался. Иногда «информацией для внутреннего диспута» может быть не только вопрос, но и ссылка на

204

Методика корректного общения с оппонентом

хорошую книгу, где этот вопрос решается, если она еще не знакома оппоненту3.

3 Можно предложить вопрос (протестанту) о том, как сегодня, спустя 2000 лет, понять Того Самого, подлинного исторического Христа. Здесь не обязательно «в лоб» говорить о Предании и Церкви как хранительнице Предания, иногда достаточно поставить более простой вопрос «по аналогии» или более общий вопрос на конкретном примере. «А как вообще понять книгу, написанную много тысяч лет назад, в другой эпохе и культуре?». Отвечая на этот вопрос, собеседнику придется поневоле вспомнить о разнице языков и культур, о переводчиках, комментаторах, о традиции, в которой рождается (или которую рождает) та или иная книга, и в которой она остается понятной (т.е. правильно понятой). Если миссионеру в споре об истинности тех или иных деноминаций и конфессий, в споре о правильном понимании Библии удастся поставить вопрос о необходимости «собственно библейской» традиции, которая планомерно на протяжении всей своей истории отбрасывала бы всякие «небиблейские прочтения» Библии, порожденные той или иной эпохой или культурой (но в то же время старалась донести до последних содержание Библии на доступном людям этих эпох и культур «языке») — это означало бы «правильно поставить вопрос», то есть дать залог правильного ответа, в том числе и самим собеседником.

Можно поставить вопрос о том, что сегодня хорошо известно в гуманитарных науках: о проблеме понимания вообще. Понимание любого знака и текста неотрывно от контекста: ведь одно и то же слово может принимать совершенно противоположные значения (например: «разбить» как «разрушить» в контексте большинства слов, и «разбить» как «создать» в контексте слова «лагерь»). Подобные занимательные примеры ставят в итоге вопрос о правильном контексте для прочтения самой Библии, о необходимости и библейского предания, церковного предания, некогда породившего и сам текст Библии как единое целое. Другой необходимый вопрос — о том, чтобы не создавать «своего Христа», вопрос о критериях того, что «мы не идем по пути читателей», любящих «себя в искусстве», выбирающих из классики что-то по своему вкусу, «любимые цитаты», у каждого из которых есть «мой Пушкин» и т.п., в том числе «мой Христос». Можно сказать, что это вопрос о различении Веры и фантазии («своей веры, веры по-своему»), однако ответить утвердительно на такой вопрос и назвать «веру по-своему» («нецерковную веру») — «фантазией» — может лишь сам собеседник, миссионер должен только «ставить вопрос о критериях» и давать пищу для ответа.

Миссионер по возможности должен оставлять подобные вопросы «открытыми», то есть доступными для собственного критического осмысления собеседником, свободным уже от желания отстоять собственную точку зрения перед миссионером. В целом истина, о которой может поспорить миссионер, — это свидетельство о Вере Церкви Христовой, о том, «что является такой верой, а что нет, что согласуется с Верой Церкви, а что имеет иную природу», и доказуемо лишь соответствие Вере Церкви Христовой, а не абстрактная «истинность».

Вопрос о «смысле жизни» (а значит, необходимости спасения) также должен оставаться «открытым»: собеседник поверит правильному ответу, только если «ответит» его себе сам. Не стоит ставить «Вопрос о Смысле Жизни» перед человеком, если он сам его так не готов формулировать. Можно поставить вопрос о смысле повседневных поступков — откуда берутся желания, поставить его относительно себя самого (показать на себе «насколько это мои желания»), чтобы подвести к вопросу: «а чего на самом деле человек хочет?»

205

Принципы и методы миссионерской деятельности

Миссионеру стоит остерегаться искушения говорить с собеседником с позиции «владельца истины», поскольку подобная позиция ведет к демонстрации превосходства; разговор же с позиции превосходства, а не с позиции Христовой любви — это не миссионерский разговор. Да и в целом, миссионеру полезно помнить, что он, скорее, «принадлежит Истине», чем «владеет Истиной»: искушение «присвоить себе Бога» в качестве своего культурного или религиозного «наследства», или в каче- стве «достижения» собственного религиозного пути, обычно становилось источником ересей, расколов и других миссионерских ошибок.

Излагая «информацию к размышлению», иногда есть смысл обратить внимание оппонента (совсем не обязательно прямым текстом) на саму возможность дальнейшего внутреннего спора на «спорную» тему, на отсутствие необходимости «исчерпать тему» в очном разговоре; донести мысль о том, что «поиск Бога не заканчивается на данном разговоре или споре, потому что он (хотя бы уже как поиск живого Богообщения и обожения) не заканчивается всю жизнь, иное — иллюзия и самообман, прелесть» (это особенно важно в общении с оппонентами сектантс- ко-протестантского толка). Это будет соответствовать и православному пониманию церковно-религиозной жизни как «пути к Богу», практического личностного поиска Бога, обожения на уже однажды найденном верном пути. На тех или иных примерах (или самим ходом рассуждений) миссионер должен попытаться показать, что выбор веры ни в коей мере не должен быть выбором «по привычке», или выбором своего «мнения» или «вкуса» (того, что «нравится»), это должен быть выбор совести и выбор по совести.

Есть смысл ненавязчиво подчеркивать все, что есть общего у проповедника с собеседником (аудиторией), все «общие знаменатели» — не в качестве аргумента, а показывая отсутствие установки на «борьбу мнений», при этом ни в коем случае не стоит иметь в виду «поиск компромиссов» в духе толерантности. Общими знаменателями, которые признает миссионер, могут быть и общая культура, и общий возраст, и даже признание общей человеческой греховности и слабости — но никак не вынесение «за скобки» принципиальных моментов вероучения. В этом смысле можно согласиться с нередкими сегодня высказываниями о том, что христианство должно оставаться полемичным (Ср.: Мф. 10.34). Однако стоит помнить, что полемичным по отношению к

206

Методика корректного общения с оппонентом

миру должно быть содержание свидетельства о Церкви Христовой, которая сама «не от мира сего» (и свидетельство об этом должно быть бескомпромиссным) — а не форма проповеди, потому как «отстаивание собственной точки зрения» само по себе во что бы то ни стало — вполне в духе «мира сего».

Нужно пытаться создать диспут «внутренний», в душе собеседника (точнее, заложить основы для такого «диспута» в будущем, когда человек останется наедине с собой), а не спор между «собственной» точкой зрения и чужой: надо подчеркивать свою готовность всегда отказаться от «собственной» точки зрения ради того, что передано церковной традицией, демонстрировать свое к ней доверие, и противопоставлять чужой точке зрения — Предание, а не «свою точку зрения» (это должно быть выявлено, то есть ссылка на опыт Церкви, беспрерывный и связующий современных православных христиан с самими апостолами — эти «ссылки», прямые и косвенные, должны звучать постоянно). Такая ссылка на опыт передачи, «Предания» Истины сама по себе уже есть хороший аргумент, она показывает то, чем ценна Церковь для того, кто ищет Истину.

Но, однако, показывать и подчеркивать наличие такого опыта передачи (Предания) в Церкви, с одной стороны, и, с другой, апеллировать к Преданию как к безусловному авторитету — разные вещи. Здесь кроется одна из самых распространенных ошибок начинающего миссионера: апелляция к тому, что авторитетно для самого миссионера, но (еще пока) совершенно не авторитетно для его слушателя или оппонента. В зависимости от собеседника необходимо очерчивать для себя круг авторитетных источников, на которые есть смысл ссылаться (авторитетных с разных точек зрения: не только с «научной», но и с нравственной, с эстетической). Так, во многих случаях разговор лучше строить на примерах из родной (для миссионера и собеседника) культуры (светской, но христианского содержания), чем на примерах из святоотеческого или литургического предания, или из Писания, а тем более — из учебника по догматике или катехизиса. Поэтому не стоит опираться на Предание как на аргумент в диспуте, однако всегда можно наглядно показать саму преемственность Предания в Церкви и поставить вопрос о необходимости верного «контекста» для понимания любой книги (в том числе и Священного Писания).

Обобщая все вышеизложенное, можно выделить несколько принципов корректного общения миссионера с оппонентом:

207

Принципы и методы миссионерской деятельности

1.Принцип внимания, «прислушивания» к аудитории: миссионер должен четко осознавать разницу между собой и каждой конкретной аудиторией относительно того, что понятно, известно ему (но не аудитории), что принято им (но не аудиторией),

èчто, соответственно, будет действенным и авторитетным аргументом для этой аудитории, а что таковым являться не будет. Все это должно определять (в том числе и ограничивать) объем

èсодержание его проповеди — как на уровне аргументации, так

èна уровне «керигмы» (то есть на уровне того, что должны подтверждать аргументы); «керигма», как известно, отнюдь не должна включать в себя всю догматику на уровне «тайноводств», учения, связанного со священнотаинственной практикой «верных» (в проповеди не должно быть ничего, что не могло бы иметь отношения к живой практике данного человека/аудитории).

2.Принцип «сочувствия», «эмпатии» своему собеседнику и оппоненту: отсутствие у миссионера горделивого «превознесения» и желания навязать «свое», присутствие общего (у миссионера с оппонентом) стремления к Истине должны быть свойственны миссионерской проповеди и должны выражаться, в том числе и на уровне речи, в самом выборе языковых средств.

Это переживание духовного единства с просвещаемым (аудиторией, оппонентом) не только на уровне «речевой деятельности», но и в других сферах деятельности было всегда свойственно православной миссионерской традиции. Очень хорошо известны любовь и забота о просвещаемых у свт. Стефана Пермского, свт. Иннокентия (Вениаминова), прп. Макария (Глухарева) и других великих миссионеров. Это переживание духовного единства выражалось и в особой «миссионерской приветливости», и в попечении о нуждах просвещаемых — как крестившихся, так и нет, и во многом другом. И во всем этом выражался главный мотив самой миссии, которым является любовь Христова.

О главном мотиве миссии Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви говорит, что православная миссия есть продолжение Посланничества Христа (Лк. 10.16), а смыслом этого Посланничества является дар Жизни, основанный на Божественной Любви (1Ин. 4.8-9), и главным мотивом этого посланничества является Любовь (Ин. 17.26): именно дарение Жизни, основанной на Божественной Любви, и является миссией Христа, смыслом Его Апостоль-

208

Методика корректного общения с оппонентом

ства, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3.16).

Без свидетельства делом и образом о радости Воскресения и готовности следовать крестным путем смирения и терпения невозможна и миссия как «передача опыта богообщения» (Концепция миссионерской деятельности).

Проповедническая деятельность великих русских миссионеров была в первую очередь именно таким свидетельством о Божественной любви. Вот что пишет о «миссионерской методике» свт. Стефана Пермского его агиограф Епифаний Премудрый: «не препирался он, не боролся с ними, но с кротостию слово Божие проповедал им... И тогда собрались Пермяне...

стали говорить между собой: слышали ли, братие, словеса мужа того, от Руси пришедшаго? Видели ли терпение его, и преизлишнюю его любовь к нам? ...А мы великое небрежение и непослушание показали ему, и за то он не гневался на нас, но ни одному из нас не сказал злого слова, не отвернулся от нас, не препирался, не боролся с нами, но с радостию терпел все это от нас; ради жизни и спасения нашего послан он Богом... воистину он раб Великаго и Живаго Бога... а все сказанные им слова — все это истина... ведь если бы это было не так, не стал бы он все это терпеть... И тогда захотели креститься Пермяне, которые еще не были крещены».

Созвучно пишет и И. Стамулис о прп. Макарии (Глухареве): «Вместо того чтобы оставить миссионерскую деятельность, ...он стал в быту служить кочевникам. Выражая самой жизнью основы веры, св. Макарий стремился стать для окружающих примером... Этот «маленький, хилый, даже болезненный» человек сам входил в жилища и убирал их. «Это символическое действие фокусирует в себе то миссионерское богословие, которое осуществлялось св. Макарием на практике. Подметать пол, как это делал бы смиреннейший раб, значило уподобляться Христу, свидетельствовать о Нем способом, более доходчивым, чем слова»

...Св. Макарий много сил отдал строительству школ и больниц...

В том, что школ и больниц он построил больше, чем храмов, Струве видел выражение духа жертвенного служения, которым обладал этот человек. Но дело не только в этом... Для св. Макария служение было не конечной целью, а способом достижения главного — распространения истинного христианского благовестия среди людей, с которыми он жил и трудился». Своим со-

209

Принципы и методы миссионерской деятельности

чувствием, заботой и участием святые миссионеры свидетельствовали, что никто из людей небезразличен любящему всех Богу.

Не дух мнимого превосходства над паствой, не дух «лидерства», а дух Христовой любви и смирения утверждал стопы Христовых благовестников. Молитвенного духа, духа любви, смирения, терпения и разума прежде всего искали проповедники Евангелия Христова. Не «указывать» и «руководить» людьми учат всех святые миссионеры, а всемерно служить им с полным смирением, «ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10.45). Эти слова Господа можно считать «методическим указанием» православному миссионеру.

Подобное отношение миссионера к оппоненту должно всегда присутствовать в его сердце, выражаться в его поступках и словах, и определять, среди прочего, и настрой, и даже стиль его проповеди. Свт. Иннокентий (Вениаминов) говорил: «Только тот, кто избыточествует верою и любовью, может иметь уста и премудрость, ей же не возмогут противиться сердца слушающих». Соответственно главному мотиву миссии, в общем случае моделью поведения миссионера не должен становиться спор или диспут (даже если в них невольно приходится участвовать), ибо миссионер «не ищет своего», и говорит не от себя и не для самоутверждения. Миссионер не должен осмыслять свою деятельность как «бой», «защиту», или в иных подобных категориях, далеких от духа Любви Христовой. Поэтому великие миссионеры не ставили задачи доказать свою правоту, а показывали — хотя бы и через слова свидетельства, через смирение и терпение

— Божественную любовь, как самое убедительное доказательство. Концепция миссионерской деятельности неслучайно заканчивается словами: «Благодаря Бога за благодатную возможность осуществлять миссионерскую деятельность в современных условиях, православный миссионер должен всегда иметь в своем сердце апостольские слова: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто» (1Кор. 13.2)».

Стоит заметить, что сегодня нередко многие оказываются далеки от этой «методики» великих миссионеров, зачастую делая в миссионерском служении акцент на противостоянии (например, сектантам), и в самом этом противостоянии действуя «борцовскими» методами, вдохновляясь не примерами святых миссионеров, а иными образцами.

210