Воронина - Феминизм и гендерное равенство

72

2. Идея равенства в Северных странах была выдвинута сильными демократическими партиями, игравшими на протяжении последнего столетия ведущую политическую роль. Во всех странах данного региона существуют многопартийные демократии, а выборы проходят на основе пропорционального представительства, что способствует повышению представительства женщин в политике. Известно, что существует позитивная корреляция между выборами, основанными на пропорциональном представительстве, и числом женщин, избранных в законодательные органы (Equal Democracies, 1999: 7).

Для Северных стран характерен высокий уровень гендерного равенства - идет ли речь о политике благосостояния или интеграции женщин в политическую и общественную сферы. Причем эта ситуация является следствием не столько активных действий женского

движения (которое, кстати	сказать, не слишком сильно там развито), сколько
государственной политики.	Принятие государством идей равноправия женщин,

обеспечение универсальных и индивидуальных прав позволило включить мужчин и женщин в занятость и политический процесс на более равных, по сравнению со многими другими обществами, условиях. Принцип равенства претворяется в жизнь с помощью законодательства по гендерному равенству, организации советов и союзов, назначения должностных лиц, рассматривающих претензии граждан к правительственным служащим по вопросам гендерного равенства и т. д. В последние три десятилетия произошли глубокие изменения в социальном и политическом гражданстве женщин из Северных стран. Происходит выравнивание гендерного состава на руководящих постах демократических институтов. Включение женщин в процесс принятия политических решений наиболее четко проявилось в парламентской области. С середины 90-х годов ХХ века Северные страны лидируют по численности женщин (30%) в составе парламентов. Средний показатель для всех парламентов мира составляет 11%, а показатель для европейских парламентов достигает 13% (Equal Democracies,1999: 5).

В деятельности Скандинавских государств по обеспечению политики гендерного равенства можно отметить как общие черты, так и значительные различия. В данной главе мы сначала рассмотрим две альтернативные концепции, одна из которых реализуется в Швеции, а другая – в Норвегии. Именно в этих двух странах, достигших значительных успехов в достижении гендерного равенства, на вопросы о тождестве или различии женщин и мужчин даются разные ответы. Шведская модель базируется на теории гендерного тождества/похожести, а норвежская – на теории различий.

Во второй части главы будет представлен сопоставительный анализ государственных структур и механизмов по реализации гендерного равенства во всех Скандинавских странах.

ПОИСКИ ГЕНДЕРНОЙ СИММЕТРИИ: ОПЫТ ШВЕЦИИ

Многие исследования подтверждают тот факт, что шведская модель устройства общества оказала реальное воздействие на уровень жизни. Цель уменьшить различия

2 Либеральный режим характеризуется несколькими установленными видами пособий, универсальных трансфертов и социального страхования. Консервативный режим характеризуется социальной стратификацией: право на трансферты по социальному страхованию зависит от вклада в рынок труда, а церковь и семья играют главную роль в поддержке благосостояния семьи на “добровольческой основе”.

73

между наиболее богатыми и наиболее бедными слоями населения в некоторой степени была достигнута; очень мало людей сталкивается с отчаянной бедностью (Gustafsson and Uusitalo, 1988; Mitchell, 1991). Один из механизмов, введенных для достижения этой цели

– солидарность относительно оплаты труда. Речь идет о снижении различий между уровнями оплаты труда, в частности, посредством повышения зарплаты тех, кто находился в самом низу экономической шкалы. Так как традиционно женщины концентрировались в самых низкооплачиваемых сферах занятости и на низкооплачиваемых рабочих местах, то такая политика оказалась выгодной для них. Исследователи полагают, что в Швеции существует наиболее равная структура оплаты труда (Bacchi, 1996: 107). Шведская социальная политика строится на основе рациональности, достижения консенсуса между различными политическими и социальными силами и централизации (Premfors, 1981). Из этого вытекает тезис о «бесконфликтности» урегулирования социальных проблем, в том числе и гендерных. Считается, что и женщины, и мужчины страдают от существующих в настоящее время «гендерных отношений», и что они вместе будут действовать для изменения этих отношений. В рассуждениях о «равенстве полов» в Швеции нередко выдвигается довод, что вследствие социализации женщины и мужчины попадают в ловушку резко дифференцированных половых ролей, которые препятствуют развитию личности и что все только выиграют, если смогут свободно выбирать между тем, чтобы проводить время с детьми или на оплачиваемой работе. Такая постановка вопроса акцентирует идею, что мужчины и женщины в равной степени ограничены гендерными ролями, и что расширение набора ролей будет выгодно всем. Именно вопрос о неравенстве женщин трансформируется в шведской политической повестке в вопрос о гендерном равенстве. Как отмечает одна из исследовательниц, женщинам не «дается» ничего, что не предлагается также и мужчинам, потому что в шведском обществе «ни к одному полу не относятся как к занимающему преимущественное положение перед другим полом»

(Dahlberg, 1984: 156),

Вокруг вопроса о том, действительно ли женщины в Швеции требовали и боролись за повышение своего статуса в той же степени, как и женщины в других странах, до сих пор происходят споры. Шведские феминистки столкнулись со сложной задачей одновременного маневрирования внутри и против господствовавших политических мнений. Некоторые исследователи полагают, что шведский феминизм растворился в государственной идеологии классового равенства (Gelb,1990). Другие защищают шведских феминисток, которые, чтобы быть услышанными, должны были перевести свои требования на язык, понятный в рабочем движении. Это обычно означало замену слова «женщины» на понятия «семья» и «работа» (Jenson & Mahon, 1993: 89).

Гендерное равенство в политической повестке

Принцип равенства полов был внесен в политическую повестку страны по вполне практическим причинам. Дефицит рабочей силы – проблема, возникшая во многих индустриальных странах в период бума в 60-е годы - возникла в Швеции уже в начале ХХ века. Шведские политические лидеры того времени полагали, что местные женщины предпочтительнее иностранцев в качестве работников, хотя в то же время существовала и проблема снижения уровня рождаемости. Эти обстоятельства обусловили необходимость разработать политику совмещения женщинами материнства и работы по найму. В

74

последующие годы было предложено несколько моделей решения этой проблемы. Известный социолог Альва Мюрдаль выдвинула модель эгалитарной семьи, в которой женщины и мужчины равным образом делят работу и заботы о доме. Но это оказалось не очень популярным. После этого Мюрдаль предложила более консервативную – т.н. трехфазную модель, при которой профессиональная занятость женщин и их семейные обязанности сочетаются следующим образом: до замужества женщина работает, потом рожает и растит детей, затем снова работает. Шведское правительство предложило комплекс мер «помощи семье»: бесплатная забота о беременных, пособие по беременности, детские пособия, закон, «запрещавший работодателям увольнять женщин по причине замужества, беременности или родов». В 60-х и начале 70-х годов были введены более инновационные реформы. В частности, введение раздельных налогов для супругов в 1971 году было призвано стимулировать приток женщин в сферу оплачиваемого труда. Для более активного включения женщин в состав рабочей силы были также разработаны различные виды пособий на детей.

Как и во многих других странах, в Швеции «неравенство женщин» рассматривалось преимущественно как проблема, относящаяся к рынку труда. «Закон о равенстве между мужчинами и женщинами» констатирует это абсолютно однозначно: «Цель этого закона состоит в том, чтобы установить равные права и равные возможности для мужчины и женщины как в отношении работы, условий занятости и других форм труда, так и повышения по службе (равенство в трудовой жизни). Закон нацелен на то, чтобы улучшить в первую очередь условия для женщин в трудовой жизни» (Проблемы равноправия, 2000: 27). Но поскольку Швеция пытается воспрепятствовать сокращению рождаемости, то женщины находятся в фокусе политических инициатив также и как матери. Семья по-прежнему остается в основном женской сферой, поэтому утверждение, что женщины противостоят мужчинам или конкурируют с ними, применительно к Швеции практически не имеет смысла.

Нет сомнений, что шведская социальная демократия создала политику, благоприятную к женщинам. Родители имеют право на 450-дневный оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком, и в первые двенадцать месяцев получают 90% своей зарплаты, а затем сумма снижается. «Закон о равенстве…» обязывает работодателя «обеспечить работнику как мужского, так и женского пола возможность совмещать работу с родительскими обязанностями» (там же: 27). Парламентским решением от 1985 года было объявлено, что все дети в возрасте свыше полутора лет получают право посещать муниципальные детские учреждения. Однако, несмотря на существование отпуска по уходу за ребенком, который в равной мере доступен обоим родителям, очень мало мужчин пользуются этой возможностью3. Проведенные исследования показывают, что существуют серьезные проблемы с тем, как работодатели обеспечивают выполнение обязательств по отпускам. Законодательство сформулировано таким образом, чтобы наделить родителей правами, но на работодателей не налагается взаимное обязательство обеспечивать выполнение этих прав честным и справедливым образом. Кроме того, женщины, независимо от участия в оплачиваемом труде, все же выполняют большую часть работы по

3 В 1986 году мужчины использовали только 6% дней, предлагаемых в качестве оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком. Доля мужчин, которые брали отпуск по уходу за детьми, составляет 23%, что свидетельствует о том, что многие мужчины брали всего несколько дней. В течение 80-х годов доля мужчин, воспользовавшихся этими выгодами, снизилась на 3 процента (Widerberg, 1991: 29; Statistics Sweden, 1990).

75

дому (Calasanti and Bailey, 1991). В 90-е годы проходила общественная кампания «Папа, вернись домой!» по вовлечению мужчин в выполнение семейных обязанностей и роли отцов, в ходе которой использовались плакаты, брошюры и значки, чтобы убедить мужчин проводить больше времени со своими детьми. Один месяц отпуска по уходу за ребенком закреплялся за отцом; семья теряла его, если отец не использовал этот месяц. Однако несмотря на эти усилия, отмечает Баччи, основное внимание по-прежнему уделялось тому, чтобы позволить женщинам совмещать семейные обязанности и обязанности на рынке труда ( Bacchi, 1996: 110). В этой связи интересно обратить внимание на дискуссии о бесплатных детских учреждениях – некоторые полагали, что развитие детских садов может побудить жен/матерей покинуть свои семьи ради заработка. Отпуск по уходу за ребенком, наоборот, рассматривался как компромисс, своеобразный «мост» между институционализированным воспитанием в детских садах и материнской заботой. И действительно, оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком укрепил роль матери - понятие «хорошей матери» стало включать использование доступного отпуска (там же: 111). Более того, некоторые исследователи утверждают, что благоприятные условия для совмещения женщинами материнства с оплачиваемым трудом косвенно повинны в том, что на шведском рынке труда возникла высокая степень профессиональной сегрегации по признаку пола. Среди стран, входивших в состав Организации экономического сотрудничества и развития, Швеция имеет самый высокий уровень профессиональной сегрегации по половому признаку: женщины сконцентрированы на наиболее низкооплачиваемых и низкостатусных (по современным стандартам) рабочих местах

(Erneling, 1988: 17; Whitehouse, 1990: 359). Исследователи подчеркивают, что при выборе работы многие шведские женщины имеют в виду, что она должна «вписаться в карьеру» их мужей.

Государственные меры направлены на совместное решение различных проблем мужчин и женщин. Например, в отчете шведского министерства труда «Изменяющаяся роль мужчин» отмечается, что «современные роли, приписываемые мужчинам и женщинам, приносят вред обоим. Последствия для индивидов, которые не могут жить в соответствии с принятым идеалом, катастрофичны, особенно для мужчин» (Bacchi, 1996: 108). Однако следует отметить, что нередко примирительный подход к гендерным проблемам постепенно замещается таким, при котором мужчины считаются страдающей стороной. Так, рассмотрение в Швеции проблемы «неравенства полов» с позиций гендерной взаимодополняемости и гендерной гармонии привело к ограничению возможностей выдвигать требования от лица женщин. Это лучше всего иллюстрирует понимание и осуществление позитивных действий.

Специфика позитивных действий

Еще в начале 70-х годов под руководством Улофа Пальма в Швеции были введены «позитивные действия» для преодоления сегрегации по признаку пола на рынке труда в общественном и частном секторах. В соответствии с одной из предложенных схем реализации позитивных действий фирмы, получавшие правительственные субсидии, обязаны были нанимать по крайней мере 40% лиц «недостаточно представленного пола»

(Sundin, 1992: 105).

76

Использование позитивных действий в Швеции ограничивается в значительной степени и практикой трудового законодательства, в соответствии с которым индивидуальные работодатели и партии обязаны заключать коллективные соглашения с работниками. При утверждении «Закона о равенстве между мужчинами и женщинами» была сделана уступка его противникам – конфедерации профсоюзов, конфедерации организаций работодателей и социально-демократической партии. Раздел 12 этого закона оговаривает в качестве особого условия, что в вопросах, касающихся позитивных действий, «коллективными соглашениями, заключенными или одобренными центральной организацией рабочих, могут устанавливаться другие правила». Когда существует такое соглашение, омбудсмен по равенству и департамент, созданный для контроля за соблюдением законодательства, ничего не могут сделать для его проведения в жизнь

(Nielsen and Halvorsen, 1992: 31, 36). В 1990 омбудсмен по равенству возможностей рекомендовал работодателям создавать каждый год схему обеспечения равенства на работе и учитывать принцип равенства в коллективных соглашениях. Рекомендация не была принята работодателями. Мы видим, что ситуация сходна с положением в других странах: хотя работодателей обязывают применять «позитивные действия», они сами определяют их содержание. Комиссия по равенству возможностей может по инициативе омбудсмена по равенству приказать не выполняющим свои обязательства работодателям,

не связанным коллективными соглашениями, принять определенные меры. Однако распространенность модели коллективного соглашения приводит к тому, что в течение десятилетнего периода не прошло ни одно решение по этому вопросу (Мinistry of Public Administration, 1990: 14). В 1992 г. «был принят закон, обязывающий работодателей, имеющих более десяти работников, вводить план равенства возможностей». Однако этот закон носил в общем-то весьма формальный характер – такой план должен был существовать в принципе, от работодателей не требовалось направлять его в какие-либо инстанции или отчитываться о его выполнении (Bacchi, 1996: 112). Поскольку профсоюзы и организации работодателей состоят в основном из мужчин, их отношение к мерам, обеспечивающим равенство, особенно важно. По разделу 4 Закона о равенстве, работодателям запрещается предоставлять «худшие условия найма» для «любого из полов» - эта статья дает гарантии равной оплаты. Однако условия найма и оплаты должны признаваться «равными» только на основе коллективного соглашения, то есть «как имеющие равную ценность на основе согласованного определения ценности работы». Для оценки не предъявляется никаких требований, кроме того, чтобы «обе стороны коллективного договора были согласны» (Nielsen and Halvorsen, 1992:15). Организации, существующие на рынке труда, делают политические заявления в пользу равенства, но они не применяют позитивных действий для противодействия иерархической дискриминации по признаку пола в своей собственной структуре (Nielsen and Halvorsen, 1992: 42).

Некоторые исследователи отмечают, что гендерно нейтральный подход к позитивным действиям имел и некоторые неожиданные последствия. Так, попытки снизить гендерную сегрегацию на рынке труда приводят к тому, что не только женщины вовлекаются в преимущественно мужские сферы занятости, но и мужчины - в те области занятости, где большинство работающих составляют женщины. В некоторых шведских колледжах по подготовке учителей мужчины-абитуриенты принимались со средней оценкой ниже ограничений, установленных для женщин, потому что перевес женщин в профессии учителя оценивался негативно (Bacchi 1996: 125). В Швеции, как и во многих странах, существует мнение, что необходимо привлекать больше мужчин в профессию учителя, чтобы у маленьких детей не складывалось стереотипа о женщинах как о

77

естественных воспитателях. Этот подход можно назвать гуманистическим, если бы не несколько обстоятельств. С одной стороны, в Швеции намного больше женщин, чем мужчин занимаются низкостатусной работой с невысокой оплатой труда – и профессия учителя для них является выходом из этой ситуации. С дру гой стороны, сокращение рабочей силы в тяжелой промышленности и ее рост в сфере услуг приводит к тому, что многие мужчины будут искать работу в «женских» сферах и вытеснять из них женщин. Исследователи опасаются, что такого рода борьба с сегрегаций может привести к потере женщинами своей работы (Skard and Haavio-Manilla, 1986). Более того, есть свидетельства, что попытки вовлечь мужчин в «женские» сферы занятости оказываются более успешными, чем попытки вовлечь женщин в «мужские» сферы занятости: как показывают исследования, мужчинам, несущим с собой свой «гендерный капитал», оказывается более теплый прием на традиционно «женских» работах, чем женщинам в обратной ситуации

(Bacchi, 1996: 115).

В целом предпринятые в 70-е годы попытки заставить компании, получавшие государственные субсидии, ввести 40%-ю квоту для пола, представленного в недостаточной степени, несомненно, увеличили численность занятых женщин. Так, в государственных, муниципальных и церковных организациях женщины составляют 43% работающих. И хотя женщины по-прежнему мало представлены в правлениях частных компаний (среди менеджеров высшего звена в частном секторе женщины составляют всего 20%), общая ситуация значительно улучшилась по сравнению с началом 90-х годов, когда женщины занимали только 13% всех высших позиций в правительстве, на частных предприятиях, в профсоюзах, науке и искусстве (Petersson, 1991: 67). Сегодня Швеция находится далеко впереди других стран по числу женщин на выборных должностях4.

Особую роль в продвижении равноправия играет в Швеции Национальный механизм обеспечения равноправия женщин и мужчин. Термин Национальный механизм относится к структурам в составе правительства, то есть агентствам, которые утверждены указами, административными распоряжениями или политическими резолюциями. В Швеции он состоит из министра по делам равноправия, Совета по делам равноправия, омбудсмена и Комиссии по равным возможностям. Министр несет полную ответственность за политику равноправия правительства; в компетенции Совета – развитие и интеграция гендерных перспектив во всех сферах политики, рассмотрение законопроектов и различных документов, подготовленных министерствами, с точки зрения учета гендерных проблем; введение специальных образовательных программ по проблемам гендерного равноправия для официальных лиц правительства и государственных служащих многое другое. Омбудсмен выполняет в основном консультативную роль и помогает в решении спорных вопросов между работниками и работодателями. По заявлению Омбудсмена Комиссия по равным возможностям может приказать работодателю выполнять требования закона о равных возможностях. Помимо Национального механизма, существуют Совет профсоюзных объединений и представителей общественных движений по вопросам равноправия и региональные эксперты в административных советах (Проблемы равноправия, 2000: 44-47).

Важным фактором является приверженность шведского правительства политике комплексного подхода к гендерному равенству (gender mainstreaming). Этот широко распространенный в Европейском Союзе подход обозначает, что социальная политика

4 В 1998 г. за женщинами было закреплено 42,7% мест в нижней палате Шведского парламента. Следом за ней идут Дания – 37,4%, Норвегия – 36,4% и Финляндия - 33,5% (Equal Democracies: 300-304).

78

интегрирует цель достижения гендерного равенства в каждодневную политическую и административную работу (там же: 48)5. Целью политики гендерного равенства в Швеции является «…создание такого общества, в котором женщины и мужчины будут иметь одинаковые (выделено мною - О.В.) права, возможности и обязанности во всех сферах жизни… это означает равное распределение власти и влияния; равные возможности для финансовой деятельности; равные условия и возможности в отношении организации бизнеса, условий труда и повышения по службе; равный доступ к образованию и возможность развивать свои стремления, интересы и таланты; разделение ответственности за дом и детей; свобода от полового насилия» (Проблемы равноправия, 2000: 48). Для достижения этой цели предлагаются различные меры, и некоторые из них вполне успешно реализуются.

Как видим, решение вопроса о равноправии женщин и мужчин в Швеции имеет две особенности. Во-первых, используется подход к равенству с позиций одинаковости прав, возможностей и обязанностей женщин и мужчин во всех сферах жизни, и, во-вторых, ведущую роль в разработке политических стратегий гендерного равенства играет правительство и его структуры. Это последнее обстоятельство позволяет говорить о существовании государственного феминизма в Швеции. И хотя некоторые феминистки высказывают претензии к государственной политике равноправия в Швеции из-за недостаточного внимания к интересам женщин (Eduards, 1991; Bacchi, 19966), большинство женщин мира смотрят на Швецию как на одного из мировых лидеров в области достижения гендерного равенства.

РАВЕНСТВО ГЕНДЕРНО РАЗЛИЧНЫХ: ОПЫТ НОРВЕГИИ

Норвежский феминизм идеологически отличается акцентом на особом женском опыте, специфических женских ценностях и знании. Как подчеркивает известная норвежская феминистка Беатрис Хальсаа, в Норвегии «требования женщин были легитимизированы в большой степени благодаря обращению к женской культуре и заботе как специфическому женскому качеству», что связано с материнством, рождением новой жизни и ответственностью перед будущими поколениями (цит. по: Bacchi, 1996: 140). В отличие от конфликтной модели в Нидерландах, где также развит феминизм различий и где женщины и мужчины противостоят друг другу в борьбе за власть, в Норвегии считают, что «женские отличия» дополняют «мужские» ценности и взгляды. Удивительно, но в Норвегии традиционные представления используются для достижения более высокого статуса и уровня жизни женщин. Тезис о том, что женщины имеют особые представления и выражают особые ценности как матери и воспитатели, оказался чрезвычайно полезным для норвежского общества. Он стал важным фактором, объединяющим норвежек, и одновременно позволил активисткам выдвигать требования позитивных действий для увеличения политической представленности женщин,

5Более подробно комплексный подход к политике гендерного равенства будет рассмотрен в гл. 4.

6В частности, Бакки считает, что в Швеции политические цели, разрабатываемые в основном политикамимужчинами и корпоративными структурами, в которых доминируют мужчины, никогда не включали равенство полов в качестве задачи первостепенной важности. Скорее, оно виделось как побочный продукт основных целей – например, увеличения участия женщин в рабочей силе. Кроме того, представление о том,

что социальное равенство означает лишь перераспределение богатства, отдает приоритет экономическим

вопросам над всеми иными аспектами равенства.

79

проведения финансируемых государством «женских исследований», организации курсов для женщин в университетах и даже создания «Женского Университета».

Активизация женских групп по всей Норвегии оказалась успешной во многом благодаря женщине-политику и исследовательнице Берит Эс. В конце 1970-х годов Эс предложила своеобразную стратегию действия женщин7. Она считала, что программа, которая могла бы объединить женщин из противоположных политических партий - консерваторов и социалистов, к которым принадлежала и сама Эс - должна быть минималистской. Женщины не являются гомогенной группой, но, как доказывала Эс, они могут объединяться вокруг определенных требований. Основой объединения женщин с различными идеологическими убеждениями и партийными ориентациями стало согласие по трем вопросам: требование лучшего образования для женщин, личной независимости и повышения представленности женщин в структурах власти, особенно политической. Берит Эс и ее сторонницы считали, что обращение к традиционному образу «женщин как хранительниц общества» даст наилучшие возможности для признания женщин как особой группы.

Именно Берит Эс ввела в обращение понятие «женской культуры», которая возникает благодаря тому, что женщины обладают особыми позитивными качествами и добродетелями – например, заботливостью (As, 1975: 142-161). Эта позиция привлекла множество сторонниц. Идея «женской культуры» была особенно близка большинству норвежских женщин из-за материальных и экономических условий их жизни, поскольку в то время Норвегия была весьма традиционным обществом и значительно отставала от других Скандинавских стран по участию женщин в рабочей силе8. Даже в 1991 г. 48% всех работающих женщин имели частичную занятость, в то же время среди работающих мужчин только 8% были заняты частично (Bacchi,1996:143). Обеспечение детскими учреждениями было также недостаточным и основную роль в уходе за детьми и их воспитании играли женщины. Именно поэтому идея подчеркнуть ценность их материнской и семейной роли стала столь популярной и объединила норвежек. Мотивы, которыми руководствовалась Эс при обращении к понятию «женская культура», преследовали определенную политическую цель. Она полагала, что норвежским женщинам необходимо осознать свою силу и выйти за пределы патриархатного образа подчинения, и что традиционное восприятие женщин как хранительниц домашнего очага и воспитательниц в Норвегии может стать основой политического движения. Её тактика оказалась успешной - опираясь на понятие «особого женского опыта и женских ценностей», она начала кампанию за повышение представленности женщин в правительстве. Выбранная Эс и ее сторонницами тактика привели к тому, что в 1971 г. женщины победили на выборах в три важнейших городских совета Норвегии, включая Осло.

7Иногда высказывается мнение, что политические и организационные механизмы, использованные Берит Эс, не могут быть перенесены на более крупные страны или население с большим этническим разнообразием: население Норвегии составляет приблизительно 4 миллиона человек и оно довольно однородно по этническому составу.

8В 1960 г. в Швеции и Финляндии замужние женщины составляли 23,3% и 25,9% рабочей силы соответственно, а в Норвегии эта цифра равнялась 9,5%. К 1970 г. уровень занятости женщин составлял в Норвегии 28%, в Швеции – 38% и в Финляндии – 53%. К 1978 году общий уровень участия в рабочей силе женщин 15-74 лет составил 52,3% в Финляндии, 60,7% в Швеции и 51,9% в Норвегии (цит. по Ba cchi, 1996: 157-158).

80

Норвежские политические партии стали активнее вводить позитивные действия для женщин в свою деятельность после того, как Эс возглавила новую партию – Демократических социалистов. Она настояла, чтобы в уставе новой партии было положение о квоте не менее чем в 40%, для представительства женщин на каждом из партийных уровней. Другие партии (либералы, левые социалисты, лейбористы и марксисты-ленинисты) были обеспокоены возможной потерей поддержки со стороны женского электората в том случае, если не будут предприняты аналогичные действия, и также приняли правило 40/60 процентной гендерной репрезентации. Фактически (то есть без утверждения в уставе) этот принцип применяется сейчас и другими партиями (например, христианской, центристской и даже консервативной). Норвежская исследовательница Хеге Скьёи делает вывод, что «последовательное принятие различными норвежскими партиями формальных предписаний, устанавливающих 40/60 процентные гендерные квоты для выборных партийных постов, может рассматриваться как признак конкуренции, работающей в пользу женщин» (Skjeie, 1991: 237).

Успешность позитивных действий в отношении женщин в политических партиях обусловлена не только прагматизмом последних. Этому способствовало несколько особенностей политической культуры в Норвегии. Прежде всего, это идея о том, что различные социальные группы, из которых состоит общество, должны быть равным образом представлены во властных структурах, и поэтому, например, в Норвегии давно существуют квоты для представителей малонаселенных округов и разнообразных географических регионов. Понятие классов и классового разделения общества не носит в норвежской политике столь жесткого характера, как в Швеции, и поэтому уровень социальной конфликтности в норвежском обществе невысок. Далее, в норвежском обществе принимается тезис о том, что женщины имеют «отличающиеся интересы»: так, около двух третей норвежских парламентариев признают существование гендерно структурированных интересов, хотя и не могут определить их содержание (Skjeie, 1991:

238).

Эти два обстоятельства облегчили продвижение идеи о необходимости паритетного продвижения женщин и мужчин в структурах власти. В результате этого Норвегия оказалась мировым лидером по представленности женщин в парламенте и различных советах. С 1989 по 1992 год женщины занимали 36% мест в парламенте, 39% мест в различных государственных советах и 28% в муниципальных советах. В 1987 году в знаменитом «женском» кабинете Брундтланд 44,4% составляли женщины. Следующий кабинет несоциалистической коалиции поддержал традицию – 42,1% из его состава были женщины, а когда Гру Брундтланд вернулась к власти, то 47,4% кабинета составляли женщины. Признание женщин в качестве отдельной политической категории нашло выражение в Королевской Резолюции (1973 г.), призывающей выдвигать в качестве кандидатур на выборы как мужчин, так и женщин для обеспечения представленности обоих полов. В 1981 г. в дополнение к Закону о равном статусе было принято постановление о равном представительстве женщин и мужчин в различных структурах. В 1988 г. была одобрена новая формулировка статьи в Законе о равном статусе, которая требовала как минимум 40-процентной представленности каждого пола в каждом комитете

(Ministry of Children and Family Affairs, 1991: 7).

Помимо политической сферы, аргумент гендерных отличий и взаимодополняемости оказался эффективным для получения ресурсов и признания женской темы в исследовательских институтах. «Женские исследования» финансируются как из государственных, так и из частных средств, поскольку признанно, что необходимо изучать

81

специфический женский опыт, который создает особые подходы к знанию и сами особые знания. В 1983 г. в Норвегии был основан «Женский Университет», получающий с тех пор отдельное государственное финансирование.

Как видим, эти политические и исследовательские инновации напрямую вытекают из признания женщин категорией с особым опытом, знаниями и ценностями. Аргумент отличий/взаимодополняемости действительно обеспечил в то время в Норвегии возможности предъявлять требования в некоторых областях. Однако в настоящее время вокруг полезности такого вида аргументации ведутся споры (Skjeie,1991).

Политика позитивных действий

Как и в Швеции, в 60 -х и начале 70-х годов в Норвегии в результате экономического подъема, усиленного открытием в этой стране месторождений нефти в море, возникла идея о необходимости более интенсивного включения женщин в состав рабочей силы. Это решение совпало с возрождением женского движения. Между государством и частным бизнесом была достигнута договоренность о необходимости проведения согласованных действий, в частности, о необходимости поощрения женщин для участия в нетрадиционных областях занятости (Norwegian Research Council for Applied Social Science, 1985). Это нашло отражение в принятии в конце 70-х годов закона о «равном статусе». В это время существовало мнение, что предрассудки мешают женщинам браться за определенные виды работы, а также препятствуют включению мужчин в «женские» сферы занятости. Следовательно, чтобы решить проблему профессиональной мобилизации женщин и устранения половой сегрегации рынка труда, необходимо было бросить вызов традиционным гендерным ролям.

Как я уже описывала выше, попытка решить проблему гендерного равенства, преодолев ограниченность традиционной асимметричной и иерархической системы мужских и женских ролей, была весьма популярна и в близлежащей Швеции. Постепенно норвежские феминистки пришли к выводу, что этот подход был привлекательным для правящих структур потому, что он основывался на предположении, что не только женщины, но и мужчины находятся в невыгодном положении из-за существующих социальных (гендерных) ограничений. Развивая гендерно нейтральную политику, норвежские власти ожидали, что выгоду от введения предлагаемых изменений получат как женщины, так и мужчины. Однако по мере осуществления этой политики норвежские феминистки стали обращать внимание на тот факт, что акцент сместился с нужд и проблем женщин на гендерно нейтральный подход, при котором интересы женщин не всегда учитываются в должной мере. Женское движение было обеспокоено этим сдвигом и старалось подчеркнуть, что именно женщины страдают от дискриминации и угнетения. Борьба по этому вопросу обострилась, как и в Швеции, при формулировании Закона о равенстве статуса (1978 г.). В связи с необходимостью включения женщин в рынок труда основной целью Закона о равном статусе было «обеспечение женщинам равного доступа к образованию и занятости с помощью формальных правил, устанавливающих принцип формально равного обращения» (цит. по: Bacchi, 1996:147). Закон регламентирует сферу занятости и образования, но не относится к семейной жизни и личным отношениям. Как и в Швеции, в норвежском Законе содержалась статья, которая запрещала Совету по равенству статуса вмешиваться в коллективные соглашения. Это положение серьезно