Билеты 2013игпзс / 3_Понятие историзма в историко-правовых исследованиях

Понятие историзма в историко-правовых исследованиях.

Сложность ответа на вопрос, что есть история, заключается в неопределенности понятий и категорий истории.

Связь истории с понятием времени. Время – необходимое условие стаановления истории. А. Блаженный – заметил, что он знает, что есть время только до тех пор, пока его об этом не спрашивают («Исповедь»). Время – попытка нашего разума воспринимать окружающий мир в динамике, в становлении. Время – не что иное, как одна из форм нашего мышления.

Времена, эпохи повторяются, но это повторение имеет парадоксальное свойство: его фактичность противоречива, поскольку изменение, составляющее свойство этих фактов, невозможно верифицировать логически безупречным способом.

Время уникально. Гегель: на примере истории ни народы, ни правители ничему не учатся.

Эта проблема получила наименование «историцизма». Историцизм утверждает относительность исторического знания: если каждая эпоха уникальна сама по себе, то смысла в этом нет, из уникальностей не получается объективной истины.

Научное понимание истории возможно только в пределах поиска связи времен, в попытках отыскать смысл в истории, сформулировать понятие историзма. Первая попытка этого принадлежит Геродоту – утверждал, что смысл истории заключен в ее дидактическом свойстве, история должна учить. Он собрал все сведения воедино, чтобы они не забылись в потоке времени. Назвал это «исследованием».

Более сложные дидактические свойства отмечал Лейбниц: «Трех выгод ждем от истории: (1) наслаждение узнавать необычные вещи, (2) полезные, особенно для жизни, наставления, (3) рассказ о том, как настоящее произошло из прошлого, когда все превосходно выводится из своих причин».

В дальнейшем понятие истории усложнялось, под нею стали понимать история деяний и сами деяния. Этот дуализм точнее позволил увидеть смысл истории: «понимание более позднего из его эквивалентности более раннему» - определение нем. историка Г. Зиммеля.

Таким образом, постановка вопроса о научности истории («как из реальных событий создается научное построение, именуемое нами историей?») редуцируется в другой: каков смысл истории? Научность, согласно критериям, выведенным нами ранее, трансформируется в одну проблему: есть ли в истории вообще хоть какой-то смысл?

История как наука одновременно содержит в себе строгую структуру (доказано Марксом), представляющую собой закономерность не смены одних общественных форм другими, как думал Маркс, а закономерность становления общественных форм, простейшей структурой которых является схема: зарождение – развитие – упадок – гибель. Также история демонстрирует нам абсолютный релятивизм: трудность объяснения настоящего из прошлого и абсолютную невозможность предвидения будущего из настоящего.

История – всего лишь форма реальности, создаваемая мышлением человека.

Содержание этой формы – противоречие историцизма с историзмом. В основе этих явлений – один и тот же логический прием работы – обобщение частностей, попытка из генерализации (Э. Трёльч). Разная только область применения.

Историцизм стремится к научному обобщению, чтобы на его основе построить схему развития общества, а на ее основе предсказывать будущее. Предсказание будущего развития есть его главное предназначение. Однако тут нет разницы между историком, порабощенным методом историзма, и гадалкой.

«Нищета» историцизма доказывается силлогизмом:

А – знание развивается.

В – если знание развивается, то мы не можем знать то, что будет завтра.

С – история, претендующая на знание грядущего, непознаваемая.

Историзм же, как прием обретения смысла истории при рассмотрении общего через индивидуальное (Ф. Мейнеке), не претендует на чудеса. Историзм решает основную проблему истории – соотношение частного с общим. Как возможна универсальная история, если вся история – совокупность фактов из жизни конкретных личностей.

Историческое (научное) мышление – попытка генерализации (обобщения), на основе которой пытаются синтезировать целое. Проблема его чисто логическая – ка возможно непротиворечивое мышление универсума?

Трудность историзма в том, что каждый историк сам для себя решает возможность непротиворечивого мышления универсума, следовательно, надежды на то, что когда-нибудь будет найден объективный критерий, нет. Необходимо допущение иррационального элемента – хаоса, свободы – в историческое построение. Только в этом случае конструкция сможет объяснить. Причина этого – противоречивость природы факта

Факт истории уникален тем, что он многозначен, для каждого субъекта, вовлеченного в него, он имеет свое значение. Однозначных явлений не бывает.

Софизм по поводу познания Абсолюта: он не познаваем, иначе он не Абсолют, отсюда следует, что он никогда не может быть познан полностью. Но знание непознаваемости Абсолюта противоречит самому понятию Абсолюта, значит, он познаваем. Поэтому каждый субъект сам для себя решает, познаваем Абсолют или нет. Этот выбор – образ отраженной идеи индивидуального в общем.

Трельч и Исаев: Этот выбор - «Существенное и индивидуальное тождество конечных духов с бесконечным духом и именно участие вследствие этого интуитивное участие в его конкретном содержании и подвижном жизненном пространстве». Полученное тождество – вершина непротиворечивости нашего мышления.

Таким путем становится известен вектор развития – движение истории – и, следовательно, ее смысл. Не путать развитие и изменение (череда событий, опосредованных банальным детерминизмом).

ИСТОРИЗМ (ДОКЛАД КОСТЕЦКОГО)

Основной вопрос или основная проблема историзма - решение вопроса о соотношении частного с общим. Как возможна и возможна ли в принципе универсальная единственно верная трактовка истории, если история создаётся из поступков отдельных людей?

Нет. Т.к историк сам произвольно психологически выбирает для себя универсальное историческое мышление, что приводит к формированию собственной картины истории. Соответственно выходит, что фактор объективности и универсальности отсутствует в исторической науке в принципе. Им на смену приходит иррациональный элемент хаоса, который делает возможной выполнение гносеологической функции, т.е познавательной, освещая истории с огромного количества ракурсов.

Факт в истории неповторим именно в своей многозначности, а поэтому любые трактовки, созданные с позиции «чёрное» или «белое» являются априори антинаучными и неправильными, т.к противоречат факту непознаваемости Абсолюта и соответственно неверны и с философской точки зрения.

Применительно к науки Истории государства и права историзм позволяет понимать те или иные исторические процессы, правовых факторов, связанных воедино человеческой логикой.

ИСТОРИЗМ – принцип подхода к предмету исследования как изменяющемуся во времени, развивающемуся. Термин как обозначение универсального метода «наук о духе» введен во всеобщее употребление В. Дильтеем в кон. 19 в. Термин «историзм» используется для характеристики социально-философских воззрений французских материалистов 18 в. Дж.Вико, Вольтера, Ж.-Ж.Руссо, Д.Дидро, выдвинувших идею социального прогресса – поступательного развития человечества от низших ступеней к высшим. Идея «естественных» законов истории стала философским основанием доктрины естественных человеческих прав.В 18 – 1-й пол. 19 в. развитие принципа историзма осуществлялось преимущественно в форме философии истории как крупномасштабного, универсального обозрения исторического процесса, дополняющего эмпиризм событийных хроник.

Выдающаяся роль в развитии философии истории середины 19 в. принадлежит немецкой классической философии. Фундаментальным основанием философии истории Г.В.Ф.Гегеля является идеалистический панлогизм – обозрение исторического процесса как закономерного этапа развития абсолютной идеи. Взгляд на общество как на отчужденное бытие саморазвивающегося абсолютного духа позволяет увидеть его как процесс поступательного развития, подчиненный объективным закономерностям. Исторический прогресс Гегель связывал с реализацией идеи свободы, с достижением условий которой (в Прусской конституционной монархии) историческое развитие заканчивается. Ограниченность гегелевского историзма как обращенного в прошлое стала объектом критики в философско-исторических концепциях младогегельянцев (Б. и О.Бауэры, М.Штирнер и др.).

В обстановке усиления антиметафизического тонуса западноевропейской философии 19 в. историки, подобно естествоиспытателям, стремились освободиться от метафизического «духа» как от ненужной «подпорки» историзма и опереться на исторические факты как на фундамент «позитивной» исторической науки. Аналогом естественнонаучных «фактов наблюдения» в истории становятся исторические тексты, документальные свидетельства о жизни людей. Антиметафизическая направленность позитивистски ориентированной истории реализовалась в «критике исторических источников» как средстве очищения от метафизических предрассудков и достижения объективности исторического знания. Как оппозиция аисторичной догматике классического рационализма, термин «историзм» использовался в Германии представителями «романтической» (И.Г.Гердер, Ф.Шлегель) и исторической школ (Ф.Савиньи, Я.Букхарт,Р.Нибур), а также Тюбингенской школы теологии.

Исторический материализм К.Маркса – новый крупный этап в развитии западноевропейского историзма. Если Гегель, полагая, что материя лишь разнообразится в пространстве, сужал применение принципа историзма до анализа духовных образований, то историзм Маркса охватывал сферы природы, общества и человеческого познания. Являясь продуктивным синтезом диалектического метода Гегеля и современной ему исторической науки, историзм Маркса соотносил исторический прогресс с развитием материальных производительных сил общества. Полемически заостряя значение этого принципа в научном познании, Маркс утверждал, что существует «единственная подлинная наука о человеке» – история, история природы и история деятельности людей, тесно связанные между собою. Рассмотрение предмета в его самодвижении и развитии, а также в диалектической связи с другими явлениями способно, по мысли Маркса, обеспечить объективность и всесторонний характер научного исследования.

Маркс существенно углубил гегелевское диалектическое понимание источника развития как единства и борьбы противоположностей. В отличие от гегелевской идеи примирения противоречий в основании Маркс выдвинул тезис о наличии таких типов противоположностей, борьба которых с неизбежностью приводит к качественному преобразованию породившей их основы. Опираясь на работы французских историков эпохи Реставрации, Маркс проанализировал антагонистические противоречия современного ему капитализма и выдвинул концепцию классовой борьбы как движущей силы развития общества (см. Антагонизм).

В постгегелевском самосознании европейской культуры, рассматривавшем духовное начало как воплощение человеческой деятельности («дух времени», «дух народа», «воля», «дух европейской культуры»), понятие историзма характеризовало установку на изучение процесса изменения культуры как формы человеческого бытия. Процесс исторического познания у Дильтея представал как понимающее переживание человеком тотальности исторического опыта, «континуальности знания и действия». Поэтому основанием исторического метода у Дильтея становится описательная психология. Задача исторического метода – понимание целостной жизненной активности, жизненной практики. Важным средством достижения этой цели он считал представление исторической последовательности великих метафизических систем прошлого как воплощенных объективации человеческих переживаний жизни. Дильтеевская критика исторического разума направлена против схематизированного рационализма абстрактного гносеологического субъекта, оторванного от контекста исследовательской практики. Однако культурно-историческая нагруженность историзма чревата опасностью релятивизации человеческих ценностей, нигилизмом, гипостазированием субъективных оценок, на что указывал Ф. Ницше.

«Понимающую» традицию в развитии принципа историзма наследовал М.Вебер. Заимствуя тезис Дильтея о том, что методом «наук о духе» является понимание действующих связей в истории, Вебер сосредоточил внимание на взаимодействии мотивов человеческого поведения и самих человеческих действий. Но, в отличие от Дильтея, он полагал, что задачей историка является не осмысление человеческих переживаний, а рациональная реконструкция смысла человеческих действий в научных понятиях. Акцент на субъективной активности, характерный для дильтеевского подхода, Вебер считал главным препятствием его превращения в общезначимый научный метод.

Концепции циклического развития цивилизаций (О.Шпенглер, А.Тойнби), бросающие вызов линейному прогрессизму новоевропейского историзма, отражали представления о ценности социально-культурного многообразия и отвергали схему глобального исторического процесса как недопустимую универсализацию опыта Западной Европы (см. Европоцентризм).

Современный историзм, обогащенный представлениями о ценности цивилизационного опыта незападных культур, противостоит представлениям о «конце истории» (Ф.Фукуяма) как завершении идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии в качестве «всечеловеческой» формы правления. Основанные на представлении о неравновесном, стохастическом характере социальной динамики и «негарантированности» истории, современные версии историзма противостоят упрощенному детерминизму в понимании взаимосвязи социальных явлений, вере в «железные законы исторической необходимости», якобы оправдывающие тоталитарную практику фашистских и коммунистических режимов (критика историцизма К.Поппера). 

Применительно к науке ИГП историзм помимо реальной отдачи в виде понимания смысла тех или иных правовых фактов, связанных воедино хитростью нашего разума, имеет и практическую цель. Науку истории права часто именуют фундаментальной из-за огромного фактического материала, но ее фундаментальность – в том, чтобы юрист, знающий ее, не наделал фундаментальных ошибок в своей работе и не стал бы повторять глупостей, которыми полна наша цивилизация.