Ist.Vostora_6 / Том 4. Восток в Новое время. Кн.1

Красное море. В Персидском заливе в XVIII в. аналогичная британская фактория находилась в Бендер-Аббасе, откуда была перемещена в Басру; английские торговые агенты пребывали также в Бушире, на иранском берегу, и в Кувейте. Хотя руководство Компанией все еще отдавало предпочтение иранскому побережью, отношения, связывавшие английского резидента с шейхами Кувейта, привели к тому, что одной из первых военно-морских акций Ост-Индской компании в заливе было участие британского флота в защите Кувейта от атак ваххабитов в 1798-1799 гг. Активизация британской политики в Аравии была связана с возникновением угрозы для владений Компании в Индии, возникшей в связи с экспедицией Бонапарта в Египет. Тогда администрация Компании направила в Маскат персидского купца Мехди Али-хана, выступившего посредником в подписании англооманского соглашения 1798 г. Под угрозой закрытия для маскатских судов портов западного побережья Индии Султан ибн Ахмад был вынужден принять английские условия этого соглашения: обещать придерживаться английской стороны в международных конфликтах, в частности поддержать англичан в вооруженных столкновениях с Францией, удалить из Маската французские суда, уволить со службы французов и, пока идет война, не предоставлять Франции и Голландии торговых и прочих баз на своей территории. Маскат разрешил Ост-Индской компании создать укрепленную факторию в Бендер-Аббасе.

Вянваре 1800 г. капитан Джон Малькольм заключил с Султаном ибн Ахмадом новое соглашение, по которому Маскат обязался принять постоянного британского политического резидента, что противоречило политике рода Ааль Бу Сайд, не допускавшей европейских агентов на свою территорию. К заключению соглашения 1800 г. султана побуждала также успешно развивавшаяся в Восточной Аравии экспансия ваххабитов. На основании нового соглашения султан Маската отказался в 1803 г. принять французскую дипломатическую миссию.

Между 1804 и 1819 гг. флот Ост-Индской компании совместно с Маскатом вел под предлогом борьбы с пиратством морскую войну против ваххабитов, заключая с шейхами Пиратского берега временные соглашения. В ходе этой войны после захвата в 1809 г. арабами британского брига «Минерва» англо-маскатский флот уничтожил «пиратские форты» побережья и установил свой контроль в водах залива. Хозяевами положения на суше, а временами и на море тем не менее оставались ваххабиты. Британская озабоченность положением вокруг Персидского залива усугублялась успехами египетской армии на юго-западе и востоке Аравии и нежеланием Ибрахим-паши идти на соглашение с англичанами.

В1819г. британская эскадра разгромила флот шейхов Северного Омана (Пиратского берега) при Рас-эль-Хайме, разрушила их крепости и города. В январе 1820 г. шейхи Рас-эль-Хаймы, АбуДаби, Дубай, Аджмана, Шарджи и Умм-эль-Кайвайна подписали Генеральный договор о мире, к которому присоединился и правитель Бахрейна. Формально направленный против пиратства, рабства и работорговли (но не затрагивавший вопроса о междоусобных морских войнах), этот договор узаконивал британское присутствие в водах и на побережье залива. Главный торговый представитель Ост-Индской компании в этом районе теперь получил полномочия политического резидента. Нарушавшие договор «недружелюбные племена» карались британским флотом.

111

Маскатский правитель Сайд ибн Султан, заключив с англичанами в 1822 г. новое соглашение, в 1828 и 1830 гг. предпринял попытки захватить Катар и Бахрейн, однако дважды терпел поражение.

Играя на противоречиях между египтянами и ваххабитами, британская дипломатия подтолкнула арабских правителей Пиратского берега к подписанию в 1835 г. ежегодно возобновлявшегося Первого морского перемирия, согласно которому шейхства были обязаны в период сбора в море жемчужных раковин воздерживаться от междоусобных морских войн. (В 1843 г. соглашение было продлено на 10 лет, а в 1853 г. превращено в договор «о вечном мире».) С этого времени берег был переименован в Берег перемирия, или Договорный Оман. В 1838-1839гг., во время наступления Хуршид-паши на второй Саудовский эмират, Великобритания добилась заключения новых соглашений с шейхствами и Бахрейном о запрещении работорговли, которые еще более расширили ее функции арбитра и контролера в Персидском заливе.

Укрепление позиций Великобритании происходило и на юге Аравии. Стремясь не допустить установления связи Бонапарта с майсурским правителем Типу Султаном через йеменского имама и опасаясь утверждения французов в Красном море, англичане попытались договориться с правителем Северного Йемена о военных базах и, не добившись успеха, захватили о-в Перим в Красном море, который удерживали с мая по август 1799 г. Однако остров, зависевший от материка в снабжении продовольствием и водой, подвергавшийся угрозе нападения йеменских

пиратов, оказался неудачной стоянкой, и флот перебазировался в гавань Адена.

Ктому времени Аден представлял собой небольшое селение с несколькими сотнями жителей, принадлежавшее султану Ахмаду, главе политического образования племен абдали с центром в Лахдже. Ахмад неоднократно предлагал англичанам взять его «государство» под свое покровительство. Он рассчитывал на английские субсидии, поддержку в борьбе с соседними племенными образованиями и на развитие через порт международной торговли. Однако руководство Ост-Индской компании еще придерживалось принципа невмешательства во внутриаравийские дела. Без ответа осталось и предложение, сделанное султаном в 1810 г., об основании в порту британской фактории.

Интерес к Адену со стороны Компании возобновлялся в 1820-е годы в связи с конфликтом между английским резидентом в Мохе и имамом Саны, а также при поиске промежуточной базы для строившегося парового флота Ост-Индской компании. Однако серьезная заинтересованность Англии в этом «Гибралтаре Востока» возникла с укреплением позиций Мухаммеда Али в Йемене и Красном море. Тогда, в начале 1839 г., британский военный флот высадил в Адене десант и захватил город: поводом для операции явилось ограбление местными жителями судна «Дария Даулят», принадлежавшего Ост-Индской компании и севшего на мель у берегов Абъяна. Султан Мухсин Фадль не смог ни выплатить контрибуцию, ни организовать сопротивление английской агрессии. Он вступил в торг с англичанами, завершившийся оккупацией и подписанием в начале 1839 г. двух договоров «о дружбе и мире», распространивших британскую юрисдикцию на Аден. Попытки султана возвратить Аден вооруженной силой в 1839, 1840 и 1841 гг. были безуспешны. Господство Великобритании на морских путях из Персидского залива до южных ворот в Красное море стало свершившимся фактом.

112

МАРОККО В КОНЦЕ XVIII в. — 1840 г.

Марокко (араб. аль-Магриб аль-Акса — Дальний Магриб) на протяжении веков оставалось своеобразной частью арабо-мусульманской ойкумены. Находясь на стыке трех культурноисторических традиций — арабо-мусульманской, евро-христианской и афро-негритянской, — Арабский Запад играл роль «цивили-зационного тигля», в котором переплавлялись духовные ценности и производственные навыки десятков народов. Чрезвычайно выгодное расположение региона на перекрестке сахарских караванных путей с морскими трассами Атлантики и Средиземноморья способствовало налаживанию здесь интенсивного взаимообмена культурным, военным, хозяйственным и политическим опытом между местным арабо-берберским населением, европейцами и народами Западного Судана. В силу этого обстоятельства северо-западная оконечность Африки всегда отличалась причудливым смешением культур, религий и языков. Вместе с тем географическая близость к Европе не раз делала Дальний Магриб форпостом в военно-политической борьбе исламского и христианского мира.

На рубеже XV-XVI вв. с политической сцены Марокко исчезли династии правителей, обосновывавших свое право на власть принадлежностью к тому или иному могущественному племени. Их место заняли периферийные кланы шерифов, возводивших свое происхождение к пророку Мухаммаду и обладавших, по верованиям марокканцев, особой божественной благодатью (баракой). Именно шермфьг-Саадиды возглавили в 1510г. стихийное сопротивление населения Дальнего Магриба сначала испано-португальской агрессии, а затем поползновениям проосмански настроенных правителей Алжира включить Марокко в состав своих владений.

Кконцу XVIII в. на территории Марокко уже более столетия существовало государство другой шерифской династии — Алауитов (Филалидов). Согласно преданию, предок Алауитов Хасан адДахиль еще в XII в. переселился из аравийского порта Янбо в оазис Тафилалет (Южное Марокко), однако восхождение Алауитов к реальной власти в масштабах всего Марокко происходит лишь во второй половине XVII в. при султанах Мулай Рашиде (1664-1672) и Мулай Исмаиле (1672-1727).

Становление алауитской государственности сопровождалось как попытками жесткой централизации, так и периодами политической раздробленности, когда Дальний Магриб представлял собой скорее мозаичный конгломерат племенных территорий, вольных портовых городов, владений влиятельных мусульманских лидеров (мурабитов) и удельных княжеств, нежели единое государство.

Во второй половине XVIII — начале XIX в. традиционные социополитиче-ские устои шерифского султаната уже вполне оформились. Марокканское общество этого периода отличалось высокой социальной динамикой и нестабильностью, а нередкие в XVIII столетии войны, эпидемии и кочевые миграции не позволяли укрепиться социально-иерархическим представлениям. В то же время племенной уклад в Марокко оставался незыблемым. Общинное землевладение и в первых десятилетиях XIX в. продолжало преобладать в шерифском государстве над частным и султанским, а кровнородственные отношения предопределяли

113

жизненные приоритеты и ценности населения как в сельской, так и в городской среде.

Система управления шерифским Марокко была слабо централизованна. Воля султана— верховного правителя и духовного лидера (халифа) правоверных — формально осуществлялась через центральное правительство (махзен) и провинциальную администрацию. Однако наместники провинций и городов были почти независимы от центра, а территория султаната неизменно подразделялась на подчиненную (араб, биляд аль-махзен — земля правительства) и неподчиненную (араб, биляд ас-сиба — страна львов), причем подчиненная территория редко превышала V3 площади Марокко. Духовная власть султана признавалась марокканцами повсеместно, тогда как претензии алауитского махзена на сбор налогов решительно отрицались населением труднодоступных Атласских гор и полупустынных областей юга.

В подобных обстоятельствах марокканские государи полагались на испытанную веками военную организацию государства. Основу могущества Алауитов в предколониальный период составляли освобожденные от налогов военные племена (гиш) и негритянская гвардия (абид), а управление страной осуществлялось в традициях «кочующего двора». В XVIII в. в Марокко было четыре столицы

— Фес, Марракеш, Рабат и Мекнес, и в каждой из них шерифский правитель пребывал по нескольку месяцев в году, постоянно перемещаясь с семьей, приближенными и армией по провинциям своего султаната. Задачей таких походов (араб, харка — прорыв) было подавление племенных бунтов и сбор налогов, обычно за несколько лет сразу. Эта практика нашла отражение в марокканской поговорке: «Хорош тот султан, чей трон— седло, а балдахин— небо». Слабость внутрихозяйственных связей, частые кочевые миграции и межплеменные столкновения, не прекратившиеся и в XIX в., чрезвычайно затрудняли деятельность султанской администрации.

На протяжении XVI-XIX вв. специфической чертой общественно-политической системы Марокко было противодействие шерифской власти со стороны влиятельных местных мурабитов и суфийских братств (турук). Лидеры мистических объединений обладали безраздельным авторитетом у населения, а их учения органично вписывались в глубоко укорененную в массовом сознании полиформную систему верований и культов. Духовная общность, широкая распространенность и разветвленная организация братств делали суфийских шейхов грозными противниками на политической арене. Традиционно именно мирное сосуществование государства с племенными и религиозными институтами определяло стабильность политической системы в Марокко. В силу этого алауитские султаны стремились привлекать братства и мурабитов на свою сторону, одновременно поддерживая конфликты и расколы между ними. Во многом благодаря подобной политике султану Сиди Мухаммеду бен Абдаллаху (1757-1790) удалось прекратить тридцатилетнюю братоубийственную войну за власть между потомками Мулай Исмаила и поддерживавшими их турук и мурабитами. Однако уже первые десятилетия XIX в. ознаменовались попыткой его преемника Мулай Слимана (1792-1822) реформировать государственную систему по ваххабитской модели в духе аравийских Саудидов. Его преобразования, направленные на очищение ислама от «порицаемых нововведений» (бида), нарушили хрупкий баланс сосуществования государственной власти и могучих духовно-политиче-

114

ских сил в Марокко. В стране разразилась десятилетняя религиозная война 1812-1822 гг., кульминацией которой стало фесское восстание 1820 г. В итоге Мулай Слиман вынужден был в 1822 г. отречься от трона.

Новый султан, Мулай Абд ар-Рахман (1822-1859), полностью отказался от непримиримой к суфизму программы своего предшественника и постарался завоевать доверие шейхов братств и крупных мурабитов. Возврат Мулай Абд ар-Рахмана к патерналистской политике в отношении турук закрепил существовавшие в шерифском государстве архаичные политические порядки еще на несколько десятилетий. Внутренняя нестабильность алауитского государства в •первой половине XIX в. значительно ослабила Марокко перед лицом европейского проникновения.

Выгодное географическое положение Дальнего Магриба и его природные ресурсы привлекали внимание европейских держав еще в XVI-XVII вв. Шерифские султаны XVIII в. стремились к диверсификации внешнеторговых связей и неоднократно заключали торговые договоры с Данией (1751 и 1765 гг.), Швецией (1763 г.), Францией (1767 г.) и Португалией (1773 г.). Только в правление Мулай Слимана предпринимались попытки взять курс на изоляцию Марокко. Стремление марокканского двора к автаркии поддерживалось и внешнеполитическим положением султаната, которое в конце XVIII — первой трети XIX в. было вполне стабильно. В этот период внимание Европы было поглощено событиями Великой французской революции, а поражение испано-французского флота при Трафальгаре (1805г.), британская блокада Средиземноморья и наполеоновские войны отсрочили начало прямой экспансии колониальных держав в Магрибе еще на двадцать лет.

Качественно новый этап европейского проникновения в Марокко начался в 1830 г. после захвата французскими экспедиционными силами прибрежной полосы Алжира. Начиная с 40-х годов XIX

столетия судьбы шерифского султаната определяются соперничеством Англии, Франции и Испании за утверждение своих позиций на его территории. Сокрушительные поражения шерифских войск в ходе франко-марокканского конфликта 1844г. и испано-марокканской войны 1859-1860 гг. продемонстрировали полную неэффективность арабской конницы перед маневрами европейских армий. Благодаря дипломатической поддержке Великобритании, не заинтересованной в успехах своих конкурентов, военные поражения Марокко не помешали ему сохранить на протяжении XIX в. формальную независимость. Однако силовое открытие марокканских рынков, устранение таможенных барьеров, заключение неравноправных торговых договоров и предоставление займов создавали условия для полуколониального контроля ведущих стран Европы над Шерифской империей.

АЛЖИР В КОНЦЕ XVIII в. — 1840 г.

На рубеже XVIII-XIX вв. Алжир был наименее стабильным из государств Магриба. Из 30 деев, правивших здесь с 1671 по 1818 г., 14 пришли к власти в результате гибели их предшественников в ходе мятежей и переворотов. Дей (от турецкого дайи — дядя) пожизненно избирался диваном (советом) из янычарских военачальников (ага) и корсарских капитанов (раисов). Причем на этот выбор,

115

как и на политику деев, сильно влияла буйная вольница йолдашей («товарищей»), как принято было именовать янычаров, периодически набиравшихся в Анатолии. Алжирцы же называли их за крутой нрав «анатолийскими быками». Фактически независимые от османского султана, деи все же были заинтересованы в союзе с ним, поэтому посылали ему подарки, уверяли в своей преданности и получали в обмен оружие, снаряжение и пополнение войска.

К концу XVIII в. государство деев пришло в упадок: перестали подчиняться управлявшие провинциями (бейликами) беи, численность населения уменьшилась вследствие эпидемий чумы и других стихийных бедствий, переживавшая трудности Османская империя почти прекратила помощь. Каиды (правители округов), обычно назначавшиеся из вождей наиболее сильных племен, все чаще отказывались повиноваться и помогать в сборе податей, которые постоянно росли ввиду резкого сокращения (а после 1816г.— полного прекращения) доходов от корсарства. Опираясь на 30 тыс. турок и 20 тыс. кулуглу (потомков турок от браков с местными женщинами), деи и беи с трудом держали в повиновении трехмиллионное население. Практически они контролировали не более '/6 территории. Среди племен огромным влиянием пользовались религиозные братства (турук, тарикаты}, имевшие в начале XIX в. до 400 завий (укрепленных обителей), свои отряды и доходы от посвященных им земель хабус, а также от паломничества верующих (зияра) к куббам — мавзолеям марабутов (святых дервишей, носителей бараки — божественной благодати).

Дей Хасан (1791-1798), отвоевавший у испанцев Оран, в то же время сотрудничал с Францией и без конца воевал с беями. Дей Мустафа (1798-1805), поддержавший Стамбул в войне с Бонапартом, вынужден был отступить в 1801 г., а затем в 1804 г. потерпел поражение от братства деркава в Орании. Восстание деркава длилось 11 лет. Убитого янычарами Мустафу сменил Ахмед-дей (1805-1808), в последний раз добившийся выплаты дани от Англии, Испании, США, Голландии и Австрии. А вот Франция отказалась платить, что вызвало столкновение с ней, а вслед за тем — и с Тунисом. Неудачи дея в этих стычках, как и в войне с деркава, привели к его свержению и гибели. Сменивший его Али (1808-1809), не сумев восстановить порядок, также был убит янычарами. Его преемник Хадж Али-паша (1809-1815) подавил все мятежи с крайней жестокостью (только в г. Медеа были обезглавлены 245 человек, в том числе 200 женщин), казнил двух беев, развязал войну против Туниса и возобновил корсарство: его главный раис Хамиду захватил 15 кораблей Испании, Португалии, Голландии, Швеции, Генуи и Венеции, но погиб в битве с эскадрой США в 1812 г. Не справившийся с восстанием племен в 1814 г., как и с длившимся с 1810г. мятежом марабутов в Ка-билии (берберской области к востоку от столицы), деи был задушен янычарами в бане. Та же участь постигла его преемника Мухаммеда Хазнаджи, попытавшегося навести порядок в янычарском войске. Сменивший его Омарпаша (1815-1817) сумел успокоить страну, но столкнулся с державами, потребовавшими освобождения всех европейских пленников. Встретив отказ, а также «неуважение» (несколько английских моряков погибли в пьяных драках с жителями Орана и Бона), адмирал лорд Эксмут во главе англо-голландской эскадры бомбардировал г. Алжир, причинил ему большой ущерб, потопив три алжирских корабля, на одном из которых погиб главный раис Али Татар. Дей Омар вынужден был пой-

116

ти на уступки, за что его и убили уже после ухода союзной эскадры. Его сменил Али Ходжа (18171818), начавший решительную борьбу с янычарами при опоре на личную гвардию из 6 тыс. кулуглу и 2 тыс. кабилов племени зуауа. Взбунтовавшихся янычар расстреливала артиллерия, их резали в казармах и изгоняли в горы. В конце концов они смирились, но многие были высланы в Стамбул и Смирну, а также в Тунис и Триполи.

Эта бойня (погибло также много солдат дея) сильно ослабила Алжир в военном отношении. Умершего от чумы в марте 1818г. Али Ходжу сменил дей Хусейн (1818-1830), которому пришлось воевать с беем Константины на востоке, с братством тиджанийя в Сахаре и братством кадырийя на западе. Отклонив в 1819г. очередной ультиматум Англии и Франции об отмене рабства и прекращении корсарства, дей помирился с беями и мятежными племенами. В 1824г. английский консул, замешанный в подстрекательстве племен против дея, уехал, а британская эскадра подвергла столицу Алжира семидневному обстрелу. На фоне непрекращавшихся мятежей различных племен, братств, каидов и беев в столице развернулась интрига, дорого стоившая Алжиру.

С 1802 г. тянулся спор между Алжиром и Францией по поводу уплаты старых французских долгов 1789-1793 гг. В результате своекорыстных махинаций посредников — ливорнских торговцев Бакри и Бушнака, а позже и французского консула Деваля — деньги Алжиру не выплачивались, что обостряло его отношения с Францией, с 1824г. и без того испорченные марсельской «Компанией Африки», снабжавшей мятежных кабилов, за что на ее имущество в Алжире был наложен арест. С 1826 г. арест Бакри деем усилил напряженность, и в апреле 1827 г. Деваль, сознательно провоцируя разрыв с Алжиром (дабы скрыть свои махинации), оскорбил дея, за что получил от того «удар веером». Франция использовала этот инцидент для разрыва отношений и блокады побережья Алжира.

В июне 1830г. 37-тысячная французская армия высадилась в Алжире и разбила в двух сражениях 50-тысячную армию дея, которой командовал бездарный племянник дея ага Ибрахим, не обеспечивший своих солдат ни снаряжением, ни артиллерией, ни продовольствием, ни боеприпасами. Большинство их составили наспех набранные ополченцы, по свидетельству очевидца, «умевшие лишь торговать молоком». К тому же Ибрахим присвоил деньги, специально выделенные деем для новобранцев. Сопротивление французам оказали лишь горцы-кабилы шейха Заммума и небольшой корпус бея Константины Хадж Ахмеда. После десятидневной осады дей Хусейн вынужден был ввиду явного преимущества французов (а также предательства янычар, вступивших с завоевателями в тайные переговоры) подписать капитуляцию, соглашаясь «вместе с турками покинуть Алжир при условии уважения религии и обычаев алжирцев».

10 июля 1830г. дей Хусейн и ПО его родственников выехали в Неаполь (впоследствии он умер в Александрии в 1838 г.). Но сопротивление завоеванию лишь начиналось: на востоке страны, в Константине, закрепился правивший там с 1827 г. Хадж Ахмед-бей, впоследствии утвержденный Стамбулом в качестве дея; в центре и на западе часть беев и каидов решили сопротивляться, другие (обычно их старые соперники) — сотрудничать с завоевателями.

117

Хадж Ахмед-бей с самого начала выступал против французов. Однако ему никогда не удавалось объединить всех жителей не только Алжира, но и подвластной ему области, так как он опирался в основном на турок, кулуглу и кабилов (его мать была кабилка), продолжая традиционную для деев тактику игры на противоречиях между племенами, регионами и общинами. В 1832г. борьбу алжирцев на западе и в центре страны возглавил 24-летний эмир Абд аль-Кадир, сын главы братства кадырийя. Он нанес французам ряд поражений и дважды, в 1834 г. и 1837 г., вынудил их заключать с ним мирные договоры, а также признавать созданное им государство. Мирные передышки он использовал для проведения административной, судебной, налоговой и денежной реформ, улучшения управления, возведения крепостей, борьбы с марабутами тиджанийя, не признавшими его власть, и предателями-феодалами. Эмир предлагал союз Хаджу Ахмед-бею, но тот отказался, считая лишь себя легитимным правителем страны, 2/3 которой признавали власть Абд аль-Кадира. Воспользовавшись этими разногласиями, французы в 1837г. взяли штурмом Константину, захватили восток страны и вынудили Ахмед-бея вести партизанские действия в горах. С Абд аль-Кадиром они вынуждены были считаться до 1840г.

ТУНИС В КОНЦЕ XVIII в. — 1840 г.

Тунис к концу XVIII в. имел гораздо более высокий уровень урбанизации, чем прочие арабоафриканские страны, — 20% жителей (в 4 раза больше, чем в Алжире). До /з горожан были ремесленниками (значительная их часть — потомки эмигрантов, мавров XI-XIII вв. и морисков XVI-XVH вв.), чьи изделия славились по всему Средиземноморью. В правление Али-бея (17591782) и Хамуд-паши (1782-1814) были прекращены междоусобицы (в том числе внутри династии Хусейнидов), снижены налоги, прекращены грабежи. Анархии янычар беи противопоставили отряды мамлюкской гвардии (в основном из абхазов, адыгов и грузин). Многие мамлюки стали к концу XVIII в. частью военной элиты страны. Поддерживая своих торговцев на море, беи не боялись вступать в конфликты (трижды с Францией в 1769-1800 гг., с Венецией в 1784-1786 гг.).

Торговые прибыли обогатили 600 наиболее влиятельных купеческих семей Туниса, значительно потеснивших европейских конкурентов. Например, 150 тунисских негоциантов, монополизировав торговлю с Марселем (зерном, оливками, шерстью, фруктами), свели прибыли европейцев к минимуму. Тунисцы торговали продукцией местного производства, а также активно участвовали в транзитной торговле товарами других стран, пользуясь выгодным расположением в центре Средиземноморья, особенно после упадка Мальты с 1798 г. Важным источником дохода была и дань, которую платили Тунису в обмен на свободу мореплавания Голландия, Швеция, Норвегия, Дания, Испания. В 1809 г. Тунис развернул через Ливорно торговлю с некоторыми областями Италии.

Благосостояние и достаток способствовали миру в стране, отсутствию мятежей и сотрудничеству с властями даже обычно непокорных бедуинов. Поэтому

118

тунисцы поддержали отказ Хамуд-паши в 1806 г. признать вассальную зависимость от Алжира. Вспыхнувшая алжиро-тунисская война (11-я по счету!) закончилась в 1813 г. победой Туниса. Одновременно бей подавил в 1811 г. мятеж тунисских янычар, пытавшихся при помощи алжирских йолдашей захватить власть. Но укрепление власти бея было относительным, так как Тунис с конца XVIII в. вел постоянную морскую войну с Европой, особенно с корсарами Мальты и Неаполя, которых тайно финансировали купцы Марселя (при Хамуд-паше из 15 торговых домов Франции в Тунисе остались лишь пять). В 1790-1805 гг. тунисцы направляли на борьбу с европейскими пиратами по 50-100 своих кораблей ежегодно (почти в десять раз больше Алжира тех лет). Но уже с 1800 г. Тунис вынужден был подписать перемирие с Францией, в 1816 г. под прицелом пушек англо-голландской эскадры Эксмута освободить 800 христианских пленников и заявить о прекращении пиратства. Тунис к этому времени стал другим.

Пришедшие к власти в результате заговора представители старшей ветви Хусейнидов фактически отказались от политики Хамуд-паши и убитого ими главного министра бея Юсуфа Сахиба ат-Таби (мамлюка грузинского происхождения). При них главное место заняли консервативные круги мусульманского духовенства и мамлюкской аристократии, были восстановлены корпус янычар и пост мухтасиба (религиозного цензора). При Махмуд-паше (1814-1824) была введена (по примеру Мухаммеда Али в Египте) система государственных монополий (в 1819-1920 гг.) и повышены налоги, что существенно подорвало тунисское ремесло и предпринимательство, тем более что по времени это совпало с тяжелыми стихийными бедствиями, неурожаями, эпидемией чумы, сокращением доходов от таможни и прекращением выплаты дани странами Европы; в 1819г. англо-французская эскадра заставила Махмуд-бея отказаться от корсарства окончательно. Последним ударом, уже при Сиди Хусейн-бее (1824-1835), явилась гибель тунисского флота в составе османской эскадры, уничтоженной в Наваринской битве 1827 г. кораблями Англии, Франции и России.

Упадок национального производства и торговли привел к захвату рынка Туниса европейцами, к изменению структуры импорта, половину которого составляли теперь драгоценности и предметы роскоши для бейской семьи. Денег не хватало. Пришлось прибегать к займам, закупкам в кредит, порче монеты. Вдобавок увеличились расходы на подавление возобновившихся мятежей бедуинов (в 1817, 1819, 1824^1825 гг.). Финансовое закабаление страны стало фактом, и лишь усилия главного министра Шакира (зятя бея и мамлюка из черкесов) предотвратили банкротство страны. В 1829-1830 гг. Шакир добился также окончательной ликвидации корпуса янычар и замены (с помощью французских советников) их регулярной армией. Он же ввел режим строгой экономии, запретив даже сановникам носить кашемир и золотое шитье. Та же политика была продолжена при брате Хусейн-бея Мустафе (1835-1837).

С 1830 г. Тунис был связан договором с Францией, который предусматривал «особые отношения» как с «наиболее благоприятствуемой нацией», гарантировал права иностранцев и свободу торговли (прежде всего для французов). Шакир активно содействовал Франции в подчинении Алжира и на деле содействовал

119

превращению Туниса в ее полувассала. Французский консул стал постоянно вмешиваться в дела Туниса, а французский флот регулярно патрулировал (особенно в 1836-1841 гг.) побережье страны. Хусейниды в целом это одобряли не только потому, что зависели от Франции, но также из страха перед османами, пытавшимися восстановить свой контроль над Тунисом.

Глава 5

ПОЛИТИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ИРАНА В КОНЦЕ XVIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

Конец XVIII — первая половина XIX в. была особой эпохой в политической истории Ирана нового времени. Именно в этот период происходит объединение страны под властью династии Каджаров, в основном определяются границы современной государственной территории, формируется государственный аппарат с новой элитой и явной тенденцией перенять некоторые формы европейского управления. Вместе с тем усиливается военно-политический и экономический натиск европейских держав на Иран, который вынужден вырабатывать новые принципы внешней политики, обеспечивающие сохранение целостности территории и политической независимости.

ПРИХОД К ВЛАСТИ ДИНАСТИИ КАДЖАРОВ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ГОСУДАРСТВА После смерти Керим-хана Зенда в 1779 г. в истории Ирана началась очередная полоса

междоусобных войн. В стране сложилось несколько феодально-племенных группировок, претендовавших на верховную власть. Неустойчивость в политической жизни сохранялась до конца XVIII в. В создавшейся ситуации исход борьбы зависел от того, какая из племенных группировок окажется сильнее и активнее.

Каджары использовали имевшиеся у них преимущества. Это было одно из сильных племенных образований Ирана, которое могло рассчитывать на поддержку тюркских племен и материальные ресурсы северных провинций Ирана. Будущий основатель Каджарской династии Ага-Мохаммад- хан, возглавивший свое племенное образование, пользовался авторитетом и уважением как старейший из каджарских ханов, покровитель соплеменников при дворе Зендов. Кровопролитная борьба за власть между Зендами облегчила путь Ага-Мохаммад-хану к шахскому престолу. В 1785 г. он с небольшим отрядом в 500-600 человек занял Тегеран, Кум, Кашан, а к концу года и Исфаган. Вскоре он покинул Исфа-ган, избрав своим местопребыванием Тегеран, в то время небольшой городок, ставший затем столицей государства.

В борьбе за власть Ага-Мохаммад-хан умело использовал недовольство ханов многих мелких племен правлением Зендов. Он широко практиковал раздачу союзным ханам захваченных владений своих противников, назначая своих сторонников на различные должности. Но лучшие земли и богатые провинции получа-

121

ли в свое управление, как и главные должности при дворе, Каджары, на чью поддержку поначалу Ага-Мохаммад-хан мог безусловно рассчитывать.

Под влиянием победы Ага-Мохаммад-хана над Зендами многие ханы Азербайджана, Курдистана и Центрального Ирана приняли сторону Каджаров. Последняя битва между Каджарами и Зендами произошла в 1794 г. под Керманом, который после пятимесячной осады был взят штурмом. Под властью Ага-Мохаммад-хана оказался весь Иран, за исключением Хорасана.

Ага-Мохаммад-хан был умным, хитрым, удачливым, по иранским представлениям достаточно образованным человеком, но плохо разбирался в изменившейся в конце XVIII в. международной обстановке, так как не учитывал реальной силы ни соседних правителей, ни создаваемого им собственного государства.

Грабительский поход в Грузию в 1795 г. с целью подчинения ее своей власти, сопровождавшийся небывалой жестокостью, повлек за собой ввод русских войск в Грузию, поставив под сомнение успешность военных действий Ага-Мохаммад-хана на Кавказе в целом. Между тем остались неподчиненными Хорасан, некоторые курдские и туркменские ханы, ранее находившиеся под властью Ирана; вспыхивали волнения в центральных и южных районах страны. И Ага-Мохаммад- хан был вынужден сосредоточиться на внутренних проблемах.

В мае 1796 г. Ага-Мохаммад-хан принял титул шаха. Его короновали небольшой диадемой и опоясали царским мечом, освященными на гробнице шейха Сефи ад-Дина, что должно было символизировать преемственность власти от Сефевидов и преданность шиизму.

Стараясь укрепить единство Каджаров, Ага-Мохаммад-шах подчеркивал главенствующее положение этого племени в государстве. Он ввел правило назначать на посты губернаторов важнейших провинций младших представителей ханского дома Каджаров, что не помешало ему физически расправиться с некоторыми родственниками — возможными его соперниками. Мало занимаясь упорядочением административно-хозяйственной жизни Ирана, Ага-Мохаммад-

шах сосредоточился на военном подчинении местных правителей. Он совершил удачный поход в Хорасан, взял город Мешхед и захватил сокровища Надир-шаха, вывезенные из Индии. В 1797 г. Ага-Мохаммад-шах вторично двинулся в Грузию, дабы наказать грузинского царя Ираклия II за то, что тот обращался к России за помощью, но во время похода был убит своими слугами. Это убийство предотвратило новое иранское нашествие на Грузию. Шахское войско распалось, и в Иране снова началась борьба за шахский престол.

Несмотря на наличие официально объявленного наследника— Фатх Али-хана, — претендентами на шахский престол, выступили несколько каджарских ханов. Только в 1798 г. законному наследнику удалось одержать верх над своими соперниками. Отсутствие строгих правил престолонаследия в племенной среде обусловило последующую открытую или тайную борьбу ближайших родственников за трон.

Фатх Али короновался в марте 1798 г. и оставался у власти более тридцати пяти лет. Ему предстояло не только сохранить за Каджарами шахский трон, но и утвердить молодую монархию. Ага-Мохаммад-шах успел заложить лишь основы каджарской власти в Иране, созданное же им государство было укреплено только при его преемнике Фатх Али-шахе, когда определились границы государства,

122

административное деление, сформировался управленческий аппарат. Заметную политическую роль в годы правления Фатх Али-шаха стал играть его сын Аббас Мирза, назначенный наследником престола

иполучивший в управление Азербайджан. Впоследствии Азербайджан, эта богатая провинция Ирана, всегда находился под властью наследника престола, что предоставляло материальное обеспечение его двору и рассматривалось как подготовка престолонаследника к государственному управлению.

Аббас Мирза стал также главнокомандующим иранскими войсками. Будучи одним из наиболее умных

идеятельных представителей Каджаров, Аббас Мирза проявил незаурядные способности военачальника, дипломата и администратора. Он понимал, что для преодоления отсталости Ирана необходимы подъем производительных сил страны и реорганизация не только армии, что ему частично удалось осуществить, но и всего государственного аппарата.

Аббас Мирза умер в 1833 г., незадолго до смерти своего отца Фатх Али-шаха, и наследником престола был объявлен его сын Мохаммад Мирза, который в 1835 г. стал шахом Ирана.

При Мохаммад-шахе проявились признаки внутренней нестабильности Ирана. Страна переживала финансовый кризис, ремесленная промышленность страдала от конкуренции с европейскими товарами. Исподволь зрела идейная оппозиция безынициативному болезненному монарху, сильное влияние на политику которого оказывали родовая аристократия и духовенство. К концу правления Мохаммадшаха в Иране стали раздаваться открытые призывы к неповиновению Каджарам и преобразованию иранского общества либо на основе исламских ценностей, либо на основе идей османского Танзимата. В 1848 г. Мохаммад-шах скончался, шахом Ирана короновался Насер эд-Дин.

Основатель Каджарской монархии Ага-Мохаммад-шах и фактический ее создатель Фатх Али-шах стремились воссоздать мощное государство по образцу Сефевидской державы, в состав которого входили бы территории и народы, когда-то подчинявшиеся Сефевидам. Более того, походы в Закавказье и Грузию, Хорасан и Туркменскую степь, Герат и Белуджистан, войны с Турцией и Россией, военные стычки со среднеазиатскими ханствами свидетельствовали о намерении новой династии даже расширить территорию Ирана. Однако положение в регионе к концу XVIII в. существенно изменилось. Возникло афганское государство Ахмад-шаха Дуррани, также претендовавшее на Белуджистан, Систан, Герат, Хорасан, Туркменскую степь. Англичане, укрепившиеся в Индии, прилагали усилия, чтобы взять под контроль политическую ситуацию на Среднем Востоке и направить ее развитие по собственному сценарию. На Кавказе росло русское влияние и наметилось тяготение к России не только христианских Грузии и Армении, но и некоторых мусульманских ханств. Завоевательная политика привела к гибели основателя Каджарского государства, и Фатх Али-шах после поражения в русскоиранских войнах (1804-1813 и 1826-1828 гг.) стал более осмотрительно проводить внешнюю политику, взяв курс на сохранение иранского государства в существовавших пределах. Последующие каджарские шахи восприняли тот же политический принцип.

Как правители Ирана, каджарские шахи нуждались в легитимизации своей власти со стороны шиитского духовенства, ибо они не располагали преимущест-

123

вом сефевидских шахов, которые, как потомки шейха Сефи ад-Дина, выступали в качестве и светских правителей, и духовных глав общества. Дело заключалось не только в тюркском происхождении Каджаров: Сефевиды также пришли к власти с помощью кызылбашей — тюркских племен, т.е. тюркская кровь текла и в жилах сефевидских шахов. Проблема состояла в том, что Каджары не могли претендовать на роль харизматических лидеров, подобно Исмаилу I Сефевиду. Между тем, согласно

доктрине шиитского ислама, духовная власть имама преобладала над светской властью шаха, а об имамате можно было говорить только при наличии харизматического духовного лидера шиитской общины. В отсутствии такого лидера роль духовного руководителя могли исполнять наиболее авторитетные моджтехиды, обладавшие правом иджтихада — толкования всех спорных вопросов, возникавших в шиитской общине. Это позволяло высшему духовенству оказывать большое влияние на государственные дела.

Каджары пытались ограничить вмешательство улемов в решение политических вопросов, но не могли идти на открытый конфликт с ними, так как они влияли на принятие важнейших государственных актов благодаря праву санкционировать шахские фирманы. К тому же, например, если вопросы войны и мира решал шах, то мобилизацию населения на священную войну осуществляли улемы: от них исходила фетва с призывом к джихаду. Духовный суд (махкам-е шар) находился всецело в руках улемов, руководствовавшихся шариатом (на основе законов шариата рассматривался широкий круг гражданских и некоторые уголовные дела); государство же располагало системой светского суда, опиравшегося на обычное право (урф). Вместе с тем шах, обладая неограниченной светской властью, оставался верховным судьей по всем вопросам.

Многие шиитские улемы, породнившиеся между собой и составившие несколько крупнейших кланов, осуществляли духовный контроль над населением Ирана. (Происхождение и поныне влиятельных семейств улемов Табатаба-ни, Бехбехани, Ширази, Гольпаигани, Куми и многих других восходит как раз к концу XVIII — началу XIX в.)

Некоторые известные улемы, в том числе сейид Мохаммад Али Бакир Бехбехани, способствовали приходу к власти Ага-Мохаммад-шаха Каджара. Шах и его преемники, со своей стороны, чтобы заручиться поддержкой влиятельных улемов, выделяли средства на реставрацию наиболее почитаемых мечетей и строительство новых, выплачивали из казны жалованье и пенсии улемам, делали им подарки, жаловали крупные земельные владения.

В первые десятилетия правления главной опорой новой династии тем не менее оставалось племя каджаров, преимущественно его астрабадские ветви, они составляли основное ядро армии, которую первоначально лично возглавляли шахи и принцы.

Уже при Ага-Мохаммад-шахе в Иране начала складываться новая правящая •>лита. Сначала высший эшелон государственной власти был малочисленным и ограничивался ближайшим окружением шаха, состоявшим преимущественно из родственников, заинтересованных в удержании династией государственной власти. Хотя члены правящего дома и не назначались на пост садразама — главы государственной администрации, однако каджарские принцы стали правителями почти всех крупных провинций и городов. Эта практика в основном сохранялась

124

до конца правления Каджаров. Постепенно в правящую верхушку общества влились и старинные иранские аристократические семейства, некоторые из которых породнились с Каджарами. Административно-управленческий и религиозно-судебный аппарат формировался из аянов (военно-служебной элиты), которые гордились знаниями, являлись носителями рафинированной культуры и обладали значительными наследственными и приобретенными богатствами (землей и городской недвижимостью). В их среде большую роль играли родство и связи, обеспечивавшие передачу многих должностей по наследству. За свою службу они получали фиксированные доходы — жалованье в виде поступлений от прикрепленных к должности городов, деревень, таможен и др.

Восприняв от Сефевидов структуру государственного устройства, Каджары усовершенствовали систему административного деления, что обеспечивало более централизованное управление государством. К середине XIX в. Иран делился на 12 крупных провинций (вилайетов), в которые входили также территории проживания племен и племенных образований. В свою очередь, вилайеты делились на уезды (болук), округа (махалле), а низшей административной единицей была деревня (дех). Города (шахр) состояли из кварталов (махалле).

Первым лицом в государстве после шаха был садразам, глава государственного административного аппарата. (Во время реформы государственного управления в 1858 г. пост садразама был упразднен и учрежден Совет министров под председательством шаха. Было создано шесть министерств. Однако вскоре должность садразама была восстановлена.) Садразам имел трех помощников: мостоуфи-олъ-мамалек (управляющий финансами), монши-оль- мамалек (управляющий внешней и внутренней политикой) и салар лашкар (главнокомандующий). Губернаторы провинций, как и эти высшие должностные лица, обычно назначались садразамом. Налоги в провинции собирал мостоуфи, в городе — тахсилдар, в племенах, как правило, сам хан, который вносил их в казну в качестве налога или подарка через племенную администрацию.

Уже в первой трети XIX в. стала намечаться тенденция «европеизации» государственного

аппарата: садразам стал иногда называться премьер-министром, появились особые министры иностранных дел, финансов, военный, внутренних дел и др.

При чрезвычайных обстоятельствах шах собирал совещательный совет из наиболее влиятельных придворных, военно-служилой элиты и шиитского духовенства, на котором обсуждались главным образом военные вопросы. (Государственный совет как правительственный институт был учрежден только в 1859 г.) Продажность, взяточничество, своекорыстие, невежественность, жестокость были свойственны многим представителям каджарской администрации. Государственные, национальные интересы приносились в жертву личным выгодам.

Армия Ирана была нерегулярной и в мирное время немногочисленной. Она состояла из племенных и городских ополчений, которые распускались по окончании военного похода. Каджары поначалу опирались на собственное племенное ополчение, но по мере расширения подвластной им территории в их армию вливались представители других племен.

125

После поражения Ирана в войне с Россией встал вопрос о реорганизации армии по европейскому образцу. Инициатором реорганизации выступил наместник престола Аббас Мирза. Для реорганизации армии, создания и обучения регулярных частей были приглашены французские офицеры во главе с генералом К.-М.Гарданом, о котором будет сказано ниже. Регулярные полки были сформированы из азербайджанцев, однако единой системы набора солдат не существовало. Вооружение для армии обычно покупалось в Европе. Для обучения регулярных войск привлекались помимо французских английские, австрийские и итальянские военные советники. Командовал регулярной армией амир-низам, хотя главой всех вооруженных сил считался шах. Так называемая гвардия шаха (кошек-джи) сопровождала главу государства в походах и несла службу во дворцах. Гвардейцы проходили ту же школу, носили то же обмундирование, что и регулярные части. Иррегулярное войско (лашкар) строилось на старой основе формирования племенного ополчения.

Для обеспечения армии военным снаряжением и боеприпасами были созданы арсеналы в Тегеране и Тебризе и построены специальные фабрики по выработке сукна и кож.

Боеспособность иранской армии даже после реорганизации оставалась невысокой, о чем свидетельствуют поражения Ирана в войнах с Россией и Англией.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИРАНА Геополитическое положение Ирана, расположенного на подступах к Индии, Средней Азии и

Кавказу, определяло его место в острой политической борьбе европейских держав за влияние и господство в этом регионе.

Иран не сразу осознал опасность военно-политического и экономического проникновения европейских государств. Прикаспийские провинции Астрабад и Мазандеран были основной опорной территорией Каджаров и в то же время играли важную роль в ирано-российских отношениях, поэтому Россия была одним из первых государств, с которыми они установили дипломатические контакты. По Каспийскому морю, несмотря на периодическую нестабильность политической власти в Иране, шла оживленная торговля, а правители прикаспийских провинций постоянно поддерживали политические связи с русскими пограничными властями. Каджары были заинтересованы в поддержке России: признание их правителями прикаспийских областей со стороны России укрепляло авторитет и положение каджарских ханов.

С населением Кавказа у Ирана также сложились тесные торговые, культурные и религиозные связи. Но Иран стремился к расширению территории за счет Грузии и мусульманских ханств Закавказья, тогда как народы Кавказа — к сохранению независимости или по крайней мере к самостоятельному выбору своего сюзерена между Россией, Ираном или Турцией.

Военный поход Ага-Мохаммада в 1795 г. в Грузию, перешедшую в 1783 г. под протекторат России, и разорение Тифлиса вызвали ответные шаги России. Екатерина II отдала приказ о подготовке Персидского похода. Весной 1796г. в

126

Закавказье был направлен 30-тысячный корпус под командованием генерала Валериана Зубова. Русские войска заняли Дербент, Кубу, Баку, Гянджу и ряд других городов Закавказья; один из отрядов был направлен в Грузию. Основная часть войска перешла через реку Араке. Но смерть Екатерины II приостановила продвижение русских войск. Новый император России Павел I отдал приказ о прекращении Персидского похода.

Соседние с Ираном азиатские государства довольно быстро признали Каджа-ров правителями Ирана, хотя их территориальные интересы подчас взаимно пересекались, как это было, например, с Афганистаном. Известно, что особую заинтересованность Каджары проявили к провинции Хорасан,