Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Глава 8

.doc
Скачиваний:
5
Добавлен:
28.03.2015
Размер:
344.06 Кб
Скачать

Откликнулись на указ 9 ноября и некоторые земства. К осени 1906 г. ситуация в земском движении по сравнению с 1905 г. сильно изменилась. Прежде всего резко упал уровень его оппозиционности правительству, что объяснялось стабилизацией позиций власти, уходом в политические партии многих видных земских деятелей, дум-

477

скими иллюзиями и т.д. Быстрыми темпами шел процесс «деполити-зации» земской деятельности, к которому прибавлялись финансовые затруднения в связи с отказом крестьян и других землевладельцев платить земские сборы, что вело к сокращению ассигнований на хозяйственные и социальные нужды. Давали знать о себе и последствия засухи, поразившей ряд губерний Европейской России. На этом фоне в земских собраниях активизировались гласные правой ориентации, критиковавшие своих либерально настроенных коллег за потворство «грабительским устремлениям крестьян».

Усилилось давление на земства и со стороны губернаторов. Проходила и чистка земских служб от неблагонадежного «третьего элемента». В итоге земские исполнительные органы переходили в руки правых октябристов и еще более крайних консерваторов. Характерно, что если до 1906 г. среди председателей земских управ было 16 кадетов, то после 1906 г. кадет возглавлял лишь Уфимское земство66.

В этой обстановке реакция большинства земств на указ 9 ноября оказалась довольно прохладной. Это объяснялось прежде всего опасениями земцев по поводу негативных последствий форсированной ломки общинных порядков, тем более без обсуждения этого вопроса в Государственной думе. Наиболее показательной в этом отношении была позиция Нижегородского земского собрания, которое пришло к выводу о невозможности обсуждения указа 9 декабря до созыва II Государственной думы. При этом один из гласных прямо заявил: «Вопрос о землевладении слишком разнообразен и сложен в условиях России... В том-то и дело, как установить точные принципы, где по местным условиям необходимо держаться идеи частной собственности, а где общинной... Община должна быть свободным союзом, и не следует искусственно толкать ее к распадению»67. Ненормальность положения, при котором от участия в решении крестьянского вопроса устранены сами крестьяне, отмечали участники* земских собраний в Тверской, Рязанской, Уфимской, Казанской, Владимирской губерниях. В итоге подавляющее большинство земских собраний, по существу, уклонилось от обсуждения указа 9 ноября и не оказало Столыпину той поддержки, на которую он рассчитывал. Поддержали же указ в основном правые гласные, видевшие в общине «рассадник социалистических идей». Их главным аргументом в пользу поддержки столыпинского аграрного курса было убеждение в том, что мелкая частная земельная собственность - самая надежная гарантия сохранения собственности крупной и реальный противовес идее национализации земли.

Важно также отметить, что выделенные из общины наделы вовсе не превращались в частную собственность. Многочисленные ограничения сословного характера (запрет отчуждать их некрестьянам, продавать за личные долги, установление предельных разме-

478

ров концентрации наделов в одних руках и т.п.) имели целью затормозить процесс мобилизации земли и широкого «раскрестьянивания»68. Традиционный попечительский подход к крестьянству как к опоре трона во многом сохранялся, только объектом его становился не общинник, а «единоличник».

Вторым принципиально важным для Столыпина направлением реформ было масштабное преобразование местного суда и управления на волостном, уездном и губернском уровнях. Фактически, оба направления были тесно взаимосвязаны, составляя для премьера sine qua поп его политики. Однако, став яблоком раздора в отношениях Столыпина с дворянством, эта реформа была «уступлена» премьером, что в итоге и ознаменовало закат реформаторской столыпинской эры69. И хотя основные баталии по этому поводу развернулись гораздо позже, первые конфликты (пока внутри правительства) наметились уже осенью 1906 г.

Внесенные Столыпиным в Совет министров проекты предполагали создание сельских округов (обществ) и на их основе - всесословной волости (земской и одновременно административной единицы, в которой крестьяне должны были объединиться с помещиками). Вводились также должности участкового начальника («земского начальника без судебных функций, без дискреционной власти, без сословного ценза», как подчеркивалось в представлении МВД) и вице-губернатора (основного должностного лица в уезде, призванного потеснить уездного предводителя дворянства как глазного должностного лица уезда). Значительно расширялись функции губернатора. Представительство в земских собраниях перестраивалось на основе единого имущественного ценза без различия сословий и видов имуществ, права земств расширялись™.

Таким образом, программа местной реформы «разрубала» сразу несколько «узлов», распутать которые правительство безуспешно пыталось на протяжении многих десятилетий. Почти все отразившиеся в них идеи высказывались задолго до Столыпина, соответствующие проекты неоднократно разрабатывались в различных ведомствах и комиссиях (наиболее известна историкам Кахановская комиссия 1881-1885 гг.), но по разным причинам не осуществлялись. Постепенно в среде высшей бюрократии сложилось устойчивое представление, что местная реформа - дело безнадежное, способное похоронить любого, кто за нее возьмется. Программа, разработанная к осени 1906 г., несомненно являясь плодом типичного бюрократического творчества, имела то неоспоримое достоинство, что конструировала целую систему административной власти. Недостатком же проектов был их умозрительный характер, позволявший составителям без особых оснований надеяться на то, что бюрократическая «вертикаль власти», традиционно терявшая свою дей-' ственность уже в уезде (что, собственно, и вызывало необходи-

479

мость нагружать уездного предводителя несвойственными ему административными полномочиями), вдруг окажется достаточно эффективной. Не менее произвольным был и расчет на сотрудничество администрации и земства, на котором в предлагавшейся системе строилось очень многое. Трудно было также представить себе после «иллюминаций» 1905-1906 гг. дружную работу в волости помещиков и крестьян. Словом, провинциальная российская жизнь грозила, мягко говоря, не подтвердить рационалистического оптимизма бюрократических демиургов. Мог ли Столыпин, не относившийся к числу кабинетных теоретиков, не чувствовать этого? А может быть, он не видел для власти иного выхода, понимая, что без действенной административной системы монархия обречена на гибель?

Как бы там ни было, Совет министров в заседаниях 19 и 22 декабря 1906 г., 3 и 6, 20 и 27 января 1907 г. предложил внести в проекты существенные коррективы, несмотря на то, что, по словам Коковцова, представляя проект губернской реформы, премьер «сразу поставил этот вопрос на всю его принципиальную высоту и дал всем нам почузстзовать, что этот вопрос так же близок его сердцу, как и... закон о выходе из общины». Однако пиетета перед его авторитетом хватило лишь на то, чтобы министры отнеслись к проекту «сколько возможно благожелательно»71. Критике подверглись стремление перевести земский ценз с земли на деньги, умалить значение уездного предводителя, расширить компетенцию губернатора по контролю за местными органами других ведомств. Вице-губернатора предлагалось переименовать в уездного начальника, а «сельские округа» не организовывать вовсе72.

Переработанные в соответствии с этими замечаниями проекты поселкового, волостного и уездного управления были уже 20 февраля внесены в Государственную думу. 10 марта был представлен и проект губернского управления73. Ни один из них не был ею рассмотрен. Впрочем, проекты так и не стали законами и после роспуска Думы. Причины, по которым административная реформа не была осуществлена, достаточно многообразны и отнюдь не сводятся к противодействию правых. Отличительной чертой проектировавшегося устройства была бюрократизация местной власти. Но даже если полагать вслед за Максом Вебером, что рациональная бюрократическая организация эффективна и закономерна, что только она соответствует сложному устройству модернизированного общества, нельзя все же не признать, что российская бюрократия на местах далеко не соответствовала ни рациональному идеалу, ни ожиданиям каких бы то ни было политических сил и слоев общества. При этом правые, как известно, испытывали к ней едва ли намного больше доверия, чем либеральная оппозиция (про революционные партии говорить не приходится). В таких условиях фиаско реформы представляется достаточно естественным. Вместе с тем,

480

конечно, прав был СЕ. Крыжановский, когда писал: «В конце концов от всех начинаний Столыпина осталось и прошло в жизнь только одно, правда крупнейшей важности: законы о землеустройстве. Административный же и полицейский фундамент Империи остался в архаическом состоянии, совершенно не приспособленным к новым требованиям, выдвинутым жизнью, и государству пришлось тяжело поплатиться за это, когда настали трудные времена»74.

Единственным из пакета соответствующих законопроектов, чья судьба была более счастливой, оказался проект реформы местного суда, разработанный в Министерстве юстиции еще весной 1906 г. Он предусматривал упразднение сословно-крестьянского волостного суда, городских судей и уездных членов окружного суда, лишение судебных функций земских начальников. На месте этих инстанций восстанавливался общий для всех сословий мировой суд, уничтоженный еще в 1889 г. резолюцией Александра III на законе о земских начальниках. Мировые судьи должны были избираться уездным земским собранием на основе возрастного, имущественного и образовательного цензов и утверждаться Сенатом с учетом отзыва губернатора75.

Этот проект не просто реставрировал порядок, существовавший до 1889 г. Отмена волостных судов была мерой огромной важности, которая предрешала и уничтожение обычного права (или, точнее, лишение его санкции государства). Стоит напомнить, что волостной суд еще с 1861 г. воспринимался не столько как одно из проявлений сословной неполноправности крестьян, сколько как средство гарантировать их интересы, не разрушая их традиционного правосознания (поэтому в 1860-1870-е годы он был объектом массированной критики консервативным дворянством). Обычное право часто ассоциировалось с общинным устройством, но на самом деле далеко не исчерпывалось им. Поэтому, скажем, переход к участковому или даже хуторскому землевладению совсем не означал его исчезновения. С тбчки зрения распространения на крестьян норм общегражданского права судебная реформа была преобразованием по-настоящему революционным; в то же время она была наименее политизирована, и это последнее обстоятельство и определило меру ее «проходимости» через законодательные учреждения. Проект «О преобразовании местного суда» станет едва ли не единственным крупным правительственным проектом, подвергшимся серьезному и сравнительно конструктивному обсуждению во II Думе.

В числе неосуществившихся реформаторских замыслов особо следует остановиться на проекте созыва Поместного церковного собора. Тема «Православная церковь и революция», несомненно, заслуживает особого и взвешенного анализа. Немногочисленные работы советского времени, ей посвященные, разумеется, не могли

быть объективными, как, впрочем, и зарубежные исследования, основанные к тому же на весьма узком круге источников76. Лишь в последние годы появляются труды, авторы которых стремятся оценить процессы, проходившие в Церкви в критические для страны годы, не только с внешней для самой Церкви и не всегда адекватной политической точки зрения, но и принимая во внимание логику ее внутренней жизни77.

Чтобы понять исход этих процессов, необходимо вернуться к началу 1905 г. Именно тогда в правительственных и церковных кругах начала активно обсуждаться необходимость реформирования церковного устройства, причем в роли реформатора выступал Витте (тогда председатель Комитета министров), а точку зрения о несвоевременности перемен, по традиции, отстаивал обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» поставил перед Церковью очень серьезную проблему: получалось, что инославные церкви оказывались более свободны от влияния государства в решении своих внутренних дел (в том числе экономических), чем господствующая Православная церковь!

Витте был поддержан митрополитом Петербургским Антонием (Вадковским), якобы желавшим, по слухам, стать патриархом (вопрос о восстановлении патриаршества воспринимался многими как неизбежное следствие реформы синодального устройства Церкви). В окружении мягкого по характеру митрополита оказалось достаточно много радикально настроенных духовных лиц, высказывавшихся за кардинальное переустройство церковной жизни (в ходу были лозунги выборности не только приходских священников, но и архиереев, отмены безбрачия для епископов и вообще устранения «засилия» черного духовенства, широкого участия мирян в решении церковных вопросов, отмены духовной цензуры и т.п.). Весьма характерной для этого круга фигурой можно, например, считать епископа Нарвского Антонина (Грановского), позже, в 1920-е годы возглавившего обновленческий раскол, а в 1905 г. прославившегося выступлениями «в духе времени» в пользу ликвидации самодержавия, отмены привилегий и установления всеобщего равенства.

Политика властно вторгалась в церковную сферу. Еще в январе 1905 г. на заседании «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», находившегося под покровительством митрополита Антония, раздавались, как пишет в своем исследовании о. Георгий Ореханов, призывы «к более активному включению [священнослужителей] в обсуждение вопросов чисто политического свойства». В публицистических выступлениях либеральных и праволиберальных изданий церковные реформы увязывались с успехами освободительного движения, проводились прямые параллели между Поместным собором и Ду-

482

мой. Подобную позицию занял даже «Церковный вестник» - орган столичной Духовной академии. Все чаще предпринимались и парадоксальные попытки подвести под политические лозунги догматическую базу (вроде тезисов о том, что учение Христа предполагает политическое равенство, а в догмате о соединении в Спасителе божественной и человеческой природы «заключена перспектива безграничного прогрессивного развития человечества»)78.

Впрочем, реформы в Церкви назрели очень давно, а изменения в государственном строе делали их просто неизбежными. Вопрос, таким образом, заключался в том, какими они должны быть и насколько своевременен, скажем, созыв Собора в условиях продолжавшейся революции. Многие из тех духовных и светских деятелей, кто задумывались над этим вопросом, резонно полагали, что Собор независимо от его состава неизбежно расколется на «левых» и «правых», и это лишь осложнит и без того непростое дело реформ. С другой стороны, лагерь церковных реформаторов (который составляли, в частности, так называемая группа 32 священников и возникший на ее основе Союз ревнителей церковного обновления) объединял довольно широкий круг людей (священников, профессоров духовных учебных заведений и др.) самых различных убеждений - от церковных «радикалов» до «умеренных реформаторов», «от представителей интеллектуальной элиты до простых сельских священников»79. Из среды последних, кстати, вышли те «батюшки», которые прославились в I и II Думах своими оппозиционными выступлениями (наиболее известным из них стал член фракции трудовиков Ф. В. Тихвинский)80. По складу ума они мало чем отличались от своей крестьянской паствы, и идеи их были достаточно просты и безыскусны. Более интеллектуально изощренные реформисты (например, А.В. Карташов, В. Эрн, В. Свенцицкий), полагая, что «задача религии заключается не только в воздействии на личность, но и в формировании соответствующего религиозным началам социального строя», были приверженцами идей «христианской политики» и «христианской культуры». По справедливому мнению о. Г. Ореханова, применительно к ним можно говорить о явной «секуляризации церковного сознания»31.

В течение второй половины 1905 г. по поводу готовившейся реформы высказались епархиальные архиереи, причем подавляющее их большинство оказалось сторонниками скорейшего созыва Собора. Однако по поводу его состава и функций мнения разошлись. Наконец, в марте 1906 г. начало свою деятельность так называемое Предсоборное присутствие, в котором приняли участие 10 архиереев, более 20 крупнейших историков Церкви, канонистов, профессоров Духовных академий и университетов, а также известные общественные деятели и публицисты (А.А. Киреев, Ф.Д. Самарин,' П.П. Аксаков и другие). Обсуждались, в частности, состав Собора,

16*

483

взаимоотношения Церкви и государства, изменения во внутреннем устройстве Церкви. Острая полемика, развернувшаяся в Присутствии, подтвердила, что многие церковные вопросы в тогдашней обстановке не могут не восприниматься как политические. В итоге к декабрю 1906 г., когда Присутствие закончило работу, стало ясно, что разногласия едва ли преодолимы и на самом Соборе грозят вылиться в совершенно ненужный власти громкий конфликт. Столыпин не мог не сделать вывод о несвоевременности каких-либо серьезных шагов по созыву Собора и был в этом поддержан императором. Идея Собора, а вместе с нею и идея церковных реформ были отложены на целое десятилетие.

Национальные движения и политика правительства (1906 - первая половина 1907 г.)

Революционные события 1905 г. стали настоящей «весной народов», выявив всю остроту национального вопроса в стране. Издание манифеста 17 октября придало национальным движениям дополнительный импульс. В большинстве случаев стихийные проявления социального протеста населения национальных окраин приобрели в 1905 г. более четко структурированные формы и пошли по пути сочетания национальных, политических и социальных требований, нашедших отражение в программах соответствующих национальных партий и организаций. События 1905 г. создали условия для расширения их социальной базы, но вместе с тем усилили и без того острые внутрипартийные противоречия, вызванные столкновением более радикальных, центристских и умеренных течений внутри национальных движений. При этом период с октября 1905 г. по июнь 1907 г. отличался особенно интенсивным строительством либеральных и демократических национальных партий, главной целью которых стало достижение той или иной формы национальной автономии.                                               >

Национальная политика правительства отличалась противоречивостью и многочисленными колебаниями. Витте путем отдельных уступок стремился оторвать от революционного движения и сделать своим союзником местные национальные элиты. Кроме того, уступки в национальном вопросе должны были ослабить накал революционных выступлений на окраинах, лишив их национальной подоплеки. Однако его политика встречала сопротивление части правительственных и придворных кругов. С такими же проблемами столкнулся пытавшийся продолжить курс на смягчение прежней русификаторской политики Столыпин. В итоге из всех мероприятий правительства на национальных окраинах наиболее важными оказались реформы в системе начального и среднего образования. Введение обучения на родном языке, как и отмена цензуры, созда-

484

вали условия для культурного развития нерусских народов империи. Стоит отметить также проекты развития местного самоуправления на национальных окраинах, которые разрабатывались правительством в качестве альтернативы выдвинутым в ходе революции требованиям национальной автономии, В целом, несмотря на желание уклониться от решения наиболее острых вопросов, из отдельных преобразований и проектов правительства вырисовываются контуры нового, более умеренного и в чем-то даже либерального курса национальной политики. Однако для его реализации нужны были твердая убежденность в его необходимости и четкое осознание стоящих перед властью задач. Ни того ни другого у правительства еще не было.

В период революции во главе национальных движений оказались многочисленные национальные партии либерально-демократической и социалистической ориентации. Кроме того, на пролетарское движение в национальных районах значительное влияние оказывала РСДРП. 1906-1907 гг. стали важным этапом в развитии многих национальных партий, которые явно наращивали влияние на различные слои населения своих регионов.

Уже в конце 1905 г. под влиянием революционных событий в России руководство Польской партии социалистов (ППС) пришло к выводу о необходимости скорректировать партийную программу. Это произошло в феврале 1906 г. на 8-м съезде партии, где преобладали так называемые «молодые». На съезде было принято решение о продолжении борьбы с целью свержения самодержавия и построения федеративной республики. Однако к идее национального восстания против России, выдвигавшейся «стариками» во главе с Ю. Пилсудским, участники съезда отнеслись отрицательно, заявив, что она утопична, «поскольку имущие классы не будут и не хотят участвовать в революционной борьбе». В августе 1906 г. Боевая организация ППС во главе с Пилсудским провела серию террористических актов против представителей русской администрации, что вызвало осуждение со стороны партийного руководства. Окончательный раскол партии произошел в ноябре 1906 г., когда Пилсуд-ский создал свою организацию ППС - Революционная фракция.

В Закавказье ведущей политической силой оставалась армянская партия «Дашнакцутюн». Революционные события в России и армяно-азербайджанские столкновения сильно радикализировали ее политическую линию, что непосредственно отразилось в разработанной лидерами партии программе - «Кавказском проекте», предусматривавшем вооруженную борьбу с самодержавием с целью создания Закавказской демократической республики в составе Российской федерации. Новый курс вызвал у дашнаков раскол. Их левое крыло — «младодашнаки», считавшее невозможным соединить национально-освободительное движение с задачами классовой

485

борьбы, вышло из партии, присоединившись к эсерам. С февраля по май 1907 г. в Вене проходил IV съезд партии, на котором была принята новая программа на основе «Кавказского проекта»82.

Несмотря на то что в ходе революции 1905-1907 гг. среди национальных социалистических партий наметился явный отход от националистических программных требований, в ряде регионов именно эти партии оказались во глазе национальных движений. Так, важную роль в развитии белорусского национального движения сыграла Белорусская социалистическая громада. В январе 1906 г. в Минске состоялся II съезд БСГ, принявший новую программу, где говорилось об образовании Российской федеративной демократической республики со свободным самоопределением и культурно-национальной автономией отдельных народностей83. В Белоруссии предусматривались выборы в свой национальный сейм. Аграрный вопрос БСГ предлагала решать на основе программы муниципализации земли. Представители БСГ активно участвовали в издании белорусских газет «Наша доля» и «Наша нива», под влиянием которых в учительской среде широко распространилась идея введения в школе белорусского языка34.

Что касается трех наиболее влиятельных национальных марксистских партий - СДКПиЛ, Бунда и Латышской социал-демократии, то они пошли весной 1906 г. на объединение с РСДРП, отвоевав при этом определенную автономию в составе партии (собственные съезды, Центральные комитеты, печатные органы, самостоятельность в решении некоторых программных и тактических вопросов).

Процесс формирования либеральных и демократических партий с особой интенсивностью, связанной с острыми межнациональными конфликтами, протекал в Прибалтике. В ноябре 1905 г. в Юрьеве (Тарту) была образована Эстонская народная партия прогресса (ЭНПП), объединившая эстонских либералов. Аналогичная Латышская конституционно-демократическая партия (ЛКДП) оформилась в то*же время в Латвии. ЛКДП и ЭНПП приняли программу русских кадетов, дополнив ее требованиями национальной автономии, реформы местного самоуправления, создания этнически монолитных Эстонии и Латвии в качестве административно-территориальных единиц в составе Российского государства, а также признания эстонского и латышского языков государственными. Одним из направлений политической деятельности латышских и эстонских партий стала борьба с «немецким засильем»85. В свою очередь, для противодействия усилившемуся латышскому и эстонскому национальным движениям немецкая буржуазия и дворянство в ноябре 1905 г. создали умеренно-либеральную Балтийскую конституционную партию (БКП)86. В литовском национальном движении ведущими политическими организациями к осени 1905 г. были Демократическая партия Литвы (ДПЛ), а также Литовская христианско-

436

демократическая партия87. Лига народова, объединявшая национально-демократические партии в Царстве Польском, продолжала придерживаться положений программы 1903 г., где говорилось о необходимости добиваться легальным путем создания условий для национального развития поляков. Лидеры Лиги рассчитывали в обмен на лояльность и пророссийскую ориентацию добиться от правительства согласия на территориальную автономию83.

На Украине особую активность после издания манифеста 17 октября стала проявлять Украинская демократическая партия. Одновременно прошел объединительный съезд представителей Украинской демократической и радикальной партий. Главной целью радикал-демократов стало создание «современной украинской нации», что связывалось с уничтожением самодержавия, введением конституционного строя, созданием федеративного государства89. Широкое развитие получило на Украине движение за возрождение национальной культуры и свободное пользование родным языком.

Новым для Российской империи явлением стала политическая активность национальной интеллигенции башкир, казахов, бурят и других народов восточных национальных окраин. Ее непосредственной причиной стало недовольство проводимыми правительством с 1890-х годов аграрной и административной реформами, направленными на формирование земельных колонизационных фондов и унификацию местного управления. В декабре 1905 г. в Уральске был проведен съезд казахского населения пяти областей, на котором была сделана попытка создания национально-политического объединения - филиала конституционно-демократической партии России. А уже в феврале 1906 г. в Семипалатинске состоялся второй съезд казахов, который с некоторыми добавлениями (признание всех земель Казахстана собственностью коренных жителей, прекращение политики переселений, открытие национальных школ и т.д.) одобрил программу кадетов. В Иркутской губернии и и Забайкальской области представители бурят, собравшись на национальные съезды и совещания, выдвинули требования возобновления деятельности степных Дум и полной ликвидации новых административных органов и должностей. Жители ряда бурятских поселений вновь подали Иркутскому генерал-губернатору ходатайство о приостановлении землеустроительных работ90.