Н.В.Мелехина
Афганская политика пакистана: вчера, сегодня, завтра
С момента обретения независимости в 1947 г. история Пакистана теснейшим образом связана с историей его северного соседа Афганистана. Эти две страны оказывали огромное влияние на развитие друг друга, переживали периоды тесного сотрудничества и охлаждения в отношениях, их интересы теснейшим образом переплелись. События, происходившие в Афганистане и, что не маловажно, будущее этой страны невозможно представить без активного участия Пакистана.
Существует несколько ключевых аспектов, которые всегда определяли развитие отношений между этими двумя странами. Во-первых, это так называемый «пуштунский фактор», который является источником постоянного напряжения в отношениях Пакистана и Афганистана. Во-вторых, это вопрос относительно государственной границы между ними, вызывающий до сих пор некоторые разногласия. В-третьих, отношение Пакистана к движению «Талибан», его роль в организации этого движения и связанная с этим проблема возможной талибанизации Пакистана. Необходимо отметить, что, не определив окончательно свои позиции по этим ключевым вопросам, страны не смогут выйти на уровень нормального, конструктивного сотрудничества.
В данной статье автор попытается представить основные этапы и ключевые моменты взаимоотношений Пакистана и Афганистана.
Афганистан во внешнеполитическом курсе Пакистана
Афганское направление является особым стратегическим направлением во внешней политике Пакистана. Поэтому нельзя недооценивать его роль в событиях афганской истории. О том, насколько важна эта страна для Пакистана, красноречиво свидетельствует тот факт, что в свое время среди влиятельных пакистанских кругов всерьез обсуждалась возможность присоединения Афганистана к Пакистану на федеративных началах1. Конечно, представить себе такое очень сложно, и скорее всего, эти заявления носили чисто внутренний пропагандистский характер, но не вызывает сомнения тот факт, что отношение Пакистана к северному соседу почти всегда отличалось в заметной степени «великодержавностью». В афганской политике Исламабада постоянно преобладали устремления контролировать Афганистан, сделать из него если не сателлита, то уж, по крайней мере, добиться, чтобы у власти там находились правительства, максимально лояльные к Пакистану.
Необходимо пояснить, что такая позиция Пакистана обусловлена несколькими факторами. Во-первых, доставшаяся ему в наследство от Британской Империи проблема пуштунских племен всегда являлась дестабилизирующим фактором в истории независимого Пакистана.
Во-вторых, Пакистан упорно стремился создать в регионе некий противовес влиянию Индии, а сделать это возможно, лишь ослабив связи Дели и Кабула.
В-третьих, через Афганистан Пакистану открывается возможность расширить свое влияние на центрально-азиатские государства (особенно этот фактор усилился после распада СССР).
И, наконец, не следует забывать, что именно через Пакистан в годы «холодной войны» США оказывали влияние на ситуацию в Афганистане, который стал ареной столкновения интересов двух великих держав.
Однако если посмотреть на результаты этой внешней политики Пакистана на афганском направлении, то можно заметить, что попытки строить свои отношения с Афганистаном на базе указанных выше устремлений и реалий принесли Исламабаду больше негативных последствий, чем положительных. Мало того, что гражданская война в Афганистане продемонстрировала, что Исламабад не так уж и способен влиять на ситуацию в этой стране, так еще гражданская война у соседей подорвала внутриполитическую стабильность в Пакистане: постоянный очаг напряженности на границе с Афганистаном, миллионы беженцев – все это никак не способствует стабильному развитию страны.
Более того, афганское направление внешней политики всегда стояло на одном уровне с проблемой Кашмира. Порой ради внутриполитических целей (избежание крупномасштабных волнений в стране в связи с недовольством населения теми или иными шагами правительства) предпринимались попытки «окончательно решить» либо кашмирский вопрос в отношениях с Индией, либо вновь обратиться к афганскому направлению внешней политики. В зависимости от политической конъюнктуры пакистанское правительство использует кашмирское или афганское направления внешней политики как своеобразный рычаг для воздействия на внутриполитическую ситуацию.
Так случалось уже не раз. Например, в 1989–1990 гг., после вывода советского военного контингента из Афганистана интерес Пакистана к афганскому конфликту несколько ослаб, зато в 1989 г. наблюдается мощнейший всплеск активности сепаратистских движений в Кашмире. Этот же маневр повторяется и по окончании антитеррористической операции в Афганистане зимой 2001 г.: будучи фактически отстраненным от процесса урегулирования афганского конфликта и реально не способный принимать самостоятельные решения, в общем-то не реализовав в последние годы свои цели на афганском направлении, Исламабад, дабы избежать громких волнений среди населения, недовольного политическими действиями правительства, активизирует кашмирское направление своей внешней политики.
Традиционно Пакистан поддерживал то афганское правительство, которое было готово к сотрудничеству в вопросе признания «линии Дюранда» в качестве государственной границы между двумя странами и решения таким образом вопроса о Пуштунистане. Так, Пакистану почти удалось склонить правительство Дауда к официальному признанию «линии Дюранда», но удачный для Исламабада ход событий был прерван событиями в Кабуле в конце 1979 г. и вводом советских войск в Афганистан.
Отношение Пакистана к Афганистану существенно изменилось. Основной задачей Пакистана стала широкая и всесторонняя поддержка афганской оппозиции, обеспечение ее победы и установление дружественного Исламабаду режима в Кабуле. Ставка делалась на то, что после этого удастся урегулировать проблему Пуштунистана и, конечно, ослабить влияние Индии в регионе.
Пакистан не признал новое правительство Афганистана, предоставил убежище миллионам афганских беженцев, а на своей территории создал сеть тренировочных лагерей и баз по подготовке военных формирований афганской оппозиции. Как говорилось выше, Пакистан в то время стал своего рода плацдармом для ведения борьбы против афганских властей, опиравшихся на советские войска.
Интересно, что главную ставку Исламабад делал на фундаменталистскую группировку «Хизбе-ислами» (Исламскую партию Афганистана) во главе с Г.Хекматьяром. Это объяснялось тем, что данная организация провозгласила приоритет ислама над всеми другими ценностями и меньше, чем другие группировки, была подвержена националистическим настроениям. Поддерживая эту группировку, Пакистан достигал сразу двух целей: во-первых, мог играть одну из главных ролей в деле распространения идей исламской солидарности через Афганистан на Центральную Азию и устанавливал тем самым противовес Индии, а во-вторых, в случае прихода этой группировки к власти в Афганистане Исламабад надеялся решить в свою пользу проблему Пуштунистана. К тому же «Хизбе-ислами» была родственна ведущей при правлении Зии-уль-Хака фундаменталистской организации «Джамаат-и-ислами».
Помощь Пакистана афганской оппозиции позволила ему повысить свой статус в глазах западных стран, что способствовало увеличению разнообразной помощи Пакистану со стороны Запада, в первую очередь в области экономики.
Однако подобная политика в отношении Афганистана имела и отрицательные последствия для Исламабада. И, как показала в конце концов история, негативных последствий было больше. Серьезные проблемы экономического, социального, политического, а также и экологического характера возникли в результате хлынувшего в Пакистан потока афганских беженцев. Особенно остро это сказалось в приграничных районах, где большую роль играл и продолжает играть пуштунский фактор, о котором будет сказано далее.