Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Скачиваний:
40
Добавлен:
30.03.2015
Размер:
78.85 Кб
Скачать

§ 2. «Отечественные записки» А. Л. Краевского

Центром идейной жизни 1840-х годов стал журнал «Отечественные записки». История этого издания началась в 1818г., когда чиновник и литератор П. П. Свиньин получил разрешение на издание сборника этнографических и краеведческих материалов, сведений о путеше­ствиях, изданиях, достопримечательностях различных местностей и народов России. С 1820 но 1830 г. он выходил как ежемесячный жур­нал, но успеха у подписчиков не имел, часто нарушая периодичность выхода. В 1838 г. Свиньин передал журнал сроком на пять лет в аренду А. А. Краевскому, и с этого времени началась новая история этого издания, утвердившего уникальный в мировой журналистике тин — энциклопедический, или «толстый», журнал.

В 1839 г. Свиньин умер, и Краевский стал хозяином журнала. С именем Краевского связан тридцатилетний период «Отечественных записок», самым замечательным временем которого стали сороко­вые годы, принесшие журналу заслуженную известность и уважение читающей России.

А. А. Краевский стал создателем первого в России издательского концерна, куда в 1840-х годах вошли журнал «Отечественные запис­ки», «Литературная газета» и «Русский инвалид». Деловой, пред­приимчивый издатель и редактор, он обладал талантом чувствовать запросы и настроения читательской аудитории. В изданиях Краев­ского работали лучшие журналисты того времени — В. Г. Бе­линский, Н. А. Некрасов, А. И. Герцен, В. П. Боткин, А. И. Галахов и др. Здесь были опубликованы художественные произведения А. И. Турге­нева, А. И. Герцена, Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасова, А. В. Коль­цова. С «Отечественными записками» связано формирование «нату-

ральнои школы» — литературного направления, утвердившего прин­ципы реалистического искусства.

Приступая к изданию «Отечественных записок», А. А. Краевский не мог не учитывать опыта самых популярных журналов предшеству­ющего десятилетия — «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковского и «Московского телеграфа» Н. А. Полевого, создавших в отечествен­ной журналистике тип энциклопедического издания. Под его руко­водством «Отечественные записки» стали классическим образцом такого журнала. Его успеху способствовала четкая общественная по­зиция. Правда, направление «Отечественных записок» сложилось не сразу.

В программном заявлении цель журнала определялась как «содей­ствие просвещению», поиск некоей абстрактной «истины» в науке, искусстве и жизни, ориентация на «все круги читателей». Неопреде­ленность позиции издания проявилась в характере первых опублико­ванных в нем материалов. Журнал открывался отделом «Современ­ная хроника России», где печатались переложения официальных документов, извлечения из правительственных сообщений, отчетов. Это была удачная находка А. Краевского как редактора: учесть инте­рес публики к политической информации, так как в соответствии с требованиями цензурного устава 1828 г. публикации этих материа­лов были сведены до минимума. Под этой же рубрикой публикова­лась экономическая, научная и техническая информация. В журнале были также следующие отделы: «Науки», «Словесность», «Художе­ства». «Домоводство, сельское хозяйство и промышленность», «Кри­тика», «Современная библиографическая хроника», «Смесь». Кра­евский гарантировал читателям строгую периодичность выхода журнала— 1-е число каждого месяца, и все годы издание не наруши­ло своего обязательства.

Первые номера журнала были с интересом восприняты современ­никами, хотя многие из них отмечали его излишний объем. Очень скоро сам А. А. Краевский почувствовал основной недостаток жур­нала — отсутствие «мнения», неопределенность позиции. Дело в том, что отдел критики и библиографии возглавлял бывший учитель сло­весности, специально приглашенный из Москвы, В. С. Межевич, ста­тьи которого не привлекали внимания читателей. Ведущий отдел жур­нала оказался безликим.

Особое отношение российского читателя к отделу критики, библио­графии, словесности объяснялось цензурными условиями XIX в., ког­да обсуждение в прессе общественных и политических проблем было запрещено и о насущных вопросах жизни журналисты вынуждены

были говорить завуалировано, чаще всего под видом литературной критики, «в одежде теории», пользуясь эзоповым языком. Это во многом предопределило уникальный характер отечественной жур­налистики и литературы, воспринимаемой как «совесть народа, учеб­ник и толкователь жизни».

Взгляд Краевского обратился к В. Г. Белинскому, обладавшему к 1839 г. пятилетним опытом журнальной работы и уже имевшему из­вестность в литературных и журнальных кругах. Еще в 1838 г. сорат­ник Краевского но «Отечественным запискам» И. И. Панаев реко­мендовал ему Белинского на должность ведущего литературного критика. С середины 1839 г. по предложению Краевского Белинский стал московским корреспондентом «Отечественных записок», а так­же «Литературных прибавлений к „Русскому инвалиду"», а в октябре того же года Белинский приехал в Петербург, приняв приглашение к постоянному сотрудничеству. Краевский поручил Белинскому два больших отдела: «Критика» и «Современная библиографическая хро­ника». Кроме того, предполагалось его участие в других изданиях Краевского.

С приходом Белинского отдел критики совершенно изменился. Он состоял из двух разделов — «Русская литература» и «Иностранная литература», где кроме ежемесячных обзоров литературы и журна­листики печатались также отдельные статьи как самого критика, так и его друзей по предыдущей журнальной работе — А. Галахо-ва, В. Кудрявцева, В. Боткина и др. В 1842 г. Белинский привлек к работе в «Отечественных записках» и Н. А. Некрасова.

С особой тщательностью велся отдел библиографии. Еще начиная издание, Краевский обещал подписчикам, что журнал будет давать регулярные отчеты обо всех выходящих в России книжных новинках. Благодаря Белинскому Краевский слово перед читателями сдержал, хотя изнурительная работа по составлению библиографических за­меток скоро стала тяготить критика, и необходимость постоянно от­влекаться на нее, нередко сопровождавшаяся также отсутствием де­нежного вознаграждения, стала причиной того, что в 1846 г. Белинский покинул «Отечественные записки».

Белинский пришел в журнал Краевского в период своих философ­ских исканий; в это время он был увлечен гегелевской мыслью: «Все действительное разумно». Но российская действительность даже те­оретически не укладывалась в рамки этой формулы, а собственная творческая практика убедила Белинского в противоречивости геге­левского постулата. К 1841 г. Белинский простился с односторонне истолкованной формулой, и отныне исследование действительности,

жизненных проблем, которое велось им в форме литературной кри­тики, стало смыслом его творческой деятельности. В конце 1841 г. в письме к Боткину он написал знаменитые слова о девизе своей жиз­ни: «Идея социализма... стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания». Идея социа­лизма для Белинского — это внимание к социальным проблемам, внимание к личности: «Социальность — вот девиз мой. Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность».

Это направление мыслей Белинского, поворот к действительности сказался на окончательном формировании демократического направ­ления «Отечественных записок». В своей литературно-критической практике он соединил анализ художественного произведения с кон­кретными социальными проблемами. В рецензии на книгу Ф. Лорен­ца «Руководство к всеобщей истории» он объявил отрицание дей­ствительности стороной «всецелого и вечного духа жизни». Исследование действительности, но мысли Белинского, — это ее кри­тика. «Критиковать, — писал он в статье «Речь о критике», — значит искать и открывать в частном явлении общие законы разума». Белин­ский прямо объявил критику «сознанием действительности», и этот воинственный дух его выступлений, свежесть мыслей, яркость суж­дений привлекали к «Отечественным запискам» огромную аудито­рию. Тиражи журнала росли, и в этом была основная заслуга Белин­ского.

Меняется и структура журнала. С 1842 г. основную площадь изда­ния занимают литературно-критические статьи, постоянным стано­вится отдел иностранной словесности, журнал меняет сам тон публи­каций, вступая в полемику с официальной журналистикой и славянофилами. В отделе «Смесь» с этой целью появляется рубрика «Литературные и журнальные заметки», автором которых в основ­ном был Белинский.

«Хочу говорить о жизни по факту», — писал он в письме к Ботки­ну, и это стремление было в полной мере реализовано им в годовых обозрениях «Отечественных записок». Первый из них еще носил сле­ды его философских раздумий и напоминал научный трактат, но со второго Белинский обратился к анализу содержания журнальной пе­риодики, поскольку именно «в журналах теперь сосредоточилась наша литература и оригинальная, и переводная».

Обзор «Русская литература в 1842 году» был этапным в творчестве Белинского: он отказался от тезиса «у нас нет литературы» и конста­тировал «зрелую и мужественную силу» отечественной литературы. Основанием для этого стал выход «Мертвых душ» Гоголя. Определи-

лось и его отношение к методу журналистского творчества. Белин­ский формулирует отношение к факту: «Факты ничто, — пишет он в начале обзора, — и одно знание фактов также ничто, все дело в ра­зумении значения фактов», а познать факт значит для него «перевести факт на идею». Отсюда и его требование к литературе и журналистике — быть не только верным отголоском общественного мнения, но и его ревизором, контролером и руководителем.

Обзоры Белинского носили полемический характер, особенно в той части, которая касалась произведений славянофилов. Анализи­руя творчество Языкова и Хомякова, он руководствовался не эстети­ческими соображениями, он критиковал их отношение к жизни, «не­истовую и глубокомысленную романтическую фразеологию в стихах и прозе». Его негодование вызывало их нежелание «снизойти до оз­накомления с толпою, до изучения ее характера, положения, потреб­ностей, нужд».

Большое место в обзорах 1844 и 1845 гг. занимает анализ произве­дений писателей «натуральной школы», существенную заслугу кото­рых критик видел в том, что она «обратилась к так называемой „тол­пе", исключительно избрала ее своим героем, изучает ее с глубоким вниманием и знакомит ее с нею же самою». Это, по мысли критика, и значит «сделаться вполне национальною, русскою, оригинальною и самобытною... выражением и зеркалом русского общества».

«Вся сфера современного общественного движения, — писал Бе­линский, — теперь выражается словом пресса: это живой пульс об­щества, по биению которого вернее, нежели по какому-нибудь дру­гому признаку, можно судить о состоянии общества в отношениях: политическом, административном, ученом, литературном, нравствен­ном, в отношении к народному духу, богатству, промышленности, ремеслам и пр., и пр.» Среди всех сторон жизни, отражаемых печа­тью, первое место Белинский отводит политическим проблемам.

В 1842 г. в статье «Литературный разговор, подслушанный в книж­ной лавке» Белинский дает точную характеристику сущности госу­дарства, лицемерно прикрывающего конституционными свободами подлинное лицо эксплуатации. Широко известны его слова о «запад­ных Чичиковых», «но в другом платье: во Франции и в Англии они не скупают мертвые души, а покупают живые души на свободных пар­ламентских выборах». В рецензии на роман французского писателя Э. Сю «Парижские тайны» Белинский отмечает лицемерие буржуаз­ных законов, провозгласивших формальное равенство всех членов общества. «Хорошо равенство! — пишет Белинский. — И будто легче умирать зимою в холодном подвале или на холодном чердаке, с же-

ною, с детьми, дрожащими от стужи, не евшими гри дня, будто легче гак умирять с хартиею, за которую пролито столько крови, нежели без хартии». Публицист пишет, что в буржуазном обществе «вся власть, все влияние на государство сосредоточены в руках владель­цев... а народ оказался совершенно отчужден от прав хартии, за кото­рую страдал».

Для пропаганды демократических идей Белинский использовал любой повод, и порой как бы случайно оброненная фраза говорила читателю больше иного трактата.

Демократическая публицистика «Отечественных записок» была полемически направлена против идей социального смирения, полити­ческой инертности. В рецензии на книгу стихов А. С. Хомякова, одного из лидеров славянофильского направления, напечатанной в «Отече­ственных записках», содержалась прямая декларация необходимости политического действия: «Дремлющему смирению нужен толчок, не­обходимы будильники, вызывающие на „делание", а не блистательные гипотезы, которые убаюкивают праздных, обещая им в будущем все возможные блага, а в настоящем обрекая на стояние и застой... При­том же смирение в политике вредно, сказал Карамзин, а народы, как восточные, так и западные, не могут существовать без политики».

Подбор литературы для рецензирования также носил определен­ный характер. Так, во 2-м номере журнала за 1842 г. в разделе «Французская литература» рецензировались книги, гак или иначе касав­шиеся событий революции во Франции. Это «Десять лег опытов во время революции» Ш. Лакретеля, «Воспоминания о терроре 1788-1795 гг.» Ж. Дюваля и «Воспоминания генерала М. Дюма» с обширным цити­рованием рассказов о революции.

Если обратиться к комплекту журнала за 1842-1845 гг. — время расцвета издания, — то трудно найти номер, где бы не было матери­ала, в той или иной степени не затрагивавшего проблем борьбы но­вого и старого, революционных процессов. Так, в 3-м номере «Оте­чественных записок» за 1845 г. в статье «Английская литература» говорилось: «...во всей Западной видна борьба старого с новым, бит­ва великая, битва на смерть».

Как правило, эта идея находила воплощение не в каком-то единич­ном материале, а во всех основных отделах журнала. В указанном номере «Отечественных записок» в рецензии на сочинения Констан­тина Масальского Белинский писал: «Дух жизни, ведущий человече­ство, всегда на стороне нового против старого; потому что без этого исключительного и одностороннего стремления всегда к новому, все­гда к будущему не было бы никакого движения, никакого хода вперед.

не было бы прогресса, истории, жизни». Там же была напечатана и первая статья из цикла «Письма об изучении природы» Герцена. Та­ким образом, все содержание номера было выдержано в едином духе.

Аналогичную картину организации материала наблюдаем и в 4-м номере «Отечественных записок». В отделе «Иностранная литерату­ра» говорилось о книгах «История английской революции» Гизо, «История французской революции» Тьера, «История коммуны» Тьерри. Сочувственно изображалось восстание Яна Гуса: «Церковь отомстила Гусу за смелое его восстание, — писал журнал, — он был сожжен, сожжены были и книги его. Но если можно сжечь людей и книги, то нельзя сжечь идеи, которые из пепла возникают еще чище, еще сильнее, еще плодотворнее». Тема революции звучит и в следу­ющем, 5-м номере журнала. В нем читатель находит рассказ о поли­тической жизни Германии перед революцией. В рецензии на книгу Пертеса «Политическая жизнь Германии» явственно звучала мысль о закономерности революционных изменений, о необходимости со­циальных преобразований. В отделе «Смесь» была напечатана статья «Нынешнее состояние торговли неграми», вызывавшая аналогии с бедственным положением крепостных в России. В следующих номе­рах продолжали печататься большие статьи о книге Тьера «Консуль­ство и империя», а также «Письма об изучении природы» Герцена.

С особым вниманием «Отечественные записки» следили за поли­тической жизнью Франции и ее литературой. В 10-м номере читате­лю рекомендовалось сочинение Сент-Олера «История Фронды». «Франции, — писал журнал, — принадлежит пальма первенства по части новейших исторических сочинений. Народ, живущий столь полною политическою жизнью, не мог не произвести людей, способ­ных не только понимать, но и сочувствовать всякому социальному положению». Особо подчеркивалось в материале сочувствие соци­альному положению низов.

Под влиянием литературной критики Белинского и зменились тон и содержание отдела «Науки». С 1842 г. в журнале стал сотрудничать А. И. Герцен. Выдающимся явлением отечественной научной публи­цистики стал цикл его статей «Дилетантизм в науке», напечатанный в четырех номерах журнала в 1843 г. Ключевой проблемой, поднятой Герценом в «Дилетантизме в науке», был вопрос о внедрении науки в жизнь, о соединении научного знания с практической деятель­ностью. Главным выводом этих статей была мысль о том, что наука должна «перейти во всеобщее сознание», «сделаться достоянием площади и живоначальным источником деиствования и воззрения в каждого». Наука, по мысли Герцена, должна объяснить ход развития

человечества и место каждой личности в этом процессе. В статье не только раскрывалось преобразующее значение соединения науки и практики, но и подчеркивалась особая важность этой задачи в Рос­сии, скованной неподвижностью официальной идеологии. «Нам по­нравилось загребать жар чужими руками, нам показалось, что это в порядке вещей, чтоб Европа кровью и потом вырабатывала каждую истину и открытие: ей все мучения трудной беременности, трудных родов, мучительного кормления грудью, — а дитя нам, — писал Гер­цен. — Мы проглядели, что ребенок будет у нас — приемыш, что органической связи между нами и им нет...»

Дилетантизм, в представлении Герцена, — понятие собирательное. Это качество вообще присуще всем врагам науки, противникам про­гресса. Дилетанты — это и формалисты, «потерявшие дух за подроб­ностями и упорно остающиеся при рассудочных теориях и аналити­ческих труиоразъятиях», и романтики, которые «чувствуют необходимость пофилософствовать, но пофилософствовать легко и приятно, в известных границах». Всех врагов науки объединяет одно качество — нежелание включиться в конкретную жизнь общества.

Статьи Герцена были многоплановы и охватывали широкий круг вопросов, связанных с литературой, эстетикой, историей. В центре всех этих проблем находились попеки путей исторического развития, познать закономерности которого можно при помощи науки. Диа­лектический метод Гегеля как основа научного познания действитель­ности был активно воспринят Герценом.

Развитие, по Герцену, — это «нравственно благое, свободное дея­ние». «Ему должна предшествовать наука; без ведения, без полного сознания нет истинно свободного деяния». Там, «где начинается со­знание, там начинается нравственная свобода, — писал он, — каждая личность одействотворяет по-своему призвание».

Гак выстраивалась определенная логическая цепь, своего рода формула развития, вершителем которого является отдельная личность. В контексте своего времени, в стране, где всякая заявка на личную и гражданскую свободу могла быть воспринята как политическая кра­мола, эти мысли звучали особенно остро. В этой устремленности к воспитанию сознательного действия каждого человека состоял рево­люционизирующий пафос произведения Герцена. Цель познания, цель развития — «осуществление всего, что есть за душой, освобож­дение от естественных и искусственных нут».

Главным выводом из статей Герцена был вывод о необходимости «действия», «деяния». Проблема соотношения личности и общества решалась только при условии активной преобразующей деятельно-

сти каждого человека: «В разумном, нравственно свободном и стра­стно энергическом деянии человек достигает действительности сво­ей личности и увековечивает себя в мире событий». Личность, по мысли Герцена, призвана «в мир социально-исторический, нрав­ственно свободный и положительно-деятельный... человек не может отказаться от участия в человеческом деянии, совершающемся около него; он должен действовать в своем месте, своем времени».

В 1845 и начале 1846 г. в «Отечественных записках» был опублико­ван цикл статей Герцена «Письма об изучении природы». В «Пись­мах» Герцен материалистически обосновал поступательный ход раз­вития человеческого общества. «Мне хотелось одного, — писал он о цели своего произведения, — по мере возможности показать, что антагонизм между философией и естествоведением становится со всяким днем нелепее и невозможнее, он держится на взаимном непо­нимании, что эмпирия истинна и действительна, как идеализм».

В работе проводилась мысль, что историческое развитие обще­ства подчиняется тем же законам, что и живая природа. Принципи­ально важным для развития русской общественной мысли был вывод о том, что «философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии». В подтверждение этого тезиса Гер­цен давал обширный экскурс в историю развития философии и есте­ственных наук. Идеи эволюции также вели к отрицанию окружающей действительности. В одном из «писем» — «Последняя эпоха древней науки» — Герцен эзоповым языком характеризовал время, «когда мыслящие люди разглядывают обличившуюся во всем безобразии лжи несоответственность существующего порядка с сознанием». Эти слова вполне могли быть восприняты читателем как характеристика современного ему общества.

Интерес «Отечественных записок» к социально-философской про­блематике объяснялся прежде всего стремлением прогрессивных русских мыслителей изменить окружающую действительность. В свою очередь, это стремление определялось нараставшими в стране антикрепостническими настроениями. Отсюда постоянная проекция философских и исторических проблем на общественную жизнь.

Начиная работу в «Отечественных записках», Белинский писал: «Если дело дойдет до того, что мне скажут: независимость и само­бытность убеждений или голодная смерть — у меня достанет силы скорее издохнуть, как собаке, нежели живому отдаться на позорное съедение псам. Что делать — я так создан». Независимость и само­бытность суждений критика, демократическая позиция способство­вали тому, что журнал «Отечественные записки» стал главным руко-

водителем общественного мнения в 40-е годы, а его авторитет в глазах читателя возрастал с каждым номером. Тираж журнала вырос от 1200 экземпляров в год прихода Белинского до 5000 в 1846 г. Журнал рас­пространялся и в столицах, и в провинции, а если учесть обычную для российской интеллигенции практику передачи полюбившихся изданий для чтения в другие руки, то масштабы распространения ста­нут еще более внушительными.

С ростом тиража и авторитета журнала усилились цензурные пре­следования и происки охранительной прессы, особенно со стороны Ф. Булгарина. Уже в 1843 г. С. Уваров потребовал от цензоров «быть как можно строже» к периодике, а особенно к «Отечественным за­пискам». В 1846 г. в III Отделение поступает докладная записка Булга­рина «Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие». Основное место в ней отведено «Отечественным запискам». Булгарин предупреждает власти, что все направление журнала «кло­нится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям». Идейный сподвижник Булгарина литератор Б. Федоров, по воспоми­наниям современников, носил в III Отделение выписки из журнала «целыми корзинами».

Усиление цензурного наблюдения встревожило осторожного Кра-евского, боявшегося репрессий со стороны правительства. Он стал подвергать написанное Белинским «домашней цензуре», увеличил объем изнурительной черновой работы. Весной 1846 г. Белинский решил порвать с «Отечественными записками». Вместе с актером М. С. Щепкиным он предпринимает путешествие по югу России, а но пути останавливается в Москве, встречается с Герценом, Некрасо­вым и Панаевым. К этому времени у них созревает мысль о создании журнала, где бы Белинский мог чувствовать себя свободным от ре­дакторского произвола. Некрасов и Панаев начинают хлопотать о при­обретении пушкинского «Современника», который после смерти поэта находился в руках профессора Петербургского университета П. А. Плетнева. К октябрю 1846 г. вопрос о переходе журнала в руки Некрасова и Панаева был решен.

После ухода Белинского из «Отечественных записок», который Гер­цен по значению сравнивал с Ватерлоо, «после которого Наполеон все Наполеон — да без армии», в журнале произошли изменения, которые были особенно заметны по отделу критики и библиографии. Вместо Белинского его стал вести молодой публицист В. Н. Майков. 1847 г. «Отечественные записки» начали его статьей «Нечто о рус­ской литературе в 1846 году». Как видно из названия, критик и не претендовал на полный, как это делал Белинский, обзор литературы

за прошедший год, ограничиваясь комментарием к заметным лите­ратурным явлениям. Белинский рассматривал 1845 и 1846 гг. как вре­мя торжества нового направления — критического реализма во главе с Гоголем и «натуральной школой». Майков же считал, что данный период для литературы «не имеет ровно никакого значения». Внут­ренняя полемика с Белинским, некоторая фрагментарность и отсут­ствие генеральной идеи, определенной точки зрения — это то, что характеризует статью Майкова. После его неожиданной гибели в июле 1847 г. ведущий отдел журнала возглавлял А. Галахов, а затем В. Ду-дышкин. Отдел критики терял острогу и авторитет в глазах читателя. В мог период в журнале на прежнем высоком уровне оставались лишь отдел словесности, где печатались Достоевский, Тургенев, Григоро­вич, и отдел науки (Грановский, Кавелин и др.).

Заметным явлением в творческой истории «Отечественных запи­сок» явились статьи либерально настроенного чиновника Министер­ства государственных имуществ А. Заблоцкого-Десятовского «При­чины колебания цен на хлеб в России», где публицист доказывал нерентабельность труда крепостного крестьянина и подводил читате­ля к мысли о необходимости изменения экономических отношений.

В четырех номерах «Отечественных записок» за 1847 г. была опуб­ликована статья В. А. Милютина «Пролетарии и пауперизм в Англии и во Франции». Милютин посвятил свою работу исследованию акту­альной и сложной проблемы, в которой была сфокусирована сущ­ность экономических вопросов того времени, — проблемы бедно­сти. Сама ее постановка имела в России особый смысл и вполне различимый политический подтекст. Впервые в русской журналисти­ке был дан развернутый анализ сложнейшей политико-экономиче­ской проблемы — проблемы нищеты.

Статья содержала острую критику взглядов современных Милюти­ну буржуазных политэкономов. Вместе с тем она была обращена и против защитников самодержавного строя в России. Рассматривая принципы организации капиталистического производства, публицист приходит к выводу, что оно основано на неравенстве распределения, и резко критикует его. «Ныне капитал и труд совершенно отделены друг от друга и ничем между собой не связаны. Интересы капитали­стов не только не тождественны с интересами работников, но даже противоположны им... Капитал в настоящее время давит труд, дово­дит его же до последней крайности, обращается с ним совершенно так же, как обращались некогда феодальные бароны со свои безза­щитными вассалами». Это сравнение, возможно, употреблено Ми­лютиным не случайно. Несостоятельность крепостной, феодальной