Psychiatry_part 2 / Курс общего учения о душевных болезнях. Осипов В.П / main / 01_Психиатрия и её содержание

Предисловие I.

В существующих руководствах по душевным болезням обычно отсут­ствует исторический очерк, столь необходимый для надлежащего освещения каждой научной дисциплины; краткие исторические сведения имеются у Krafft-Ebing'a, руководство которого не соответствует современным научным воззрениям, отчасти у Корсакова; даже в обширном руковод­стве Kraepelin'a этой стороне психиатрии уделено, сравнительно с раз­мерами руководства, мало места. Таким образом, историческое вступление, входя в курс, читаемый преподавателями душевных болезней (с такого вступ­ления обычно начинает свой курс, напр., акад. В. М. Бехтерев), сообщается слушателям лишь в форме устного изложения, при чем последние лишены возможности освежить содержание этой части курса в своей памяти. Только-что сказанное относится еще в большей степени к сведениям по психологии, без усвоения основ которой нельзя приступать к изучению душевных болез­ней. Отсутствие преподавания психологии в медицинской школе, за единич­ными исключениями, накладывает на преподавателя учения о душевных болез­нях обязанность предпосылать своему курсу хотя краткое психофизиологи­ческое вступление; как показывает опыт, слушатели очень интересуются этой частью преподавания и постоянно обращаются с просьбою дать им возмож­ность закрепить в памяти и усвоить слышанное; указание на источники и руководства мало помогает делу, так как в настоящее время преподавание психологии должно быть связано с экспериментом; конечно, преподаватель психиатрии не имеет возможности все это полностью взять на себя, но дать надлежащее направление психологическому мышлению будущих врачей он может, сопровождая свои лекции необходимыми демонстрациями в психологи­ческой лаборатории, без которой немыслима кафедра психиатрии; психо­физиологическое вступление необходимо и для того, чтобы с первых же шагов показать слушателям, что без овладения методами экспериментально-психо­логического исследования в настоящее время точное изучение душевно-боль­ного немыслимо, и будущие специалисты должны приобретать соответствую­щие знания при практических занятиях.

Исходя из указанных соображений, я решился опубликовать первые два выпуска своего курса, думая, что этим пойду навстречу желанию своих слу­шателей, облегчив им изучение психиатрии. Об'ем моего курса сообразован с возможностью его изложения на медицинских факультетах университетов и вообще в специальных медицинских школах, но желающие углубиться в изу­чение излагаемого найдут необходимые указания в приводимых литературных источниках.

1916. В. Осипов.

Предисловие II.

Когда в начале 1917 года были изданы 1—2 выпуски предлагаемого “Курса общего учения о душевных болезнях”, предполагалось, что в течение бли­жайших лет появятся два следующих выпуска, а именно: “Процессы больной душевной деятельности” и “Физическая симптоматология, этиология, рас­познавание, классификация и профилактика душевных болезней”.

Первое издание моей книги встретило весьма благоприятный прием, что выразилось в лестных для автора рецензиях и быстром израсходовании изда­ния, несмотря на то, что книга содержала лишь введение в изучение психиа­трии; очевидно, потребность в таком введении была значительной. Полагаю, что необходимость издания полного курса общей психиатрии еще более зна­чительна, так как в настоящее время в распоряжении учащихся почти нет соответствующих руководств, а в выходивших еще недавно общая часть изложена очень кратко. Между тем психиатрическое мышление и умение анализировать психиатрические явления развивается у учащихся, главным образом, при изучении общей психиатрии, преподаваемой в связи с клини­ческим изучением психопатологических явлений; при этом способе препода­вания изучение клиники душевных болезней существенно облегчается.

Тяжелые условия, наступившие в России в связи с мировой войной, сде­лали для автора невозможным более раннее издание настоящего сочинения, сильно замедлив его выход. Те же тяжелые условия сделали невозможной разработку ряда задач, которая должна была осветить некоторые намечен­ные вопросы; наша разобщенность с внешним миром также сделала свое дело.

Петроград, 1921. В. Осипов.

I.

Психиатрия и ее содержание. Понятие о душе. Головной мозг есть субстрат душевной деятельности; доказательства: сравнительно-анатомическое, эмбриологическое, физиологическое, антропологическое, патологоанатомическое. Определение понятия душевной болезни. Связь между душевными и нервными заболеваниями. Значение психиатрии для врачей и ее общественное значение.

Греческое слово психиатрия в буквальном переводе обозначает Науку о лечении, о врачевании души; с течением времени значение этого тер­мина естественным образом расширилось и углубилось, но и в то время, когда врачи принимали душу, как нечто самостоятельное и независимое от тела, понятие психиатрии охватывало учение о болезнях души, условиях и причи­нах их возникновения и о лечении этих болезней.

В настоящее время мы называем психиатрией ту часть медицины, содер­жание которой составляет учение о душевных болезнях в широком смысле слова, подразумевая под этим учение о причинах возникновения и генезе душевных болезней, самое описание клинической картины душевных болезней с момента их развития до конечного исхода, способы их лечения, и учение о способах призрения и содержания душевно-больных.

Определение понятия душевной болезни не представляется столь легким и простым, как это может показаться с первого взгляда. Когда мы говорим о душе с естественно-исторической точки зрения, как врачи, как натуралисты — мы не представляем себе душу, как дух, нечто самостоятель­ное и независимое от тела, напротив, мы будем ближе всего к истине, пони­мая душу, как одно из явлений природы¹); содержание этого явления природы составляют душевные или психические отправления, психофизические реак­ции, совершающиеся в данном индивидууме. Душа есть организованная сово­купность психофизических реакций, обусловленных внешними и внутренними раздражителями. Наличность болезненного расстройства душевных функций и подразумевается, когда говорят о душевной болезни.

Знаменитый психолог Wundt, рассматривая вопрос о сущности души, говорит, что “наша душа есть не что иное, как совокупность всего нами внутренне переживае­мого наших представлений, чувствований и хотений, слагающихся в одно общее целое в нашем сознании и при постепенном развитии возвышающихся до сознательного мыш­ления и нравственно-свободной воли”^2-3).

Это определение, являющееся распространением предыдущего, может удовле­творять психологов различных направлений, если только отбросить последние слова о

нравственно-свободной воле, очень характерные для Wundt'a, но не удовлетворяющие тех, кто не принимает воли, как нравственно-свободной.

Связь души в указанном смысле слова или душевной деятельности с телом мы видим из примеров повседневной жизни: каждому известно душевное со­стояние голодного человека, и каждому приходилось наблюдать на себе и на других, как резко изменяется душевное состояние после утоления голода; на­строения утомленного и отдохнувшего человека совершенно различны; чело­век, отравивший свое тело алкоголем или другими наркотическими веще­ствами, тем самым влияет и на отправления своей душевной или психической деятельности.

Прежде чем определить понятие душевной болезни, необходимо устано­вить положение, что головной мозг и, преимущественно, кора больших полу­шарий мозга является субстратом душевной деятельности. В настоящее время вряд ли возможны какие бы то ни было сомнения в правильности сказанного, но вряд ли можно и возражать против заявления Krafft-Ebing'a⁴), что установление взгляда на головной мозг, как на орган душевной деятель­ности, является таким результатом успехов знания, который можно при­числить к величайшим приобретениям человеческого ума.

Необходимо привести доказательства выставляемого положения потому, что хотя оно и высказывалось уже много сотен лет т. наз., но с другой стороны, еще всего несколько десятков лет т. наз. настроение духа связы­валось с функциями симпатического нерва, участие в психической деятель­ности приписывалось всем частям организма⁵); крупные ученые, как Pfluger, Auerbach, приписывали спинному мозгу особые психи­ческие отправления, ощущения и даже собственную волю, и только в 1860 году это заблуждение было опровергнуто Gо1tz'ем.

Доказательства того, что душевная деятельность сосредоточивается в головном мозге и особенно в серой коре больших мозговых полушарий, черпаются из различных источников; они черпаются из области сравнительной анатомии, эмбриологии, из области физиологии, антропологии, патологической анатомии и гистологии.

Сравнительная анатомия учит, что чем выше стоит психическая органи­зация животного, тем лучшее развитие обнаруживает его центральная нервная система и в частности его головной мозг.

Самую об'емистую часть головного мозга лягушки представляет четверо­холмие, превышающее своими размерами мозговые полушария, совершенно неприкрывающие четверохолмия; полушария птиц развиты сильнее, они от­части покрывают четверохолмие; мозговые полушария собаки и ряда других животных представляют уже значительно большее развитие — они не только покрывают четверохолмие, но даже небольшую часть мозжечка; кроме того, в каждом полушарии мозг собаки обнаруживает ряд дугообразных, приблизи­тельно параллельных извилин, разделенных бороздами, что является указа­нием на возрастающую сложность организации головного мозга и коры полу­шарий этого животного. Наконец, у человека, высшего представителя психи­ческой организации, головной мозг наиболее развит, как в смысле отношения больших полушарий к подкорковым узлам и к мозжечку, который совершенно покрыт мозговыми полушариями, так и в смысле развития мантии полушарий, мозговой коры, поверхность которой обнаруживает весьма сложную извили­стость и глубокую бороздчатость.

Весьма характерной особенностью мозга человека по сравнению с мозга­ми низших животных представляется наличность в левом полушарии хорошо развитых речевых извилин¹).

Если мы воспользуемся, согласно предложению Даркшевича ^8-9), отношением веса головного мозга к весу спинного, как показателем высоты интеллектуального развития, и проследим это отношение для ряда животных, то у черепахи это отношение выразится 1,0, у птиц (петух и голубь) 1,5—2,5, у кошки 3,0, у собаки 5,0, у мандрилла 11,0 и, наконец, у человека — 49,4 для мужчины и 49,3 для женщины. Приведенные величины с ясностью показывают, как увеличивается отношение веса головного мозга к весу спин­ного по мере развития душевной деятельности.

Rаnke предложил определять отношение веса головного мозга к спинному, исходя из соображения, что спинной мозг является центром низших функций в сравнении с головным мозгом, центром высшей психической деятельности; собственно, Rаnkе имел в виду отношение головного мозга ко всей нервной системе (и периферической), но в виду технической затруднительности выяснения такого отношения он ограничился спинным мозгом; по вычислении отношения вес головного мозга принимается за 100, тогда оказывается, что у человека вес спинного мозга составляет 2 % веса головного; у всех остальных животных этот % гораздо выше, напр., у гориллы он составляет 5,6—6 %, у коровы 47,7 %, у трески 100 % ^10-11).

Эрлицкий¹²) обращает внимание на постепенное совершенствование психических способностей в тесной связи с развитием мозга у человека за все время его жизни от рождения и до периода зрелости.

Физиология доказывает непосредственную связь головного мозга с душев­ной деятельностью, главным образом, посредством метода выпадения функции; метод заключается в том, что удаление у животного тех или других участков коры головного мозга влечет за собою уничтожение, выпаде­ние функции, свойственной этому участку, что отражается и на полноте пси­хической жизни животного. Опыты и исследования Fritsch'a и Hitzig'a¹³), H. Munk'a¹⁴), Goltz'a и ряда других авторов установили связь, напр. височных извилин собаки с функцией слуха, затылочных — с функцией зрения, крючковидной извилины с функцией обоняния и т. д. Н. Munk доказывает, что с удалением коры височных и затылочных изви­лин у животного наступает душевная глухота и душевная слепота, при которой животное слышит звуки, но не понимает их значения, так как перестает связывать их с определенными представлениями, или видит пред­меты, но не узнает их, не понимает их значения. Особенно ценным и поучи­тельным явился опыт Goltz'a¹⁵), которому удалось посредством вымы­вания впервые достигнуть почти полного удаления больших полушарий у со­баки, при чем собака еще долго жила после операции (18 мес.); у нее обнару­жились явления резкого упадка интеллектуальной деятельности, которые, конечно, должны быть связаны с отсутствием у собаки мозговых полушарий; хотя Gо1tz встретил много возражений по поводу только-что описанного опыта со стороны Н. Munk'a, тем не менее знаменитая собака Gо1tz'a без мозговых полушарий является и до настоящего времени одним из самых крупных доказательств необходимости больших мозговых полушарий для пси­хической жизни животного.

В своих возражениях Gо1tz'y H. Munk¹⁴) обращает внимание на неудовле­творительность самого метода вымывания мозгового вещества струей воды; вода сама по себе вредна для вещества мозга, давление струи также вызывает осложнения, влияя на кровообращение и дыхание, а также подавляя функцию соседних, неудален­ных областей мозга; таким образом, чистота опыта нарушается, и ставить изменения и выпадения функции у животного, оперированного по способу Goltz'a, в связь с удаленными частями мозга можно лишь с большой осторожностью; те проявления жизнедеятельности собаки Gо1tz 'а, которые автор считал за выражения ощущений зрения, слуха, осязания и вкуса Н. Munk принимает за рефлекторные движения. В недавнее время удаление мозговых полушарий у собаки повторено было Rothmann'ом¹⁶).

Рассматривая результаты опытов с удалением мозговых полушарий, Бехтерев обращает внимание, что такие проявления психической деятельности, как сосредото­чение на внешних проявлениях, не обнаруживаются даже и в слабейшей степени живот­ными с удаленными полушариями; такие животныя не воспринимают сложных про­странственно-дифференцированных внешних впечатлений, не обнаруживают некоторых эмоций, не имеют прошлого опыта, лишены процессов, устанавливающих комбинации между различными по времени внешними влияниями. Наиболее характерными особен­ностями в отправлениях мозговых полушарий являются высшие психические процессы. Психическая деятельность в ее наиболее сложных отправлениях составляет бесспорно основную и важнейшую функцию полушарий; недостаток этой деятельности при удалении полушарий обнаруживается у всех вообще позвоночных, не исключая и более низших, тогда как другие функции у этих последних обычно не страдают существенным образом от удаления полушарий¹⁷).

Исследования антропологов показывают, что по мере того, как человеку приходится совершенствовать природные душевные способности, его головной мозг становится больше и тяжелее; мозг увеличивается с усилением борьбы за существование и ростом культуры, и некультурные народы, стоящие на той ступени развития, на которой находился древний человек, обладают по об'ему и весу меньшим мозгом, по сравнению с культурными народами²).

Исследования Вrоса^19-20) и Topinard'a²¹) обнаружили, что вме­стимость мозговой части черепов, принадлежащих жителям Парижа 13 века, уступает емкости черепов, вырытых на кладбищах Парижа 19 века, в среднем на 33,0—35,55 куб. стм.

Подобные же исследования Е. Schmidt'a²²), произведенные над чере­пами древних и современных египтян, дали как раз обратный результат: за последние две тысячи лет емкость черепных коробок египтян уменьшилась в среднем на 44,5 куб. стм.; это явление приобретает понятное значение, если принять во внимание, что древние египтяне стояли на вершине цивилизации, подвергнувшейся впоследствии духовному и материальному распаду.

Средний вес головного мозга обитателя средней Европы по Marchand'y¹⁰) — 1397,0 (м.) и 1270,0 (ж.); нормальные колебания веса по Marchand'y лежат между 1250,0—1550,0 (м.) и между 1100,0— 1450,0 (ж.).

Hunter¹⁰), имевший возможность исследовать мозги негров и белых солдат, погибших в северо-американской войне, получил следующие данныя: вес мозгов негров в 37% колебался от 1276,0—1417,3; вес мозгов белых в 36 % равнялся 1418,0—1558,0; 1134,0—1275,0 веcили 27% мозгов негров и только 14% белых, напротив, 1559,0—1700,0 мозг негров достигал в 3 %, мозг белых в 10 %.

Rаnkе приводит между прочим следующие средние величины веса мозга некуль­турных народов: в. м. африканских негров — 1232,0, негритянок — 1202,0; бушменок — 997,0; бомбейских туземцев —1006,0; индусов —1176,0.

Busсhаn¹⁰) приводит вес мозгов 107 лиц, выделявшихся при жизни своими способностями и положением из среды современников; воспользуемся некоторыми из данных Вuschan'а:

В. м.

И. Тургенев, поэт и писатель, 65 л 2012,0

G. Cuvier, естествоиспытатель, 63 л 1830,0

О. V. Bismarck, политический деятель, 83 л 1807,0

J. Abercrombie, физик, 64 л 1786,0

W. M. Tackeray, писатель-юморист, 52 л 1658,0

W. v. Siemens, физик, 68 л 1600,0

Napoleon III., император, 55 л 1500,0

С. Giacomini, анатом, 58 л 1495,0

К. F. Gauss, математик, 78 л 1492,0

Р. Broca, антрополог, 55 л 1484,0

М. Д. Скобелев, полководец, 39 л 1457,0

Mihalkowicz, анатом, 55 л 1440,0

Н. v. Helmholtz, физик, 73 л 1440,0

Dupuytren, хирург, 58 л 1457,0

Fr. Schubert, композитор, 32 л 1420,0

N. v. Nussbaum, хирург, 61 г 1410,0

A. Bertillon, антрополог, 62 л 1398,0

Fr. Goltz, физиолог, 68 л 1395,0

Rudinger, анатом, 64 л 1380,0

Т. L. W. v. Bischoff, анатом, 76 л 1370,0 .

М. v. Pettenkoffer, гигиэнист, 82 л 1320,0

Ed. Seguin, психиатр, 68 л 1257,0

Laborde, антрополог, 73 л 1234,0

J. F. Hausmann, минералог, 77 л 1226,0

F. J. Gall, анатом, 70 л 1198,0

Вес мозга Cromwell'я (2330,0) и Byron'а (2238,0) Buschan подвергает сомнению.

Мозг известного ученого В. В. Пашутина, занимавшего кафедру общей патологии сначала в Казанском Университете, а позднее в В.-Мед. Академии, весил 1340,0²³). Мозг покойного химика проф. Д. И. Менделеева весил 1571,0 ²³).

Из приведенной таблицы следует, что в большинстве случаев вес мозга лиц, выделяющихся своими умственными качествами из среды современников, превышает средний нормальный вес головного мозга человека; бесспорно, что у целого ряда лиц, высоко одаренных в умственном отношении, вес мозга не только не достигал средней нормы, но был значительно ниже ее; в этих случаях недостаток мозговой массы обычно уравновешивается количеством извилин и глубиною борозд мозговых полушарий; приходится признать, что абсолютный вес мозга может лишь до известной степени указывать на состоя­ние умственного развития данного человека. Bischoff встретил вес мозга в 1650,0, 1678,0, 1770,0 и 1925,0 у трупов, принадлежавших обыкновенным рабочим, а вес мозга в 2222,0 был обнаружен Rudolph'y у совершенно неизвестного человека, по имени Рустана¹¹). Главное внимание исследователей должно быть направлено на изучение микроскопического строения серой коры полушарий, на качественное развитие и на количественное отношение нерв­ных элементов.

Исследуя головной мозг людей, страдавших при жизни душевными за­болеваниями, мы часто находим уже при макроскопическом его изучении весьма существенные изменения патологического происхождения; резче всего эти изменения бывают выражены при душевных заболеваниях, обусловленных органическим поражением головного мозга; изменения отмечаются и при не­которых заболеваниях, еще не так давно причислявшихся к функциональным поражениям центральной нервной системы; при микроскопическом изучении мозга ясные патологические изменения обнаруживаются в таких случаях, где макроскопическое исследование не дает возможности их подозревать; резуль­таты современных исследований (Niss1, Alzheimer) настолько убеди­тельны и интересны в своих деталях, что случаи душевных заболеваний, в ко­торых при тщательном микроскопическом исследовании головного мозга не удается доказать наличности патологических изменений, никак не могут про­тиворечить положению, что душевное заболевание обусловливается и опреде­ляется расстройством функций головного мозга.

Особенно поучительно изучение мозгов идиотов и слабоумных от рожде­ния, в которых помимо изменений, обязанных своим происхождением раз­личным болезненным процессам, встречается общее недоразвитие головного мозга, недоразвитие отдельных его участков и целых мозговых долей.

Подробная характеристика патологических процессов, поражающих го­ловной мозг и приводящих к развитию душевных заболеваний, а также опи­сание макро- и микроскопических изменений, наблюдаемых при различных ду­шевных заболеваниях и состояниях недоразвития центральной нервной систе­мы, будет дана в соответствующих отделах общей и частной патологии поме­шательства.

Изучение нормального строения центральной нервной системы и в част­ности головного мозга, изучение тончайшего строения и взаимоотношения его нервных элементов, невронов, убеждает в чрезвычайной приспособленности его к восприятию центростремительных раздражений, к передаче возбуждений в различных направлениях в пределах головного мозга и к проведению воз­буждений в центробежном направлении (центростремительные и центробеж­ные, проекционные, и ассоциационные или сочетательные системы).

Из всего сказанного вытекает с несомненностью, что головной мозг яв­ляется субстратом душевной, психической деятельности, связанной с ним теснейшим, органическим образом, и немыслимой без его функционирования.

Экспериментальное изучение функций головного мозга, особенно его коры, а также изучение мозгов, пораженных различными патологи­ческими процессами, заставляет, в связи с наблюдаемыми клиническими кар­тинами, признать, что искусственные разрушения мозговой ткани, а также нарушения ее анатомо-физиологической цельности вследствие патологических влияний обычно обусловливают расстройство полноты и правильности душев­ной деятельности.

Отсюда мы вправе заключить, что душевная болезнь есть болезнь голов­ного мозга.

Однако, это общее определение представляется далеко не совершенным: оно, правда, устанавливает взгляд на душевную болезнь, как на болезнь со­матическую, обобщая душевные болезни с другими заболеваниями чело­веческого организма, но оно слишком обще и расплывчато, а потому непра­вильно или, скорее, неточно. Можно указать на ряд поражений головного мозга, преимущественно, очагового характера, как, напр., ограниченные кровоизлияния в вещество мозга, размягчения вследствие закупорки приводящей артерии пристеночным тромбом или эмболом, небольшие опухоли, влекущие за собою моно- и гемиплегии чисто нервного характера, т. е. не сопровож­дающиеся сколько-нибудь заметным нарушением душевной деятельности.

Как показали экспериментальные и патолого-анатомические исследования, душевная деятельность есть по преимуществу функция коры мозговых полу­шарий; этому допущению соответствует и локализация тел невронов, нервных клеток, в сером веществе коры больших полушарий. Принимая во внимание, что очаговые поражения часто не сопровождаются расстройством душевной деятельности и что при душевных заболеваниях, действительно, чаще всего встречаются разлитые поражения мозговой коры, правильнее было бы опреде­лить душевную болезнь, как результат разлитого поражения коры головного мозга; в противоречии с таким определением находится наблюдение, что оча­говые поражения головного мозга, не влекущие за собою в ряде случаев рас­стройств душевной деятельности, в ряде других случаев являются причиною последних; сюда относятся более или менее обширные или множественные кровоизлияния, размягчения, опухоли и нек. др. поражения.

Принимая во внимание высказанные соображения, мы считаем правиль­ным определить душевную болезнь, как мозговую болезнь, выражающуюся или сопровождающуюся расстройством душевных отправлений больного. Это определение удовлетво­ряет требованиям указания на анатомо-физиологический субстрат душевной деятельности и в то же время об'единяет случаи заболеваний, обусловленных, как очаговыми, так и разлитыми поражениями головного мозга, хотя следует отметить, что, вообще говоря, разлитые поражения при душевных заболева­ниях значительно преобладают. Останавливаясь на данном определении, мы пока не касаемся вопроса о происхождении болезненного поражения мозга, которое может быть как первичным, так и вторичным.

Знаменитый венский психиатр Meynert, которому принадлежит заслуга прочного установления анатомо-физиологического обоснования происхождения ду­шевных болезней, называл душевные болезни заболеваниями переднего мозга; такое определение, сообщавшее строгие анатомо-физиологические границы поражениям, вы­зывающим душевные болезни, вытекало из господствовавшего учения о преимуще­ственной локализации психических функций, особенно ассоциативной деятельности, в коре лобных долей; это учение основывалось, помимо данных экспериментальной физиологии, на том сравнительно-анатомическом наблюдении, что увеличение мозговых полушарий животных, обнаруживающих большие интеллектуальные способности, связано с увеличением массы передних, лобных отделов полушарий. В настоящее время, когда доказано, что душевная деятельность далеко не ограничивается в своей локализации корою лобных долей, а в весьма значительной степени имеет своим субстратом и остальные обширные области головного мозга, вышеприведенное опре­деление Meynert'a следует признать имеющим историческое значение.

Известный германский психиатр Schule²⁴), признавая для своего времени единственно возможным психологическое определение душевного расстройства, опре­делил его, как болезнь личности; ради того, чтобы подчеркнуть общепри­знанную связь психической деятельности с головным мозгом, как анатомо-физиологи­ческим субстратом, Sсhu1е для большей точности поясняет, что душевные болезни суть болезни личности, обусловленные мозговым поражением. Krafft-Ebing²⁵), справедливо считая определение Schule лучшим психологи­ческим определением понятия душевной болезни, обращает, однако, внимание на его неудовлетворительность, так как оно охватывает лишь приобретенные душевные за­болевания, будучи неприложимым к прирожденным поражениям душевной деятель­ности.

В настоящее время психиатрия ушла далеко от представления о грубых ана­томических поражениях, обусловливающих душевные заболевания, и мы можем себе представить болезни личности без патологического поражения головного мозга; поэтому в определении Schule указание на мозговое поражение представляется излишним. Далее, хотя изменение личности является характерным для душевных заболеваний, тем не менее оно не исчерпывает всей их клинической картины; психоло­гическое определение не покрывает картины душевных болезней, понятие которых должно быть расширено в применении к их анатомо-физиологическому субстрату, душевные болезни суть болезни соматические и, как таковые, сопровождаются рядом физических признаков, иногда весьма характерных и обусловленных патологическим поражением того же анатомо-физиологического субстрата - головного мозга.