История литературы 20 века / 12. 20е годы 20 века

Лекция 12.

Уважаемые коллеги! Согласно той позиции, которую вы для себя избрали, я вижу правое и левое крыло. Я так понимаю левое крыло 2 курс ( - нет, пятый вот здесь есть). Второй курс поглощает пятый количественно, т.е. пятый курс обрел высшую мудрость и растворился в просторах нашей России. Как сказал Победоносцев, фамилия вам о чем-нибудь говорит? Кто такой был Победоносцев? Дам вам легкую разминку. Ассоциации какие? Первая – история, вторая – правильно, это не двадцатый век. Есть еще какие ассоциации? Исторический деятель.

Друзья мои, я не могу требовать от вас спряжения французских глаголов. Они спрягаются? Надо сказать, что фигура Победоносцева – это ключевая фигура в истории русской культуры конца 19 века. Это чиновник, высший чиновник в правительстве Александра III, который занимал пост обер-прокурора Синода. Что это был за пост? Почему это важно? Дело в том, что сейчас для вас эта проблема малоактуальная. Для большинства на всю жизнь будет малоактуальная. Для человека думающего эта проблема на самом деле очень важная для понимания вообще русской культуры и в том числе современной культуры. Это проблема соотношения церкви и государства. Это большая проблема, которая остро решалась и в Серебряном веке, скажем так, агрессивно решалась в 30-40е годы, в чем эта проблема. Напомню, что при Петре I церковь стала частью государственной инспекции, т.е. церковь вошла в подчинении власти. И обер-прокурор Синода был человеком светским, надзирающим за религиозной деятельностью. И вот Победоносцев на этом посту, на этом посту было много чиновников, но именно он сделал этот пост очень важным, он (Победоносцев) имел колоссальное влияние на Александра III, он общался с Достоевским, это общение было очень важно. И Победоносцев так определил… а Победоносцев считал, что России опасны революции, что России опасны любые потрясения. И у Победоносцева есть такое определение России, когда ему говорили, что нужно что-то менять в России. Он говорил, что Россия – это огромное холодное пространство, по которому дикий мужик ходит. И я вот подумал, что наверно пятый курс ушел в эти бесконечные холодные пространства бродить с дикими мужиками, как сказал Победоносцев, но почему это важно знать? Например, если вы не знали, кто такой Победоносцев, если вы великую поэму Блока «Возмездие», над которой он работал до конца жизни и которая осталась незавершенной, поэма, в основу которой положена биография семьи поэта, то она начинается таким определением, простите, могу ошибиться в цитате, что «над Россией Победоносцев простер совиные крыла». И когда вы не имеете представления о роли Победоносцева, о его политике, то естественно понять этот выразительный художественный образ просто невозможно, о совиных крылах, которые Победоносцев раскинул над Россией, потому что политика Победоносцева была как раз такая – не давать воли России, но не в прямом смысле, а остановить именно эти революционные бродильные процессы, и отчасти ему это удалось. Человек умнейший, оставил после себя колоссальное интеллектуальное наследие, много статей и писем, был близок с Достоевским в последние годы жизни, Федором Михайловичем, был во всех смыслах интересным. А с другой стороны, если вы откроете позднего Маяковского, то вы помните, что к концу своей жизни Маяковский создаст две очень важные пьесы. Это пьесы «Клоп» и «Баня». Вы можете вспомнить, что мы уже об этом говорили, но еще раз повторю. Дайте мне высокий аналог названия пьесы «Баня», высокий аналог слова баня. Это так сказать в тонком семантическом поле, выйдите за это поле. Правильно, чистилище. Вот у Маяковского на самом деле в лирической пьесе «Баня» рисуется некое естественно условное чистилище, т.е. пьеса, таким образом, в своем названии снижает некий смысл глубинны, но, тем не менее, сохраняет сакральный смысл, восходящий к каким-то мотивам и сюжетам. Так вот, один из главных героев «Бани», именно «Бани», это некий руководитель госаппарата с фамилией Победоносиков, то опять же, если вы читаете эту пьесу, не зная, кто такой Победоносцев, то условно понять происхождение фамилии просто нельзя. Здесь как бы Маяковский взял известнейшую фамилию 19 века, с одной стороны, вроде бы тем самым, я бы казал так, себя несколько оберегая. Вроде бы фамилия-то не из современных, а фамилия 19 века, т.е. и образ чиновника как бы пришел из 19 века, не Победоносцев, а Победоносиков. Но только в этом советском чиновнике, который баню не прошел, которого в будущее не взяли. Напомню, что сюжет этой пьесы внешне очень прост, некая светящаяся воспроецирующая женщина из будущего, которая появляется, она отбирает, кого брать в это будущее на машине-лебеди, кого нет. И вот Победоносиков в это будущее не попадает. Интересно, что когда эту пьесу ставил Всеволод Мередкольд, великий режиссер, то роль Победоносикова в постановке Мередкольда играл известный актер Штрауль. У этого актера была некая индульгенция, некая защита перед властью. Какая? Он Ленина играл, а как вы знаете в 20-е годы в кино, актер, играющий Ленина на сцене, это актер, получающий некую защиту от государства. И Штрауль, когда играл Победоносикова, но видимо не самостоятельно, а по решению Мередкольда, сделал себе такой грим, что сделанные фотографии, они сохранились, дают прямую зрительную аналогию не с кем-нибудь, а с Лаврентием Павловичем Берией. Были одеты круглые очки, достаточно шарообразная голова, короткая стрижка, маленькие эти фюрерские усики. И вот Штраулю за эту роль не было ничего, а Мередкольд, напомню, в 37 году был арестован, и не просто расстрелян, а подвергнут тяжелейшим страшным пыткам до смерти. Говорят, допрашивал и чуть ли пытал лично Ленин. Так или не так, это скорее поле придания, но тем не менее. Поэтому, друзья мои, понимание литературы требует от нас формирования, оно появится не сразу, некоего культурного горизонта, но все-таки установка на обретение этого культурного горизонта у вас у каждого должна быть. На самом деле, мораль проста: не надо бояться принимать в себя знания, не надо этого бояться.

Я вернулся, был неделю в командировке, общался с представителями Петербургского университета, в основном с молодыми, это была конференция смешанная такая, старых и молодых. И вот молодежь петербургская, естественно некая элита, петербургского филфака, подчеркиваю, элита, хорошие очень ребята, в основном юноши. Их там было человек шесть, они могут все, и на баяне играть, и доклады делать, такие очень забавные ребята, отчасти наивные, но очень неглупые, очень неглупые, а уж свою эрудицию они только что вот, я не знаю, показывали и на виду, и в столовой, какие они образованные, какие они много знающие. Стоит упомянуть там одно слово, они скажут, и об этом читали, и об этом читали, т.е. конечно это некий такой интеллектуальный период. Это нормально, период такого интеллектуального созревания для демонстрации собственной исключительности, но все равно приятно, что есть что демонстрировать, поэтому я не призываю вас, конечно, броситься прямо сейчас в библиотеки, но все-таки всегда об этом помнить, всегда нужно учитывать, что нужны культурные знания. Теперь мы возвращаемся к организационным моментам. В понедельник мы, чтобы вам не было напряжно, начинаем такие легкие беседы о русской лирике (отступление насчет стихов).На экзамене вопросы по лирике – основные этапы и мотивы. Несколько отдельных, но их немного.

Где в прошлый раз мы поставили многоточие? Теперь давайте боле подробно, но опять же очень бегло посмотрим на те главные явления, которые характеризуют начало литературы 20х годов, увидим только вот очертания. Во-первых, важнейшей темой, не единственной, но важнейшей темой 20х годов является осмысление недавнего прошлого, т.е. событий Гражданской войны, и именно обращение к теме Гражданской войны определяет тематику многих произведений. Причем Гражданская война, это очень важно отметить, осмысляется как некое грандиозное событие. Одной из ключевых фигур поэзии 20х годов неожиданно становится поэт, носящий псевдоним Демьян Бедный. Это один из самых известных поэтов, поэт Демьян Бедный.Это псевдоним, настоящая фамилия Ефим Придвор. Нужно сказать, что поэтический талант Бедного был невелик, крайне невелик, но вот именно в силу каких-то внешних обстоятельств он оказался близок к власти и создал несколько текстов, которые вошли в народ и естественно обрели народную известность, а это уже все-таки знак художественного дара. И нужно сказать, что одно из самых известных стихотворений Бедного он сочинил по просьбе Владимира Ильича Ленина. Как ни странно сочинение, написанное как результат просьбы, вошло в массы. Это известное стихотворение «Проводы». По структуре своей стихотворение «Проводы» ориентируется на традицию так называемой рекрутской песни, фольклорному жанру, схематическому фольклорному жанру, известному еще в 18 веке. И вот это внешне незамысловатое стихотворение, ставшее потом песней, Демьяна Бедного, оно является некой своеобразной визитной карточкой этого поэта. И может быть кто-то из вас в своей памяти его еще и хранит. «Как родная мать меня/Провожала,/Как тут вся моя родня/ Набежала:/"А куда ж ты, паренек?/ А куда ты?/Не ходил бы ты, Ванек,/ Да в солдаты!/В Красной Армии штыки,/ Чай, найдутся./Без тебя большевики/ Обойдутся./…./Будь такие все, как вы,/ Ротозеи,/Что б осталось от Москвы,/ От Расеи?». И в общем-то это песня действительно выполняла некий социальный заказ, да, формируя в народном сознании представление о Красной гвардии как высшей и главной России.

Другим поэтом, который именно дебютирует в 20-е годы, мы говорим именно о новых временах. Да, кстати все-таки несколько слов еще о Демьяне Бедном. Демьян Бедный писал очень много, собрание его произведений – это тысячи литературных строк, но читать которые невозможно, но интересно, нужно иметь представления о главных его текстах. Но при этом Демьян Бедный, культивируя в поэзии, по восходящей к фольклору и к массовой поэзии, был человеком утонченной культуры и собрал уникальную личную библиотеку. В истории русского библиофильства библиотека Демьяна Бедного до сих пор является неким непревзойденным образцом. И Демьян Бедный жил не где-нибудь, а в Кремле, единственный поэт, у которого была квартира в Кремле. Это кстати привело к тому, что Демьян Бедный был свидетелем такого в общем-то страшного исторического события как расстрел Фанни Каплан, женщины, которая покушалась на Ленина, и согласно некой легенде якобы Ильич простил ее, на самом деле ничего этого не было. Фанни Каплан была расстреляна и тут же сожжена у стен Кремля. И вот воспоминание об этом факте, о котором пытались забыть, Демьян Бедный хранил свое воспоминаний.

Другой фигурой, ставшей на некоторое время очень яркой в 20е годы, была фигура поэта Николая Тихонова. Тихонов один из наиболее талантливых последователей, все-таки не эпигонов, а последователей поэта Николая Гумилева. Вообще Гумилевская поэзия в 20е годы оказала колоссальное влияние, когда вот эта изначальная героика самого Гумилева, который однажды заявил на великое право самому выбирать свою смерть. Она возникает с новой темой революционной и практически все молодые поэты 20х годов в той или иной степени находились под влиянием именно Гумилевской поэзии. Хотя Гумилев был расстрелян, что показательно, его тексты печатались еще достаточно долго, что в советской России, это в 20е годы, Гумилева печатали за то, что он был уже официальным контрреволюционером, врагом революции. И первые сборники Тихонова назывались «Орда» и «Брага». Первый – «Орда», второй «Брага». И одним из самых известных стихотворений Тихонова ни единственным талантом стала «Баллада о гвозде». Сюжет этой баллады прост. Корабль получает, военный корабль получает предписание вступить в неравный бой, который уже изначально обречен, закончится гибелью всех, но приказ будет выполнен. И финал таков: «Адмиральским ушам простукал рассвет:/"Приказ исполнен. Спасенных нет"». И далее как некая ода, как итог баллады: «Гвозди б делать из этих людей:/Крепче б не было в мире гвоздей». И этот образ он в общем-то отчасти Гумилевский, но он проистекает скорее из идеи пролекуты, я уже об том говорил, превращение человека в машину, вспомним Кирилла Кузнецова, желание просечь эту машину, и вот эта стилистика переплаты человека в некий сверхорганизм – в данном случае в гвоздь, он соответствует как раз новой революционной эстетике. Из ранних стихов Тихонова можно отметить еще такую жесткую балладу с названием «Песня об отпускном солдате». Сюжет баллады. И сюжет таков, что боец просит отпустить его домой перед боем, а командир говорит: «После боя отпущу». Все умирают, и уже не солдат отправляется на побывку, а отправляются уже естественно его тень. Характерный балладный сюжет с мистическим содержанием, но здесь мистика лишь форма, а не предположение о существовании какого-то иного мира. И финал тоже крайне страшен и выразителен у Тихонова. «Под ногами утренних лип/Уложили сто двадцать в ряд./И табак от крови прилип/К рукам усталых солдат». Очень поразительная деталь – табак от крови прилип к рукам усталых солдат, уложивших 120 в ряд. Это та выразительность, которая себя найдет и в поэзии Великой Отечественной войны. Нужно сказать, что Тихонов очень быстро исписался. Вот эти первые сборники были выразительны, этой мощной и пугающей исторической , но потом становится в жизни очень скучным советским поэтом, талант его с каждым годом

Другой ярчайшей фигурой 20х годов является поэт, рано ушедший из жизни, Эдуард Багрицкий. Он успел написать много и для его поэзии, он сам одессит, начинал в Одессе, потом переехал Москву. Первый сборник назывался «Юго-запад», первый сборник в лирике Багрицкого. И если говорить о главных его произведениях, то можно, во-первых, вспомнить опять же балладу. Жанр был очень любим в 20е годы, и понятно почему, тема гражданской войны требовала сюжетной линии. А традиционно сюжетная линия это баллады. И «Баллада об Апанасии» не имеет ничего общего с мистической балладой, а скорее тяготеет к историческому жанру. Это история о простом крестьянском парне, который оказывается не в рядах Красной армии, а у бандитов, и вступает в бой с дивизией Котовского, и в этом бою как бы терпит поражение. Что очень важно, что в этой думе Апанас нарисован не однозначно отрицательным героем, а это фигура как бы сборная и противоречивая, во-первых, а во-вторых, выразителен сам язык Багрицкого, крайне энергичный. Я напомню фрагмент из этой баллады: «Там, где вольная дорога, Там, где пыльная дорога, шум и плеск, командир Котовский, Он долину озирает командирским взглядом, жеребец под сияет белым …дорогу, а по каменному логу испокон веками лога , вылетают эскадроны прямо на дорогу, гладью кружат кони, хвост по ветру стелит, за Махно идет погоня аккурат неделю и т.д.»

Другой выразительный текст Багрицкого - это знаменитое героическое стихотворение «Смерть пионерки», где рисуется картина достаточно традиционная – смерть девочки от болезни, не от ран, там не от голода, а просто от скарлатины, но Багрицкий смело переосмысляет этот факт частной смерти, как некий знак эпохи. И финал крайне мощен и патетичен: «Нас водила молодость/ В сабельный поход,/Нас бросала молодость/На кронштадтский лед./Боевые лошади/ Уносили нас,/На широкой площади/Убивали нас. /Но в крови горячечной/ Подымались мы,/Но глаза незрячие/Открывали мы». И далее финал: да здравствует мужество бойцов и стали со свинцом.

И еще один любопытный текст Багрицкого – это стихотворение «Рабфак». Он интересен тем, что сопрягает две исторические реальности. Девушка с рабфака. Это до недавнего времени существующий заочный факультет, тип подготовительного факультета для пролетариата. Именно для работающих, для начальников пролетариев, и назвали рабфак. И сюжет таков. Девушка сидит над книгами и, читая книги, начинает себя представлять героинями разных исторических эпох. «Барабанов бой ударит, Будет утренний туман,Это скажет Жанна Д'Арк осажденным в Орлеане». Это историческое перевоплощение Рабфаковку в Жанну Д’Арк выражает ту героику мировосприятия, которая была характерна для поэзии 20х годов. И пожалуй среди очень большого круга поэтов, которые начинают в 20е годы свой путь, я просто назову эти фамилии. Это Александр Безильинский, популярный, но крайне бездарный поэт, хотя написал много, это Алексей Жаров, любопытный поэт буквально двумя текстами, Иосиф Уткин, тоже поэт такого среднего дарования, но тоже популярный в 20е годы. И вот из этой плеяды, список можно продолжить, следует выделить Михаила Светлова хотя бы только за одно стихотворение - за его знаменитую «Гренаду». « Мы ехали шагом,/Мы мчались в боях,/И "Яблочко"-песню/Держали в зубах./Ах, песенку эту/Доныне хранит/Трава молодая -/Степной малахит». И вы помните, что сюжет необычен, сюжет пронизан романтической тенденцией, один из бригады красногвардейцев твердит неожиданно странное слово – «Гренада, Гренада, Гренада моя». И вопрос, который задает автор и который остается без ответа: «Откуда у парня испанская грусть». И вот здесь видно, как тонко сочетается такой некий юношеский романтизм, представляющий Испанию как другую страну, загадочную, экзотическую, притягательную, и одновременно цель этого простого парнишки в степях России - дать свободу земли, звучит идея такой мировой революции, идея абсолютной мировой свободы, как идея полного бескорыстия. А вот финал довольно драматичен, потому что вот герой, любящий эту Гренаду, погибает. И финал: «Отряд не заметил/Потери бойца,/И "Яблочко"-песню/Допел до конца». Вот здесь возникает трагический подтекст, связанный с незаметностью гибели одного человека.

И этот успех в конце 20х годов, как вы видите, лирика тяготеет к сюжетным формам, и поэтому ищет большие жанровые формы, поэтому к концу 20хгодов в русской лирике появляется большое количество лирических эпических текстов. Лирический эпос, здесь просто стоит отметить такие произвения, как поэма Маяковского «Владимир Ильич Ленин», поэма «Хорошо!», хотя кажется, что это в своем роде ушедшая эпоха, и та, и другая поэма по своему крайне выразительны и интересны. К таким большим формам относится «Анна Снегина» Сергея Есенина. И по своему интересны поэмы Пастернака – «Лейтенант Шмидт» и « 905 год». Лейтенант Шмидт – это личность исторического характера. Вы знаете, кто такой лейтенант Шмидт? Краткая историческая справка, чтобы было понятно. Когда вы будете читать «Золотой теленок», то он начинается с такой истории, главный герой Остап Бендер заходит к некому начальнику губернскому и сообщает, что он сын героя лейтенанта Шмидта, несколько задержался в дороге и просит денег, а потом сразу появляется второй мошенник, и также объявляет себя сыном лейтенанта Шмидта. Потом происходит замечательная сцена. – Здравствуй, брат Коля. - Здравствуй, брат Миша. Далее следуют объятия. - Что ж ты мне не писал? - Я писал, - ответил Остап и достал из кармана кучу бумажек. Как и странно начальник при виде этих бумажек успокоился. В это время появление второго героя этого романа, с которого собственно начинается завязка. Так вот на самом деле лейтенант Шмидт эта фигура, переосмысляемая в истории, но долгое время сугубо героическая. В чем его героизм? Дело в том, что в 905 году во время волнений в Москве начинаются брожения на флоте, не восстание, а именно брожения. И матросы одного из крейсеров «Очаков» в итоге по стечению обстоятельств, там не было какой-то тайной организации, какого-то тайного плана предварительного, они поднимают восстание и просят возглавить восстание лейтенанта, к которому они испытывают особое уважение – лейтенанта Шмидта. И вот в чём трагизм ситуации? Лейтенант Шмидт никогда не был революционером. Никогда не был членом какой-то тайной организации. Никогда не ставил перед собой каких-то конкретных революционных задач. На него возложили некую ответственность, и он ее принял, понимая, в общем-то, всю безысходность и трагизм ситуации. Вот именно это наиболее полно обыгрывает Пастернак в своей поэме «Лейтенант Шмидт», показывая человека не просто как героя неких событий, а как своеобразного заложника истории. И вот эта тема заложника истории, она будет для Пастернака главной «Докторе Живаго», где главный герой Юрий Живаго тоже заложник истории. Он тоже как бы не хочет жить так, как он живет. Он не хочет делать то, что он делает. Он вынужден это делать. Он вынужден брать на себя некую ответственность. Поэтому в поэме «Лейтенант Шмидт» момент выбора заканчивается очень простой, но выразительной фразой. «Поднимается флаг. Командует флотом Шмидт». Это решение, которое было принято и которое трагично, потому что восстание было тут же подавлено, а после нескольких дней ареста расстрел. Странная судьба человека, принявшего на себя некую миссию. Вспомним опять же Пастернаковское, один из стихов Юрия Живаго Гамлет. «Гул затих. Я вышел на подмостки./Прислонясь к дверному косяку,/Я ловлю в далеком отголоске/Что случится на моем веку./На меня наставлен сумрак ночи/Тысячью биноклей на оси./Если только можно, Авва Отче,/Чашу эту мимо пронеси./Я люблю твой замысел упрямый/И играть согласен эту роль./Но сейчас идет другая драма,/И на этот раз меня уволь./Но продуман распорядок действий,/И неотвратим конец пути./Я один, все тонет в фарисействе./Жизнь прожить — не поле перейти». И вот это «я один» точно проецирует, как литерного героя-поэта, Бориса Пастернака. Поэтому на эти стихи стоит обратить особое внимание.

Если говорить о прозе 20х годов. Одна из важнейших проблем – это проблема нового человека. Это проблема человека, который формируется революционной средой, обретает иное мировоззрение, иное отношение к жизни, иную систему ценностей. И ключевыми текстами, где появление нового сознания показано в той или иной степени достоверности и психологичности, можно отнести, во-первых, ныне забытого, а в 20е годы очень популярного писателя Малышкина, который создает очень известный текст в 20е годы «Падение Даира», рассказывающий о финале Гражданской войны. И главный герой этой повести не имеет имени, а лишь некое прозвище командарм. И командарм как раз тот тип вождя, лидера, который принимает на себя колоссальное решение.

Другой вариант изображения революции новых людей – это повесть Бориса Пильняка, писатель, который был очень популярен в 20 е годы, «Голый год». Пильняк это один из тех, кто идет, иногда доходя до неких, я бы сказал, стилистических крайностей, путем Андрея Белого. Я бы сказал, за всеми текстами Пильняка видится Петербург, и вообще проза Андрея Белого. Потому что своеобразие этой прозы, которую потом назовут орнаментальной, в том, что не имеет как таковой сюжетной фабулы. Она как бы стоит из отдельных фрагментов, сюжетно с друг другом не связанных, рисующих общую картину, где главным становится не просто изображение жизни, а пост-изображение, стиль неожиданный, вырезка, где проза берет на себя свойства поэзии, анимационной, афанансной, ритмические. И «Голодный год» - это такая мозаическая панорама жизни человека во время гражданской войны.

Другим важнейшим текстом 20х годов становится текст Всеволода Иванова, писателя, кстати очень интересного, «Бронепоезд 14-69», рисующий жизнь партизанского красногвардейского отряда на Дальнем Востоке, показывает, как люди, оказавшиеся там, преодолевают, то, что принято называть власть земли. Т.е. власть земли - это стремление жить только своими интереса ми. И постепенно каждому из героев хочется жить не идеалистически, а общезначимым, общеценным. На самом деле «Бронепоезд» - в этой повести есть гениальная сцена, где один из героев, чтобы остановить поезд, убивает себя, т.е. кончает жизнь самоубийством, чтобы бездыханным телом преградить дорогу. Такая сцена во всех смыслах очень мощная.

Еще следует отметить повесть Леонида Леонова «Барсуки». Вот о Леонове скажу опять же вскользь следующее. Леонов - один из самых странных писателей и крайне интересных русской литературы. При том, что начал Леонов очень рано. Его первая повесть «Вор» была написана в 16 лет. Вообще так рано прозу не пишут. Стихи можно писать в 16 лет. А вот прозу писать в 16 лет трудно. Тем не менее «Вор», созданный в конце 20х годов, имел шумный успех, а вот о мальчике заговорили. Тексты Леонова не имели такого мощного таланта, как «Вор», но они были очень доступны. Во-первых, своим языком. Воспитанный на этих сложных стилистических экспериментах, характерных для 20х годов, то есть стилистика, какая, не просто называния предметов, а я бы сказал стилистика перефраза, т.е. описательная стилистика. Когда предмет не называется, а описывается. Не лужа, а водоем, полный воды. Только это условно языковая перефраза, а перефразы Леонова всегда оригинальны и индивидуальны. Плюс опять же использование диалектизмов, сложных художественных образов, метафор, что делает его язык очень необычным. И Леонов стал советским писателем. Он получил все награды, какие только можно, там Героя Соцтруда, но всегда, будучи по жизни очень успешным человеком, были и страдания. У него никогда не было опасности ареста. Он попал в вагон советских писателей, но он писал каким образом. Он всегда имел свою точку зрения на мир, и уже в 30 годы, когда говорить свободно стало очень тяжело, он порой свои заветные мысли вкладывал в уста отрицательных персонажей. Но для Леонова никогда не было характерно смирение с новой идеологией, что показывает, что вот эта новая идеология пагубна, но не в социальном плане, а, что интересно, в плане природном. Вот эта главная тема, она потом, не сразу появится у Леонова, но является основной - это человек и природа. Человек и природа – главная тема Леонова. И уже в 40е годы Леонов начинает писать свои главное произведение, которое сначала носило название «Мировоззрение под икру», а потом получило окончательное название «Пирамида». Так вот свою «Пирамиду» Леонов будет писать 50 лет. Я не знаю вообще в истории мировой литературы романа, который писался бы 50 лет. Потому что дарован был Леонову очень долгий век. Он умер в конце 20 века (1994), в возрасте около ста лет. И до конца жизни, наверное, уже в дряхлом состоянии он каким-то образом работал над романом. Но есть закон: текст, который пишешь больше там 5-10 лет, закончить практически невозможно. Есть некое динамическое соотношение между результата и времени. И Леонов пишет-пишет 50 лет. Получилось 2 тома. Сегодня наверное можно собрать в этой комнате тех, кто этот роман прочитал. Этот текст сложен для прочтения именно по языку, но крайне любопытен, поэтому что это некий итог литературных и философских размышлений автора, потому что представляет собой «Пирамида» развернутый ответ, а во многом не ответ, а полемику продолжения с романом Булгакова «Мастер и Маргарита». Но как это часто бывает, Булгаков создал художественно очень изящное произведение и краткое по сути, а вот чтобы ответить Булгакову Леонову понадобилось написать вот два таких огромных тома. И сюжет, чтобы было понятно, я обозначу фабулу, не сюжет. Рисуется предвоенная Москва, окраина, где живет семья священника. Священник пришел к приходу, церковь закрыта. У него дети, жена попадья, да, конечно живут скромно. Вдруг оказывается, что на землю попадает ангел. И как бы две силы, добро и зло, начинают бороться за душу ангела. Священник воплощает естественно доброе начало, злое начало воплощает некий профессор. И на фоне этой борьбы разворачивается вообще история России 30-40х годов, показываются лагеря, но в аспекте философском, не натуралистическом. И как главный философский подтекст этого итогового романа примерно таков: Леонов, в общем-то следуя за Булгаковым, ставит под сомнение крестьянские ценности. Вот это нам пригодится, это важно и для Булгаковской истории. Какая крестьянская ценность ставится под сомнение одинаково и у Булгакова в «Мастер и Маргарита», и у Леонова? Напомню, что в Евангелии определение добра, точнее, определение Бога, звучит так «Бог есть свет, и в нем нет тьмы». Это одно из евангельских определений. Т.е. Бог есть абсолютное добро. В представление каноническом зло ест некое отклонение от добра. Однако напомню, что помимо христианских еще в те стародавние времена складываются и другие учения. В частности, их много, я назову только два, учение гностиков, от слова познание, и учение великого иранского философа Мани, получившее по имени этого пророка и учителя имя манихейство. И вот гностики и манихейство, каждый по своему, у них есть серьезные различия, говорят о том, что добро и зло - это равноправные силы. И при этом, невозможно сказать, что добро лучше зла. А добро и зло, они как бы существуют едино и равноправно. Где, например, эти отголоски идей гностиков и манихейства мы видим у Булгакова? Когда, вы помните, на Воробьевых горах герои собираются, появляется Левий Матвей, и Воланд ему говорит о том, что мы едины, потому что у каждой вещи есть тень, и тень эта есть зло. При чем, заметьте, что у Булгакова добро и зло, как бы, не воют друг с другом. Они пытаются реализовать себя через человека, через его природу, которая крайне не совершенна. Главнейшая мысль у Булгакова становится воплощением в словах Воланда, который устраивает представление в кабаре и, наблюдая за действием людей, делает такой вывод: за две тысячи лет, ничего не изменилось; люди все такие же; они по-прежнему любят деньги и развлечения, они способны к милосердию, только их немножко испортил квартирный вопрос. Так вот на самом деле формула блестящая. Она вообще-то на самом деле сложна в кавычках, потому что здесь используется конкретное (квартирный вопрос), и глобальное (опять же деньги и развлечения), но они милосердны, что очень важно, это не случайно, что их немножко испортил квартирный вопрос. Поэтому у Булгакова человек оказывается неким посредником между добром злом. А Леонов в своем романе «Пирамида» опирается на апокалиптическое учение, т.е. которое не принято в христианстве, мыслителя Енофа. И Еноф утверждал в своем учении, что человек, согласно Енофу, есть неудачное творение Бога. Что изначально мир представлял собой единство добра и зла. Бог зачем-то человека, который стал мешать этим абсолютным и чистым силам, добру и злу. И человек, если в христианстве человек совершенен, человек подобие Бога, то учение подобное Енофу рассматривают человека скорее как некое недоразумение между какими-то высшими силами. Отчасти это присуще и Булгакову, но здесь ориентируются на какие-то корни философии исторические. Леонов же вполне сознательно ориентируется на Енофа как на особую концепцию бытия. Т.е. мы видим, что, возвращаясь к Леонову 20х годов, что уже тогда этот человек позднее с годами в отличие от других авторов, не меняет свою точку зрения, а наоборот ее углубляет. А в 20е годы Леонов пишет повесть «Барсуки», где показана такая проблема как проблема революции в деревне. В центре повести судьба двух главных героев, Семен и Павел Рахлеевы, один из которых, Семен, объявляет городу войну, считая, что город губит деревню, а в углу деревни ставит не просто крестьянство, а природу, а его брат Павел подавляет деревенское восстание. И в этом восстании узнаются черты очень известного реального крестьянского восстания в 20е годы – это знаменитый Антоновский мятеж, когда некто Антон поднял в Тамбовской губернии огромное количество крестьян на борьбу с Советской властью, но мятеж был подавлен.