языкознание с 1 по 20 ответы / 9

9. Первый период компаративистики: Франц Бопп, Расмус Раск, Якоб Гримм, А.Х. Востоков.

   Основоположником сравнительно-исторического языкознания традиционно признается Франц Бопп (1791–1867), опубликовавший в 1816 г. свою первую работу «О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковым греческого, латинского, персидского и германского языков». Позднее, в 1833–1852 гг. выходит в свет трехтомная «Сравнительная грамматика санскрита, зенда, армянского, греческого, латинского, литовского, старославянского, готского и немецкого языков» (второе переработанное издание появилось в 1856–1861 гг., третье – в 1868–1870 гг.). Как это ни парадоксально, но большинство историков лингвистики, говоря о деятельности Боппа, отмечало, что сам он ставил перед собой несколько иную задачу – разработать теорию корня и выявить происхождение флексий. Опираясь на положение древнеиндийской грамматической традиции, сильно повлиявшей и на Ф. Шлегеля, Бопп считал, что в индоевропейской семье языков (этот термин также принадлежит Боппу) слова первоначально производились от односложных корней, подразделявшихся на глагольные и местоименные. Из первых возникли глаголы и имена, из вторых – местоимения и первичные служебные слова. Флексии же представляют собой результат соединения (агглютинации) полнозначного слова, восходящего к глагольному корню, со служебным, восходящим к местоименному. Конечная же задача исследователя, по Боппу, будет состоять в том, чтобы «вскрыть те процессы, посредством которых язык от своего предполагаемого прежнего состояния пришел к своему нынешнему». Среди них выделяются законы механические («равновесия»), согласно которым за сильной формой корня следует слабое окончание, и наоборот^[27], и физические (например, стремление к благозвучию). В общем Бопп разделяет и идеи об особой «органичности» древних индоевропейских языков (прежде всего санскрита), и трехчастную схему языковых типов (с некоторой модификацией, связанной с рассмотренной выше теорией корня)^[28], хотя и отмечает, что в индоевропейских языках наблюдается тенденция к замене флексий механическими соединениями, вследствие чего создается впечатление образования нового языкового «организма». Относительно же источника индоевропейских языков его позиция осторожней взглядов Ф. Шлегеля: если вначале немецкий ученый говорил о языках, происходящих от санскрита или общего с ним «отца», то потом предпочитал пользоваться выражением о «братских отношениях» между ними.Основной же вклад Боппа в науку заключается, во-первых, в том, что он продемонстрировал наличие в индоевропейских языках не только отдельных сходных явлений, но и общности грамматических систем путем сопоставления форм глагольной и именной флексии в сравниваемых языках^[29], а во-вторых, в методе, когда формы одного языка рассматриваются и объясняются через формы других. По образному выражению крупнейшего французского компаративиста А. Мейе, Бопп открыл сравнительную грамматику в поисках индоевропейского праязыка, подобно тому как Колумб открыл Америку в поисках пути в Индию. Что касается самого состава индоевропейской семьи, то впоследствии немецкий лингвист попытался связать с ней также малайско-полинезийские и южнокавказские языки; однако эта попытка оказалась безуспешной. В известной степени драматично сложилась научная судьба другого основоположника компаративистики – датского ученого Расмуса Кристиана Раска (1787–1832). Во-первых, его основной труд в этой области – «Исследование в области древнесеверного языка, или происхождение исландского языка», хотя и созданный в 1814 г., вышел в свет четырьмя годами позднее и, таким образом, стал известен уже после работы Боппа. Во-вторых, будучи написан на датском языке, мало известном за пределами Скандинавии, он оказался доступным лишь ограниченному числу читателей (частичный немецкий перевод появился лишь в 1822 г). В отличие от Боппа, он не использовал данные санскрита (хотя и совершил в 1816–1823 гг. поездку в Индию, посетив также Россию, Кавказ и Персию и опубликовав исследования о восточных языках). Не стремился он и к таким широким обобщениям, как его немецкий коллега. Раск прежде всего доказывал родство «готских», т. е. германских языков с греческим и латинским («фракийским»), а также славянским и балтийскими языками. Однако для последующего развития науки гораздо большее значение имела применявшаяся Раском методика исследования, основные положения которой сводятся к следующему: – для установления языкового родства наиболее надежными являются не лексические сходства (поскольку при общении народов друг с другом слова очень легко заимствуются), а грамматические соответствия, «так как известно, что язык, который смешивается с другим, чрезвычайно редко, а вернее, никогда не перенимает форм склонения и спряжения у этого языка, но, наоборот, скорее теряет свои собственные» (как это произошло, например, с английским);  – чем богаче формами грамматика какого-либо языка, тем менее смешанным и более первичным он является, так как «грамматические формы склонения и спряжения изнашиваются по мере дальнейшего развития языка, но требуется очень долгое время и малая связь с другими народами, чтобы язык развился и организовался по-новому» (например, новогреческий и итальянский в грамматическом отношении проще древнегреческого и латыни, датский – исландского, современный английский – англосаксонского и т. п.); – помимо наличия грамматических соответствий о родстве языков можно заключить только в тех случаях, когда «наиболее существенные, материальные, первичные и необходимые слова, составляющие основу языка, являются у них общими… напротив того, нельзя судить о первоначальном родстве языка по словам, которые возникают не естественным путем, т. е. по словам вежливости и торговли, или по той части языка, необходимость добавления которой к древнейшему запасу слов была вызвана взаимным общением народов, образованием и наукой»;– если в словах подобного рода имеется такое количество соответствий, что могут быть выведены «правила относительно буквенных переходов из одного языка в «другой» (т. е. установлены закономерные звуковые соответствия типа греч. Е – лат. A: (feme – fama, meter – mater, pelos – pallus и т. п.), то можно сделать вывод, «что между этими языками имеются тесные родственные связи особенно если наблюдаются соответствия в формах и строении языка»;– при сравнении необходимо последовательно переходить от более «ближних» языковых кругов к более дальним, в результате чего возможно установить степени родства между языками. Так, свою работу Раск начинал со сравнения исландского с территориально близкими ему «атлантическими» языками (гренландским, баскским, финским, кельтскими) и отметил, что между ними нет родства, поскольку сходство ограничивается лишь отдельными словами^[30]. Затем он сопоставил исландский (1-й круг) с ближайше родственным ему норвежским (2-й круг), затем с другими скандинавскими (3-й круг), с германскими (4-й круг), после чего германский круг Раск сопоставляет с другими (славянскими и балтийскими) языками, возводя их к древнефракийскому, древнейшими преемниками которого являются греческий и латинский, которые, таким образом, должны рассматриваться как «источник» исландского (сам термин «фракийский», как предполагают, был взят Раском под влиянием упоминавшегося в предыдущем разделе труда Аделунга и Фатера «Митридат, или общее языкознание» и обозначает древнейший вымерший язык Юго-Восточной Европы).Третьим основоположником компаративистики называют Якоба Гримма (1785–1863) – одного из виднейших представителей немецкого романтизма, работавшего в теснейшем содружестве с братом Вильгельмом Гриммом(1786–1859). Много занимаясь фольклором (мировую известность получили собранные и опубликованные братьями народные сказки) и средневековой немецкой литературой, в историю науки о языке Я. Гримм вошел прежде всего как автор четырехтомной «Немецкой грамматики», представлявшей собой сравнение всех германских языков, начиная с первых письменных памятников. Первый том (1819 г., второе переработанное издание 1822 г.) в основном рассматривает вопросы фонетики, второй – морфологии, третий (1831) посвящен словообразованию, четвертый (1837) – синтаксису. Большое значение имел и начатый братьями «Немецкий словарь», первый том которого вышел в 1854 г., а последний – только в 1960 г. Для лингвистического мировоззрения Я. Гримма характерно стремление отказаться от прямолинейного перенесения на язык логических категорий. «В грамматике, – писал он, – я чужд общелогических понятий. Они, как кажется, привносят с собой строгость и четкость в определениях, но они мешают наблюдению, которое я считаю душою языкового исследования. Кто не придает никакого значения наблюдениям, которые своей фактической определенностью первоначально подвергают сомнению все теории, тот никогда не приблизится к познанию непостижимого духа языка». При этом, согласно Гримму, язык есть «человеческое приобретение, сделанное совершенно естественным образом». С этой точки зрения, все языки представляют собой «уходящее в историю единство и… соединяют мир»; поэтому, изучая «индогерманский» язык», можно получить «самые исчерпывающие разъяснения относительно путей развития человеческого языка, может быть, и относительно его происхождения». В развитии языка Гримм выделяет три ступени: первая – создание, рост и становление корней и слов; вторая – расцвет достигшей совершенства флексии; третья – стремление к ясности мысли, причем от флексии вследствие ее неудовлетворительности снова отказываются. Китайский язык, по Гримму, в известной мере застыл на первом периоде; древние индоевропейские языки (санскрит, зенд, древнегреческий) представляют второй период, а персидский, новогреческий, романские и в меньшей мере германские языки – третий. «…И если в первый период связь слов и мысли происходила примитивно, если во второй период были достигнуты великолепные образцы этой связи, то в дальнейшем она, с прояснением разума, устанавливается еще более сознательно». При этом Гримм, с одной стороны, стремился наряду с книжным языком опереться на данные диалектов, а с другой – утверждал, «что ни у одного народа на земле нет языка, история которого могла бы сравниться с историей языка немцев». В отличие от Боппа (деятельность которого он высоко ценил) Гримм уделял много внимания звуковым вопросам и в первую очередь явлению аблаута – чередования гласных в корне, который, по его мнению, представляет собой «форму проявления духа немецкого языка» и его движущую силу. С именем Гримма связана формулировка так называемых законов передвижения согласных: первого, устанавливавшего соотношение индоевропейских и германских согласных, и второго, отличающего верхненемецкие диалекты от нижненемецких и соответственно немецкий от других германских языков. В этом отношении работы Гримма в огромной степени способствовали установлению основного принципа сравнительно-исторического языкознания – наличию закономерных звуковых соответствий между родственными языками, хотя историки лингвистики и отмечают, что у Гримма здесь были предшественники: помимо уже упоминавшегося Р. Раска в этой связи называют и другого датского языковеда – Якоба Хорнемана Бредсдорфа(1790–1841), также рассматривавшего их в своей работе «О причинах языковых изменений» (1821) и отмечавшего роль, которую играет в развитии языка явление аналогии. Отечественная научная традиция ставит рядом с именами Боппа, Раска и Гримма имя еще одного основоположника компаративистики – А.Х. Востокова, Александр Христофорович Востоков (Остенек)^[44] (1781–1864) внес огромный вклад в самые разные области славянской филологии. Он занимался описанием и изданием древних рукописей (в частности, знаменитого Остромирова Евангелия), лексикографией (одним из главных его научных достижений считается двухтомный «Словарь церковнославянского языка», изданный в 1859–1861 гг. в Петербурге), написал «Грамматику церковнославянского языка» (СПб, 1863), а также труды по поэтике и теории стихосложения. В последние десятилетия своей жизни ученый уделял много внимания разработке проблем русистики, выпустив в свет в 1831 г. неоднократно затем переиздававшиеся «Сокращенную русскую грамматику для употребления в высших учебных заведениях» и «Русскую грамматику А.Х. Востокова, по начертанию его сокращенной грамматики полнее изложенную». Эти работы, с одной стороны, продолжавшие и развивавшие ломоносовскую традицию, а с другой – содержавшие ряд интересных наблюдений над фактами русского языка, сыграли важную роль в развитии отечественного языкознания. Однако, говоря о вкладе А.Х. Востокова в науку, называют прежде всего относящийся к 1820 г. труд «Рассуждение о славянском языке, служащее введением к грамматике сего языка, составляемой по древнейшим оного письменным памятникам», с которого и принято начинать историю сравнительно-исторического метода в России, а также принадлежащие ему исследования по славянской этимологии.Характернейшей особенностью деятельности Востокова, свойственной в значительной степени всему русскому языкознанию первой половины XIX в., является то обстоятельство, что хотя ученый и высказывал уже в начале 1810-х гг. мысль о родстве европейских языков с санскритом, но сам занимался почти исключительно славянскими языками, устанавливая их отношение друг к другу, причем основным объектом его изучения был старославянский язык. Таким образом, в отличие от Западной Европы, где применительно к рассматриваемому периоду можно говорить о двух направлениях формирования компаративистики: с одной стороны, как индоевропеистики в целом, а с другой – как разработки истории тех или иных отдельных языков и их групп – германской, романской и т. п. (условно их иногда называют «линией Боппа» и «линией Гримма»), в России отмечалось бесспорное доминирование второй, что, конечно, не исключало привлечение данных индоевропеистики во вспомогательных целях. Суммируя выдвинутые А.Х. Востоковым принципы сравнительно-исторического исследования, их можно представить в следующем виде:1. Все славянские языки восходят к одному общему источнику, который нельзя отождествлять с церковнославянским (старославянским) языком^[45]. Вместе с тем «древний» славянский язык (IX–XIII вв.), отраженный в ранних письменных памятниках, позволяет сделать вывод, что «чем глубже в древность идут письменные памятники разных славянских диалектов, тем сходнее они между собой… Разность диалектов, существовавшая, без сомнения, в самой глубокой уже древности у разных поколений славянских, не касалась в то время еще до склонений, спряжений и других грамматических форм, а состояла большею частью только в различии выговора и в употреблении некоторых особенных слов».2. При употреблении лексического материала с целью установления языкового родства, надлежит различать слова «первоклассные» и «второклассные» («первенствующие» и «второстепенные»). К первым относятся слова, обозначающие части тела, родственные связи, главные объекты окружающей природы и их качества, некоторые глаголы и служебные слова. Этот пласт лексики является наиболее древним и, как правило, в нем отсутствуют заимствования. Именно входящие в него слова служат в первую очередь базой для установления генетической связи между языками. Напротив, «второклассные слова» (названия орудий, ремесел, искусств и т. п.) в результате контактов между народами часто заимствуются; поэтому их сходство в сравниваемых языках само по себе «не составляет еще доказательства о единоплеменности народов или о сродстве языков».3. Важнейшую роль при установлении языкового родства играет наличие звуковых соответствий в словах первого типа: «…Если такие первоклассные слова при тождестве значения в двух, трех или множайших языках имеют тот же или подобный звук, то сие может служить верным доказательством, что языки сим одного происхождения и корени».4. Для восстановления исходного состояния родственных языков (праязыка)^[46] необходимо сопоставлять данные живых языков и диалектов с сохранившимися письменными памятниками, поскольку «каждый из новославянских языков и диалектов сохранил какие-нибудь особенные, потерянные другими слова, окончания и звуки общего их прародителя, древнего словенского, как сие можно видеть, сличая их грамматики и словари с памятниками, от древнего языка оставшимися». Руководствуясь этими принципами, Востоков сделал ряд открытий, вошедших в арсенал славистики. Особое место среди них занимает разгадка так называемой «тайны юсов» – специфических букв славянского алфавита, называвшихся «юс большой» и «юс малый». Отмечая, что русские не имели соответствующих звуков, а выговаривали вместо них у и я,Востоков, привлекая данные польского языка, установил, что эти буквы должны были обозначать носовые гласные: юс большой – носовое «о», юс малый – носовое «е». Востокову принадлежит и периодизация истории старославянского языка, который он подразделял на древний (IX–XIII вв.), средний (XV–XVI вв.) и новый (язык печатных церковных книг), отмечая, что последний «утратил многие формы грамматические, которые обогащали древний славянский и которые открываются еще и в среднем языке; но принял зато другие, заимствованные частью из образовавшихся между тем живых языков – русского, сербского, польского, коим говорили переписчики книг, часто же изобретенные позднейшими грамматиками».