2 курс возрастная и педагогическая псих / возрастная психорлогия тексты к семинарам / 1 Семинар / Никольская Псих. обучения в трудах Ушинского

11

ПСИХОЛОГИЯ ОБУЧЕНИЯ ВТРУДАХ

К. Д. УШИНСКОГО

(К 160-летию со дня рождения)

Л. Л. НИКОЛЬСКАЯ

К. Д. Ушинский — признанный выдающийся деятель русской педагогической науки. Отличное знание состояния тео­рии воспитания и практической работы школы, глубокий анализ истории раз­вития взглядов на цели и задачи вос­питания, широкая ориентация в дости­жениях современной ему научной мыс­ли (в различных областях знания) по­зволили ему создать многочисленные труды, отвечающие самым насущным потребностям, русской школы, и выдви­нуть ряд научных положений, имею­щих непреходящую ценность. Его тру­ды, в особенности его учебные книги «Детский мир» и «Родное слово», поль­зовались огромной популярностью. Теоретические воззрения К. Д. Ушин­ского, сконцентрированные в его книге «Человек как предмет воспитания», оказали большое влияние не только на современное ему состояние педаго­гической мысли в России, но и на все ее последующее развитие. Он поднял общие, широкие задачи комплексного изучения ребенка и руководства его развитием, рассматривая три основных источника педагогики (психологию, физиологию логику) в единстве и взаимозависимости.

Жизнь и деятельность К. Д. Ушин­ского были предметом изучения в до­революционный период. Но особенно кропотливое их исследование началось в советский пе­риод развития педагогической науки. Анализом его творчества занимались многие видные, деятели советской педагогики и психологии и др. Однако творческое наследие К. Д. Ушинского далеко не ис­черпано. Важнейшую сторону его дея­тельности составляла разработка проб­лем обучения. Разрабатывая теорию обучения, он показал теснейшую связь задач дидактики с задачами психоло­гии обучения, дал образцы логико-пси­хологического построения учебных книг. Дидактические принципы К. Д. ушинского неоднократно рассматрива­лись в педагогической литературе (В. Я. Струминский, М. А. Данилов и др.). Психология обучения в его творчестве исследована мало. Поэтому есть необходимость специально рас­смотреть роль К. Д. ушинского в раз­работке психологических основ обуче­ния. Это поможет не только более пол­но и всесторонне оценить творчество К. Д. ушинского, но и глубже понять современную интерпретацию этих во­просов.

Вопрос о целях и задачах обучения всегда имеет принципиально важное значение как для теории, так и для практики обучения. В тот период, когда К. Д. Ушинский активно включился в обсуждение этих вопросов, шла упорная борьба между сторонниками теории формального и материального образования. Сторонники первого на­правления считали главной и единст­венной целью обучения развитие умственных способностей; содержание об­разования, сообщение необходимого запаса знаний рассматривалось как дело второстепенное. Сторонники ма­териальной теории образования впада­ли в другую крайность и развитию способностей вовсе не уделяли внима­ния, считая, что оно само собой прои­зойдет в результате сообщения полез­ных для жизни знаний.

К. Д. Ушинский выступил против обеих крайностей, считая, что правиль­ное решение вопроса возможно лишь с психологических позиций. Он при­знавал важными и неразрывно связан­ными обе стороны и задачи обучения.

Это, отмечал он, определяется законо­мерностями функционирования позна­вательных способностей: память и мышление в своем развитии и своей деятельности с необходимостью опира­ются друг на друга. Поэтому и обуче­ние в равной мере должно строиться на обеих этих интеллектуальных силах. «Не умея обращаться с памятью че­ловека, — считал К. Д. Ушинский, — мы утешаем себя мыслью, что дело воспитания — только развить ум, а не наполнять его сведениями; но пси­хология обличает ложь этого утеше­ния, показывав, что самый ум есть не что иное, как хорошо организованная система знаний». Поэтому, под­черкивал он, «напрасно бы надеялся воспитатель на силу одного формаль­ного развития. Психический анализ показывает ясно, что формальное раз­витие рассудка, в том виде, как его прежде понимали, есть несуществую­щий призрак, что рассудок развивает­ся только в действительных реальных знаниях, что его нельзя наломать, как какую-нибудь стальную пружину».

Таким образом, заключал К. Д. Ушинский, школьное обучение имеет две основные, одинаково важные цели. «Первая цель, формальная, — указы­вал он-—состоит в развитии умствен­ных способностей ученика, его наблю­дательности, памяти, воображения, фантазии и рассудка. Должно постоян­но помнить, что следует передать уче­нику не только те или другие позна­ния, но и развить в нем желание и способность самостоятельно, без учи­теля, приобретать иные познания. Обладая такой умственной силой, из­влекающей отовсюду полезную пищу, человек будет учиться всю жизнь, что, конечно, и составляет одну из главней­ших задач всякого школьного учения». “Вторая цель школьного уче­ния, —подчеркивал К. Д. Ушинский, — реальная, столь же важна, как и пер­вая, да еще, если хотите, важнее первой. Для достижения этой цели преж­де всего необходим разумный выбор предметов для наблюдений, представ­лений и соображений”.

Аналогичную позицию занимал К. Д. Ушинский и при решении спорного в тот период вопроса о том, что имеет первостепенное значение — накопление знаний или их логическая система. Сторонники указанных теорий непра­вомерно преувеличивали значение той или другой стороны учения. К. Д. Ушинский настойчиво подчеркивал вред односторонности, указывал пути разумного сочетания обеих задач, счи­тая, что только их синтез даст подлин­ный педагогический эффект. «Только система, — настаивал он, — конечно, разумная, выходящая из самой сущно­сти предметов, дает нам полную власть над нашими знаниями. Голова, напол­ненная отрывочными, бессвязными зна­ниями, похожа на кладовую, в которой все в беспорядке и где сам хозяин ни­чего не отыщет; голова, где только си­стема без знания, похожа на лавку, в которой на всех ящиках есть надписи, а в ящиках пусто.

Истинная педагогика, избегая обеих крайностей, дает ученикам прежде всего материал и по мере накопления этого материала приводит его в систе­му. Чем более и разнообразнее накоп­ляется материал, тем выше становится система и, наконец, достигает до отвле­ченности логических и философских положений».

Серьезное внимание привлек К. Д. Ушинский к проблеме психологически правильной организации процесса обу­чения. Обучение, по его мнению, толь­ко тогда достигнет цели, т. е. окажет существенное влияние на духовное формирование личности, когда оно бу­дет осуществляться по единому проду­манному плану, в котором различные учебные предметы тесно скоординированы друг с другом. «До тех пор,— подчеркивал К. Д. Ушинский,—пока различные предметы учебного курса будут у нас преподаваться, как бы со­вершенно не зная о существовании друг друга учение не будет оказывать никакого существенного влияния на духовное развитие детей, предоставляя его только влиянию времени и жиз­ни; —до тех пор учение будет не увле­кательным органическим процессом психического развития, а невыносимо скучным трудом для наставника и уче­ника».

Основы всего духовного достояния человека, считал К. Д. Ушинский, за­кладываются в раннем детстве. Поэто­му к первоначальным этапам детского развития должно быть проявлено особое внимание. В процессе обучения также наибольшую важность, слож­ность и трудность представляет имен­но первоначальное обучение. И чем меньше возраст ученика, тем больше от учителя требуется педагогических знаний и мастерства. «У педагогики,— писал он,—очень широкое основание и очень узенькая верхушка: дидактика, первоначального преподавания может наполнить томы; дидактика чтения лекций в университете, может быть вы­ражена в двух словах: «знай хорошо свой предмет и излагай его ясно». Вот почему по большей части профессорам, не занимающимся специально психоло­гией и педагогикой, всегда кажутся даже странными и лишенными дель­ного содержания педагогические толки и споры. Но пусть эти люди сами устроят первоначальную школу и ста­нут преподавать в ней».

Очень важной задачей первоначаль­ного обучения, с которой обязательно должна начинаться работа педагога, К. Д. Ушинский считал психологиче­скую подготовку ребенка к учению. Такая постановка вопроса в то время была новшеством и резко расходилась с реальным состоянием дела. Как по­казывала практика, дети, даже при­ступая к изучению отдельных учебных предметов, оказывались не готовыми к серьезному учебному труду. «Внима­ние их, — отмечал К. Д. Ушинский, — не развито; память привыкла, по боль­шей части, работать бессознательно, а, главное, книга и действительность кажутся им предметами совершенно противоположными, не имеющими между собой никакого отношения. Та­кое первое впечатление науки ложится глубоко в восприимчивую душу дитя­ти и остается в ней надолго, иногда на всю жизнь. Имея превосходные природные способности, дитя часто совершенно не привыкло пользовать­ся ими и приступает к учению, как к скучному и тяжелому труду».

Исходя из этого, К. Д. Ушинский по­ставил вопрос о необходимости подбо­ра учебного материала, соответствую­щего психологическим особенностям ребенка, пробуждающего у него инте­рес к учению, прививающего вкус к приобретению знаний. Однако, подчер­кивал он, стремление сделать учение интересным вовсе не означает, что его надо -превращать в игру, забаву. С са­мого начала учение надо отделить от игры. Ребенок школьного возраста мо­жет и должен приучаться к серьезно­му труду, конечно, в пределах его воз­растных возможностей и уровня раз­вития. «Шутливая, потешающая педа­гогика, — указывал К. Д. Ушинский, — разрушает характер человек в самом зародыше. Ученье есть труд и должно остаться трудом, но трудом полным мысли, так, чтобы самый интерес уче­ния зависел от серьезной мысли, а не от каких-нибудь не идущих к делу прикрас».

Существенное значение придавал К. Д. Ушинский вопросу о времени на­чала обучения, связывая его с наступ­лением психологической готовности к учебному труду. Вредно, подчеркивал он, как опоздать с началом учения, так и начать его слишком рано. Преж­девременное учение, ставя перед ре­бенком непосильные задачи, может подорвать его веру в себя, в свои си­лы и возможности, возбудить отвра­щение к учению. «Не одно талантли­вое, нервное и впечатлительное дитя,— писал он, — сделалось тупым и лени­вым именно потому, что в нем прежде­временными попытками подорвана уверенность в своих силах, столь необ­ходимая для человека при всяком де­ле». Если ребенку, несмотря на искренние усилия, что-то не дается, лучше прекратить неудачную попытку и отложить ее до времени. Но и опоз­дание с учением вредно. Встречается много детей, которые плохо учатся именно оттого, что начали учиться слишком поздно. В качестве критерия для начала систематического учения К. Д. Ушинский выдвигал Степень пси­хического развития ребенка (его спо­собность сосредоточивать внимание на одном предмете, слушать то, что ему говорят, связно выражать свои мысли и т. п.). Если умственное развитие ре­бенка недостаточно, то надо, не начи­ная методического учения, провести подготовительную работу - беседы об окружающих предмета или по кар­тинке, заучивание детских песенок и стихов, подготовка руки с помощью рисования и т. п., — одним словом, сде­лать все, чтобы обеспечить, психологическую возможность учения, как созна­тельной умственной деятельности.

Психологические принципы были по­ложены К. Д. Ушинским в основу ре­шения вопроса о содержании школь­ного образования, о построении учеб­ных планов и программ. «Желал бы от души, — писал он, — чтобы в осно­ву распределения предметов и в про­грамму наших общеобразовательных заведений вошел психологический за­кон развития души человеческой, а не схоластическая система разделения знаний». Познание законов умственной деятельности и построен­ное на нем содержание учебного мате­риала позволяет «дать человеку с обыкновенными способностями и дать прочно, в десять раз более сведений, тем получает теперь самый талантли­вый, тратя драгоценную силу памяти на приобретение тысячи знаний, кото­рые потом позабудет без следа».

Особенно важно, подчеркивал К. Д. Ушинский, основываться на законо­мерностях развития ребенка при опре­делении содержания и характера первоначального обучения. Специфика фи­зиологии и психологии ребенка пока­зывает, что, чем моложе ребенок, тем труднее ему заниматься каким-нибудь одним видом деятельности, тогда как, разнообразя свои занятия, он может работать долгое время. Перемена дея­тельности для легко даже лучше полно­го отдыха (до определенного преде­ла). Конечно, систематическая целена­правленная умственная работа есть одно из важнейших условий успешно­сти всякого учения, но способность к ней у ребенка формируется постепен­но. «Приучайте же ребенка к постоян­ству деятельности в одном направле­нии, — указывал К. Д. Ушинский, — но приучайте осторожно, понемногу; а в первое время ученья, чем разнооб­разнее будет ваш урок и чем разнооб­разнее деятельности, которых вы тре­буете от детей, тем более вы успеете сделать... На основании вышеизложен­ного физиологического и психиче­ского закона, современное первона­чальное обучение открывается не од­ним, а несколькими предметами». Но разнообразие видов деятель­ности вместе с тем не должно выли­ваться в форму отдельных учебных предметов, а должно сливаться в еди­ное разумное воздействие взрослого, направляющего детскую деятельность к главной цели первоначального обу­чении — «ко всестороннему развитию телесного и душевого организма дитя­ти и приготовлению его к тому изуче­нию отдельных предметов, которое ожидает его впереди».

В целях обеспечения всестороннего духовного развития К. Д. Ушинский считал необходимым предусмотреть широкий учебный курс средней обще­образовательной школы и прежде все­го включить в него естественные нау­ки. «Школа,—писал он,—должна внести в жизнь основные знания, до­бытые естественными науками, сделать их столь же обыкновенными, как зна­ния грамматики, арифметики или исто­рии, и тогда основные законы явлений природы улягутся в уме человека вме­сте со всеми прочими законами, тогда как теперь они именно по новости своей вызывают несбыточные ожида­ния и сулят удовлетворение тем духов­ным требованиям, которым удовлетво­рить не могут».

Это требование К. Д. Ушинский вы­двинул тогда, когда господствующими предметами преподавания были древ­ние языки и математика. Он указал на ограниченность, односторонность тако­го подхода к основному содержанию среднего образования, на неправиль­ное понимание задач умственного раз­вития. «Можно,—отмечал он, — учить­ся с большой пользой и древним язы­кам; но делать их единственным орудием умственного развития и образования, значит не понимать, в чем со< стоит логика и образованность».

Естественнонаучный материал он считал чрезвычайно полезным вводить уже на ранних ступенях обучения, де­лать его предметом первоначального детского чтения. Этот материал, по его убеждению, имеет много преимуществ, Во-первых, он позволяет оперировать наглядными предметами, в результате чего ребенок учится не только пони­мать, но и наблюдать, правильно и зорко вглядываться в предмет, заме­чать его особенности. Во-вторых, есте­ственнонаучный материал является са­мым удобным для приучения детского ума к логичности. «По моему убежде­нию, — писал К. Д. Ушинский, — логи­ка природы есть самая доступная и са­мая полезная логика для детей». Из обширной области естествен­нонаучного материала он считал необ­ходимым избрать тот, который окру­жает ребенка и более или менее ему знаком. «Я думаю, — писал он, — что не с курьезами и диковинками науки должно в школе знакомить дитя, а напротив, - приучать его находить зани­мательное в том, что его беспрестанно и повсюду окружает, и тем самым по­казать ему на практике связь между наукой и жизнью».

Содержание школьного образования, по замыслу К. Д. Ушинского, должно дать представление о разных сторонах действительности, ввести в многообра­зие жизненных явлений, показать пути их познания, научить отличать истину от лжи, «Пусть воспитатель,—указы­вал он,—соблюдая только закон свое­временности, смело вводит воспитан­ника в действительные факты жизни, души и природы, везде указывая пре­дел человеческого знания, нигде не прикрывая незнания ложными моста­ми».

В формировании мировоззрения ре­бенка участвуют, конечно, все учебные предметы, но наибольшую роль, по мнению К. Д. Ушинского, бесспорно играет родной язык, так как «родное слово есть именно та духовная одеж­да, в которую должно облечься всякое знание, чтобы сделаться истинной соб­ственностью человеческого сознания».

Оценку роли родного языка в духов­ном развитии ребенка и обоснование задач и способов его изучения К. Д. Ушинский выводил из своей трактовки происхождения языка и его значения в духовной жизни народа. Язык, счи­тал он, не является прирожденным или случайным даром, упавшим с не­ба, но представляет собой плод беско­нечно долгих трудов человечества, на­чавшихся с незапамятных времен и продолжающихся до настоящего вре­мени. В результате сознательного творчества человечества выработалось послушное орудие для, выражения бесконечного разнообразия чувств и мыслей человека. Поэтому, указывал К. Д. Ушинский, «усваивая родной язык, ребенок усваивает не одни толь­ко слова, их сложения и видоизменения, но бесконечное множество понятий, воззрений на предметы, множество мыслей, чувств, художественных образов, логику и философию языка».

Язык вырабатывался человечеством сознательно, но ребенок усваивает его сначала бессознательно, путем подражания. Поэтому к началу учения ре­бенок уже обладает громадным язы­ковым богатством, даже превышаю­щим детские потребности. «У шести­летнего дитяти,—отмечал К. Д. Ушин­ский,—уже гораздо больше слов и оборотов для выражения чувств и мыслей, чем самих чувств и мыслей». Множество слов и оборотов речи ребенок запоминает механически не всегда понимая их подлинный смысл. Поэтому одну из первых задач учения составляет забота о том, чтобы обладание сокровищами родного язы­ка стало сознательным, чтобы у ребен­ка пробудилось стремление сделать огромное языковое наследство дейст­вительно своим духовным богатством. Эта работа, подчеркивал К. Д. Ушин­ский, должна начаться с самых первых дней учения «и по своей первостепен­ной важности для всего развития че­ловека должна составлять одну из главнейших забот воспитания».

Организуя изучение языка, отмечал К. Д. Ушинский, необходимо четко определить его задачи и принципы, на которых оно должно основываться. В решении этого вопроса, по его мне­нию, возможны три основные точки зрения. Изучение языка можно рас­сматривать как упражнение языко­вых способностей, совершенствование врожденного дара слова; можно ви­деть в нем средство для умственной гимнастики; можно, помимо двух упо­мянутых целей, стараться сообщить ученикам возможно больше полезных сведений.

Первый взгляд К. Д. Ушинский счи­тал совершенно неудовлетворитель­ным, поскольку «язык не есть что-либо отрешенное от мысли, а напротив— органическое ее создание, в ней коре­нящееся и беспрестанно из нее выра­стающее; так что тот, кто хочет разви­вать способность языка в ученике, должен развивать в нем прежде всего мыслящую способность. Развивать язык отдельно от мысли невозможно; но даже развивать его преимуществен­но перед мыслью положительно вред­но». Формальное изучение языка, считал К. Д. Ушинский, про­тиворечит детской психологии. «Ди­тя,—подчеркивал он,—если оно еще не испорчено ложным воспитанием, не склонно к фразам: его прежде всего увлекает самая мысль, содержание, факт, а не форма выражения мысли».

Не вполне удовлетворительной при­знавал К. Д. Ушинский и вторую точ­ку зрения. Развивать ум можно фор­мально и реально. Умственная гимна­стика развивает ум формально. «Умственная гимнастика, — подчеркивал он, — бесспорно развивает силы ума; но—если так можно выразиться— портит характер; приучает его к бес­следному перемалыванию мыслей, целью которого является не самое де­ло, не результат, а та же умственная гимнастика».

Таким образом, заключал К. Д. Ушинский, оба эти подхода односто­ронни, даже вредны, если в них отсут­ствует реальное содержание. Поэтому главной целью языковых упражнений должно быть усвоение и ясное выра­жение самого знания. «Как умствен­ная, так и словесная гимнастика, — на­стаивал он,—должны упражнять ум­ственные и словесные силы ученика над каким-нибудь реальным, положи­тельным знанием».

Одной из главных целей изучения родного языка, с точки зрения К. Д. Ушинского, является усвоение логики языка, т. е. грамматических законов в их логической системе. Это дает не только постижение законов языка и подлинное овладение его богатством, но и вносит новый, принципиально важный элемент в ход духовного раз­вития ребенка. С той минуты, когда ребенок сознает связь подлежащего и сказуемого или согласование прилага­тельного с существительным, т. е. на­чинает постигать законы грамматики, он вступает в область осознания пси­хологических законов и исторических влияний, при которых создавался и су­ществует язык. «Таким образом,— подытоживал К. Д. Ушинский, — грам­матика является началом филологии и в то же время началом самонаблюде­ния человека над своей душевной жизнью. В этом отношении граммати­ческое изучение имеет чрезвычайную важность: отрывая внимание детей от внешней природы, оно направляет его на их же собственные душевные со­стояния и душевные процессы. Многие науки обогащают только сознание ди­тяти, давая ему новые и новые факты: грамматика, преподаваемая логически, начинает развивать самосознание чело­века, т. е. именно ту способность, вследствие которой человек является человеком между животными. Вот по­чему грамматику не без основания при­числили к числу наук, очеловечиваю­щих человека (humaniora)».

Подчеркивая роль родного языка в духовном развитии ребенка, К. Д. Ушинский вовсе не отрицал необходи­мость изучения других языков, в том числе и древних. Но их изучение, счи­тал он, должно строиться на основе действительного владения родным язы­ком. В этом случае изучение иностран­ных языков поможет глубже постичь и родной язык, сделает яснее общие за­коны языка. «Одна из польз этого изу­чения,—указывал он,—та, что вооб­ще и родной язык станет идеальнее... т. е. не будет дитя привязывать поня­тие к исключительным вещам, а пере­водя поймет лучше особенности зна­чения каждого слова, т. е. идею, кото­рую представляет это сочетание зву­ков... Но не нужно забывать, что чуждый язык мы можем понять только через посредство своего».

Свою точку зрения на психологиче­скую роль усвоения грамматических законов К. Д. Ушинский развивал в тот период, когда шла ожесточенная борьба между логико-грамматическим и формально-грамматическим направ­лением в изучении языка. Положение современной ему грамматики К. Д. Ушинский оценивал как «шаткое», на­ходящееся «в хаотическом состоянии». Старые грамматики, составленные по греческим и латинским образцам, бы­ли отвергнуты, а новые не созданы. Грамматика в школах почти не изуча­лась. Царила опасная «бузурядица». Работы К. Д. Ушинского, основанные на глубоком научном анализе истории развития языка и его роли в индивидуальном психическом развитии дава­ли возможность выйти из кризисной ситуации, определить пути и средства изучения в целях всестороннего разви­тия ребенка.

Большое место в творчестве К. Д. Ушинского занимал вопрос о методах преподавания, поскольку от них в очень значительной мере зависит осу­ществление задач обучения, действи­тельное овладение содержанием учеб­ных предметов. Правильной организа­цией процесса обучения он считал ту, которая обеспечивается методами и приемами, вытекающими из психоло­гических особенностей развития позна­вательной сферы ребенка и отвечаю­щими существу учебных задач.

Исходя из того что фундамент умст­венного развития закладывается в детстве, К. Д. Ушинский особое внима­ние уделил организации первоначаль­ного обучения и дал подробный анализ его организационно-методических ком­понентов (распределение времени заня­тий, их продолжительность, распреде­ление занятий между детьми, разными по возрасту, познаниям и развитию, и т. п.). В соответствии со своим пред­ставлением об особенностях психоло­гии ребенка К. Д. Ушинский обосно­вал необходимость в начальных клас­сах школы делать занятия непродол­жительными, возбуждающими интерес ребенка, но вместе с тем последова­тельно приучающими его к мысли, что учение—серьезный труд и обязан­ность, выполнение которой основыва­ется не на одном интересе и занима­тельности. Поступая в школу, ребенок еще не готов к самостоятельной умст­венной работе. Поэтому учителя «сна­чала должны выучить ребенка учить­ся, а потом уже поручить это дело ему самому». В этих целях сле­дует не задавать уроки на дом, а вы­полнять их в классе под руководством учителей. Это позволит учителю лучше изучить ребенка, заметить, что ему дается легко и что трудно, и на этой ос­нове найти для каждого ребенка наи­лучшие приемы усвоения нужного ма­териала, привить навыки умственного труда. Подвижность, неустойчивость психики ребенка, неспособность к дли­тельному напряжению обусловливают необходимость разнообразия занятий в начальной школе, применения раз­личных приемов преподавания, позво­ляющих избавить детей от неподвиж­ности и скуки. Первые уроки в школе, по мнению К. Д. Ушинского, должны быть скорее беседами, тон которых должен быть как можно менее фор­мальным, приспособленным к детско­му образу мыслей, внушающим ребен­ку доверие и жажду познания.

Очень существенным моментом при организации первоначального обуче­ния К. Д. Ушинский считал необходи­мость учитывать то обстоятельство, что для ребенка овладение грамотой и счетом является серьезным трудом требующим от него мобилизации всех сил. Умственное напряжение, указы­вал К. Д. Ушинский, у ребенка, начи­нающего изучать арифметику, и у уче­ного-математика одно и то же, все раз­личие—в предварительной обработке материала. «Понимание этого велико­го психического закона и уменье им пользоваться, — отмечал он, — состав­ляет основание дидактики, или искус­ства передачи сведений».

Рассматривая первоначальное обу­чение как фундамент всего дальнейше­го образования и базу духовного роста и развития человека, К. Д. Ушинский настаивал на необходимости сделать первоначальные знания особенно проч­ными. В этих целях, считал он, «педа­гог, желающий что-нибудь прочно за­печатлеть в детской памяти, должен позаботиться о том, чтобы как можно больше органов чувств — глаз, ухо, го­лос, чувство мускульных движений и даже, если возможно, обоняние и вкус—приняли участие в акте запо­минания». Поэтому К. Д. Ушинский выступил горячим защитни­ком наглядного обучения, т. е. такого способа обучения, «которое строится не на отвлеченных представлениях и словах, а- на конкретных образах, не­посредственно воспринятых ребенком». «Этот ход учения,— подчеркивал он, -—от конкретного к отвлеченному, от представления к мыс­ли, так естественен и основывается на таких ясных психических законах, что отвергать его необходимость может только тот, кто вообще отвергает необ­ходимость сообразовываться в обучении с требованиями человеческой при­роды вообще и детской в особенности». «Дитя,—отмечал он,—если так можно выразиться, мыслит фор­мами, красками, звуками, ощущения­ми вообще, и тот напрасно и вредно насиловал бы детскую природу, кто захотел бы заставить ее мыслить ина­че». Эту особенность детской психики он рекомендовал использовать для развития наблюдательности, умения вглядываться в окружающий мир. «Если ученье имеет претензию на развитие ума в детях, то оно должно упражнять их способность наблюде­ния», отмечал К. Д. Ушинский. Наглядный метод обучения, по его мнению, развивает не только наблюдательность, но и самостоятельность мышления, так как при этом «предмет сам задает вопросы ребенку, поправ­ляет его ответы, приводит их в систе­му, и ребенок мыслит, говорит и пишет самостоятельно, а не ловит фразы из уст учителя или со страниц книги».