ODEZhDA_BELORUSOV

Термин «армяк» («ермяк», « «кгермяк», «гиермяк») восходит к т муагтак. Гваньини, живший в Бело/: XVI в., отмечал, что гиермяк — д до щиколоток одежда из шерсти ли . на — была типичной в Московии. I нию 3. Глогера, гиермяк пришел в I в период «ягеллонский» с Востока, ясь на древних писателей, он сое что их надевали тогда на заседай! скои рады ' .

Можно предполагать, что армяк вание, и определенный тип одежды] белорусско-литовских феодалов пр] Польшу, а на белорусско-литовск! лях он бытовал и в среде крестьян.

Довольно часто в актовых мате] упоминаются сермяга и однорядка. ( ги серого или коричневого цвета из то сукна обычно упоминаются в числе щенного у крестьян имущества или го с них во время полевых рабе внезапных вражеских набегах.

В актах Гродненского земского с] поводу различных событий мужские 1 ские сермяги упоминаются около 30 с Тот факт, что в старопольской энци! дни 3. Глогера сермяга не упоминает! ворит о том, что для поляков этот вид ды не был характерен. У Срезневског «Материалах для словаря древнеру» языка» много говорится о сермяге ] мяжном сукне, весьма распространен! русских. На Гродненщине сермяга начале XX в. была господствующей ней одеждой у белорусских кс ян >⁴⁷.

В письменных источниках XXVIII вв. не встречается название «лату-ха» применительно к верхней одежде. Однако по данным XIX—XX вв., латуха из сукна домашней работы серого, черного, чаще коричневого цвета была широко из­вестной верхней одеждой у белорусских крестьян юго-западной Брестчины. Латуха украшалась обшивкой из цветной тесьмы и шерстяными цветными шариками — «куклами», поэтому новые латухи были весьма красивы, и объяснение названия бедностью этой одежды (от заплаты, лат­ки) весьма несостоятельно. В эпоху феода­лизма латухой («локтушей») называли большой теплый платок, который женщины накидывали на плечи, прикрывая спину, грудь и руки до локтя. О такой латухе сообщается во многих древнебелорусских памятниках письменности. Глогер отмечает, что локтушей от непогоды прикрывался па­стух ¹⁴⁸. Можно думать, что это уже нечтодругое, отличное от платка, так как муя на вряд ли прикрывался бы женским т ком. В истории костюма случаи разви одежды с рукавами от накидки не еди! ны. Подобное наблюдалось с епанчой, ( кой. Получив название от наплечного п. ка, крестьянская латуха покроем вес напоминала свиту — верхнюю одежду, давна бытовавшую на Полесье. На пер порах латуха, видимо, чем-то отличалас свиты, иначе не было смысла давать н< название. Но со временем разница в рое исчезла, а название осталось.

В наиболее раннем перечне вер: одежды в скарбовой книге метрики Ли ской (1502—1509 гг.), опубликова! М. Довнар-Запольским, кроме шуб са1 различного качества называются охаб однорядка, кафтан и др.: «И я дал сан царю на охабен адамашки жолтое 14 кот...а еще кроме того дарю пять ло сукна лунского на однорядку... ка( кармазину черленого, кафтан атласу него... на кожух бараний полкопы грои охабец оксамиту зеленого на золоте тою черленою подложен, с пуговицамр ребряными позолоченными... торлоп к; голый... торлоп лисий брюшковый гол охабень одомашки голубое китайкою р желтою подложен с пуговицами серебр. ми позолоченными... бурки — шелк чс ный, а рудо-желтый, а голубой... ино ему газука оксамитная на золоте зел турская китайкою черленою подложе пуговицами серебряными позолочены а тая газука куплена у пана Ивана Саш охабен одомашковый—9 коп грошей»¹⁴¹ послал королю шубу кунью и охабень тайки черчатое» .

Охабень в XVI в. и у русских одеждой знатного боярства, шился и: рогих импортных тканей. В белорус памятниках письменности XVIII в. бень уже не встречается. Этот вид оде; известный еще в древнерусский пе истории, у белорусов в последние векадальней эпохи был вытеснен другими ви­дами верхней одежды. Неизвестен был охабень и у белорусского крестьян­ства.

Однорядка — долгополая, однобортная одежда с рукавами, без воротника—также преимущественно одежда шляхетского сос­ловия. Однорядка упоминается в описях имущества дворян средней зажиточности, принадлежавших, как правило, к русскому старинному боярству, земянству правос­лавного вероисповедания, в быту которых сохранялись многие явления древнерус­ской культуры. Однорядка шилась из им­портных тканей: «однорядка пурпьянская серая»; «однорядка лунская с серебром»; «однорядок блокитный лунский, в нем бы­ло 12 кнафлей серебряных, в них важило 15 золотников серебра»¹⁵¹.

В энциклопедии 3. Глогера однорядка не упоминается. Следовательно, у поляков такой вид одежды был неизвестен.

Если охабень и однорядка находят себе аналогии только в одежде русских, то га-зука была известна также у поляков и че­хов. Газука — длинный прямого кроя плащ с рукавами, который шился, как пра­вило, из импортного сукна: «газука чер-

1 ^9

ная влоская» , «газука фурстатова стара» ¹⁵³.

Чамара (от перс, сгатага) — также длинная одежда с рукавами, с застежкой на пуговицы: «чемара до ложка мухояро­вая, себерками подшитая»¹⁵⁴; «чамару фа-лендышевую бурнатную»¹⁵⁵. При польском короле Станиславе Августе особенно мод­ными были суконные чамары с короткими рукавами, обшитые на груди и у пояса: шнурками "⁵⁶.

Наряду с верхней одеждой, восходящей; к древнерусским образцам, белорусская: шляхта и зажиточная прослойка городско­го и местечкового населения в XVI —XVIII вв. восприняли некоторые виды венгерской и польской верхней одежды. Значительный приток одежды и головных уборов венгерского типа наблюдался при Стефане Батории.

Со времен Батория у польско-белорус­ской феодальной знати вошли в моду копе-няки.

Копеняк («кобеняк», «кабеняк») не раз упоминается в белорусских актах XVI в.: «кобеняк белый з него снял» ¹⁵⁷; «згинул кабеняк бели каразыевой»¹⁵⁸; «оборвали на нем копеняк»¹⁵⁹. По имеющимся дан­ным, однако, трудно судить о покрое копеняков ¹⁶⁰. Название этой одежды во дит к турецкому «карапак», что у т) обозначает плащ с башлыком.

По мнению 3. Глогера, от венгра XVI в. заимствован кунтуш (венг. коп! который впоследствии, благодаря опр ленному стечению обстоятельств, ст. вится национальной польской одеж, Как и некоторые другие виды оде» кунтуш в свою очередь пришел к венг с Востока (тур. кошоз), где так называли верхнюю одежду турецких сановников. Однако польский кунтуш в отличие от ту­рецкого имел иной покрой и способ ноше­ния. Кунтуши носили шляхта и мещане. Шляхта обычно носила кунтуш в паре с древней славянской одеждой — жупаном. Это была преимущественно праздничная одежда. Кунтуш надевали поверх жупана и повязывали поясом. Весьма нарядны были кунтуши, подпоясанные слуцкими поясами, которые становятся особенно модными в XVIII в. Суконные кунтуши и жупаны украшали серебряными, золоты­ми либо шелковыми шнурами. Рукава в кунтушах разрезались до плеча и сложен­ные накрест закладывались сзади за пояс. Привилегией перекидывать рукава через плечо пользовались лишь знатные особы. Кунтушок с откидными рукавами носили и женщины. О кунтушах часто упоминается в белорусских актах XVII в.: «кунтуш фален-дышовый»¹⁶¹¹; «кунтуш и жупан смолою пошмаровали»¹⁶².

Наряду с долгополой одеждой в XVI — XVIII вв. широко бытовала короткая верхняя одежда. При польском короле Ав­густе III модной была черкеска — корот­кая до колен одежда, спереди прямая без фалд, а сзади отрезная по линии талии с собранным в складки низом ¹⁶³.

Кабат, кабатик (от перс. «каЬа»)—ко­роткий кафтан. Название и тип одежды известны были у поляков и венгров. Уже в XVI в. упоминаются кабаты мужские и женские, сшитые из различных материа­лов: «кобаты два суконный голубыи»¹⁶⁴; «кабат куньи, крыт одомашкою Гвоздико­вой»¹⁶⁵; «кабатик оксамитный, который коштовал 80 грошей»¹⁶⁶. В документах имеются указания на то, что девушки но­сили чужеземные кабаты, шнурованные спереди, без фалд, иногда из злотоглова.

Катанка —-верхняя одежда, которая в XVIII в. вместо кунтушей надевалась в качестве военного мундира для конной строевой езды. По мнению А. Брюкнера, термин «катанка» происходит от венгер­ского ка(опа — солдат.

Актовый белорусский материал свиде­тельствует о том, что катанка была не только солдатской, а и народной одеждой, которую носили женщины. Так, в доку­менте первой половины XVII в. (1640) говорится: «видел у тое девки катанка и летник розшарпаный»¹⁶⁷. У местечкового населения Белоруссии в XIX в. широко бытовали суконные катанки. Можно пред­полагать, что термин «катанка» проник из Венгрии вместе с одеждой солдат Батория и постепенно перешел в народный быт. Обмен подарками, добывание оружия и одежды в бою у противника способствова­ли притоку новых видов одежды, украше­ний и соответственно иноземных названий. У шляхетского рыцарства считалось вес ма почетным носить одежду, снятую убитого противника.

Особенно привлекала яркостью красо обилием и блеском украшений восточн; одежда. Поэтому так много названий т рецкого и иранского происхождения.

Многие иноземные виды одежды с 1 особыми типами кроя и названиями пр никали в страну через королевский дво] А в эпоху феодализма магнатская верхуг ка старалась подражать королям и кор левам в одежде. От магнатов мода пер| ходила к среднему дворянству.

Нередко при описании мужской одежд перечисляется оружие всякого рода: р< гатины защитные, сабли черкесские и мест ной работы, ножи на поясах угорски секиры, панцири, прилбицы и т. д. Дай во время повседневных работ дворян находились при оружии. Например, Гродненском городском суде разбиралос дело об ограблении земянина с сыновьями которые находились на рыбной ловле «...Шкоды немалые им стали. Напервей ] Шостака Семеновича шабля черкесская ; ящуром, секерка, газука серого сукна му равского... поес с ножами, с калиток», а I ней было три копы грошей и листы пот ребные на долги. А в сынов дей моих ] Якова Саковича конь вороной з седлом з епанчою... поес с ножами вгорскими и з вачком, в котором было талеров 15, золо< тых червоных 9. А в Нестора Саковича корд, сокера, колпак сукна влоского зеле-ного, лисами подшитый, поес с ножами ■ вгорскими, мошня одомашки чорное, в км торой было 2 копе грошей литовских. А в] Михаила Друцкевича шабля работы вол] ковыское»¹⁶⁸.

Обязательным дополнением любого комплекса одежды и особенно мужского : лялись пояса. В актах упоминаются самые разнообразные пояса, соответствующие определенному общественному положению] и степени зажиточности владельца.

В актах Гродненского земского судя например, говорится: «поес на тафте зеле^ной, золотом шит, наконче серебряное и пряжка железная побеленая; поес аксамит­ный, за 12 коп грошей купленный; поес с цатками за три гроши купленный; поес серебряный позолотистый, в которым ва-жит со всем на все з ремнем две гривны серебра; два поесы оксамитные; поес окса-

169

миту черного» .

В описи имущества одного купца чис­лится: «1 пояс шалевый кармазиновый (24 зл.); 1 пояс шалевый в цветы карма­зиновый (48 зл.); 1 пояс черный, слишком старый, вышитый в золотые цветы (8 зл.); пол пояса персидского (5 зл.); 1 поясок сетчатый, шелковый, старый (5 зл.)»^,17°.

В описи имущества князя Сангушки пе­речисляются: «пас золотой перский с френзелями золотыми в голубые полосы; пас материи шелковой, шляки зеленые; пас материи черной с френзелями шелковыми черными; пас шелковый с золотом, сетча­тый; пас шелковый червоный, с клямрой серебряной; пас белый старусовый» .

Пояс — важный декоративный элемент костюма — повязывался на верхнюю одеж­ду. В шляхетском комплексе одежды до XVII в. он повязывался поверх жупана, примерно со второй половины XVII в.— поверх кунтуша. Городское мещанство и крестьянство носили пояса поверх сермяг,

172

армяков, кожухов .

Шелковые, затканные золотом и сереб­ром пояса в начале XVIII в. привозили из Турции и Персии. Особенно ценились пояса из тонкой кашемировой ткани. Пер­сидские пояса были односторонние, с раз­нообразным орнаментом, утонченным со­четанием цветов и оттенков. В композиции орнамента, повторяемого с вариантами в рисунке и колорите, преобладали мотивы цветущего дерева и букетов цветов, зак­люченных в рамку овальной формы. Этот элемент затем прочно вошел в орнаментику слуцких поясов.

Одной из первых и наиболее крупных мануфактур по производству поясов была мануфактура Радзивиллов в Слуцке. Воз­главлял ее Ян Маджарский — армянин из Стамбула. Уже первая продукция слуц-кой персиарни, увидевшая свет в 1758 г., завоевала широкую известность в Речи Посполитай и за ее пределами. Характер­ной особенностью слуцких золототканых поясов, предназначенных преимущественно для богатых сословий, носивших кунту-шевый комплекс, была двусторонность. Их можно было носить на обе стороны, каж­дая из которых имела свою расцветку. В Слуцке изготавливали также полулитые и шелковые пояса.

В литых слуцких поясах повторяется несколько композиционных схем, в основ­ном восходящих к персидским образцам, но значительно упрощенных. Наряду с овалом, заполненным цветами, весьма по­пулярным был букет цветов на вертикаль­ном стебле, окруженный волнистой лентой. Этот рисунок на конце пояса в много­численных вариантах повторялся также в поясах других белорусских мануфактур, которые во многом копировали слуцкие.

На большинстве слуцких поясов имеют­ся затканные надписи преимущественно на церковнославянском языке.

Спрос на слуцкие пояса во второй поло­вине XVIII в. был большим не только в Речи Посполитой, но и в соседней Рос­сии, где их носили казацкие старшины. Несмотря на это, производство литых поясов во второй половине XVIII в. посте­пенно затухает, так как ни своего шелка, ни тянутого золота и серебра не было, и сырье нужно было ввозить из-за гра­ницы.

Дольше других, до начала XIX в., про­держалась слуцкая фабрика, где наряду с поясами вырабатывались золотолитые тка­ни, которые шли на жупаны и женские платья.

В середине XIX в. во время польского национально-освободительного движения стала возрождаться и мода на слуцкие по­яса, которые рассматривались как необходимые атрибуты польского национального костюма. Для поляков Галиции по реше­нию Венского парламента в Моравии стали изготавливать пояса, которые имитировали слуцкие.

С давних времен у белорусов в широ­ком употреблении были кожаные пояса, у крестьян — в основном плетеные шну­ры, тканые пояса и крайки. К кожаному поясу, характерному элементу мужского костюма, подвешивали оружие, ножи, кре-сиво и другие предметы повседневного обихода: гребни, кошельки для денег, а также различные украшения — цаты: «грошей з мешком од паса згинуло»¹ , «зоставил мне цаты сребреныя поясо-выя» ¹⁷⁴. Старинные кожаные пояса укра­шались набивными бляшками из различ ных металлов, а на концах пряжкой, I ко богато украшенной. Металлич пряжки -— частые находки при архео ческих раскопках. .

В этнографической литературе не! кратно отмечалось, какую видную рс быту, а также в свадебной обрядност лорусского народа играли пояса. Г дарили нареченным, родственникам * ха, а нередко и участникам свадебно! ремонии. Это объясняет особое усе девушек всех сословий в изготовленш ясов. Шляхтянки изготавливали пояс покупной хлопчатобумажной ткани, стьянские девушки ткали или п. пояса из домашних ниток (льняных, стяных).

В орнаменте тканых и плетеных по в стилизованном виде изображались п меты быта, окружающие человека в повседневной жизни. перстенцев золотых кольконадцать с ка­меньями дорогими» ¹⁷⁶; «перстни тры с дыементами, один коштовал коп десять, другой — коп осем, третий — десять тале­ров; и к тому перстеньков два — один зо­лотой, другий серебряный; перстень золо тый с каменем рубином, который дей кош­товал 6 коп грош, литовских»'¹⁷⁷.

В описях имущества и актах наряду с перстнями упоминаются сигнеты. Сигнет («сикгнет», «секгнет», «сегнет»)—перс­тень с печаткой, который носила феодаль­ная знать, шляхта и высшее духовенство: «лист сыкгнетом нашым запечатованый»¹⁷⁸; «секгнетом серебряным»¹⁷⁹; «сикгнетов зо­лотых два»¹⁸⁰; «сигнет, в котором были три золотые»¹⁸*! «секгнет князь Миколаев, плебана Индурского»¹⁸².

Гербовый сигнет (золотой, серебря­ный) носил каждый шляхтич на указа­тельном пальце правой руки. Такой пер­стень являлся своеобразным удостовере­нием личности: «Можно было не уметь прочитать документ, но нужно было уметь прочитать перстень» ¹⁸³. О бытова­нии перстней как вида украшений у белорусских крестьян свидетельствуют фольклорные источники. В народных пес­нях, особенно свадебных, поется о золо­тых перстенках, с которыми девушки свя­зывают свою судьбу.

Перстни являются одним из древней­ших видов украшений у восточнославян­ских народов, о чем свидетельствуют мно­гочисленные археологические находки из различных регионов восточнославянской территории ¹⁸⁴. Белорусские археологи располагают богатым материалом о ши­роком производстве в древних белорус­ских городах ювелирных изделий. В юве­лирном производстве изготовление колец, перстней занимает весьма видное место. Так, среди множества ювелирных изделий, найденных при раскопках Верхнего замка в Полоцке, числится 21 перстень. Они раз­личны по виду (гладкие, пластинчатые, круглопроволочные с гладкой поверхно-стью, ложноплетеные, с выпуклыми щитка­ми и т. д.) и не однородны по материалу (бронзовые, оловянные, из сплава на мед­ной основе). Некоторые перстни были со стеклянными вставками, закрепленными с помощью ободка, напаянного вокруг щит­ка!¹⁸⁵. Полоцкие находки датируются XIII в., однако в этнографических мате­риалах XIX в. можно еще встретить упо­минания об оловянных и медных коль­цах.

Короли и богатые магнаты заказывали перстни со своими портретами. Известно, что польский король Август III раздавал перстни со своим портретом приближен­ным как награду. У него же имелся пер­стень, в который были вмонтированы часы.

Весьма распространенным видом укра­шений у всех сословий были подвески, цепи, бусы. Бусы в изобилии находят при археологических раскопках.

У белорусов бусы любого вида называ­лись пацерамй от польского рааегг¹⁸⁶.

У белорусских крестьян еще в начале XX в. нередко можно было встретить глиняные, окрашенные в разные цвета бу­сы, не редкостью были и коралловые бу­сы—карали. Коралловые бусы розового цвета—наиболее любимый и, видимо, более доступный вид шейных украшений бело­русских крестьянок. О караля-х часто упо­минается в средневековых актах: «кара-лев на шнурку деветь»¹⁸⁷.

У шляхты, особенно состоятельной, обычными украшениями были золотые и серебряные цепочки, жемчужные ожере­лья. Жемчуг («перлы») широко использо­вали белорусские феодалы в качестве укра­шения: «перел 20 трапок» ¹⁸⁸; «в золоте, в серебре, в перлах»¹⁸⁹; «за пятьсот коп перел»'¹⁹⁰. Жемчуг шел также на отделку различных видов одежды, обуви и голов ных уборов. Некоторые виды головных уборов иногда целиком изготавливались из жемчуга: «брамка перловая, а другая

1Ш

золотая» .

В древнебелорусских памятниках пись­менности весьма часто упоминаются уш­ные украшения — серьги, называемые ча­ще заушницами и кольчиками. Б. А. Ры­баков сообщает, что к XVI в. городское ювелирное ремесло становится узкоспе­циализированным с выделением специа­листов — сережников, колечников, оже-

1<}9

рельников ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ

О головных уборах белорусов XVI — XVIII вв. можно судить по данным пись­менных памятников этого периода, а также по сохранившемуся иконографическому материалу (портреты белорусских маг­натов, жанровая живопись, фрески, рисунки на полях летописных изданий и т. п.), который дает представление о внешнем виде убора, его украшениях и способе ношения.

В древнебелорусских актах называются различные головные уборы. Чаще всего встречается шапка в качестве мужского и женского головного убора. К этому на­званию почти всегда прибавляли конкре­тизирующее определение, характеризую­щее тип убора и материал, из которого он изготовлен. Шапки были обязательным головным убором всех сословий феодаль­ного общества.

Шапкой называли головной убор, из­готовленный из любого материала, но ча­ще из меха — целиком или в качестве от­делки: кроличьего, беличьего, собольего, горностаевого, куньего и др. «К тому дей згинуло у мене... шапка с куницею, дано было за нее гроши двадцать семь»¹⁹³; «шапка новая чёрная, кроликами подши­тая, куплена за 12 грошей»; «шапка белин-ная сибирковая, купленная за коп двад­цать»; «шапка чёрная, кунами подшитая, коштовала пять злотых»; «шапка сребром оправная, позлотистая, коштовала 50 зло­тых пол.»¹⁹⁴ Акты чаще называют цену головного убора и весьма редко сообща­ют о его форме.

Шапка чаще всего имела сферический верх. Головные уборы такой формы с ме­ховой отделкой неоднократно встречаются на древнерусских миниатюрах, находят себе аналогии у многих народов Европы и Азии. На древнерусских фресках, начи­ная с XI в., сферические шапки с меховым околышком являются обязательным атри­бутом одежды русских князей. «Изображены они (шапки.— Л. М.) на рисунках именно там, где в тексте идет речь о кня­зе,— пишет А. В. Арциховский,— больше никто на этих рисунках не носит таких шапок. Неизвестно, были ли эти уборы так обязательны для князей в жизни, но в условном феодальном искусстве они яв­ляются важнейшими княжескими регалия­ми, притом чисто русскими»¹⁹⁵. Шапки сферической формы широко бытовали у белорусов в XIX — XX вв. Можно пред­положить, что упоминаемые в древнебе­лорусских актах XVI — XVIII вв. шап­ки также могли быть сферическими, хотя это не исключает других форм.

Шапки у богатых сословий изготовля­лись, как правило, из более дорогих ма­териалов и мехов: «з жены моей шапку аксамитную, куницами подшитую, бобром черным окладаную, гвалтовно з головы сорвал, коштовало полтрети копы гро­шей»¹⁹⁶; «шапка оксамитная женская, куни­цами подшита» ¹⁹⁷; «обобрано шапку серую за три гроша, а две шапки куньи, а шапка теж серая, широкая, купленая за бочку ячменю» .

На портретах Радзивилловской галереи (XVI—первая половина XVII в.) пред­ставлено немало видов меховых шапок. Наиболее типичны шапки со сферическим верхом и меховой опушкой шириною поч­ти наполовину высоты, весьма напомина­ющие сферические шапки древнерусских князей. Эти шапки надеты поверх других головных уборов — платка, закрывающего уши и пропущенного под подбородком, широкополого накрахмаленного полотняно­го чепца, поля которого выступают из-под шапки и прикрывают лоб и уши.

На ряде портретов персонажи изобра­жены в широких низких меховых шапках, которые в польских исследованиях назы­ваются колпаками. Колпаки, как и шап­ки, иногда надевали на накрахмаленные чепцы либо на парчовые повязки, закрывающие волосы. Такие головные уборы были весьма распространены не только у феодальной знати, но и у богатого город­ского мещанства. Колпак весьма часто упоминается в актах XVI в.: «колпак чырвоны, фалюндышовой, кунами подши­тый, коштовал 48 грош.»¹⁹⁹; «колпак чырвоного сукна фалюндышу, кунами под-

« « 200

шитый, коштовал грошей коп две» •; «колпак лисами подшитый, коштовал колько коп грошей лит.»; «колпак окса-

■ М 201

митныи»; «згинул колпак лисий» ; «кол­паков два лисих фалендышовых, купле-ных по три золотых польских» ²⁰².

Судя по приведенным примерам, кол­паки шились из сукна красного цвета, бархата и обязательно подшивались мехом. Наиболее часто упоминается лисий мех.

О форме колпаков сведения разноречи­вые. 3. Глогер, выводя название «колпак» от турецкого ка1рак, сообщает, что он имел форму цилиндрическую либо немно-

го расширяющуюся кверху. По данным русских исследователей, колпак, широко известный у русских головной убор, имел остроконечную форму. Шили его из атласа обычно белого цвета и украшали жемчу­гом или жемчужными пуговицами и зо­лотой запонкой спереди. Зимние кол­паки подбивали мехом, который отвора­чивали кверху. Крестьяне изготовляли колпаки из сукна или войлока, а зимой под­бивали овчиною или другим недорогим мехом²⁰⁴. Как видно из этого описания, русский колпак XVI — XVII вв. напо­минал древнерусскую шапку с меховой опушкой, только отличался формой. Бело­русским крестьянам XIX — XX вв. так­же были известны войлочные колпаки, которые в отличие от русских имели сфе­рическую форму.

Округлый верх имели колпаки, которые вместо шляп были введены в польской пе­хоте в 1790г. «Военной уставой» предписы­валась следующая форма колпака: «колпак округлый войлочный, высоты 12 цалей, с суконным пунцовым верхом, обшитым бе­лой тесьмой, с кутасом белопунцовым, ви­сящим на левой стороне до половины вы­соты колпака. Спереди латунная либо побеленая бляха, на которой орел с распрос­тертыми крыльями, спереди же кожаный козырек для защиты глаз от солнца и ре­мень с пряжкой для застегивания» . Можно предполагать, что регламентиро­вался головной убор, хорошо известный населению. Следовательно, упоминаемые в древнебелорусских письменных источ­никах колпаки только названием отлича­лись от древнерусских сферических шапок, хотя не исключаются и остроко­нечные формы.

Женщины, из господствующих сословий в XVII в. носили своеобразные шапки, покрытые дорогой тканью, а по нижнему краю отороченные мехом, который отво­рачивался впереди вверх в виде дву­рогой лопасти, а в некоторых разновид­ностях меховая опушка с боков и сзади во время холодов опускалась на уши и шею по типу мужских ушанок. Эти шапки так­же надевались поверх полотняных плат­ков или кружевных чепцов. В XVII в. подобные шапки известны и у русских женщин. Шапка с отвернутой впереди ме­ховой двурогой лопастью весьма напоми нает головной убор «кораблик», который носили дворянки и мещанки на Украине в XVIII в.

В эпоху средневековья женщины гос­подствующих сословий носили и целый ряд других головных уборов, которые не были известны простому народу на про­тяжении всей истории.

Во второй половине XVI в. у знатных женщин вошли в обиход береты («бирет», «биретик») наподобие тех, которые носи­ли епископы, священники и ученые. Мно­гогранное донышко мужского берета заме­няется круглым. Берет стали украшать разнообразной вышивкой, разноцветными перьями, приколотыми дорогой застеж­кой либо булавкой ²⁰⁶.

Подобно тому как женские меховые шапки представляли различные модифи­кации древней сферической шапки, муж­ские головные уборы из мехов также были разнообразны по форме и по назва­ниям.

В древнебелорусских актах часто упо­минается мужской головной убор кучма: «на голове его великая кучма»²⁰⁷; «Куч­ма, подшитая куницами, коштовала пять злотых польских»²⁰⁸. 3. Глогер выводит это название от турецкого кесхе — шер­стяной войлок. Возможно, название взято от турецкой войлочной шапки типа магер-ки. Форма же кучмы и материал, из кото­рого она, как правило, шилась, имеют ма­ло общего с войлочными янычарскими шапками, а также с магерками. Кучма — меховая соболья высокая шапка с синим верхом. Причем, видимо, высота ее была довольно значительной, так как французы дивились польским кованым сапогам («ботам») и Кучмам²⁰⁹. Высокие стожко-образные кучмы известны нам по этно­графическим материалам XIX в. Белорус­ские крестьяне шили кучмы из овчины шерстью наружу.