Глава 14. Последствия присоединения России к вто для энергетического сектора (на примере оао «Газпром») Ситуация в российской газовой отрасли накануне присоединения к вто: общая характеристика

Мировой экономический кризис оказал глубокое воздействие на российскую экономику. По мнению специалистов, она пострадала в большей степени, нежели экономики других стран БРИК.²²⁸Отчасти это связано с тем, что ее состояние во многом зависит от экспорта энергоресурсов, спрос на которые в большинстве традиционных стран- импортеров в период экономического спада существенно сократился, а также от снижения цен. Существенно понизилась и капитализации российских энергетических компаний. Еще в 2008 г. А.Миллер в британскойТНе Р1папаа1 Тшез заявлял о том, что в скором будущем «Газпром» станет самой крупной энергетической компанией в мире с капитализаций на уровне 1 трлн. долл. США²²⁹, а цены на нефть достигнут 250 долл. США за баррель. Однако, вместо этого, и капита­лизация «Газпрома» существенно снизилась, и цены на нефть весьма далеки от рекордных цифр лета 2008 г.²³⁰

Показатели газовой отрасли за 2010-2012 гг. не дают, казалось бы, оснований для пессимизма: после падения уровня добычи природно­го газа в 2009 г. газовая отрасль практически вернулась на докризис­ные показатели. Добыча газа составила 650 млрд куб. метров, объём экспортного газа — 182 млрд куб.метров. В 2012 г. добыча достигла 654,4 млрд. куб.метров.²³¹В первую очередь это связано с увеличением потребления газа внутри России, а также странами ближнего зарубе­жья. Несомненно, что важную роль здесь сыграл выход на полную мощность завода по производству сжиженного природного газа в рамках проекта «Сахалин-2».

Тем не менее, период с осени 2008 г. до 2010 г. вызвал немало сомнений относительно перспектив развития отрасли. С крайне не­благоприятной внешней конъюнктурой совпали еще несколько зна­чительных вызовов, которые поставили «Газпром» в крайне тяжелое положение — ситуацию неопределенности, из которой, судя по выска­зываниями российского правительства и профильных министров, выб­раться будет непросто. Весной 2010 г. один из бывших руководителей энергетического комплекса России Ю.Шафраник сетовал на то, что несмотря на обилие Стратегий по развитию энергетики в стране отсутствует комплексная программа развития отрасли в целом, прак­тически все ее сегменты решают свои проблемы на корпоративном (зачастую оперативно-тактическом) уровне, их подходы развития не увязаны друг с другом, компании зачастую решают задачи, требующие помощи государства и т.д.²³²

Еще более сложные проблемы касаются создания транспортной системы, строительства перерабатывающих и химических предприятий. Очевидно, что такие проекты должны реализовываться на уровне, превышающем корпоративный. Таким образом, необходимо было срочно принять генеральную схему размещения объектов нефтяной и газовой промышленности в тесной увязке с развитием предприятий других отраслей. Если добавить к этому традиционную негибкость менедж­мента газового монополиста, ориентированного на долгосрочные кон­тракты и всестороннюю поддержку государства, становится ясным, почему анализ ситуации в этом секторе экономики в условиях завер­шения переговоров о присоединении России к ВТО столь актуален как, прежде всего, с практической точки зрения, так и с теоретической.

В научной литературе пока нет специальных исследований на дан­ную тему.²³³В общем виде, суждения зарубежных и российских экспер­тов сводится к тому, что время крупных энергетических компаний прошло. Период слияний и поглощений в нефтегазовой отрасли, который активно происходил в течение последних 10—15 лет, привел к появлению конгломератов, которые пытались осуществлять управ­ление, исходя из универсальных принципов. Однако каждое звено в цепочке отрасли (разведка, добыча, производство и переработка, транспортировка, продажа) являются отдельными специфическими видами бизнеса, который осуществляется подчас в разных странах и в разных культурных контекстах. Поэтому потребности сегментирован­ных/региональных рынков требуют гибкости и особых специфиче­ских подходов, находящих отражение, в том числе в структуре компа-

п

ний²³⁴и, наконец, основными принципами их деятельности должна быть прозрачность²³⁵и рыночный характер деятельности.

Главный вызов «Газпрому» связан с неопределенностью спроса на природный газ на самом важном для России рынке — европейском. Как известно, на его долю приходится более 65 % экспорта российс­кого газа. На страны СНГ приходится почти 30%.²³⁶До кризиса во всех официальных документах Евросоюза и Международного Энергети­ческого Агентства речь шла о возрастании потребления природного газа в Европе до 2030 г. Весьма оптимистичные для «Газпрома» прогнозы строились, в том числе с учетом того, Евросоюз всячески стремился сократить зависимость от экспорта углеводородного сырья. Речь шла, прежде всего, об импорте из России, особенно после про­блем с транзитом через Украину в 2006 и 2009 гг.

Конфликты с Украиной из-за условий поставок газа и транзита европейским потребителям в 2006 и 2009 годах подтолкнули ЕС к скорейшей реализации весьма радикальных мер по повышению энер­гетической безопасности Европы²³⁷, которые, однако, в среднесрочной перспективе серьезной угрозы позициям российского газового моно­полиста на европейском рынке не представляли. С ожидаемым ростом спроса на газ и были связаны долгосрочные планы «Газпрома», приступившего к реализации дорогостоящих проектов по строитель­ству газопроводов с целью снижения транзитных рисков. Проекты «Северный поток» и «Южный поток» были задуманы как оптималь­ный вариант минимизации зависимости от стран-транзитеров, а так­же закрепления позиций на емком европейском рынке. С вводом их в строй суммарная мощность экспортных газопроводов в Европу с нынешних 238 млрд. кубических метров возрастет до 350 млрд. куби­ческих метров в год. Однако, нужны ли такие мощности и будут ли они в обозримом будущем задействованы?

Вопрос об оценке прогнозов потребления газа в Европе оказался настолько сложным, что в разгар экономического кризиса тогдашний министр энергетики России С.И.Шматко открыто признал это, указав, что его ведомству приходится исходить из двух весьма противоречивых сценариев: первый сценарий характеризует Европу как стагнирующий рынок с максимальным ростом потребления газа к 2030 г. на 50 млрд. кубических метров газа; согласно второму прогнозу, европейский ры­нок может вырасти более чем на 200 млрд. кубических метров.²³⁸

Наряду с традиционной альтернативной энергетикой (атомной²³⁹, солнечной, энергией ветра и т.д.), которую усиленно развивают в ЕС, в последнее время все большее внимание уделяется перспективам до­бычи сланцевого газа, месторождения которого обнаружены в Вели­кобритании, Польше, Венгрии, а также на Украине. Вместе с тем, существенные успехи в добыче сланцевого газа в США существенно изменили баланс на мировых энерегетических рынках. Крупнейший производитель сланцевого газа — США, еще недавно являвшиеся нетто-импортером голубого топлива, в ближайшие годы могут стать нетто-экспротером этого сырья. Одновременно США существенно снижают свою зависимость от импорта нефти, в 2012 г. он составил всего 7,5 млн баррелей в день, а к 2025 г. может вообще прекратиться. Одной из важных тенденций развития мировой энергетики является возрастание конкуренции между видами топлива: подешевший аме­риканский уголь активно замещает газ в европейской генерации несмотря на опасения экологов за состояние окружающей среды, практически повсеместно растете интерес к газомоторному топливу как альтернативе бензина. «Сланцевая революция» в США влияет на международные торговые потоки: в балансе мирового спроса на энергоресурсы место США занимают страны АТР (прежде всего, Китай и Индия), именно на них будут переоринтироваться произво­дители углеводородного сырья из Ближнего Востока, России, Канады, Австралии и Восточной Африки. По мере расширения танкерного флота и мощностьей по регазификации СПГ газовый рынок будет постепенно трансформироваться в единый глобальный рынок. Соот­ветственно, на рынках нефти и газа ожидается увличение конкурен­ции, появление новых поставщиков и более широкая диверсификация поставок. Наконец, «сланцевая революция» приведет к росту конку­рентоспособности американской экономики, ее реидустриализации, что, в конечном счете, будет способствовать снижению дефицита бюджета и счета текущих операций США, являвшихся одной из главных причин дисбалансов в мировой экономике.

Очевидно, что разрабатывать стратегию развития российской газо­вой отрасли в таких условиях весьма сложно. Если к этому добавить наличие на европейском рынке высокой конкуренцией в части по­ставок со стороны трубопроводного газа из Норвегии и Алжира, а также сжиженного газа из Катара, Нигерии, Египта и Ливии²⁴⁰, цены на который на 30% ниже, чем по долгосрочным контрактам «Газпрома», а также стремительное развитие в Европе инфраструктуры по регази­фикации СПГ²⁴¹, то становится ясным, что основной задачей «Газпро­ма» в Европе будет сохранение рынка, а не его развитие.

Наконец, в ЕС принят и вступил в силу так называемый «третий энергопакет», существенно ограничивающий возможности «Газпрома» и его дочерних компаний по операциям на рынке Евросоюза. Суть измене­ний в регулировании состоит в попытке добиться максимальной либе­рализации рынка посредством разделении добывающих компаний от компаний, транспортирующих газ, и тех, что осуществляет поставки товара потребителям. Таким образом, если российскому правительству не удастся добиться коррекции принятых ЕС решений, «Газпрому» при­дется в целом пересматривать свою стратегию на европейском рынке.²⁴²

Второй вызов касается того, что основные месторождения, находя­щиеся в разработке, главным образом, в Надым-Пур-Тазовском реги­оне, истощаются и, как следствие, к 2030 г. там ожидается двукратное снижение добычи — с 589 млрд. кубических метров в 2009 г. до 257 млрд. кубических метров. Серьезную проблему представляет высокая степень изношенности инфраструктуры газотраспортной системы протяженностью 158 тыс. километров, а также потребность строитель­ства новых компрессорных станций.²⁴³

Третьей проблемой, которую предстоит решать «Газпрому», являются чрезмерные расходы по транспортировке газа потребителям. По свидетель­ству С.И.Шматко, российский газ становится неконкурентоспособным на европейском рынке из-за высокой цены на его транспортировку. В общей цене газа конечным потребителям в Европе она достигает 52%. На техноло­гический транспорт тратится ежегодно до 60 млрд. кубических метров газа (т.е. 8—9% производства). Поэтому главный ресурс — это снижение издер­жек, связанных с транспортировкой на всех этапах — от закупок труб для трубопроводов, строительства объектов инфраструктуры и до ее эксплуата­ции.²⁴⁴«По нашим экспертным подсчетам, — заметил В.В.Путин, — дальше Германии нам уже поставлять будет сложно с точки зрения конкурентос­пособности».²⁴⁵Поэтому вопросы снижения издержек в газовой отрасли в целом, и в транспортном сегменте, в особенности, является ключевым элементом обеспечения конкурентоспособности «Газпрома».²⁴⁶