Doklady_konf_SIBALEKS-12 / Волкова
.docВолкова А.Г. Выявление текстуального критерия «агрессивность – неагрессивность» в практике судебной лингвистической экспертизы
|
А.Г. Волкова
Выявление текстуального критерия «агрессивность – неагрессивность» в практике судебной лингвистической экспертизы
Одна из основных задач судебной лингвистической экспертизы заключается в раскрытии содержания представленного на исследование текста, как устного, так и письменного. Это так называемые «семантические» экспертизы[1], которые проводятся в том числе по делам, связанным с противодействием экстремизму. В таких экспертизах в качестве объекта рассматриваются тексты, а в качестве предмета – наличие в них информации, направленной на возбуждение ненависти или вражды по признакам расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно по принадлежности к какой-либо социальной группе, а также оправдывающей экстремистские действия или призывающей к ним. Информация в данном случае понимается традиционно, как новые сведения. Информационные высказывания могут быть представлены в форме утверждений, мнений, предположений, оценки. Информация может быть нейтральной, положительной или отрицательной. «Информация отрицательная (негативная) – информация (сведения), которая содержит отрицательные характеристики лица – юридического или физического, поступков физического лица с точки зрения здравого смысла, морали («неписаного закона») или с правовой точки зрения»[2]. Информация, отрицательно характеризующая лицо с правовой точки зрения, содержит негативную оценку в той мере, в какой это может быть понятно любому дееспособному гражданину, не обладающему специальными познаниями в сфере права. Негативная информация предполагает наличие вербальной агрессии в том или ином виде. Выделяется несколько видов вербальной агрессии[3]: - вербальная активная прямая («словесное оскорбление или унижение другого человека»); - вербальная активная непрямая («распространение злостной клеветы или сплетен о другом человеке»); - вербальная пассивная прямая; - вербальная пассивная непрямая. При лингвистическом анализе тексты рассматриваются на предмет наличия в них первых двух видов вербальной агрессии, так как пассивная вербальная агрессия имеет отношение к устной речи и подразумевает отказ разговаривать с другим человеком. Классификация видов вербальной агрессии[4]: 1. По интенсивности (степени выраженности) – от слабых («стертых», «размытых») к самым сильным («максимальным», «предельным»). Сильные проявления вербальной агрессии – это оскорбления, ругательства; слабые – негативная оценка, упрек. 2. По характеру, способу выраженности: явная (открытая, прямая) и скрытая (неявная, непрямая). Скрытая агрессия реализуется в речевых действиях: - враждебные намеки; - иронические замечания; - скрытые угрозы; - обидные сравнения, противопоставления. Особая разновидность скрытой агрессии – «лингвистическая демагогия» - «оценочное воздействие на адресата, не выражающееся прямо.., ассертивная часть прячется под пресуппозитивную» (Т.М.Николаева)[5]. Сюда относятся: - представление субъективной оценки как объективно-нормативной; - словесное давление с помощью ссылок на «общеизвестное мнение». 3. По отношению к объекту: переходная, непереходная (смещенная). Признаки оскорбления, угроз, разжигания ненависти выявляются в случае наличия переходной агрессии – при четком определении, четкой представленности объекта агрессии. В зависимости от наличия / отсутствия агрессии, а также в зависимости от ее вида выделяются соответственно разные типы текста – агрессивный / неагрессивный, при этом в категории «агрессивный» выделяются: текст, открыто (явно, эксплицитно) агрессивный, содержащий оскорбления в адрес противоположной группы, и текст, латентно (непрямо, имплицитно) агрессивный. В текстах последнего типа негативное отношение к противопоставляемой группе (представителям группы) формируется на макроуровне. Так, например, в текстах якобы информативного характера, посвященных каким-либо событиям, связанным с преступлениями граждан других регионов и государств (в основном Кавказа либо Средней Азии), присутствует антагонизм: две группы наделяются противоположными признаками, поведением без явных оскорблений. По отношению к поведению группы-«врага» употребляются негативные характеристики; поведение авторской группы (группы, с которой солидаризируется автор) характеризуется положительно. При этом присутствует номинация групп людей по национальному признаку. Совершённые незаконные действия расцениваются как совершённые на национальной почве, причем одна сторона, оцениваемая положительно, является жертвой другой стороны (группы-«врага»). «Национальная» номинация вкупе с оценками «хороший/плохой» вызывает осуждение по отношению к группе-«врагу», что может повлечь разжигание розни на национальной почве. Однако в связи с анализом подобных текстов возникает две проблемы. Во-первых, необязательно присутствие в тексте призывов, угроз, оскорбления, унижения (как речевого акта) для признания текста агрессивным и опасным. Агрессивность как свойство текста может выявляться на макроуровне. Выше это уже было отмечено. Противопоставление может также встречаться в псевдорелигиозных текстах, где противопоставление выходит на глобальный уровень: противопоставляются не просто две группы по какому-либо из перечисленных выше признаков, но одна, авторская группа («мы») и весь остальной мир («они», «чужие», «враги», «не принадлежащие к нашему учению»). Эта черта особенно проявляется в текстах различных деструктивных культов, которые при сохранении внешней стороны религиозного текста (расчет на эмоциональность, суггестивный характер текста, отсылка к морально-нравственным понятиям и концептам), наполняет текст иным, разрушительным содержанием, в результате чего весь окружающий мир начинает рассматриваться как «враг», которого необходимо уничтожить (поработить). Во-вторых, наличие противопоставления «мы – они» также не является абсолютным критерием для оценки текста как агрессивного, в перспективе – экстремистского. Это замечание особенно относится к текстам, созданным в рамках религиозного дискурса, для речевых практик которого характерно противопоставление «свой – чужой» (ср., например, библейские тексты). Метафоры, присущие религиозному дискурсу, играют особую роль в структурировании текста. Для интерпретации таких текстов необходимо привлечение понятия «дискурс». Дискурс представляет собой один из популярных современных терминов, который используется для обозначения сложности феномена текста. Употребление этого понятия в различных исследованиях представляет собой попытку осмысления связи лингвистического и экстралингвистического. Термин «дискурс» может применяться не только в лингвистике, но и смежных с ней областях гуманитарного знания, объектом которых является текст: психология, философия, литературоведение, культурология. Здесь важно понимание дискурса, которое связано с работами М.Фуко (и вообще с постструктурализмом): в этом определении «существенно большее внимание обращается на то, что образует дискурс как таковой – на принятые способы рассуждения о чем-либо, т.е. на дискурсивные практики… Таким образом, дискурс с собственно языковой точки зрения можно определить как совокупность дискурсивных практик, принятых или официально разрешенных в коммуникации между говорящими в конкретной практической сфере деятельности или при обсуждении какой-то темы»[6]. Упомянутые дискурсивные практики включают в себя дискурсивную метафору (или метафоры), то есть такие метафоры, которые уже не осознаются как конкретно авторские или как принадлежащие какому-либо прецедентному тексту. Каждый тип дискурса, в том числе и религиозный, подразумевает использование набора определенных лексических, синтаксических средств, риторических приемов, средств аргументации. Религиозный дискурс характеризуется: - использованием отвлеченной лексики, имеющей нравственное значение (любовь, милосердие, великодушие, щедрость и т.п.); - аргументацией, основанной прежде всего на ссылках на священные книги (Библию, Коран и т.д.); - апелляцией не к рациональной логике, а к «логике чувств», что связано с трудностями определения многих религиозных понятий (Бог, вера, любовь и т.п.); - утверждением об исключительном характере своей религии (при этом, как правило, без оценки других религий как враждебных). Примером метафоры, которая выступает текстопорождающей моделью в религиозном дискурсе, может служить так называемая «военная» метафора. Военная метафорика является общим местом религиозного дискурса (в религиозных текстах часты упоминания о борьбе сил добра и зла). Ключевые образы-символы, входящие в состав «военных» метафор, таковы: битва, поражения, победа, оружие, знамена, меч. Примером использования подобных военных метафор в священных текстах может служить отрывок из послания апостола Павла ефесянам: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против… духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять. Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф.6:11 – 17). Скорее всего, автором данной метафоры является не апостол Павел, однако при рассмотрении дискурсивных практик это не столь важно, так как речь не идет о восстановлении авторства. Важно само существование данной метафоры в религиозном дискурсе и ее способность порождать тексты (примером могут служить тексты христианских и мусульманских авторов, в которых говорится о борьбе – как внутренней, духовной, так и внешней). Под «войной», «борьбой» часто понимается внутреннее самосовершенствование, то есть борьба не с физическим противником, а с духовным – грехом, дьяволом и т.п. Само по себе противопоставление «верные – неверные» при отсутствии негативной оценки группы «неверных» еще не является доказательством агрессивности текста: подобное противопоставление встречается во многих религиозных текстах, так как основная коммуникативная цель таких текстов – привлечь читателя (при произнесении текста, проповеди – слушателя) на свою сторону, сделать его последователем именно данной религии, учения. Примером могут служить не только многочисленные мусульманские тексты, но и христианские и иудейские, прежде всего Священное Писание Ветхого Завета, в котором противопоставляются верующие в Единого Бога и язычники, грешники. Поэтому такой признак как наличие противопоставления «я и моя группа» - «другие» можно считать одним из частотных признаков текста, созданного в режиме религиозного дискурса, и, соответственно, не относящимся к выражению агрессии. Текст, построенный на «военной» метафоре, не обязательно должен рассматриваться как агрессивный: для выявления агрессии в тексте необходимы другие маркеры. К таким маркерам могут относиться, например, негативная номинация противопоставляемой группы, а также негативные характеристики поведения этой группы либо ее представителей. Важно, что эти негативные характеристики могут быть имплицитными: так, лексемы и словосочетания типа решили отомстить, полезли в драку, ездили в магазин за водкой, зверски изнасиловали, сожжены православные церкви формируют отрицательное отношение к тому, о ком всё это говорится, притом что нет явных негативных номинаций (жид, хачик, азер и т.п.). Таким образом, при анализе текста на предмет наличия в нем высказываний и информации экстремистского характера необходимо учитывать дискурсивный тип текста и, соответственно, рассматривать те дискурсивные языковые практики, в том числе и метафоры, которые присущи именно этому типу.
Литература
1. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. – М.: Флинта: Наука, 2007. 2. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов. Под ред.проф. М.В. Горбаневского. – М.: Медея, 2004. 3. Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – М.: Издательство ЛКИ, 2008.
[1] Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. – М.: Флинта: Наука, 2007. [2] Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов. Под ред.проф. М.В. Горбаневского. – М.: Медея, 2004. С. 26. [3] Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. С. 132-133. [4] Щербинина. Вербальная агрессия… С. 133-150. [5] Щербинина. Вербальная агрессия… С. 141. [6] Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста…. С. 145 – 147. |