2.5. Старики в местах лишения свободы

Если десять лет назад количество лиц пожилого и старческого воз­раста, отбывающих наказание в виде лишения свободы в исправи­тельных колониях и тюрьмах, составляло около полутора тысяч, то на сегодняшний день это значение увеличилось более чем в шесть раз. Несмотря на преимущественную долю лиц молодого и зрелого воз­раста (24-39 лет) среди осужденных, почти в каждом исправитель­ном учреждении находятся пожилые и даже старые люди, а среди них и такие, которым уже трудно передвигаться.

Анализ распределения осужденных по возрасту показывает, что большинство лишенных свободы (85,5 %-по данным специальной переписи осужденных 1999 г.) принадлежит возрастным группам 20-

49 лет. Лица более молодого и более старшего возрастов осуждают­ся к лишению свободы значительно реже. Тем не менее преступники

50 лет и старше составляют среди лишенных свободы 4,9 %. Если рассмотреть данные об относительной плотности распределения осуж­денных в расчете на один год, то окажется, что в максимальной мере среди них представлены лица молодого и среднего возраста- от 20 до 39 лет. Именно они проявляют наибольшую преступную актив­ность. В расчете на 1 год преступники в возрасте 50 лет и старше со­ставляют 0,5 %, из них старше 60 лет - 0,1 %.

Рассмотрим распределение преступников (отдельно мужчин и жен­щин) в зависимости от вида режима исправительного учреждения. Как оказалось, наиболее высока доля мужчин 50 лет и старше среди отбывающих наказание в исправительных колониях особого режима -11,8 %, затем следуют колонии строгого режима - 6,4 % и колонии для отбывания пожизненного заключения - 5,6 %. Женщины поздних возрастов распределяются примерно так же - их несколько больше в учреждениях с более суровыми условиями отбывания наказания: в колониях строгого вида режима-7,3%. В колониях общего вида режи­ма - 6,2 %. Не могут не привлекать внимание данные упомянутой переписи о распределении по возрасту осужденных, совершивших преступления при рецидиве. Оказалось, что среди виновных в насиль­ственных преступлениях и осужденных впервые лиц в возрасте 50-59 лет было 68,8 %, в возрасте 60 лет и более - 66,1 %. При рецидиве - соответственно 31,2 и 39,9 %, при особо опасном рецидиве -11,8 и 8,8 %. Несколько иная картина среди осужденных за корыстные пре-

ступления: впервые - 27,5 и 21,9 %, при рецидиве - 72,5 и 78,1 %, при особо опасном рецидиве- 8,3 и 10,5 %. При этом речь идет о любом рецидиве, то есть предыдущие преступления могли быть корыстны­ми, насильственными и т. д.

Как видно из приведенных данных, насильственные преступления совершаются впервые более чем в два раза чаще, нежели корыст­ные. Насильственные преступления обычно имеют место в семейно-бытовой сфере.

В те годы, когда в России суды еще приговаривали к смертной казни, многие были помилованы из тех, кого наказывали за убийства. Из тех, которым смертная казнь была заменена лишением свободы на срок 25 лет, лиц в возрасте 50-59 лет было 4,0 %, в возрасте 60 лет и старше - 0,8 %, а тех, кому смертная казнь была заменена пожизнен­ным лишением свободы, соответственно оказалось 5,3 и 0,6 %. Ины­ми словами, каждый десятый из числа убийц, наказанных самым дли­тельным сроком лишения свободы или пожизненно, был тем, кого мы относим к старикам.

Совсем нестранно, что среди осужденных пенсионного возраста немало инвалидов, причем -1 -и группы, хотя, казалось бы, что в та­ком фактически беспомощном физическом состоянии все силы ста­рого человека должны направляться исключительно на выживание, не оставляя шанса для проявления иных вариантов активности, в том числе криминальной. Здесь очевидны причины психического и психо­логического характера, когда в определенных ситуациях человек спо­собен побеждать разумную рациональность, ориентированную на со­хранение лишь своей биологической стабильности. Однако еще бо­лее существенно то, что длительный антиобщественный образ жиз­ни, постоянное совершение преступлений, нахождение в местах ли­шения свободы в течение многих лет сами по себе могут разрушить здоровье.

Рассмотрим некоторые характеристики осужденных-стариков в местах лишения свободы только одной области - Вологодской.

В Вологодской области на начало 2003 г. в исправительных учреж­дениях содержалось 7996 осужденных, из которых 946 человек-лица пенсионного возраста. Женщин старше 55 лет - 40 человек (0,5 % - в общей массе преступников и около 4 % - среди осужденных женщин);

мужчин 60 и старше лет - 104 человека (1,3 % - в общей массе пре­ступников и 1,5 % - среди осужденных мужчин). Казалось бы, данные

показатели ничтожны и свидетельствуют о незначительных масшта­бах проблемы. Однако изучение уголовных дел и личности преступни­ков позднего возраста показывает, что данные осужденные в подавля­ющем большинстве случаев представляют собой насильственных пре­ступников, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. При этом содеянное ими часто отличается хладнокровным характером, про­думанностью, отсутствием раскаяния в совершенном.

На 1 января 2003 г. более 1,5 тыс. женщин среди отбывающих на­казание в российских исправительных учреждениях были пожилого и старческого возраста (от 55 лет и старше); кроме того, более 500 имели инвалидность 3,2 и даже 1 группы. Большое количество отбы­вающих лишение свободы женщин в принудительном порядке лечит­ся от алкоголизма, однако удельный вес таких больных среди моло­дых осужденных значительно выше.

Изучение личности преступниц пожилого и старческого возраста указывает на глубокие личностные изменения, нравственную дегра­дацию, наличие психических расстройств, алкоголизацию, в большин­стве случаев сформировавшихся на фоне крайне неблагоприятных социальных и семейно-бытовых условий. Не случайно подавляющее большинство из них осуждены за кражи продуктов питания, предме­тов первой необходимости и т. п., а также убийства своих родствен­ников, супругов либо сожителей, либо знакомых-собутыльников.

При этом среди преступниц выделяются женщины с достаточно высоким уровнем образования, имеющие большой трудовой стаж, ра­нее проживавшие в нормальных семейно-бытовых условиях. Напри­мер, выделяется группа бывших школьных преподавателей-пенсионе­рок, осужденных за убийство, как правило, мужа или сожителя. Инте­ресно, что судимость почти у всех - первая, между тем лишь единицы из них раскаиваются в содеянном.

Пребывание таких женщин в местах лишения свободы осложня­ется тем, что большинство остальных осужденных молодые, преиму­щественно до 30 лет, поэтому их общение достаточно затруднено, как и понимание проблем друг друга. Однако сейчас, когда преступниц-пенсионерок становится все больше, фактически в каждой исправи­тельной колонии находится несколько человек приблизительно одина­кового возраста. Кто-то из них находит себе подругу «по душе», но даже их общение затруднено в силу возраста, когда уже давно сфор­мированы жизненные установки, цели и стандарты.

Среди пожилых осужденных женщин наблюдаются разные личност­ные и криминологические типы, вследствие чего их совместимость далеко не всегда возможна.

Так, Минаева, 58 лет, последние 10 лет пьянствовала, вела раз­вратный образ жизни, за что население деревни, где она проживала, потребовало, чтобы она уехала оттуда. Дом, в котором жила Минае­ва, был превращен ею в притон, сама она занималась самогоноваре­нием и сутенерством (за деньги приглашала приходящим молодым людям проституток), к тому же и сама вступала в беспорядочные половые отношения. Уехав в город, Минаева попала в компанию бро­дячих цыган, с которыми стала заниматься продажей наркотиков. Последний род ее занятий и послужил причиной попадания Минаевой в места лишения свободы, где она чувствует себя, по ее словам, «как на курорте»: не нужно работать и обеспечивать себе питание, думать о чистой постели, и даже телевизор - бесплатно и каждый вечер...

Абсолютно другой тип преступницы представляет личность Про-ценко, 62 лет, в недавнем прошлом учительницы русского языка и ли­тературы в средней сельской школе. Строгая, до мелочности принци­пиальная, она и в исправительной колонии остается учительницей, не позволяющей ни себе, ни другим распускаться. Молодежь над ней посмеивается и недолюбливает, пенсионерки-сверстницы игнориру­ют ее требования к порядку, поэтому она в целом очень одинока. Осуж­дена за убийство сожителя, с которым связалась после смерти мужа. «Войдя в мой дом обманом, он стал вести себя, как свинья. Когда ухаживал и предлагал жить вместе, то прикидывался аккуратным, непьющим, мастеровым. На деле оказалось все наоборот. Когда я позволила, наконец, ему переехать ко мне, жизнь превратилась в ад. Пьянкам и гулянкам не стало конца: чужие пьяные рожи каких-то друзей-собутыльников, грязная одежда, пропахшая водкой и куревом, мат и грубость... Это было ужасно. Я не могла его выставить, он не слушал меня, вся деревня надо мной смеялась... Последней каплей был тот день, когда он потребовал с меня деньги на водку и, когда я отказалась, ударил меня со всей силой прямо в лицо кулаком. Я про­плакала весь день в сарае. А вечером собралась с духом, взяла ле­жащий рядом топор, вошла в дом и ударила его, спящего, по голове один раз. Не жалею о случившемся, до сих пор не могу простить даже мертвому того оскорбления, когда вспоминаю его удар в лицо, -это было впервые в моей жизни...»

Росина, 60 лет, в течение тридцати лет семейной жизни с мужем постоянно ссорилась и дралась с ним. Это, по-видимому, стало уже многолетней привычкой, но она однажды решила, что «с этим пора кончать», и убила мужа ударом молотка по голове. Она также не со­жалеет о преступлении, но жалеет себя, свои потраченные на сканда­лы и разборки с мужем годы. Уровень образования у Росины низкий, работала дояркой на ферме, потом уборщицей. Ее сын отбывает на­казание в исправительной колонии за грабеж, а с дочерью, проживаю­щей в Санкт-Петербурге, отношений не поддерживает, сын ей тоже не пишет, как и она ему.

Следует остановиться на анализе состояния физического и пси­хического здоровья осужденных в местах лишения свободы Воло­годской области. В среднем более 30 % таких осужденных состо­ят на медицинском учете по поводу имеющегося заболевания, тре­бующего постоянного наблюдения врача. Среди них наиболее час­то встречаются лица, страдающие такими заболеваниями, как са­харный диабет, хронические болезни почек, хронические формы гепатита, различные гинекологические заболевания. Большое рас­пространение получил в последние годы туберкулез, а также гриб­ковые заболевания кожи. Заметим, что многие осужденные инфи­цируются непосредственно в исправительном учреждении от уже больных своих «коллег». Недостаточный медицинский контроль и слабое обеспечение соблюдения санитарно-гигиенических норм, плохое питание, скудное финансирование профилактических меро­приятий и приобретения лекарственных препаратов способствуют распространению инфекций, передающихся воздушно-капельным и контактным путем.

Несомненно, пребывание больных осужденных в местах лишения свободы доставляет последним большие страдания, особенно нахо­дящимся в преклонном возрасте: например, по данным информацион­ного отдела Главного управления исполнения наказаний Минюста России, около 150 осужденных, лишенных свободы, ежегодно умира­ют в стенах исправительных колоний от соматических заболеваний.

Не менее значимая проблема, характеризующая психофизиологи­ческий статус пожилого осужденного, - наличие у 30-50 % этого кон­тингента патологических изменений психики и нервных заболеваний. Тенденцией последних 5-7 лет является увеличение количества пре­ступников, страдающих психическими расстройствами не в силу их

врожденного характера, генетической природы, а сформировавшихся уже в зрелом возрасте. Данное обстоятельство связано сростом психо-травмирующих факторов, эмоциональной и психической дезадапта-ции, которой подвержены представители старшего поколения, а так­же их алкоголизацией и наркотизацией. Ко многим лицам исследуе­мой группы можно применить понятие «социопат» (антисоциальная личность), берущее начало в зарубежной психиатрии. Давая понятие социопатии, ее определяют как хроническое состояние, манифестирую­щееся в возрасте до 15 лет и продолжающееся во взрослой жизни, харак­теризующееся стойкими нарушениями интерперсональных и социальных связей, агрессивностью, криминальной активностью и пренебрежением социальной ответственностью.

В более позднем возрасте социопат имеет довольно типичную био­графию: частая смена места работы, сочетающаяся с периодами безработицы, беспорядочные половые связи, приводящие к разводам, кроме того, они возбудимы, агрессивны, способны к безмотивным уходам из семьи.

Как отмечает Ю.А. Александровский, «анализ состояний психи­ческой дезадаптации у многих людей позволил выделить так называ­емые социально-стрессовые расстройства, по существу являющиеся вариантом посттравматических стрессовых нарушений. Среди при­чин развития социально-стрессовых расстройств необходимо отме­тить социально-психологическую ситуацию, приведшую к коренной ломке общественного сознания и жизненной ориентации миллионов людей. Развивающиеся вследствие этого массовые проявления со­стояний психоэмоционального напряжения и психическая дезадапта-ция по существу являются естественной экспериментальной моде­лью социально-стрессовых расстройств. Они возникают под влияни­ем хронически действующих дестабилизирующих население социально обусловленных психогенных факторов, воздействие которых привело к переосмыслению жизненных целей, крушению устоявшихся перс­пектив, авторитетов, обнищанию, затронувшему основные слои насе­ления, неверию в обещания руководства страны, отсутствию реаль­ных надежд на улучшение ситуации»²³.

Наряду с официально наблюдаемыми больными, находящимися под медицинским контролем, следует отметить и существование ла­тентных, невыявленных нервных и психических расстройств, а так­же дебильности в легкой форме. Признаки таких отклонений осо­

бенно ярко проявляются среди бывших алкоголиков, наркоманов, а также лиц, получавших неоднократные травмы и сотрясения голов­ного мозга (как правило, в процессе семейно-бытовых конфликтов, драк и т. п.). Аномальные осужденные пожилого возраста, а также дебильные личности в силу интеллектуального снижения, страннос­тей в поведении, несоблюдения элементарных правил личной гигие­ны в некоторых исправительных учреждениях отвергаются други­ми преступниками, выталкиваются из их среды, по данным некото­рых исследований составляя специфическую группу так называе­мых «обиженных»²⁴. В наших исследованиях мы не обнаружили яв­ное отвержение пожилых преступников даже со старческим слабо­умием, однако несомненная доля пренебрежительного к ним отно­шения, разумеется, имеется.

Но больше выделяется иное явление - заискивание и поиск друж­бы стем пожилым осужденным, который получает пенсию. Возмож­ность приобрести в тюремном ларьке неплохие сигареты, купить кон­фет и, в общем, иметь «спонсора» в виде такого дедушки, наоборот, в настоящее время способствует не игнорированию пенсионеров моло­дыми осужденными, а хотя и неискреннему, но сближению с ними.

По данным исследований, у отдельных осужденных разных воз­растов можно выявить признаки дистрофии, гипогликемии; особенно им подвержены те лица, которые не получают пенсии, не имеют под­держки со стороны супругов или родственников (не получают про­дуктовых передач, материальной помощи), а поэтому плохо питают­ся. Физическая слабость у многих стариков сочетается с расстрой­ствами психической деятельности.

Учитывая, что средние сроки лишения свободы у осужденных по­жилого возраста немалые (4-7 лет), нельзя не отметить, что во мно­гих случаях, особенно если речь идет о рецидивистах, происходит чрезвычайно нежелательное явление: привыкание, полная адаптация их к тем условиям, которые вытекают из исполнения уголовного на­казания. Как показывают результаты опросов, именно первые 6 ме­сяцев являются для лишенного свободы самым тяжелым периодом пребывания в данных местах, у некоторых он длится до 1 года. Далее большинство преступников отмечают стирание грани, отделяющей столь остро ощущаемую вначале несвободу от обычного мира. Ины­ми словами, для многих условия лишения свободы становятся при­вычной нормой, а для некоторых, по их словам,-домом.

Далеко не все люди жаждут свободы, как это наивно полагают обыватели. Некоторые просто не могут жить в ее условиях, они бес­сознательно стремятся к тому, чтобы на них надели хоть какие-то оковы: в глубине подобного влечения лежит страх быть уничтожен­ным, страх диффузный, размытый, абсолютно непонятный субъекту. Он скрывается от него в глубинах психики, являясь ему каждый раз в неожиданных обличьях. На таком глубинном уровне влечение к не­свободе наряду с другими, осознаваемыми, мотивами может мощно детерминировать преступное поведение, в том числе повторное.

Бегство от свободы можно легко заметить у тех, кто совершал пре­ступления, как правило, не очень опасные в условиях очевидности. Пре­ступник в таких случаях как бы взывал: «Поймайте меня, не дайте по­гибнуть!» Если это был рецидивист, в колонию он возвращался, как в отчий дом. Привычные тюремные сидельцы, если они провели в местах лишения свободы многие годы, и тем более если состарились там, вооб­ще не мыслят себе иной жизни. Если у них нет крова, родных или близ­ких, им попросту некуда деваться, и выход на свободу для подобных людей - полная катастрофа. Ведь здесь, за решеткой, есть крыша над головой, регулярное питание, пусть и не очень хорошее и невкусное, есть возможность получать врачебную помощь, пусть и не самую квалифи­цированную, есть возможность каждый вечер смотреть телевизор, брать в библиотеке книгу или газету... Здесь его никто не обидит, а если такое случится, то на обидчика найдется управа.

Как показывают данные многих исследований, проведенных в среде осужденных, при отбывании лишения свободы после 2-4 лет (в зависи­мости от индивидуальных особенностей) в личности большинства из них завершается процесс окончательного приспособления к объектив­ным условиям исправительного учреждения, происходит психологичес­кая адаптация, а часто - переориентация социальной направленности в сторону криминальной устойчивости.

Более чем 60 % лиц старше 50 лет, отбывших более трех лет ли­шения свободы, проявляют, как показал наш опрос, равнодушие к воз­можности досрочного освобождения, безразличие к проблемам буду­щей жизни после отбывания наказания, а отдельные представители данного контингента считают исправительную колонию «домом», ко­торый не хочется покидать.

У тех осужденных, для кого первая судимость была связана с от­быванием лишения свободы в воспитательной колонии, адаптация к

условиям исправительного учреждения в пожилом возрасте протекает еще более безболезненно. В отличие от контингента взрослых преступ­ников, у несовершеннолетних осужденных личные социальные и род­ственные связи еще не сформировались, а с родителями - уже у мно­гих утрачены. В такой ситуации среда подростков одного возраста, объ­единенная общими интересами, быстро и легко становится естествен­ной формой взаимосвязи с окружающим миром, привычной нормой со­циального бытия. Более того, поскольку следствием первой судимости в несовершеннолетнем возрасте является рецидив (около 38 %), то можно утверждать, что в таких случаях укоренение криминальной направлен­ности произошло именно в местах лишения свободы.

Несмотря на то что в основных теоретических положениях Уголовно-исполнительный кодекс России соответствует Международ­ным минимальным стандартным правилам обращения с заключен­ными, в нем фактически не дифференцированы условия отбывания лишения свободы лицами пожилого возраста. Международные стан­дарты требуют в первую очередь, чтобы лишение свободы осуще­ствлялось с учетом материальных и моральных условий, обеспечи­вающих уважение человеческого достоинства, а цель исправления лиц в заключении должна быть такова, чтобы поддерживать их здоровье и самоуважение.

Между тем практическая реализация данных позиций вызывает на современном этапе российской действительности серьезные за­труднения, при этом многие из них просто невыполнимы в силу сло­жившихся объективно-социальных причин. Несомненно, эти обстоя­тельства нейтрализуют позитивные элементы воздействия при испол­нении лишения свободы, минимизируют эффективность применения воспитательно-профилактических мер, а в некоторых случаях исключают эффективность их применения в отношении осужденных пожилого и старческого возрастов.

' См.-.Ломброзо Ч. Преступление. М., 1994. С. 127.

² См.: Шнайдер Г. И. Криминология. М„ 1994. С. 166.

³ См.: Характеристика подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей в следственных изоляторах// Материалы специальной переписи 1999 г. М., 2000. Т 1 С. 28-30.

⁴ См.: Гедеонов Н.Н. Преступный мир Москвы/Подред. М.Н. Гернета. М., 1924. С. 28.

⁵ См.: Характеристика осужденных к лишению свободы // Материалы специальной переписи 1999 г. / Под ред. А.С. Михлина. М., 2001. С. 358. ' Гедеонов Н.Н. Указ. соч. С. 27.

⁷ См.: Характеристика осужденных к лишению свободы //Там же. С. 437.

⁸ ТарновскаяП.Н. Женщины-убийцы. СПб., 1902. С. 11.

⁹ См.: Ломброзо Ч. Указ. соч. С. 131.

'» Гедеонов Н.Н. Указ. соч. С. 27.

" См.: Характеристика осужденных к лишению свободы//Там же. С. 436.

¹² Старков О. В. Бытовые насильственные преступления. Рязань, 1992. С. 32.

¹³ См.: Криминогенная ситуация в России на рубеже XXI века / Под ред. А.И. Гурова. М., 2000. С. 11.

¹⁴ Бехтерев В. М. Органическая и социальная сфера личности // Психология лично­сти в трудах отечественных психологов. СПб., 2001. С. 86.

¹⁵ Додонов Б. И. О системе «личности» // Психология личности в трудах отече­ственных психологов. С. 113.

" См.: Куфаев В. И. Рецидивисты (повторно обвиняемые)// Преступный мир Москвы. М„1924. С. 109.

"КуфаевВ.И. Указ. соч. С. 140-141.

¹⁸ Гедеонов Н. Н. Грабители и бандиты // Преступный мир Москвы. С. 37.

¹⁹ Куфаев В.И. Указ. соч.

²⁰ Лебедев С.Я. Традиции, обычаи и преступность. М., 1995. С. 65.

²' Гедеонов Н.Н. Указ. соч. С. 40.

²² Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996. С. 105.

²¹ Александровский Ю.А. Пограничные психические расстройства. М., 1993. С.378-379.

"См.: Белослудцев В.И. Организация психиатрической службы в ИТУ как фактор ресоциализации осужденных с психиатрическими аномалиями//Биологическое и соци­альное в личности преступника и проблемы ресоциализации. Уфа, 1994. С. 139.