Глава 2. Преступления стариков иличность преступника пожилого и старческого возраста

2.1. Особенности преступлений, совершаемых лицами позднего возраста

В истории человечества всегда существовала та часть преступ­ности, которую мы сегодня определяем как «преступность стариков». К сожалению, сведения об этой совокупности общественно опасных деяний и личности тех, кто их совершил, очень малочисленны и от­рывочны. Между тем, судя по некоторым научным и документаль­ным источникам, вопрос корреляции возраста преступника, в том числе старого человека, и преступности в целом волновал многих прогрессивных людей разных эпох.

Так, в своей работе «Преступление», имевшей огромный успех пос­ле ее опубликования в начале XX века, знаменитый итальянский кри­минолог Ч. Ломброзо констатирует большую значимость возраста при распределении преступности. Он привел данные о преступности раз­личных возрастных групп в некоторых странах, которые с достаточной наглядностью свидетельствуют о больших колебаниях ее уровня.

Так, например, материалы его исследования, проведенного в Англии, показывают, что «пропорция молодых преступников возраста 12-21 года в настоящее время заметно уменьшается, она относится к количеству честных молодых людей как 24:45. В возрасте от 21 года до 30 лет пропорция эта удваивается, а в возрасте 50 лет и старше она выражает-ся отношением 23,5:24,8». Во Франции из 1477 убийц, приговоренных к смертной казни, 107 человек (7,2%) находилось в возрасте между 16и 30 годами, 180(12,1 %)-между 40 и 60 годами, что свидетельствует о росте криминогенной активности после сорока лет, а 69 (5 %) были стар­ше 60 лет. Что касается итальянцев, то доля преступников от 50 лет и старше составляла всего 3,8 % в общей совокупности исследуемых'.

Все эти данные имеют сейчас лишь исторический интерес. В це­лом же можно выделить следующие закономерности изучаемого нами социального и криминологического феномена.

Во-первых, преступность людей пожилого и старческого возраста представляет собой исторически сложившееся явление. Она есте­

ственным образом вливалась в общую преступность, составляя хотя и самую незначительную, но стабильную долю преступлений, совер­шаемых людьми преклонного возраста.

Во-вторых, данный вид преступности актуален не только для на­шей страны. Понятно, что и для многих других государств преступ­ность старшего поколения может представлять собой отдельную и важную проблему. Там, где уровень преступности стариков сейчас низок, при определенных условиях, например под влиянием глобали­зации, также, как сегодня в России, ситуация может резко изменить­ся и криминогенность данной возрастной группы резко возрастет.

В-третьих, в зависимости от особенностей страны проживания, государственного уклада, условий жизни и содержания обществен­ных отношений, а также связанных с ними этнических, религиозных, политических и иных существенных черт как количественные, так качественные характеристики преступности стариков могут суще­ственно различаться.

Изучению возрастного фактора придается значение в некоторых криминологических исследованиях современных ученых, хотя в це­лом, как уже отмечалось, интерес к преступности стариков невелик. Несомненно, что без описания и объяснения уровня криминальной активности различных возрастных групп картина преступности всегда будет неполной и неточной. Соответственно, без знаний о возрастных особенностях лиц, совершающих преступления, невозможно целе­направленно организовать необходимые мероприятия по предупреж­дению преступности.

Немецкий криминолог Г.Й. Шнайдер, анализируя преступность Германии и некоторых других стран, прямо использует термин «рас­пределение преступности по возрасту», которое он предлагает уста­навливать путем производства расчетов коэффициентов интенсивно­сти преступности, то есть «из тех данных, которыми фиксируется число установленных подозреваемых на 100 000 человек данной возрастной группы». Применяя данный метод к распределению преступности по возрасту в земле Северный Рейн-Вестфалия в 1985 г., ученый устано­вил, что средний коэффициент в тот период составлял 2284,4. При этом наименьший отмечался у возрастной группы старше 60 лет (583,9), а самый высокий (4733,2) - у групп в возрасте от 18 до 21 года².

Что касается России, то, по свидетельству уголовно-статистических, научно-криминологических и иных информационно-аналитических ис-

точников, за последние двадцать лет в стране происходили волнооб­разные динамические изменения преступности старших поколений, рост которой с незначительными колебаниями постоянно и стабильно продолжается. Представляется, что этот факт имеет первоочеред­ную связь с началом так называемого перестроечного периода, вне­сшего кардинальные перемены как в государственно-политическую систему и все сопутствующие сферы жизнедеятельности государства и общества, так и в нравственно-духовную сферу бытия населения России. При этом отдельные кризисные перемены оказали глубочай­шее воздействие не столько на несовершеннолетних и молодых граж­дан России, а именно на представителей старшего поколения -пожи­лых людей и стариков.

Несомненно, устойчивость данной ветви преступности в России, как и в любом другом государстве, свидетельствует о явном соци­ально-экономическом неблагополучии в обществе, негативных про­цессах в сферах культуры, семейных отношений, нравственного и фи­зического здоровья населения. В силу этих обстоятельств, имеющих основополагающее значение для развития любого цивилизованного государства, нельзя не признать, что даже при незначительных объе­мах и малой интенсивности роста преступность старшего поколения ;

нуждается в углубленном исследовании, разработке специальных мер ее предупреждения и гибкой системе реагирования на ее изменения.

Если проследить статистику, отражающую количественные из­менения подозреваемых и обвиняемых, а затем осужденных в воз­расте от 55 лет и старше, то мы найдем характерные возрастные | колебания, отражающие специфичность исследуемой группы лиц, со- | вершивших преступления. Так, материалы переписи 1999 г., прове-денной в российских следственных изоляторах, показали, что наи­более опасные преступления, требующие изоляции подозреваемого или обвиняемого уже на стадии предварительного следствия, со­вершают молодые люди в возрасте от 18 до 29 лет. В целом заклю­ченные под стражу в возрасте до 25 лет моложе осужденных, но в группе 25-29 лет положение выравнивается, а начиная с 30 лет пол­ностью изменяется.

В группе 50-54-летних осужденные к лишению свободы составля­ют 2,7 %, в то время как пребывающие в следственных изоляторах под стражей -1,7 %, в группе 55-59 лет - соответственно 1,5-0,8 %, а старше 60 лет - от 0,7 до 0,5 %³.

В книге «Преступный мир Москвы», объединившей криминологи­ческие исследования, проведенные в 1920-1930-х годах в России, со­держатся данные о соотношении возраста совершения первого и по­следнего преступлений у рецидивистов. Оказалось, что вопреки тра­диционному мнению наличие прямой связи между ранней первой су­димостью и совершением потом повторных преступлений в те годы для лиц, вновь совершивших преступление в возрасте после 40 лет, вовсе не являлось характерным признаком. Напротив, для большин­ства преступников (72,7 %) из группы, имеющих последнюю судимость после 50 лет, характерным признаком была поздняя по возрасту пер­вая судимость (31 год и старше). Из тех, кто совершил последнее преступление в возрасте 60 лет и старше, - 66,7 % были осуждены за первое преступление в возрасте 31 год и старше⁴.

По данным наших исследований, 92 % лиц пожилого и старческого возраста совершили свое первое преступление в возрасте старше 30 лет, при этом впервые осуждены около 54 %; 5 % совершили первое преступление в возрасте от 20 до 30 лет, и лишь 2 % имели первую судимость уже в несовершеннолетнем возрасте.

Средний возраст осужденных к лишению свободы на 2,5 года «стар­ше» среднего возраста заключенных под стражу. По-видимому, отча­сти это можно объяснить тем, что к молодым людям суды чаще про­являют снисхождение, учитывая их возраст, нежели к представите­лям старшего поколения, к тому же и тяжких преступлений ими со­вершается больше⁵. В настоящее время уголовно-процессуальная практика все чаще идет по пути неприменения заключения под стра­жу пожилых лиц, виновных в совершении даже тяжких преступлений, когда нет веских оснований для этого.

В 1996 г. коэффициент судимости пожилых людей составил 201 в расчете на 110 тыс. населения. Несмотря на то, что это один из са­мых низких показателей по сравнению с иными (коэффициентом суди­мости несовершеннолетних, лиц молодого и зрелого возраста и т. п.), он все же растет.

Следует отметить, что средний возраст осужденных снижается, «молодеет». Если в 1970г. самой многочисленной была группа 30-39 лет, в 1981 г. - от 18 до 24 лет, то сейчас наибольший удельный вес составляют лица в возрасте от 21 до 24 лет. Между тем, делая конк­ретные выводы о криминальной интенсивности той или иной возраст­ной категории населения, следует учитывать удельный вес данной воз-

растной группы в общем составе населения, сравнивая данные суди­мости и численности таких лиц.

Так, в возрастных группах несовершеннолетних и лиц старше 40 лет удельный вес осужденных обычно меньше, чем среди остального населения. Например, в 1981 г. осужденные старше 60 лет составляли всего 0,9 % среди общей массы, в то время как удельный вес данной возрастной группы среди населения составлял 15,5 %. При этом в контингенте мужчин, отбывающих лишение свободы в колониях, они составляли 1 %, женщин - 1,3 %, в тюрьмах - 0,9%.

Не следует обманываться малыми, на первый взгляд, значениями удельного веса осужденных пожилого возраста среди всех осужденных к лишению свободы. Если десять лет назад (1992-1993 гг.) в исправи­тельных учреждениях содержалось примерно полторы тысячи «деду­шек и бабушек» пенсионного возраста, то сегодня этот показатель пре­вышает старое значение почти в шесть раз.

Традиционно удельный вес всех женщин, совершающих преступ­ления, сравнительно невысок: он колеблется в пределах 10-15%. Однако следует признать, что даже при сравнительно малых значе­ниях факт совершения преступлений женщинами пожилого возраста опасен сам по себе: за ним стоят жизни и судьбы многих людей, тес­ным образом связанных с данной женщиной, - в первую очередь де­тей, родителей, супругов, если, конечно, у преступницы они есть.

На современном историческом этапе как российские, так и зару­бежные криминологи отмечают тенденцию роста женской криминаль­ной активности. Как следствие негативных социальных перемен про­исходит отягощение женской преступности такими чертами как на­сильственный характер и корыстная направленность большинства деяний, возрастающая жестокость, нравственная деградация личнос­ти преступниц. Обстоятельства, порождающие женскую преступность, составляют часть общих причин всей преступности в стране, и вмес­те с тем многие из них являются специфическими факторами, спо­собствующими прогрессированию именно женской криминальной ак­тивности. Это отмечается во всем мире.

В среднем 7-8 % среди осужденных к лишению свободы женщин имеют возраст 55-75 лет. Ранее, 15-20 лет назад, случаев осуждения лиц этой категории было значительно меньше, и суды избегали при­менения к ним наказания в виде лишения свободы. В то же время криминогенность пожилого возраста у женщин исторически была до­

статочно высокой. Еще в 1923 г., Н.Н. Гедеонов отмечал: «Самый опасный для мужчин возраст-годы его психофизического расцвета, когда он достигает максимума силы и решительности... Для женщин же, наоборот, самыми опасными являются лета либо их полной не­опытности, когда они поддаются чужому влиянию, либо той зрелости, которая богата уголовным прошлым, когда они уже причаливают к тихой пристани притоносодержательниц или укрывательниц...»⁶.

Сегодня не менее двух третей осужденных женщин пенсионного возраста виновны в совершении убийства, при этом характер преступ­ления и свойства личности преступницы не оставляют у суда сомне­ний в целесообразности применения к ним именно лишения свободы, а не иного, более мягкого, наказания.

Характерными признаками преступности стариков являются вы­сокие показатели числа насильственных преступников среди всех ос­тальных. Это свидетельствует о возрастании умышленного, осознан­ного характера данных деяний по мере увеличения возраста; высока доля насильственных преступников-стариков среди осужденных на­званного возраста, отбывающих лишение свободы (в среднем около 85 % составляет их удельный вес в числе стариков в исправительных учреждениях, исполняющих лишение свободы).

Современные исследования, проведенные авторами в группе осуж­денных пожилого возраста, показали, что фактически все они совер­шили умышленные убийства, почти 30 % которых отягощены корыст­ными, хулиганскими и иными отягчающими обстоятельствами. Кро­ме того, большинство виновных имеют отрицательные характерис­тики по месту проживания и со стороны семьи; многие пьянствовали, давно потеряли связи с родственниками, бродяжничали. Более чем каждый второй осужденный пенсионного возраста не имеет права на получение полной государственной пенсии из-за отсутствия необхо­димого трудового стажа.

Факт «взросления» преступников, связанный с возрастанием удель­ного веса среди них лиц старше 55 лет у женщин и 60 лет - у мужчин, можно объяснить несколькими факторами. В первую очередь, это проявленная органами внутренних дел, прокуратурой, и особенно су­дом, необоснованная гуманность по отношению к совершившим опас­ные преступления впервые в молодом или зрелом возрасте, что зача­стую способствует укреплению чувства безнаказанности, всепрощен-чества. Впоследствии это приводит к повторным и более тяжким де-

яниям. Вообще высокий уровень рецидива преступлений в России, в том числе среди стариков, во. многом складывается вследствие из­лишне «либерального» отношения судов к опасным преступникам, прежде всего насильственным.

Как показывает перепись осужденных в местах лишения свободы, осуществленная в 1999 г., наиболее высокий уровень рецидива пре­ступлений отмечается среди людей в возрасте 30-49 лет: две судимос­ти имеют 41,5 %, три - 47,9, четыре - 60,5, пять - 75,1, шесть - 75,8, семь и более - 73,9 %. Доля рецидивистов-стариков, среди отбываю­щих наказание в исправительных учреждениях, конечно, ниже, чем среди преступников в возрасте 30-49 лет. Так, из числа лиц в возрас­те 50 лет и старше имеющих две судимости оказалось 3,8 %, три - 3,4 %, четыре - 4,3 %, пять - 8,6 %, шесть -16,8 %, семь и более - 21,8 %. Как мы видим, удельный вес неоднократно судимых рецидивистов среди стариков достаточно велик, при этом с увеличением количе­ства судимостей растет число таких преступников.

С особенностями признания совершения преступления при особо опасном рецидиве связан относительно невысокий показатель средне­го возраста таких лиц. Не всегда лицо должно иметь судимость за со­вершение одного или двух преступлений. Согласно положению закона одним из оснований такого признания является совершениелицом умыш­ленного тяжкого преступления, если ранее оно было один раз осуждено за особо тяжкие преступления, или особо тяжкого преступления, если ранее оно было осуждено за умышленное тяжкое или особо тяжкое преступление. Для совершения ряда преступлений необходимо более длительное время, и поэтому средний возраст осужденных, имеющих несколько судимостей, растет по мере увеличения их числа⁷.

С числом судимостей по мере взросления и старения возрастает отчуждение личности, усиливается ее алкоголизация, она все больше оказывается связанной с антиобщественной средой и антиобществен­ным образом жизни. Особенно катастрофическим становится поло­жение женщин-рецидивисток, их стигматизация гораздо более суро­вая, чем мужчин; многие из них утрачивают именно женский облик.

Структура и характер преступности лиц пожилого и старческого возраста не может не отличаться от молодежной преступности. Об­щеизвестно, что возраст накладывает свои отпечатки на поведение человека, его интересы, психологию, физическое состояние, опреде­ление целей и перспектив на будущую жизнь.

С одной стороны, несомненно, представители старшего поколения и тем более пожилого возраста в основном обладают уже сформиро­вавшимися личностными чертами, свойствами характера и поведе­ния. Проведя исследование личности данного социального и психоло­гического типа преступника, можно с достаточно высокой долей дос­товерности объяснить «стариковскую» преступность и спрогнозиро-вать ее состояние в будущем.

Вместе с тем исследования показывают, что далеко не всегда можно четко отделить особенности преступности стариков от преступ­ности иных возрастных групп, используя только возрастной критерий и традиционно сопутствующие пожилому возрасту признаки. Есть, на­пример, мнение, что для молодежи более характерны импульсивность и агрессивность, которые выявляются в результате проведения мно­гих исследований преступников молодого возраста. Однако и в изуче­нии механизма подавляющего большинства убийств, совершенных ли­цами старше 50 лет, как оказалось, лежали чувства, связанные с проявле­нием внезапно вспыхнувшей агрессивности вовне (обида, месть и т. п.). Нельзя сказать, что пожилой человек не импульсивен, хотя он и луч­ше сдерживает свои эмоции. Напротив, его преступному поведению очень часто присуще быстрое, не всегда адекватное ситуации реаги­рование на «раздражитель» объективной среды, характерное именно для подсознательной, импульсивной реакции.

ВэтомпланеумесшовспомнитьдавнонаписанныесловаП.Н.Тарновской, которая отмечала, что «неблагоприятные условия жизни, воспитания, дурные примеры или случайности, легко преодолеваемые без нару­шения нравственных начал здоровым организмом, вовлекают пред­расположенного к совершению преступления»⁸. Если учесть соци­альные, психологические и физиологические особенности, которые сопровождают старение человека, то в совокупности с внешним воз­действием среды их вполне можно рассматривать как условия, про­воцирующие, способствующие либо облегчающие в каждом конкрет­ном случае совершение преступления. Старческий организм облада­ет сниженным «иммунитетом» к внешним раздражителям, и его реа­гирование на них далеко не всегда контролируется разумом, особенно если интеллект слабеет.

Однако следует согласиться с тем, что в отличие от молодых ста­рикам свойственно направление своей криминальной агрессии в ос­новном на конкретный «вредоносный»-с точки зрения преступника -

объект, а не «распыление» ее на незнакомых людей (например, при совершении хулиганских действии). При этом и результат опасных действий предвидится конкретизированный, определенный (например, смерть потерпевшего при убийстве).

Нельзя сказать, что преступности стариков не присуща жестокость. В одной из исправительных колоний отбывала лишение свободы по­жилая женщина пенсионного возраста, которая в течение длительно­го времени убивала своего внука, вводя ему швейные иголки в ствол позвоночника. Разумеется, это зверское преступление порождено це­пью причин, среди которых можно выделить несложившуюся личную жизнь и нежелание нянчиться с маленьким внуком. Но основной при­чиной, как это явствует из материалов уголовного дела, были весьма неприязненные отношения с дочерью, матерью ребенка. Он воспри­нимался как психологическое продолжение дочери, которой убийца не смела нанести ущерб, мальчик же был беззащитен.

Вообще надо отметить, что мотивация агрессивного преступного поведения стариков, как и представителей других возрастных групп, далеко не всегда очевидна. Она, как правило, выявляется при глубо­ком специальном анализе. Приведем следующий пример.

Чернов, 56 лет, ранее привлекавшийся к уголовной ответственнос­ти 4 раза, работавший сантехником в больнице, образование 9 клас­сов, привлечен к уголовной ответственности за убийство своей жены Марии и ее дочери Елены, 20 лет. Убийства совершены при следую­щих обстоятельствах.

В день убийства Чернов и обе женщины распивали спиртные на­питки, причем он уверяет, что они с женой пили только пиво, а Елена, как всегда, еще и водку. Вообще, с его слов, Елена вела крайне рас­путный образ жизни, сожительствовала с разными молодыми людь­ми, даже случайными знакомыми, и приводила их домой, постоянно пьянствовала. На этой почве у Чернова с ней часто случались конф­ликты. В тот же день она сказала ему и матери, что якобы сожитель­ствовала с ним и теперь ждет от него ребенка. Он это отрицал (и отрицает), но в связи с такими ее утверждениями у них начался скан­дал. Чернов ушел в другую комнату, вскоре к нему присоединилась жена, и они уснули. Елена пришла в эту комнату и продолжила предъяв­лять ему претензии, а затем ушла в свою комнату. Чернов пошел на кухню, взял столовый нож и несколькими ударами убил падчерицу. Вслед за этим прошел в комнату к жене и зарезал ее.

Убийца объясняет агрессию в отношении Елены тем, что у них по ее вине были плохие отношения, и она клеветала на него, что он спал с ней. Почему убил жену, не знает, пояснял, что любил, жили они хоро­шо, да он вообще совершенно не помнит, как ее убил, - здесь у него полный провал в памяти. Правдивость его последнего утверждения вызывает большие сомнения - убийство Марии скорее всего очень удивило его самого и, возможно, он пребывает в глубоком недоуме­нии и растерянности по этому поводу. Весьма сожалеет, что убил ее, но не испытывает того же чувства из-за убийства падчерицы. Одна­ко его сожаление имеет мало общего с действительным покаянием. Это скорее переживание из-за того, что его лишили свободы и на скло­не лет он потерял нужную ему женщину.

Наше объяснение жестоких убийств, совершенных Черновым, ис­ходит из того, что женщины и их отношение к нему играли в его жизни исключительную роль. Об этом он сам говорил в беседах, это видно и по результатам его психологического тестирования по методикам «Неоконченные предложения» и «Нарисуйте человека». Женщина находится в центре его мировосприятия, что, вероятно, порождено тем, что единственным человеком, кто проявлял о нем заботу и любил, была мать; ее он вспоминает часто и с исключительной теплотой и крайне отрицательно отзывается об отце, который до 15 лет избивал его постоянно. Вместе с тем отношение к женщинам у него амбива­лентное, то есть его влечет к ним и в то же время он их отвергает, поскольку бессознательно ощущает, что они враждебны ему и от них не следует ждать добра.

Так, одно из неоконченных предложений: «Считаю, что большин­ство девушек...» дописал: «развратные». Так же он дописал анало­гичное неоконченное предложение о женщинах. Рассказы по картин­кам Тематического апперцептивного теста (ТАТ) у Чернова очень коротки, никакие наводящие и уточняющие вопросы не порождали у него фантазии, однако картинка № 5 (мужчина и женщина) неожидан­но вызвала довольно продолжительный рассказ: «Она удерживает его? Может, здесь еще другой мужчина. Любовник ее. Отношения между ними хорошие, он любит ее, а она... я бы по ней не сказал. Взгляд у нее нехороший. У него тоже злобный взгляд. Если между ними были конфликты, то по ее вине. Испокон веков это от женщины. Может, там еще мужчина. Не знаю, заинтересован муж в сохранении отношений, но она-нет. Женщины-интриганки. Жена-атомная бомба». Итак,жен-

щина здесь плохая, и вообще они интриганки и развратницы, а жена -атомная бомба.

Психологическое тестирование этого убийцы показало также, что это замкнутая, плохо адаптированная, отчужденная, агрессивная и пара­ксиальная личность, подверженная депрессии и стремящаяся к ком­пенсации неполноценности путем грубого физического насилия. Он бес­сознательно переживает, что люди относятся к нему негативно, а так­же то, что ему не хватает мужественности и зрелости, что особенно важно при контакте с женщинами. Неслучайно Чернов ощущает недо­статок в достигнутом.

С этой точки зрения заслуживает внимания то, что он ранее уже проявлял преступное насилие против женщин:

1. В 1965 г. впервые был осужден к лишению свободы за то, что ударом кулака сломал челюсть своей знакомой.

2. В 1966 г. вторично осужден за то, что выбил дверь в квартиру другой своей знакомой и учинил в отношении нее хулиганские дей­ствия.

Чернов вообще очень агрессивен, в последний раз, в 1970 г., за сопротивление сотрудникам милиции и причинение им телесных по­вреждений был осужден на 7 лет лишения свободы.

Убитая им Мария была его третьей женой. Первые две бросали его сразу же, как только его брали под стражу, ни одна не захотела ждать освобождения, хотя первые два раза (в 1954 и 1966 г.) он осуж­дался лишь к одному году лишения свободы.

Сказанное позволяет следующим образом объяснить смертель­ную агрессию Чернова по отношению к Марии и ее дочери: он мстил им как женщинам, как символам женщины, которые на протяжении его жизни неоднократно заставляли его страдать, ощущать свою не­полноценность и ненужность им, которых он, отчужденный и одино­кий человек, воспринимал в центре своего психологического мира.

Прожитые супругами вместе долгие годы (будущими преступни­ком и жертвой) иногда способствуют накоплению обид и унижений, за которые очень хочется отплатить, причем без всякого потом со­жаления.

Так, женщина 62 лет, прожившая с мужем около 30 лет в браке, имеющая взрослых детей и внуков, убивает супруга множественны­ми ударами топором. Конечно, и сама преступница, и ее благоверный не отличались хорошим поведением - вместе пьянствовали, частень­

ко дрались, но все же... Показательно, что свой рассказ о содеянном она сопровождала следующими словами: «Я с таким удовольствием растюкала его головенку!»

Еще Ч. Ломброзо подчеркивал, что каждому возрасту свойствен­на особая, специфическая преступность. Юный и старческий возрас­ты дали при его жизни в Австрии максимум преступлений против нрав­ственности, а именно 33 %, причем подобные деяния наблюдались чаще всего в возрасте от 16 до 25 лет, с одной стороны, и от 65 до 70 -с другой. Характерно, что и в Англии максимальные цифры преступ­лений тех же лет против нравственности пришлись на возраст между 50 и 60 годами. «Но если припомнить, - уточняет Ломброзо, - что старческая деменция, равно как и эротическое помешательство, на­ступают обыкновенно после 50 лет, то очень может быть, что и психические заболевания часто смешиваются с преступлениями».

Далее тот же ученый отмечает, что среди глубоких стариков пре­обладают соучастие в совершении преступлений, мошенничества и -по аналогии с юным возрастом - поджоги и утайка доверенных ве­щей. Статистические данные, полученные во Франции с 1826 по 1840г., показывают, что среди преступлений, совершенных лицами старше 65 лет, преобладают клевета, отравления, изнасилования, случайные и предумышленные убийства, кражи, причинение ран⁹.

В аналитических комментариях к своим исследованиям Н.Н. Ге­деонов писал: «Переходя к возрастному распределению мужчин, мы замечаем у них резкое повышение преступности, начиная с 20-летнего возраста; только с 30-летнего возраста эти цифры начинают уменьшать­ся, доходя до минимума при переходе за пятидесятилетний возраст, когда они достигают всего 0,6 %... У женщин же мы замечаем некото­рое отклонение от только что указанного возрастного распределения мужской преступности. Своего максимума женская преступность дос­тигает в возрасте 30-39 лет, давая 33,3 %. Следующую группу состав­ляют лица в возрасте от 18 до 19 лет (22 %), а затем от 20 до 24 лет (16,6 %)»'°.

Среди преступников-мужчин старше 50 лет встречаются виновные в изнасилованиях, но особенно те, кто совершил насильственные действия сексуального характера и развратные действия. Приведем пример: Ни­китин, 67 лет, проживавший в сельской местности, осужден за изнасило­вание 16-летней девушки. Он ранее судим не был, имел трудовой стаж более 30 лет (работал в совхозе механизатором). Вдовец, жена сконча-

лась 5 лет назад. События, связанные с преступлением, развивались сле­дующим образом.

В селе, где жил Никитин, были традиционными соседские гулянки, сопряженные с распитием большого количества спиртного. В тот вечер, когда Никитин совершил изнасилование, вместе «гуляли» три сосед­ские семьи, в том числе и семья будущей жертвы. Кстати, и она, 16-летняя Светлана, присутствовала на празднике и наравне с роди­телями употребляла алкоголь. Характерно, что насильник не может детально восстановить картину преступления, помниттолько, что был очень пьян и плохо различал даже силуэты окружающих. От совершен­ного изнасилования не отказывается, говоря, что «мог, и скорее всего, сделал это», однако полной уверенности в содеянном у него нет. Согла­шается с тем, что «раз экспертиза установила, то так оно и было...».

Но в целом изнасилования, как известно, редко совершают «стари­ки»: 85 % осужденных за это преступление составляют лица в воз­расте до 39 лет.

Изанализа данных, характеризующих возраст осужденных, отбы­вающих наказание в местах лишения свободы за различные преступ­ления против личности, видно, что основная масса осужденных за убийство приходится на возрастную группу от 25 до 49 лет - 73,4 % от всех отбывающих лишение свободы в исправительных учрежде­ниях за такие преступления. Осужденные за убийство в возрастном диапазоне от 14 до 24 лет составляют 15,5 %, а старше 50 лет - 11 %. Можно отметить, что число осужденных за убийство вначале замет­но вырастает (в возрастной группе от 20 до 49 лет), а затем по мере увеличения возраста резко снижается, приобретая при этом устойчи­вую тенденцию. Средний возраст осужденных за убийство составля­ет 36,9 лет. В то же время следует признать, что приведенный выше удельный вес «стариков» среди осужденных за насильственные пре­ступления (11 %) достаточно велик.

Вообще удельный вес осужденных в возрасте 50 лет и старше среди отбывающих наказание в местах лишения свободы выглядит следу­ющим образом":

- убийство - 11 %;

- причинение смерти по неосторожности - 5 %;

- убийство, совершенное в состоянии аффекта; убийство, совер­шенное при превышении пределов необходимой обороны либо при пре­вышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего пре­

ступление; причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта; причинение тяжкого или средней тяжести вре­да при превышении пределов необходимой обороны либо при превы­шении мер, необходимых для задержания лица, совершившего пре­ступление,- 10,3%;

- угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью -11,4%;

- умышленное причинение тяжкого вреда здоровью - 20,9 %;

- умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, ис­тязание - 4,9 %.

Как мы видим, среди лишенных свободы каждый пятый из числа причинивших тяжкий вред здоровью относится к старикам, каждый десятый - убийца.

Достаточно давно психиатрами установлено, что при старческой деменции, начинающейся у некоторых в возрасте 65 лет, исчезают стыд­ливость и прежние нравственные установки, даже может появиться гиперсексуальность, порой проявляющаяся в извращенных формах. Нередко встречается педофилия и эфебофилия, характеризующиеся патологическим влечением к детям и подросткам, причем объектом влечения могут быть избраны дети знакомых или близкого окружения.

Фактически каждое пятое преступление данного вида связано с семейно-бьгговой сферой, определение которой достаточно конкретно дано О.В. Старковым. В частности, он пишет: «К бытовым социальным груп­пам мы относим: семью, родство, свойство, соседство, квартирантство, а также более мелкие диады - супругов, сожителей; родителей и детей, братьев и сестер; бабушек, дедушек и внуков; соседей по коммунальной квартире, по дому, по двору (в городе) и улице (в селе), кварталу в городе и селе; общежитию; свояков; тещ и зятьев; свекровей и снох; квартиран­тов и хозяев жилья»¹². В широком смысле в бытовую сферу можно вклю­чить и непроизводственную часть на заводах, фабриках, стройках и т. д. Но поскольку там пожилые и старые люди встречаются сравнительно редко, они не представляют для нас интереса.

Обращает на себя внимание тот факт, что в общем числе зареги­стрированных преступлений растет удельный вес посягательств, по которым в качестве потерпевших установлены пожилые люди. В 1994г. их доля составила 5 % среди всех потерпевших от преступлений, а в 1999 г. - 8 %. Причем в 26,6 % случаев они страдали от преступлений, совершенных по корыстным мотивам, а в 10,4 % - по мотивам ревно-

ста, мести и другим связанным с личными взаимоотношениями при­чинам, в 7,5 % - от преступлений, совершенных из хулиганских по­буждений¹³.

Характерно, что около 75 % женщин изучаемой возрастной группы состояли в браке либо в фактических супружеских отношениях (граж­данском браке). Данный факт напрямую связан стой особенностью, что почти 85 % женских насильственных преступлений совершается на почве семейно-бытовых отношений, а точнее - семейного конф­ликта. Семейный конфликт в таких случаях, как правило, является фактором рассогласованности отношений между членами семьи, но вместе с тем и следствием рассогласованности, но при условии, что она сопровождается столкновением интересов, иногда очень острым.

Характерной чертой преступности пожилых людей становится ее насильственная часть, представленная убийствами, причинением вре­да здоровью различной степени тяжести. Так, доля мужчин, еще в 1926 г. отбывавших наказание за убийства, составляла 38,6 %, в то время как у женщин этот показатель превышал 46 %.

Преступницы пожилого возраста нередко совершают кражи пу­тем злоупотребления доверием при знакомствах с будущей жертвой на вокзале, в метро, поезде, ресторане, иных общественных местах. Символично, что внешний облик таких преступниц обычно вызыва­ет расположение и симпатию, а психологические способности по­зволяют им быстро и умело распознавать психику жертвы, располо­жить ее к себе. Пожилая женщина всегда воспринимается как не­кий символ «матери» или «старшей сестры», поэтому степень дове­рия к ней достаточно высока. Неслучайным является главное учас­тие пожилых женщин в таких мошенничествах как «лохотрон», раз­личного рода мошеннических уличных лотереях, получивших рас­пространение в последние годы.