Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Скачиваний:
1813
Добавлен:
25.04.2015
Размер:
7.06 Mб
Скачать

70

А.А.НАКОРЧЕВСКИЙ. Синто

озом, приведшим к созданию единой цельной структуры. Это проявилось особенно ярко, когда государство по идеологическим соображениям попыталось

вконце XIX в. разделить синто и буддизм.

СXVIII в. под влиянием внешней угрозы и внутренних неурядиц рост национального сознания японцев принял форму борьбы за очищение «японского духа» от иноземных наслоений. Поскольку же квинтэссенцией этого «духа» считалось синто, то уже с конца XVIII в. многие японские интеллектуалы стали выступать за очищение этой «национальной веры» от иностранных примесей, и прежде всего от буддизма. Пришедшее к власти на волне этих настроений правительство (в результате так называемого «обновления Мэйдзи» 1868 г.) издало специальный рес-

хрипт о разделении «коми» и «будд»: каждое святилище смешанного характера, коих к тому времени было немало, должно было точно определить свою принадлежность — является ли оно буддийским или синтоистским.

Однако разделить этого, по удачному образному выражению знатока японской древности Л. М.Ермаковой, «кентавра» было не так-то просто. Нельзя точно «утверждать с научной достоверностью, где кончается человек и начинается конь, но всегда можно сказать, что вот это — голова человека, а это — конский хвост». Реальным символом степени этого симбиоза, никогда, однако, не доходившего до полного слияния, были священные синтоистские зеркала, на обратной стороне которых вместо традиционного орнамента стали изображать будд и прочих персонажей буддийского пантеона.

Если же учитывать, что к концу XIX в. кроме буддизма частью этого симбиоза были и даосские и

ГЛАВА 2.Японские божества нами

71

конфуцианские представления, верования и божества, и даже отчасти христианские, то японскую религиозность, может быть, лучше сравнивать даже не с кентавром, а со Змеем Горынычем, у которого все головы и конечности присоединены к единому туловищу. Оно, это туловище, будто бы своих правил ясно и не устанавливает и приказов не отдает, но только благодаря ему все объединяется в некое единое целое.

Однако как только идеологический контроль был снят и в Японии после поражения в войне была принята конституция, провозгласившая светскость государства и невмешательство в сферу религии, этот искусственно порубленный на куски монстр, каковым он кажется выросшему на иудео-христианско-му- сульманском понятии о религии сознанию, вновь воссоздал себя в почти нетронутом виде.

Представления о каяи в синто как теантропической религии

С третьей особенностьюсинто как религии теантропической (термин К. Тиеле) связано отсутствие порою четкого разделениямежду богом и человеком. Последнее невозможно представить в религиях теократических («боговластных»), к которым К. Тиеле относит все те же иудаизм, христианство и ислам, где Бог — существо абсолютно трансцендентное, то есть абсолютно превосходящее и абсолютно отличное от мира. Иными словами, абсолютно «другое».

В религиях же теантропических такого разрыва между божественным и человеческим мы не видим. И в греческой мифологии, и в мифологии японской боги действуют как люди, а людей, особенно выдающихся «героев», порою не отличить от богов. Ле-

72

А.А.НАКОРЧЕВСКИЙ. Синто

гендарный государь Дзимму такой же полубог, как греческий Асклепий. Боги женятся на земных женщинах, а мужчины умудряются соблазнять богинь. Более того, выдающиеся человеческие личности вполне могут обрести божественный статус своими заслугами, а боги порою оказываются низвергнутыми с Олимпа. Примеров тому не счесть в любой из подобных религий, будь онииндийские или греческие, японские илискандинавские.

При этом человекоподобные боги лишены главных признаков бога в религиях теократических: они отнюдь не всемогущи, не всеведущи и невездесущи'. Отчасти это объясняется их количеством и распределением между ними обязанностей (каждому отведена своя сфера влияния, и даже верховное божество неспособно осуществить свою волю без содействия других богов), отчасти же тем, что принципиального отличия между ними и людьми не существует. Боги — это как бы более могущественные люди. Но так же, как и людей, их можно, например, обмануть. Более того, боги порою даже смертны. И если на Крите демонстрируют могилу Зевса, то в Японии вам покажут место, где умерла Идзанами.

Однако в синто существует черта, несвойственная всем так называемым теантропическим религиям и являющаяся в определенной степени уникальной. В синто особо подчеркивается генетическая связь между богами и людьми —люди были несотворены коми, а рождены ими. И не только люди.

1 Подробный анализ с многочисленными цитатами можно найти в ставшей классической книге японского ученого Като Гэнти, переведенной на английский язык под названием «Historical Study of the Religious Development of Shinto».

ГЛАВА 2. Японские божества ками

73

Со всеми этими особенностями японских коми, которые, однако, по преимуществу не являются уникальными, мы познакомимся с вами подробнее в ходе дальнейшего изложения.

Ками и тама

Итак, главное для синто понятие — ками. Считается, что в древности существовало несколько разновидностей наименования этих высших сверхъестественных сущностей, но в конце концов наиболее общеупотребимой стала именно эта форма. Наиболее часто встречаемый перевод слова ками — 'божество', 'бог', 'богиня'. Использую его и я. Другие же исследователи предпочитают пользоваться этим термином без перевода, лишь изначально сопроводив его соответствующим пояснением. Причина довольна проста. Дело в том, что мы имеем дело с понятием, которого нет в нашей культуре, и потому у него нет имени на нашем языке. Сравнительно легко переводить европейцев, с которыми наша культура имеет множество общих корней. Я имею здесь в виду не просто перевод слов, а подбор словесных соответствий понятиям чужой культуры. Пусть мы говорим на разных языках, но если мы мыслим примерно одинаковыми категориями, то поиск выражающего их слова не столь уж затруднителен. Если же культурные коды различаются, то проблема перевода некоторых понятий на другой язык оказывается порой неразрешимой. Это очевидно для каждого, кто хоть раз в жизни пытался перевести анекдот иностранцам. Чаще всего это не удается не потому, что переводчик плох или слов не хватает, а потому, что представление о смешном в разных культурах весьма различно.

74

 

А.А.НАКОРЧЕВСКИЙ. Синто

Это

различие

в категориях, которыми опериру-

ет сознание, и порождает представления,

скажем, о

«загадочной русской» или «таинственной японской»

душе,

со всеми

разговорами о хитрости

и ковар-

стве. Попробуйте объяснить иностранцу, что мыслит русский под словом «воля», или же истолкуйте ключевой для православной религиозной философии термин «соборность». Если вы прибегнете к письменной форме изложения, то вам потребуется множество страниц. Поэтому и не иссякает поток книг о том, что такое дзэн-буддизм или самурайский кодекс чести бусидо:. Каждая новая работа есть новая попытка более точного их объяснения. Из кирпичиков собственных представлений мы вновь и вновь пытаемся создать понятный нам образ чужого.

Что же касается слова коми, то, переводя его словами 'бог', 'теос', 'deus', 'god' и т.д., мы тем самым, пусть неосознанно, распространяем на них все представления о божественном, сложившиеся в нашей, по преимуществу христианской культуре. То же самое произойдет, если, скажем, мусульманин переведет нами на свой язык как 'аллах'. И наоборот, называя христианского Бога коми, мы тем самым во- лей-неволей переносим на него и те представления, которые вкладываются в это понятие в синто, а с ним и в японской религиозности в целом.

Эта, казалось бы, очевидная проблема служит главной причиной многих недоразумений и нелепостей, возникающих при изучении чужой для нас не только по языку, но и по образу мышления культуры. На эти невидимые рифы мы наталкиваемся всякий раз, когда пытаемся пользоваться привычными для нас словами для обозначения явлений другой культуры, и мы еще не раз будем сталкиваться с подобными затруднениями на страницах этой кни-

ГЛАВА 2.Японские божества коми

75

ги. Чрезвычайную значимость проблемы соотношения «имен и реалий» понимал еще Конфуций (VI в. до н.э.), общие подходы которого остаются универсальными несмотря на то, что он трактовал эту проблему применительно к своему социально-поли- тическому учению. В записи изречений этого китайского мудреца мы находим следующее высказывание: «Когда имена неправильны, суждения несоответственны; когда суждения несоответственны, дела не исполняются».

О понятиях «религия* и «верование)

Вот наглядный пример, иллюстрирующий справедливость слов мудреца. На территории токийского аэропорта Ханэда до сих пор находятся одиноко стоящие ворота, когда-то принадлежавшие располагавшемуся здесь популярному синтоистскому святилищу. Такие незамысловатые символические ворота, называемые тории и состоящие из двух вертикальных столбов с двумя перекладинами наверху, являются обязательной принадлежностью даже самого мелкого синтоистского святилища. Когда американцы в сентябре 1945 г. оккупировали Японию, они разрушили само святилище, но ворота по какой-то причине остались нетронутыми. Ходят легенды, что, когда их попытались сломать, несколько рабочих получили увечья, и потому их оставили в покое. Теперь же они мешают развитию аэропорта, препятствуя строительству новой взлетной полосы. Местные жители протестуют против уничтожения этих ворот, ставших чем-то вроде символа несгибаемости японского духа, и ратуют за их перенос на новое место. Министерство транспорта, курирующее работы в аэропорту, первоначально согласилось на выделение

76

А. А. НАКОРЧЕВСКИЙ. Си

необходимых для

этого средств, но потом все за-

стопорилось. Дело

в том, что в апреле 1997 г. Вер-

ховный суд Японии признал, что выделение средств на ремонт местного синтоистского святилища правительством префектуры Эхимэ было нарушением Конституции Японии, согласно которой органам власти запрещено финансировать в какой-либо форме любые религиозные организации или давать деньги на содержание культовых объектов. После этого вердикта Министерство транспорта заморозило выделение средств на перенос вышеупомянутых вороттории, т. к. оно является культовым сооружением и действия министерства с большой вероятностью могут быть признаны незаконными. Так и стоят ворота по сей день, мешая реконструкции аэропорта. Воистину, точно как говорил Конфуций, «дела не исполняются». И что будет дальше, никто предсказать не берется^.

А вот решение Осакского местного суда, принятое в мае 1986 г., продемонстрировало иную трактовку понятия «религия». В нем говорится, что перенос на новое место за счет средств государства статуи бодхисаттвы Дзидзо не является нарушением Конституции Японии, так как это божество не является культовым объектом какой-либо религиозной организации, а является, как было записано в решении суда, «местной достопримечательностью».

Подобное разночтение положений Конституции Японии связано, прежде всего, с разным истолкованием термина «религия». Дело в том, что традиционно

1 По последним сведениям, которые были мною получены уже после завершения этой книги, эта патовая ситуация разрешилась — министерство все-таки выделило необходимые финансовые средства на перенос ворот-тории.

ГЛАВА 2. Японские божества ками

77

в Японии понятийного эквивалента этому западному понятию не было. Традиционно существовал термин синдзин, который можно было перевести как 'верование', причем прежде всего имелась в виду вера в конкретных богов, мудрецов или святых, а также действенность определенных практик магических, гадательных и т. д. Буддизм, синтоизм, конфуцианство и прочие «религии» назывались либо «путь» — до:, либо «учение» — кё:.

Но когда в XIX в. после более чем 200-летней изоляции Японии в страну вместе с плодами технического прогресса хлынул поток западных идей и представлений, японцам понадобилось сконструировать новый термин для обозначения западного понятия «религия», эквивалента которому они в реалиях своей жизни и, соответственно, понятиях не находили. Для этого было приспособлено слово «сюжё:», традиционно обозначавшее 'учение школы'* или 'учение традиции'. При этом идеальным образцом и эталоном для определения того, что есть «сюжё:», служила главная религия Запада — христианство со всеми вытекающими последствиями нормой признавалась вера в Бога, невозможность почитания богов других конфессий, четкое разделение на «своих» и «чужих», а также существование единой церковной организации.

Неудобство от подобного истолкования слова «религия» стали испытывать прежде всего пришельцы с Запада, так как ни одно из восточных учений ни

' Я избегаю использования слова «секта», так как в большинстве восточных религиозных учений, и прежде всего в синто и буддизме, отсутствует понятие ортодоксии, от которой можно было бы «отделиться» и создать «секту». Вместо этого существуют различные интерпретации исходногоучения или текста, традиции его толкования, своеобразные «школы» наподобие научных, которые и обозначаются словом сю:.

78

А.А.НАКОРЧЕВСКИЙ. Синто

буддизм, ни синто, ни даосизм, ни конфуцианство полностью не укладывалось в западное понятие «религия». Порою не обнаруживалось самого существенного для западного религиозного сознания — то веры, то Бога. Но прежде всего удивляло то, что были они системами, «открытыми» для восприятия «чужого»,— этакими наборами кубиков «Лего», позволяющими не только комбинировать и перекомбинировать собственный комплект идей, но и сочетать их с другими. Для Запада такая ситуация была уже делом далекого прошлого, позабытой эллинистической эпохи, и потому многие стали утверждать, что «религий» на Востоке нет. Действительно, если брать за эталон привычное на Западе, на Востоке религий не обнаружить.

Подобное отношение к восточным верованиям — дело отнюдь не далекого прошлого, когда можно было сослаться на недостаток знаний. Вот как описывает уже цитированная мною Ф. Блумфилд отношение многих современных европейцев и североамериканцев к религиозным верованиям китайцев: «Чужаки, которые живут среди китайцев, часто говорят, что китайцы не религиозны, а просто суеверны, но это только потому, что чужаки не признают религию в той форме, в которой китайцы практикуют ее. Несомненно, простой человек имеет дело не с четкими философскими указаниями Конфуция или мистической физикой даосизма — это скорее переплетение анимизма, даос- ско-буддийских лоскутков и обрывков, народного мифотворчества и магии, а также веков сверхъестественных практик, что и является сейчас религией китайцев».

Примерно такое же представление о религии характерно для многих японцев. Конечно, среди них есть вполне сознательные приверженцы той или иной конфессии, но таких меньшинство. Большинству же

ГЛАВА 2.Японские божества коми

79

скорее свойственна описанная выше китайская «схема», которую они и именуют традиционным словом «верование» — синдзин. Слово же сю:кё: обычно используется либо по отношению к «западным» религиям, либо в значении слова «секта», имеющем примерно те же негативные ассоциации, что и в нашей культуре. Поэтому подавляющее большинство людей, регулярно, по меньшей мере два раза в месяц, посещающих одно из известных синтоистских святилищ на границе префектур Осака и Нора, при анкетировании чаще всего ставили «птичку» напротив варианта ответа: «Религиозные (сюжё:) действия я, как правило, не совершаю», а авторы книги «Религия современного человека» («Гэндайдзин-но сюжё:»), японские ученые, вынуждены в предисловии уточнять, что слово «религия» (сю:кё:) они используют в «широком смысле», а не в его становящемся привычным в японской юридической практике истолковании как «религиозные действия определенной секты».

Поэтому, когда в Конституции Японии, составленной в XIX в., синто называлось не религией, а «путем японского народа», то это имело под собой определенные основания, связанные с особенностью использования термина «религия» (сю:кё:). Другое дело, что на базе этого «пути» была сконструирована имперская идеология, для успешного внедрения которой понадобилась определенная иерархическая организация — «церковь». Но даже в период существования этой «церкви» единого общепринятого текста, в котором в систематическом виде излагались бы все аспекты синтоистских представлений, создано не было.

В связи с вышеизложенным нам было бы легче понять, что есть японские коми, будь мы, например, полинезийцами. Мы бы нашли для него очень близ-