Киевская Русь

Лекция 5. Киевская Русь IX–XIIвв

Новое славянское государство являлось феодальной монархической системой. Во главе его стоял княжеский род Рюриков. И старший в этом роде правил в Киеве, а другие его сородичи согласно старшинству занимали другие города по мере их значимости. Смена правления происходила по лествичному принципу, т.е. по старшинству. Однако род Рюриков разрастался и находить самого старшего приходилось все труднее. Поэтому с самого начала в Киевской земле замечается внутрисемейная вражда. Братья делились на коалиции и воевали за первенство власти. И так Рюрики, враждуя и властвуя, как бы витали, как бы парили над славянским народом. Князья осуществляли над ним суд, защищали от внешних врагов, регулировали торговлю и хозяйство. И первым делом было вообще подчинение всего славянского региона единой монархической власти. Эта задача выпала на долю первых князей. Процесс не был мирным – племена присоединялись к Киеву насильно. Поход Игоря на древлян показывает, как это происходило. Естественно зависимые земли обязывались отдавать дань. Хорошую налоговую систему предложила еще княгиня Ольга, она установила размеры дани (уроки), велела построить погосты – склады между городами. А своей местью за мужа Игоря показала силу власти и тщетность сопротивления.

Все свои функции князья выполняли с помощью дружины. У каждого имелась старшая и младшая дружины. Люди профессионально обучались, имели специальные доспехи. Служили и наемники и свои богатыри. Жили князья отдельно от народа – в кремлевых зонах городов.

Русь называли страной городов, употребляя при этом слово, которое звучит по-нашему «гардарики». Само слово «город» – славянского происхождения. Оно существует практически во всех сла­вянских языках и означает «укрепленное место». Город, городить, огораживать, ограждать, загородка, ограда, огород – везде один и тот же корень. Возникновение городов – это одна из необходимых предпосылок процесса возникновения государства. Баварский анонимный хронист IX века насчитывает города сотнями, причем размещает их приблизительно на территории тех или иных племен. Так, он го­ворит о том, что у бужан было 230 городов, на территории уличей – 318 и т.д. Получается, что кроме городов ничего в то почтенное время – в IX веке – не было.

Сегодня имеется достаточно разработанный археологический материал, из которого следует, что горо­дище – это одно, а город – это другое. Городище – это эмбрион, который еще не развился в полно­ценный организм. Городище – это место, где возникает какое-то селение, которое может превратиться в город. Оно очень маленькое, там есть какое-то укрепление типа вала или частокола, в нем живут ка­кие-то ремесленники. Площадь территории подобного городища очень невелика; как правило, оно распо­ложено на берегу реки или озера. Этих городищ действительно насчитывается в археологии сотни, но они не развились, не стали городами. Население их либо вымерло, либо ушло на новые места, либо погибло вследствие эпидемии, либо было уведено в плен врагами. Другое дело – города, которых по летописям в период с IX по X век упоминается 23. Например, Белоозеро упоминается вообще без даты – оно относится к древнейшим городам. Киев опять-таки не имеет даты, т.е. он один из самых древних городов. То же самое и Новгород. И хотя он впервые упомянут около 862 года, очевидно, что эта дата имеет искус­ственный характер. Муром, Псков, Полоцк, Ростов, Смоленск, Чернигов – вот только немногие из самых древних русских городов. Они упомянуты впервые в IX–X веках. XI век дает уже 58 новых названий, XII – 134, первая треть XIII столетия (до 1237 года) дает нам 47 новых наименований. Значит, проделав нехитрую арифметическую операцию, мы увидим в период с IX по XIII века на карте более 250 городских образований. А ведь это еще не все города. Так, например, мы знаем, что первые упоминания Суздаля встречаются значительно позже, чем он возник. Галич впервые упоминается в XII веке, но этот город, бес­спорно, один из самых древних. Значит, много городов не упомянуто в летописи по тем или иным причи­нам. Значит, действительно древняя Русь была страной городов.

Города Киевской Руси – это укрепленные места, часто на берегу реки или озера, обнесенные валом, по которому сверху шел частокол или деревянная небольшая стена, и чаще всего этот город состоял из двух частей. На высокой стороне, на горе, помещался детинец, или княжеский замок (впоследствии названый кремлем). Внизу, на подоле, как говорили уже тогда, ближе к пристани, ближе к дороге селился простой люд, т.е. ремесленники, обыватели. Подол – это наименование по характеру местности: низко. Если имееть в виду характер населения, то посадом называ­лось то, что окружает детинец, что разрастается вокруг него. Люди селились рядом с княжеской рези­денцией, монастырем, кремлем и т.д. В.О.Ключевский считал, что все русские города – это результат развитой торговли: города возникали в местах пересечения торговых путей. Но город зависит и от земледельческой округи: она кормила его в прямом смысле слова – оттуда привозили для продажи сельскохозяйственные про­дукты, пригоняли скот.

Таким образом, город в рамках Киевского периода – это своеобразный административно-хозяйственный центр, место, где происходил обмен сельскохозяйственных продуктов на продукты ре­месленничества, и наоборот.

Что собой представляло ремесло в древней Руси? Есть классический труд Б.А.Рыбакова, который так и называ­ется – «Ремесло в древней Руси». Автор насчитывает 64 специальности и объединяет их по группам. Например, куз­нецы – может быть, одна из самых распространенных специальностей на Руси. Но ведь были кузнецы, которые ковали, допустим, серпы, подковы. Кузнецы же делали щиты и мечи, украшения из серебра и золота. Те, которые делали оружие, назывались оружейниками. А го­родские кузнецы изготовляли в основном хозяйственную утварь.

Ремесленники были уважаемым сословием, хотя отнюдь не занимали самых высоких мест в городской иерархии. Они были фактически и купцами. С той разницей, что вряд ли они ездили ку­да-то далеко, а ограничивались торговлей непосредственно там, где работали. Уже в то время у купцов в ходу были понятия, которые звучат чрезвычайно совре­менно: кредит, складчина, заклад. Естественно, хранили товары, платили пошлину и пользовались опре­деленными стандартами меры и веса. Ростовщичество не поощрялось. И тем не менее это зло су­ществовало, хотя Церковь пыталась с ним бороться.

Были на Руси и цеховые организации: цех башмачников, цех перчаточников, цех кузне­цов, цех оружейников и т.д. У каждого цеха в европейском городе был свой устав, в соответствии с этим уставом уплачивались взносы, мастер имел право нанимать учеников, подмастерьев и т.д.

Теперь – население, его численность и характер. Тут мы обязаны использовать летописные данные, которые довольно часто сообщают о по­жарах и фиксируют, сколько сгорело дворов. Или, если был голод, то сколько похоронили. Или, если был какой-нибудь военный погром, то сколько пострадало. Для примера: в начале XI века в Новгороде было, по косвенным данным, 10–15 тысяч человек. А в XIII веке город насчитывал уже около 30 тысяч жителей. И все же, попытка опреде­лить численность населения всегда базируется на косвенных данных. В 1211 году в Новгороде был пожар, сгорело 4300 дворов. А сколько людей жило на одном дворе? Один двор – одна семья. Это сколько человек? 5–6? Но были слуги, помощники, ученики, подмастерья. Поэтому можно говорить, что погорельцами стали около 20 тысяч человек. Во время голода 1231 года умерло 3030 человек и т.д.

О духовенстве и о монастырях. И здесь надо четко представлять, что в домонгольский период прак­тически все монастыри Русской Православной Церкви были в городах. А вот после нашествия монголов, с конца XIII века, как правило, монастыри возникают на неосвоенных землях. В городах они в лучшем случае восстанавливаются. Существуют подсчеты, основанные на летописных данных: в Новгороде и в Киеве было по 17 монастырей – нема­лая цифра. Во Владимире-Залесском – 6, в Смоленске – 5, в Галиче – 5, в Чернигове 3, в Полоц­ке – 3, в Ростове – 3. В таких городах, как Владимир-Волынский, Переславль-Залесский, Суздаль, Муром, Псков, Нижний Новгород, Ярославль и Тмутаракань – по одному. Как возникали церкви? По инициативе князя, на деньги бояр, в память о каких-то событиях. На деньги, которые собирали ремесленники или купцы. Церковные средства складывались, как всегда, из по­жертвований, из вкладов на помин души, помимо десятин, которые устанавливали князья. Некоторые мо­настыри играли совершенно особую роль в жизни страны. Достаточно вспомнить Киево–Печерский мона­стырь – 15 епископов вышли из этого монастыря в домонгольский период. Юрьев монастырь в Новгороде был рассадником письменности. И летописание чаще всего велось в монастырях, там же переписыва­лись книги, а писцы как светские ремесленники встречались в то время довольно редко.

Теперь о проблеме самоуправления города. Естественно, город княжеский, центр княже­ства, стольный город, как тогда говорили, управлялся иначе, чем город, где князя не было. Очевидно, что управление таким гигантом, как Киев или Новгород, было иным, чем каким-нибудь маленьким городком в провинции. Видно, что города делятся на те, где превалирует княжеская власть, и те, где существует вечевая традиция. Не следует думать, что князь правил без вече или что вече существовало без князя. Но, скажем, в Новгороде не было княжеской династии, и там сильнее были традиции вече. В Киеве, наоборот, князья не переводились, и поэтому вече играло все меньшую и меньшую роль.

Поскольку политическая борьба была очевидной, то там имели место, несомненно, какие-то полити­ческие группировки, была какая-то агитация, подготовка каких-то решений. И, наконец, было самоуправ­ление в лице князя, посадника, тысяцкого и епископа, у которых были совершенно четко очерченные права и обя­занности. Князя приглашали в качестве третейского независимого судьи, оговаривая его деятельность специальными условиями, которые он не имел права нарушить. Оговаривалось все, начиная от его дохо­дов и кончая вопросами, которые он имеет право судить. Посад­ник был главой администрации и также ведал городским управлением. Тысяцкий командовал ополчением и вершил суд. Достаточно большую роль играл, конечно, епископ как духовный владыка города, как высший церковный авторитет.

В том или ином варианте такая структура имелась везде. Даже там, где князья имели династии, они все равно вынуждены были считаться с вечем. Скажем, в том же Киеве были вечевые сходки: например, Владимир Мономах так был приглашен в Киев, и вече потом отстаивало права его сыновей и не пускало других претендентов в город. С другой стороны, князю, который, естественно, всегда стремился к едино­властию, вече являлось определенной оппозицией. Известно, что владимирские князья в XII веке практически вечевые порядки искоре­няли.

Иностранцы. Если внимательно читать летописи, видно, что в Киеве были немцы, то есть люди, которые говорят на иных языках. «Немец» на Руси означает – человек, немой в русском языке. То есть, француз, англичанин – все это немец для русских людей. Были арабские, видимо, небольшие, компактные поселения – арабских купцов было довольно много, есть даже какие-то арабские корни в наших названиях (Арбат происходит, видимо, от арабского «рабат» – торговое место). Немало найдено кладов арабских монет в разных местах. Были компакт­ные еврейские кварталы в городах, потому что в начале XII века упоминается очередная вспышка на­силия в Киеве и, в частности, горожане угрожают Владимиру Мономаху, что если он не придет кня­жить, то пострадают многие, в том числе и евреи.

Оказывается, что крупные города были городами, свободными для проживания не только разных слоев населения, но и для лиц разных национальностей. А это подтверждает тезис о том, что города в первую очередь были большими торговыми центрами, потому что только этим можно объяснить такую пеструю этническую картину: норманны, немцы, поляки, а в Галиче – чехи, венгры, поляки, греки, ев­реи, арабы. Вот что собой представлял крупный город, в особенности южный, где все торговые пути сходились, пересекались. Северные города в этом отношении были более однородными.

Соответственно, город управлялся так, что его законодательство обеспечивало более или менее равные права для тех, кто в нем селился, и это подразумевает соблю­дение соответствующего законодательства и уплаты налогов. Поэтому когда говорят о том, что древняя Русь была чем-то отсталым, забитым и что помещики кабалили крестьян еще во времена «Русской Правды», то это все к делу не относится. Раз все определяла торговля и раз города были местами, где компактно селилось духовенство, можно сделать четкий вывод о том, что город­ское население было в значительной степени грамотным, если не поголовно. Кстати, долго думали, что Киевская Русь была поголовно безграмотной. На сегодняшний день найдено только в древнем Новгороде 700 берестяных грамот: деловая переписка, семейная переписка, любовные послания. Мальчишки, девчонки изучают азбуку на бересте, какой-то крестьянин шлет своей жене просьбу, чтобы она прислала ему одежду, в другом месте упоминается о необходимости перегнать куда-то корову. Писали на бересте.

Законодательство. Само слово «правда» в древней Руси имело значение «суд», «закон». «Русская правда», т.е. памятник древнерусского законодательства, дошла до нас в трех редакциях: «Краткая прав­да», «Пространная правда» и «Сокращенная правда». «Русская правда в краткой редакции» состоит из нескольких частей. Так называемая древнейшая часть («Древнейшая правда», или «Правда Ярослава») – это статьи с 1 по 18. Затем идет так называе­мая «Правда Ярославичей», т.е. закон детей Ярослава Мудрого. Это статьи с 19 по 41. И, наконец, две отдельные статьи, два отдельных закона – это так называемый «Покон вирный» (статья 42) и «Урок мостникам» (статья 43). «Покон вирный» – это статья, которая трактует о том, сколько должен получить княжеский чиновник за свою службу, где он должен рассудить людей или собрать налоги, установить штрафы и так далее – т.е. вопросы его материального обеспечения. Что касается «Урока мостникам», то это относится к тем, кто либо мостил дороги и реки, либо собирал пошлины за проезд по этим мостам.

Первая статья «Правды Ярослава»: «Убиет муж мужа, то мстить брату брата или сына, или отца ли­бо отцу сына или брату чада, либо сестрина сына. Аще не будет кто мстя, то сорок гривен за голову. Аще будет русин, любогридин, любо купчина, либо ябедник, либо мечник, аще изгой будет, любо славя­нин, то сорок гривен положит за ны». Сразу бросается в глаза, что здесь сохранен обычай кровной мес­ти: если кто-то будет убит, то за него можно мстить, причем оговаривается круг ближайших родственни­ков, которые имеют право ответить кровью за кровь. Это первая часть статьи. Вторая говорит о штрафе: за убийство – сорок гривен, независимо от того, кто ты будешь в социальном отношении: гридин, куп­чина, ябедник (свидетель), мечник (оруженосец). Или по национальности: русин, славянин, т.е. варяг, или представитель коренного населения – все равно сорок гривен.

Зачем в древней Руси был сохранен обычай кровной мести? Ведь Церковь этого не допускала. Вместе с тем, нет никаких осно­ваний думать, что этот памятник был составлен до крещения Руси. Очень просто: традиции живучи. Ко­нечно, можно было бы издать указ и отменить кровную месть. Естест­венно, никто об этом не подумал, поскольку понимали, что традиция должна быть сохранена. Вместе с тем предлагали на выбор – либо мстить, либо получить деньги. Можно полагать, что здесь налицо влияние византийского права, т.е. христианского, и таким образом пытаются эту традицию выбить, мо­жет быть, достаточно циничным методом, но вполне реальным. Оттого, что убьешь убийцу, не разбогате­ешь. Но если ты предпочтешь получить деньги, то это может сильно изменить твое материальное поло­жение, потому что сорок гривен – это очень много.

Следующие статьи трактуют вопросы, связанные с нанесением побоев, насилием, угрозами, и опре­деляют размер штрафа за соответствующее деяние. Дальше речь идет о краже лошадей, об укрытии беглых рабов, о клевете, о драке. Этим все кончает­ся. Всего 18 статей. Но ведь разновидностей преступлений гораздо больше, скажете вы. Однако мы здесь имеем дело с первыми русскими законами – с первыми писаными законами. Вероятно, какие-то тради­ции были и помимо этого. В «Правде Ярославичей» речь уже идет о другом. Здесь налицо разработка отдельных положений, которые уже были сформулированы, но если там в первой статье говорится об убийстве вообще, то здесь мы вдруг читаем, что за убийство, скажем, княжеского дружинника – восемьдесят гривен. Дальше судят по прецедентам: «А конюх старый у стада» (то есть старейшина коню­хов, главный конюх), если он будет убит, «то восемьдесят гривен». Если уведут чужого холопа, или раба, то платить за обиду двенадцать гривен (тому, у кого увели). Но уже есть и новые статьи: за разорение или кражу ульев, за убийство смерда или оскорбление действием, за распашку чужой межи, за кражу лодок, домашней птицы. За собаку, ястреба, сокола – три гривны: они ценились гораздо больше, чем домашняя птица.

В «Пространной правде» 121 статья плюс несколько дополнительных. В основу ее положена «Краткая правда», но более разработанная. Затем идет «Устав князя Владимира Мономаха» в качестве продолжения. Затем следует устав черниговского князя Всеволода Ольговича, где рассматриваются социально-экономические отношения феодальной вотчины. И наконец, идет устав о наследстве и устав о холопстве.

Получается, что в древней Руси было гражданское законодательство, уголовное и церковное. Семей­ное право фактически было все в руках Церкви, и вопросы, связанные с семьей, решались церковным судом. Традиция эта, между прочим, дожила практически до XX века, поскольку вопросы, связанные с разводом, решались всегда через Церковь. Уголовный суд был всегда прерогативой князя. Что касается гражданского права, то мы видим, что здесь одни вопросы решал князь, а другие – Церковь, т.е. до из­вестной степени они здесь дублировали друг друга.

Хрестоматийное дополнение к Лекции 5. Нестор Летописец Повесть временных лет

В год 6454 (946). Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем». И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как те убили ее мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе и стойко оборонялись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им надеяться. И стояла Ольга все лето и не могла взять города, и замыслила так: послала она к городу со словами: «До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне и согласились на дань и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода». Древляне же ответили: «Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего». Сказала же им Ольга, что-де «я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву, и во второй раз, а в третий – когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить, – хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь». Древляне же спросили: «Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха». Она же сказала: «Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости». Древляне же, обрадовавшись, собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: «Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти, – идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город». Древляне же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же, раздав воинам – кому по голубю, кому по воробью, приказала привязывать каждому голубю и воробью трут, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждому. И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись – где голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань.

И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольгиным. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиной по Древлянской земле, устанавливая дани и налоги; и сохранились места ее стоянок и места для охоты. И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом, и пробыла здесь год.

В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани и по Луге – оброки и дани, и ловища ее сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места ее и погосты, а сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор. И так, установив все, возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви.

В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, поразмыслив, ответила царю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: «Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения дому, и сказала ему: «Люди мои и сын мой язычники, – да сохранит меня Бог от всякого зла». И сказал патриарх: «Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, – так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его». И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю, и пришла в Киев…

Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом и учила его принять крещение, но он и не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем. «Ибо для неверующих вера христианская юродство есть»; «Ибо не знают, не разумеют те, кто ходят во тьме», и не ведают славы Господней; «Огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят».

В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти». И пошел на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал вятичам: «Кому дань даете?». Они же ответили: «Хазарам – по щелягу с сохи даем».

В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов.

В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил.

В год 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, и одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков.

В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга со своими внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогали люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу, и нельзя было никому из них пробраться в Киев, ни из города к ним. И стали тужить люди в городе, и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, – сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я проберусь», и ответили ему: «Иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?». Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: «Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам». Воевода же их, по имени Претич, сказал: «Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав». И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришел князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: «Кто это пришел?», А тот ответил ему: «Люди той стороны (Днепра)», Печенежский князь спросил: «А ты не князь ли?». Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он, чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: «Будь мне другом». Тот ответил: «Так и сделаю». И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города, и нельзя было коня напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?». Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в степь, и наступил мир.