ФИЛОСОФИЯ / ФИЛОСОФИЯ 1 часть / ТЕМА 8 СОВРЕМЕННАЯ ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ / Философия Ницше (учебник)

В каких же слоях и расах видит Ницше свой идеал? Он видит прообраз "сверхчеловека" в римском, арабском, германском, японском дворянстве, в гомеровских героях, в скандинавских викингах. Ницше усматривает свой идеал человека в Цезарях, Макиавелли, Цезаре Борджия, Наполеоне. Примечательна особенность "высшей расы" – врожденное благородство, "аристократичность", которых не хватает нынешним "господам фабрикантам и крупным торговым деятелям", чтобы автоматически обеспечить себе господство. Ведь "массы", как пишет Ницше, готовы повиноваться, если их глава доказывает им свое право на господство всей своей аристократической внешностью. Отсутствие аристократического облика у господ наводит "массу" на мысль, что только случай и судьба возвышают одного человека над другим. А коль так, то "попытаем и мы однажды счастья и случай! Бросим и мы жребий! – и начинается социализм", – так в "Веселой науке" Ницше "шутит" с "массой" (скорее высмеивает ее), с ее возможностями и желаниями изменить свое положение, изменив социальный строй.

"Сверхчеловек" в то же время есть высший биологический тип, который относится к человеку, как последний относится к обезьяне. Ницше не связывает возникновение "сверхчеловека" с какой-либо человеческой расой настоящего времени. Так, современные немцы, по его мнению, имеют очень мало общего с древними германцами, воплощавшими в себе тип "сверхчеловека". "Сверхчеловека" надо вырастить, но Ницше не дает для этого никаких "евгенических" рецептов. Он выступает здесь скорее как "пророк", предвещающий приход "новых господ мира", нового вождя, мифологический образ которого с художественным мастерством рисует Ницше в книге "Так говорил Заратустра".

С идеей "сверхчеловека" во многом было связано отношение Ницше к религии. С детства он отличался религиозностью: "В двенадцать лет узрел я бога в его блеске", – писал он. Но он не был удовлетворен ходячей религиозной проповедью, а потому необходимость отказаться от веры в бога была для него чрезвычайно болезненной. В психологическом плане этим объясняется сложность отношения Ницше к религии. С одной стороны, Ницше считал необходимостью размежеваться с ней за "самую печальную необходимость жизни". С другой – он считал своими главными врагами, по мерке которых человек может оценить самого себя – "христианство, мораль, истину". И на место христианской религии Ницше ставил миф о сверхчеловеке. Красота сверхчеловека являлась теперь ему как тень. Так что ему теперь боги?

Конечно, в этих противоречиво-эмоциональных, не вполне ясных высказываниях еще не виден подлинный смысл отношения Ницше к религии. Здесь лишь пока решительный отказ его от христианства, которое для него было религиозной "моралью рабов". Более определенное отношение Ницше к религии мы находим в "Веселой науке": "Где бог? – воскликнул он. – Я скажу вам! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы!... Бог умер! И это мы его умертвили..." Этот философский взгляд, тезис – не новый в истории философии. Он встречается у Канта, Гегеля, Фейербаха и означает, что религия исчерпала себя и не в состоянии ответить разумно (а не эмоционально) на главные вопросы времени. Да и Ницше в одном из афоризмов "Веселой науки" говорит, что смысл формулы "бог умер" состоит в том, что "вера в христианство, в христианского бога перестала заслуживать доверия". Но в отличие от Л.Фейербаха, утверждавшего в "Сущности христианства", что ныне уже нельзя придерживаться религиозной идеологии, которая и прежде всегда была ложной, как она ложна и теперь, Ницше отвергает старого бога христианской морали лишь как высшую санкцию последней. В одном из набросков к "Заратустре" он писал: "Вы называете это саморазложением бога; однако это только его линька: – он сбрасывает свою моральную шкуру! И вы скоро его должны увидеть вновь, но по ту сторону добра и зла" (85. Т.4. С.211).

Скорее всего смысл тезиса "бог умер" у Ницше иной: "Бог умер – да здравствует бог!". И если трудно допустить, что Ницше верит в реальность одного из традиционных образов божества, то можно с уверенностью сказать, что он полностью осознал реальное значение мифа как способа овладения сознанием людей и попытался в своих произведениях осуществить проповедь Нового мифа – мифа о "сверхчеловеке".