Луман Реальность массмедиа

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

дозрение в предрассудках или манипуляции хотя и воспроизводится непрерывно, но как проблема ни­ когда не может действительно разрешиться с помо­ щью соответствующего различения.

Всякий более точный анализ и, прежде всего, эм­ пирические исследования должны, видимо, исходить из той области, которая самым непосредственным образом служит отображению реальности, таковым провозглашается и воспринимается: из сферы но­ востей и репортажей. Здесь воздействуют вышеназ­ ванные факторы селекции, и прежде всего те, что ориентированы на дисконтинуальность и конфликт. Если под такими факторами селекции мы понима­ ем двухсторонние формы (Zwei-Seiten-Formen), ста­ новится понятно, что другая сторона формы, ее ан­ тоним, остается неосвещенной. Тогда в изображении общества выявляются прежде всего разломы, — либо по оси времени, либо в социальном измерении. Соот­ ветственно, конформность и согласие, воспроизвод­ ство всегда тождественного опыта и константность рамочных условий — остаются недопроявленными. Профессиональные умения массмедийных дизайне­ ров (Mediengestalter) вынуждают предпочитать бес­ покойство покою. Заставляет задуматься уже то, что для самоописания общества вообще выбирается эта ось, а не какая-то другая, и если она выбрана, то уже едва ли возможна какая-то другая опция, — кроме той стороны, на которой протекает действие («where the action is»). Благодаря этому типу самонаблюде­ ния общество требует от себя самого постоянных ин­ новаций. Оно порождает «проблемы», требующие «решений», которые порождают «проблемы», тре­ бующие «решений». И именно благодаря этому оно вместе с тем воспроизводит темы, которые могли бы

123

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

подхватываться массмедиа и трансформироваться в информации.

Эта односторонность может компенсироваться лишь самими массмедиа, а именно предпочтени­ ем моральных оценок. Применительно к американ­ ским отношениям эффект этой дистанционной со­ циализации (Fernsozialisation) получил обозначение «moral intelligence". Оно включает в себя требова­ ние сопротивляться определенным условиям, выдер­ живать трудности, а в случае необходимости ломать правила.5 Однако в конечном счете должно остаться распознаваемым, кто является хорошим, а кто пло­ хим. То, что в виде реальности не получает достаточ­ ной значимости, предлагается в виде морали, в виде требований. Поэтому консенсус нужно предпочитать разногласиям (Dissens), надо уметь сглаживать кон­ фликты (ведь речь и так идет всего лишь о ценно­ стях), а отношение к реальности, преимущественно ориентированное на квантитативности ( — как мож­ но больше добра, как можно меньше зла) нейтрали­ зуется «вопросом о смысле». Тогда дело выглядит так, будто бы сущность морали, состоит в том, чтобы выбирать опции мира, компромисса, солидарности, смысла. Однако это вовсе не так с исторической и эмпирической точек зрения. Не существует никаких, заключенных в самой морали, оснований отказы­ ваться от морального поощрения борьбы с врагами, различений между in-group и out-group, размежева­ ния с чужеродными позициями.6 И здесь массмедиа, видимо, определяют способ прочтения мира и при­ совокупляют к этому описанию моральные перспек­ тивы. Выделение консенсуса, солидарности, ценно­ стей, смыслоисканий с акцентированием их возмож­ ной утери начинается лишь во второй половине XIX

124

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

века, в эпоху массовой печати и всеобщего распро­ странения грамотности (Literalitat) среди нижестоя­ щих слоев, своего рода пастеризации целостного об­ щества, — или того, что под ним понимают.

Можно было бы предположить, что эта проникно­ венная сосредоточенность (penetrantes Insistieren) на морали связана с кодированием информация/ неинформация или с односторонней презентаци­ ей форм, другая сторона которых хотя и предпола­ гается, однако не получает одновременного изобра­ жения; она, таким образом, связана с замалчиванием невозбужденной нормальности, а значит, с парадок­ сальностью заключенного в уме Иного, — включен­ ного как исключенное. Ведь мораль в нормальных обстоятельствах совершенно не нужна, она является неизменным симптомом проступающих патологий. Вместо ориентации на естественно-понятное комму­ никация выбирает форму морали — как чего-то та­ кого, что одновременно является и фактическим, и не-фактическим; как нечто, что требует постоянного напоминания о себе; как то, что отсутствует и имен­ но поэтому не может быть подчинено чему-то, на­ ходящемуся внутри или вовне. Как только был соз­ дан этот переход, это отклонение в сторону морали, оно стало протекать как бы самостоятельно, словно под уклон, иногда чересчур быстро. В этом случае мораль служит своего рода дополнением селектив­ ности в компенсаторном смысле Одо Маркварда, то есть предлагается «вместо того».7 Это могло бы объ­ яснить, почему мораль и даже ее рефлексивная фор­ ма — этика — производит ныне впечатление уста­ ревшей и обветшалой и, очевидно, интересующейся лишь патологическими случаями. Соответственно, отдельные случаи объединяются терминами типа

125

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

«коррупция», и можно лишь согласиться с давней догадкой Жана Поля: «Ангелы все еще могут падать, а черти — множиться».8 Мораль нуждается в очевид­ но-скандальном, — такие эпизоды ее омолаживают; она нуждается в массмедиа и в особенности — в те­ левидении.

Даже если это и является балансом, уравновеши­ вающим себя в себе самом, в его основании лежит высокоселективная схема. Реальность описывает­ ся таким способом (и это осуществляется исключи­ тельно в модусе поиска истины), который вызывает ощущение необходимости ее уравновесить. Непре­ рывному воспроизводству того, что «есть», проти­ вопоставляется то, что «собственно должно быть». Институционально-предполагаемая противополож­ ность партий, дающая политической системе воз­ можность менять местами правительство и оппози­ цию, настолько интенсивно представлена в новостях дня, что постоянные значения сферы ответственно­ сти политики неизбежно выглядят неполными (defizitar) и нуждаются в напоминании [о себе]. «Поли­ тический класс» (как пренебрежительно говорят в последнее время) не справляется с великими задача­ ми эпохи. Охота за большими деньгами, карьерны­ ми заслугами, репутацией, рейтингом, высокопре­ стижным образованием представляется настолько доминирующей, что рецессивный фактор «смыс­ ла жизни» (как в эволюции) вынужден использо­ вать мораль, чтобы вновь вступить в игру. Однако дефицит реальности, пусть и воображаемый, не мо­ жет быть уравновешен нормативным. Если некото­ рая тема морализируется, возникает впечатление, что эта тема нуждается в этом, поскольку реальная реальность является другой.

126

К О Н С Т Р У К Ц И Я Р Е А Л Ь Н О С Т И

Описание общества, представленное в новостях и репортажах, не является единственно эффективным. Как реклама, так и развлечение содействуют этому,

аименно посредством индивидуальных установок

иготовностью к коммуникации, т. е. весьма косвен­ ным образом. Реклама с неизбежностью распростра­ няет свою коммуникацию через столь многие пред­ меты и столь многие адресаты, что каждый должен получить впечатление, что есть нечто более краси­ вое и лучшее, нежели то, что он сам способен приоб­ рести. Ограничения достижимого теперь предстают опыту не как божественно предписанная естествен­ ная необходимость и проверка; они [больше] не ре­ гулируются жесткими сословными границами, зада­ вавшими рамки, которые ограничивали то, с кем и в чем можно осмысленно сравнивать самого себя. Ис­ чезло религиозное и стратификационистское регу­

лирование имитационных конфликтов в смысле Жи­ рара.9 Вместо этого ограничения переживаются как следствие недостатка покупательской способности. Поначалу могло складываться впечатление, кото­ рое раздражало индивидуальные системы сознания

иперерабатывалось в них в высшей степени разно­ образными, системно-обусловленными способами. Однако, поскольку речь идет о массивных и стандар­ тизированных воздействиях, можно предположить, что тем самым подвергаются влиянию и условия правдоподобности социальной коммуникации. Ведь чтобы вступить в коммуникацию, индивиды и так осуществляют по отношению друг к другу подста­ новку общности опыта — вопреки совершенно инди­ видуализированному, идиосинкразийному способу операций их систем сознания. Всемирное разложе­ ние аграрно-ремесленных семейных хозяйств и воз-

127

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

растающая монетарная зависимость в удовлетворе­ нии любых потребностей создают для этого фон опы­ та, который легко впитывает в себя предлагаемые в массмедиа представления. Тогда общество предста­ ет в виде некоего порядка, в котором в больших объ­ емах наличествуют деньги, но каждому их не хвата­ ет. Что же будет тогда более уместным, чем заключе­ ние о несправедливом распределении?10 Поэтому и возникает спрос на объяснения этого обстоятельства

ипредложения по возможностям переустройства.

Имассмедийное развлечение способно косвенным образом воздействовать на то, что конструируется в виде реальности. Долгое время, во всяком случае, в XVII и XVIII столетиях, чтение романов рассматри­ валось как отвлечение, как развлечение, а его опас­

ность усматривали лишь в том, что оно делало людей непригодными для деятельной жизни.11 Прототипа­ ми были Дон Кихот и — как всегда — женщины, под­

вергающиеся опасности, навлекаемой чтением рома­ нов.12 Уже в критике романического чтения широко распространился топос, что [в них] не выдержива­ ется разделение реальной реальности и реальности фиктивной. Однако именно этот пункт, в свою оче­ редь, нашел отражение в романе и был противопо­ ставлен аутентичному отношению к миру — так, как будто эту опасность можно было бы избежать имен­

но благодаря тому, что читатель через чтение полу­ чал совет — стараться быть аутентичным.13

Кино и телевидение обостряют эти проблемы, да и роман — как диагноз времени (в отличие от аван­ гардистских экспериментов), кажется, имеет сво­ ей целью внушить читателю, что [воспринимаемый им] опыт является его собственным. Тот, кто этому подвергается, потом может коммуницировать так,

128

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

как будто бы он и сам знал об этом. Различие меж­ ду внутренней и внешней сторонами фикции, меж­ ду устным повествованием или киноисторией, с одной стороны, и автором, машинерией публика­ ций и адресатом, — с другой, стирается непрерыв­ ным пересечением этой границы. Одна сторона ко­ пируется в другой, и это создает возможность ком­ муникации, основанной на общей искусственности опыта. Возникают крайне запутанные смешения ре­ альной и фиктивной реальности,14 которые, одна­ ко, рефлексируются как развлечение, предстают в виде эпизодического опыта и остаются без послед­ ствий. Чем большую роль играет при этом «воспри­ нятое», то есть телевидение, тем активнее коммуни­ кация опирается также и на имплицитное знание, которое даже невозможно представить в коммуника­ тивной форме. Если Просвещение еще исходило из того, что общность состоит в коммуникативном ин­ тересе разума, а трансцендентальная теория даже утверждала, что самореференция допускает генера­ лизацию до всеобщего априори субъектности,15 то се­ годня носителем коммуникации может быть — уже не контролируемое субъективно — наглядное зна­ ние (Anschauungswissen), общность которого порож­ дена массмедиа и направляется их модой. Привле­ чение и поддержание в бодром состоянии (недоста­ точного) внимания участников благодаря тому, что им предлагается делать заключения об их собствен­ ной жизни, так сказать, формировать переживания типа «да, так оно и есть», — может стать прямо-та­ ки программной точкой зрения индустрии развлече­ ний. К индивидуальности собственного сознания от­ дельных лиц пытаются тогда приблизиться посред­ ством диверсификации программ.

129

5 - 1 0 7 0

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

То, что эти три программные области — новости/ репортажи, рекламу и развлечение — массмедиа ре­ ализуют одновременно при помощи весьма различ­ ных способов конструирования реальности, усложня­ ет понимание целостного совокупного эффекта, обу­ словленного массмедийной системой [в целом]. Их важнейшая общая черта, возможно, состоит в том, что в процессе выработки информации массмедиа вместе с тем открывают горизонт самопорожденной неопределенности, которая должна обслуживать­ ся все новыми и новыми информациями. Массме­ диа усиливают восприимчивость общества к раздра­ жениям, а тем самым — и его способность перераба­ тывать информацию.16 Или точнее: они усиливают комплексность смысловых связей, в которых обще­ ство подвергается раздражению со стороны самопро­ изведенных различий. Ведь восприимчивость к раз­ дражениям порождается либо горизонтом ожиданий, который производит ожидания нормальности, кото­ рые, однако, в конкретном случае могут прерывать­ ся случайностями, инцидентами и катастрофами; либо она порождается зонами неопределенности,17 которые воспроизводятся как нуждающиеся в не­ прерывном заполнении. В обоих случаях речь идет об аутопойезисе — о воспроизводстве коммуникации на основе ее результатов.

У такого (как и у всякого) аутопойезиса нет ни це­ ли, ни естественного завершения. Информативные коммуникации, напротив, представляют собой аутопойетические элементы, служащие для воспроизвод­ ства именно таких же элементов. С каждой опера­ цией репродуцируются дисконтинуальность, удив­ ление, приятное или неприятное разочарование; и те структуры, которые воспроизводятся в ходе это-

130

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

го процесса и связывают его в знакомый и повторяе­ мый (в противном случае информации не распозна­ вались бы как различия), вместе с тем служат для его воспроизводства и в своих смысловых содержаниях ориентированы на это. Так, время становится доми­ нирующим смысловым измерением, и в этом изме­ рении различение будущего и прошлого оказывает­ ся именно тем исходным различением до/после, ко­ торое определяет время. То, что связывает прошлое

ибудущее, является всего лишь искусственно орга­ низованной хронометрией, а не чем-то таким, что по своей природной сущности могло бы быть необходи­ мым или невозможным. Настоящим, этим диффе­ ренциалом обоих горизонтов времени, который сам по себе не является ни будущим, ни прошлым, яв­ ляется пространство, где фиксируются информации

ипринимаются решения. Однако настоящее в себе самом есть лишь точка преломления или лишь по­ зиция наблюдателя, различающего прошлое и буду­ щее. Оно вовсе не предстает во времени. Можно было бы предположить, что оно перенимает парадоксаль­ ность времени вневременного, — того, что до модер­ на мыслилось как вечность, как всеприсутствие Бо­ га, наблюдающего все эпохи одновременно. Поэтому можно не удивляться, что такая модализация време­ ни оказывает обратное воздействие на саму комму­ никацию, прежде всего в двухколейной форме стра­ хов и притязаний.

Можно исходить из того, что знания людей об об­ ществе, а значит, о мире, и тем более то, что обсуж­ дается в коммуникации с целью понимания, возни­ кают именно таким образом. Однако с тематической точки зрения мы установили еще не слишком мно­ го — может быть, лишь то, что всякое определение

131

КОНСТРУКЦИЯ РЕАЛЬНОСТИ

навлекает на себя подозрение в желании высказать чересчур многое. Здесь было бы недостаточно заяв­ ления об универсальном подозрении в идеологичности,18 ибо и все научно подкрепленные положения, как только они претендуют на статус утверждений о бытии, подвергаются тому же подозрению. Однако можно говорить о некой генеральной адаптации мо­ дуса наблюдений второго порядка. Все, что нам со­ общается, мы дешифруем, ориентируясь на того, кто это сообщает. При этом сфера новостей и репорта­ жей скорее склоняет к подозрениям в мотивирован­ ности (которые, однако, чаще всего не принимают никакой определенной формы), а сфера развлече­ ний, напротив, привлекает скорее к самонаблюде­ нию в модусе второго порядка, к наблюдению соб­ ственного наблюдения. Как мир, так и индивиду­ альность и в этом случае воспринимаются все еще в виде конкретной целостности признаков, — одна­ ко всегда так, что приходится примысливать некое­ го наблюдателя, который подтверждает, что так оно и есть.

Речь при этом больше не идет о старой онтоло­ гической дуальности бытия и видимости, которая в принципе мыслилась как допускающая онтологиче­ ское разрешение или — в виде религии — указывала на сокрытого бога. Но речь идет о понимании реаль­ ности, которое полагает ее в виде двусторонней фор­ мы со сторонами «Что» и «Как», — того, «что наблю­ дается», и того, «как это наблюдается». И это точно соответствует наблюдению коммуникации приме­ нительно к различию между сообщением и инфор­ мацией. Лишь если это различие положено в осно­ ву, можно что-то понять; а именно «понять» в смыс­ ле бесконечных возможностей изысканий на стороне

132