Луман Реальность массмедиа

О Б Р А З О В А Н И Е СХЕМ

Иногда говорят о «трансформации ценностей». Вопрос, однако, состоит в том, начинается ли эта пе­ реориентация с вновь внушаемых ценностей или же именно скрипты каузальности, в первую очередь, оказывают впечатляющее воздействие, то есть имен­ но изменение ли очаровывает, а затем приводит к тому, что с ними ассоциируются ценности. Салансик и Порак говорят о «дистиллированных идеоло­ гиях» и подразумевают тем самым «ценности — про­ изводные от каузальных рассуждений в комплекс­ ной среде».9

Этот анализ не примет тот, кто не хочет отказы­ ваться от представлений об «объективной истине» или психически обязывающем «консенсусе», а массмедиа он упрекнет в поверхностности, если ни в ма­ нипуляции. Если, с другой стороны, всерьез прини­ мать индивидуальность и оперативную замкнутость аутопойетических систем, то будет очевидно: по-дру­ гому вообще не бывает. Если исходить из перспек­ тивы общества, то преимущество структурного со­ пряжения посредством схем состоит в ускорении структурных изменений, а именно в ускорении, ко­ торое — в случае успеха — не позволяет разорвать структурную связь массмедиа и индивидов, но лишь переводит ее в другие схемы. Если исходить из пер­ спективы индивида, то преимущество схем состоит в структурировании памяти, однако без жесткого опре­ деления действия. Одновременно они освобождают от бремени чрезмерной конкретности и предлагают некий слайд (Folie), на котором могут распознавать­ ся отклонения, диспозиции к действию и ограниче­ ния. Отдельный человек при этом все еще сохраня­ ет свободу вовлечения и отклонения. Он может дать волю чувствам и идентифицировать себя с ними или

173

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

именно это наблюдать у других, полагая это стран­ ным и даже опасным. Тем самым мы переходим ко второй теме, к дополнительной гипотезе об отноше­ ниях между массмедиа и индивидами.

В психологии уже давно стало привычным разли­ чение, когда по отношению к индивидуальным ли­ цам (Personen) схематизации собственного лица (то есть ответы на вопросы: кто я?) отличают от схема­ тизации других лиц.10 Это различение представляет интерес в самых разных аспектах, — и именно как различение. Ведь каждый человек существует, преж­ де всего, как конкретный индивид, то есть отлича­ ется от других своей внешностью, именем и други­ ми признаками. Тогда почему же недостаточно (и с каких пор этого более не достаточно?) отличать себя самого от других точно также, как всякого индиви­ да отличают от любого другого? Почему же нам ма­ ло использовать один и тот же список объективных признаков (возраст, пол, наличие семьи, красивый или не очень красивый внешний вид, место житель­ ство, добродетели и пороки) и, комбинируя лишь их, конкретизировать то или иное подразумеваемое ли­ цо? Для этого имелись бы неограниченные и по мере потребности дополняемые возможности. И далее: за­ чем вообще требуется схемообразование, когда речь заходит о конкретных индивидах? При этом, как и

вслучае с экологией, нужно предположить наличие непрозрачности (Intransparenz), которая только и дает толчок для упрощений или, как говорят ныне, для «идентичности». Но как же может кто-то являть­ ся для самого себя непрозрачным, то есть нуждаться

всхеме, — если он, следуя Декарту, не может сомне­ ваться в своей мыслящей экзистенции?

Можно с уверенностью исходить из того, что от-

174

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

личие собственного Я от других индивидов дано из­ начально, это значит: уже через несколько дней по­ сле рождения. Новорожденный должен практико­ вать дополнительное, а не подражающее поведение, к примеру, обращать друг в друга восприятия пра­ вого и левого.11 Дальнейшая ранне-детская социали­ зация предполагает то, что Стайн Братен называет «диалогической закрытостью», а именно, закрытые во внешнем направлении системы, в которых пред­ усмотрено место для «виртуального другого», то есть для эффективного замещения.12 Эта позиция вирту­ ального другого может замещаться лишь с помощью схем, поскольку она требует повторного распознава­ ния, то есть памяти. С другой стороны, не требуется никакого «виртуального Эго». Любой изначально яв­ ляется тем, кем он является. Но как же тогда все-та­ ки возникает вторичная потребность в самотематизациях? И что происходит, когда подрывается усло­ вие непосредственного «диалогического закрытия» и замещение позиции «виртуального другого» более не осуществляется эффективно (в смысле «virtus»13), но «обогащается» фиктивными компонентами?

Можно предположить, что в этой точке становятся зримыми результаты воздействий массмедиа. Новое развитие начинается, прежде всего, в драматическом театре раннего Нового времени (Buhnentheater). Он предложил возможность в языковой форме сде­ лать видимыми для публики внутренние процес­ сы формирования мнения, конфликты и смятения (Unsicherheiten) актеров, — пусть даже артисты об­ ращались прямо к публике в формах, предполага­ ющих, что другие участники на сцене этого не слы­ шат (но как усвоить такую необычную, контрафактическую подстановку); пусть даже это принимало

175

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

форму монологов или разговоров с самим собой. Пу­ блика здесь могла наблюдать, как действующие на сцене обосновывали свои действия, обманывали са­ мих себя и других и что этот процесс поначалу оста­ вался незримым для других участников спектакля.14 В отточенных диалогах венского театра (к приме­ ру, в «Волокитстве» Шнитцлера или «Неподкупном» Гофмансталя) даже сами выражения конструируют­ ся так, чтобы публика имела возможность наблюдать больше, чем адресаты [этих выражений]. Возникно­ вение этой сложной, так сказать, нагруженной куль­ турной формы наблюдения наблюдения и образо­ вание подходящих для этого схематизации не явля­ ется, следовательно, непосредственным продуктом печатного станка или массмедиа. Но как только уко­ ренилась (и стала предпосылаться в качестве спосо­ ба наблюдений) эта специфическая форма наблюде­ ния второго порядка с ее схемами мотивов (любовью, преступлением, искренностью/неискренностью etc.), стало возможным применять ее и в других контек­ стах, скажем, в романе и, наконец, даже в филосо­ фии. Тогда уже и зритель, и читатель побуждаются вторично взглянуть на собственный способ наблюде­ ния и его мотивы.

Шефтсбери, видимо, был одним из первых, кто, яв­ но не доверяя печати и ее коммерческим издателям, помощью которых он все же пользовался и сам, уе­ диняется для приватного разговора с собой для обре­ тения ясности в отношении самого себя.15 Руссо так­ же отдает в печать свою «Исповедь», хотя и явным образом выводит себя из-под критериев суждения, значимых для других.16 Романтизм играет с двойни­ ками, близнецами, отражениями, изображая тем са­ мым трансформацию идентичности в коммуника-

176

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

цию. В конце XIX столетия Уильям Джеймс, Георг Зиммель и многие другие заявляли о необходимости «социальной самости» или «идентичности», которой должен стать (или претендовать на это) фрагментар­ ный, турбулентный, хаотический индивид, —• что­ бы для других явиться чем-то, чем он по своей само­ сти (von selbst) не является.17 И тогда же начинают­ ся «поиски смысла» — по меньшей мере, в печатных текстах. Мы подступаем к эпохе, в которой литера­ тура и жизнь в литературе уже не могут быть раз­ делены. Изобретается проблема «самореализации», которая подхватывается и распространяется массме­ диа. Индивидам внушается, что они хотя, безуслов­ но, и обретают реальную жизнь после зачатия, и тем более — после рождения, тем не менее должны стать более реальными (или нереальными?), чем они уже есть.

Эту семантическую амбивалентность можно по­ нять, если рассматривать ее как индикатор потреб­ ности в некоторой схеме, в которой, однако, не при­ знаются. Использование схем можно распознать на других и на себе самом, если понимать их как когни­ тивные рутины, как сокращения для чего-то, что до­ пускало бы разъяснение. Однако и это, в свою оче­ редь, было бы схемой, которая скрывает положение дел, о котором в конечном счете идет речь. Образо­ вание схем остается неизбежным из-за ненаблюда­ емости мира и непрозрачности индивидов для них самих и для других. Без них не было ни памяти, ни информации, ни отклоняющегося поведения, ни свободы. Вместе со Спенсером Брауном можно по­ нимать это и как необходимость некоторой формы, которая маркирует различение, одна сторона кото­ рого должна быть обозначена для того, чтобы могли

177

О Б Р А З О В А Н И Е СХЕМ

осуществляться наблюдения и следовать дальней­ шие операции. Это не исключает постановки вопро­ сов об общественных условиях убедительности та­ ких схем. В эпоху массмедиа они вряд ли мыслимы без содействия последних. Подобно театру, массме­ диа помещают индивида на сцену вне [всякой] инс­ ценировки. Мы описали это как техническое усло­ вие обособления медийной системы. На индивидов эта дистанция должна действовать амбивалентно. Ведь, с одной стороны, сами они еще не являют­ ся текстом, который исполняется перед ними; а ес­ ли они, подобно Руссо, его написали и опубликова­ ли, то с этого момента они перестают быть этим тек­ стом. Они не видят самих себя по телевидению, а если иногда такое и происходит, они получают осо­ бое удовольствие от самоузнавания, — что имеет ме­ сто лишь в исключительных случаях. С другой сто­ роны, массмедиа порождают мир, в котором инди­ виды уже обнаруживают самих себя. Это относится ко всем программным секторам: к новостям, рекла­ ме, развлечениям. То, что им предлагается, затраги­ вает, следовательно, и их, ведь именно в этом мире они должны проживать свою жизнь; и это касается их даже тогда, когда им отлично известно, что са­ ми они никогда не попадут в те ситуации и никогда не будут играть те роли, которые им — как действи­ тельные или фиктивные — презентируются. Вместо этого им остается возможность идентифицировать себя с культовыми объектами или мотивами, кото­ рые предлагают им массмедийные скрипты. Инди­ виды, воспринимая массмедиа как текст или образ, существуют вне их реальности; переживая в себе эф­ фекты их воздействий, они существуют внутри нее. Они неизменно вынуждены колебаться между «вне»

178

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

и«внутри», причем в парадоксальной ситуации: бы­ стро, почти не теряя времени, будучи не в состоянии принимать решения. Ведь всякая позиция возможна лишь благодаря другой — и наоборот.

Из этого с необходимостью вытекает, что инди­ вид должен сам для себя разрешать эту парадоксаль­ ность и сам конституировать свою идентичность или свою «самость». Используемые для этого материа­ лы могут быть самыми обычными. Однако не суще­ ствует никакой возможности перенимать некоторое «Я» по аналогии извне. Никто не может быть таким же, как кто-то другой. Никто не понимает себя как отображение другого. Тождество индивидов состоит лишь в необходимости использовать схемы для то­ го, чтобы поддерживать их память. Но самосхемати­ зация не может быть разгружена посредством иллю­ зии «объективной» (хотя и оспариваемой) реально­ сти. Она, с одной стороны, не может быть оспорена, ибо никто не может предложить ее другому, а с дру­ гой — постоянно испытывает угрозу нового разло­ жения. Ведь ни один индивид не может знать, что он останется тем же, кем он думал быть. Он не может это знать, ибо сам распоряжается этим знанием.

Структурные сопряжения между индивидами и обществом затрагивают всю реальностью. Это имеет значение для всех общественных формаций. Массмедиа, тем не менее, варьируют структурные усло­ вия своих структурных сопряжений, ибо они изменя­ ют как потребность в схемах, так и их ассортимент. Схемы и скрипты экологических страхов и необхо­ димость схематизации собственной личности суть лишь крайние, специально отобранные примеры. И возможно, неслучайно, что оба этих внешних ми­ ра общественной коммуникации, комплексность вне-

179

ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ

человеческой природы и собственная динамика и не­ прозрачность человеческих индивидов, особенно за­ висимы от схем, а следовательно, от структурных сопряжений с системой массмедиа.

XVI. К И Б Е Р Н Е Т И К А В Т О Р О Г О П О Р Я Д К А КАК П А Р А Д О К С

Разработанная Хайнцем фон Ферстером киберне­ тика второго порядка1 по праву считается конструк­ тивистской теорией, если не манифестом операцио­ нального конструктивизма. Однако обратной связи не существует: конструктивистским теориям позна­ ния не обязательно свойственна строгость киберне­ тики кибернетики. Можно наблюдать [способы] по­ знания как конструкции наблюдателя, что не связано с тезисом, что наблюдающие наблюдатели наблюда­ ют себя самих в качестве наблюдателей. Это отличие настолько важно, что мы посвятим ему заключитель­ ную главу.

В предшествующих размышлениях мы руковод­ ствовались двумя исходными пунктами. Соглас­ но первому, в случае массмедиа, как и в случае всех функциональных систем, речь идет об оперативнозамкнутых и поэтому аутопойетических системах. Во втором подчеркивалось, что это касается и всех типов познания, ибо и они суть операции и поэтому могут производиться лишь в рамках системы. Это со­ храняет свое значение и в том случае, когда во вни­ мание принимается то, что в обществе с системой массмедиа могут существовать коммуникации, исхо­ дящие из ее внешнего мира. Ведь и последние воз­ можны лишь на основе знания, которое поставляет­ ся системой массмедиа; кроме того, средства массо­ вой коммуникации понимают то, что им сообщается, лищь на основе своей собственной сети воспроизвод-

181

К И Б Е Р Н Е Т И КА ВТОРОГО ПОРЯДКА КАК ПАРАДОКС

ства информации. Всякая коммуникация с массме­ диа и внутри них остается связанной со схемами, ко­ торые для этого имеются в их распоряжении.

Проект этого теоретического описания осущест­ вляется в модусе наблюдения второго порядка. В нем (теоретическом описании) наблюдаются и описыва­ ются наблюдатели. Оно, однако, не предполагает, что и сами массмедиа наблюдают себя в модусе на­ блюдений второго порядка. Средства массовой ком­ муникации обозначают содержание своих коммуни­ каций и поэтому должны его отличать. Например, они информируют о скандалах и должны при этом предполагать, что нескандальное поведение также было возможным. При этом, однако, от их рефлек­ сии ускользает, что можно было бы поставить вопрос (который мог бы поставить социолог) о том, почему вообще наблюдение осуществляется в рамках схе­ мы скандальное/нескандальное и почему частота ис­ пользования этой схемы с очевидностью возрастает. Другими словами, массмедиа — как наблюдатели — остаются (и как мы скоро увидим: с полным основа­ нием) невидимыми для самих себя. Они оперируют, обращаясь к миру, и не подвергают рефлексии то, что уже эта обращенность порождает непомеченное пространство, в котором они сами и пребывают.

Мы можем сформулировать это высказывание подругому, расколов наше понятие автономии. С одной стороны, существует аутопойетическая автономия, покоящаяся на оперативной замкнутости и означа­ ющая, что система может воспроизводить свои соб­ ственные структуры и операции лишь посредством собственных операций, то есть лишь из собственных продуктов. От этого следует отличать когнитивную замкнутость и соответственно когнитивную автоно-

182