Текст к 8.03 по Сибири

хищение) 6 чел.; имели судимость по ст. 58 УК – 2 чел.; ранее состояли в партии эсеров – 5 чел.; были участниками крестьянских восстаний или контрреволюционных банд – 4 чел. и т.д. Т.е. в данном случае определяющим стало не социальное происхождение, а наличие дополнительных компрометирующих обвиняемого фактов его биографии.

Такая же ситуация и с выходцами из мещанской среды и из рабочих. 7 из 11 расстрелянных мещан: двое – имели судимость по ст. 58 УК, двое – бывшие заводчики, один – бывший пристав и один – эсер. Из двоих расстрелянных выходцев из рабочих один ранее состоял в партии эсеров, другой был объявлен перебежчиком из Румынии и осужден как «румынский шпион».

В самом начале проведения операции (ноябрь – первая половина декабря 1937 г.) были прежде всего арестованы и осуждены дворяне и помещики, выходцы из городских сословий и мещан. Среди священников: 6 из 16 были осуждены в ноябре–декабре 1937 г., остальные – в марте 1938 г.

Самая противоречивая ситуация складывалась с бывшими «кулаками». С ними чекисты были менее разборчивы, чем с другими социальными группами и, по всей вероятности, чаще попросту подтасовывали факты.

Например, согласно протоколам тройки, количество осужденных, имевших «кулацкое» социальное происхождение, – 496 человек. От этого числа следует, вероятно, отнять тех, у кого в графе «социальное происхождение» записано «сын кулака», поскольку «раскулачиванию» и лишению избирательных прав подвергались главы и совершеннолетние члены семьи. Таких по протоколам тройки насчитывается 47 человек. Значит, «раскулаченных» должно быть 449 человек. Количество же осужденных, в отношении которых в протоколах заседаний тройки и по материалам архивно-следственных дел имеются сведения о «раскулачивании» и лишении избирательных прав, – 204 человека. Откуда же взялись среди тех, у кого в графе «социальное происхождение» значится «из кулаков», еще 245 человек? Возможно, какая-то их часть, что называется, «самораскулачились», т. е., не дожидаясь формальной процедуры, они попросту распродали свое имущество или передали его в создаваемые колхозы. Но, даже учитывая подобные факты, все равно остается достаточно большое количество осужденных, которые не были «кулаками».

Ключевым элементом следственных дел были справки сельсоветов, которые также присутствуют во всех делах лиц, осужденных в рамках приказа №00447xxx. Формально независимо от НКВД сельсоветы с помощью своих справок или характеристик снабжали госбезопасность базисными данными, необходимыми для идентификации личности, которыми органы НКВД зачастую не располагали: фамилия, имя, отчество, место и дата рождения, место жительства, профессия и место работы. Данные об имущественном положении до 1917 г., до 1929 г. и на момент ареста давали справку о социальном происхождении и социальном статусе, к ним также относились сведения о лишении избирательных прав. Далее в характеристиках фиксировались наказания, вынесенные народными судами,

другими судебными инстанциями и органами НКВД. Наряду с этими, скорее объективными данными, характеристика была также своего рода свидетельством о благонадежности, в нее включались сведения о политической и социальной позиции обвиняемого в прошлом и настоящем. Она информировала об участии в революции 1917 г. и в Гражданской войне, о принадлежности к партиям и об актуальном отношении к советской власти («политическая физиономия») вплоть до поведения на рабочем месте.xxxi

Средний процент расстрельных приговоров в рамках «кулацкой» операции в крае составлял 45,5 %, среди разных по происхождению категорий осужденных этот процент был разным: были приговорены к расстрелам все 100 % выходцев из помещиков и дворян и 93,75 % – из священников. Самый же небольшой процент расстрелянных составили, как это не звучит странным для «кулацкой» операции, выходцы из «крестьянкулаков» – 40,5 %.

Политическое прошлое обвиняемых в рамках данной операции было вторым важнейшим фактором.

Таблица. Распределение осужденных по приказу № 00447 по «политической окраске» и мерам наказания

«политическая	осуждено всего		по 1-й категории		по 2-й категории
окраска»	чел	%	чел	%	чел	%
бывшие белогвардейцы	49	8	31	63,3	18	36,7
бывшие участники	31	5,1	22	71	9	29
крестьянских восстаний
бывшие каратели	24	3,9	19	79,2	5	20,8
Итого	104		72	69,2	32	30,8

Таким образом, учитывая политическое прошлое обвиняемых, тройка при УНКВД по Алтайскому краю вынесла приговоры к ВМН прежде всего членам оппозиционных партий (бывшие эсеры, анархисты – расстреляны все 100 %), затем бывшим карателям (расстреляно более 72 %), участникам кулацких и крестьянских выступлений (расстрелян 71 %) и тем, кто служил в белой армии (расстреляны более 63 %).

Уголовные преступники, будучи одной из основных целевых групп приказа № 00447, были «изъяты» в первые месяцы проведения операции. В ноябре 1937 г. были арестованы и осуждены 46,9 % от общего количества лиц, имевших ранее судимости; в декабре 1937 г. – 25,8 % и, наконец, в марте 1938 г. – еще 27,3 %.

Таблица. Распределение осужденных по приказу № 00447 по судимостям и мерам наказания

ранее имели судимости	осуждено всего		по 1-й категории		по 2-й категории
	чел	%	чел	%	чел	%
по общеуголовным статьям УКxxxii	97	15,8	30	30,9	67	69,1
по ст. 58 УК	49	8	36	73,5	13	26,5

по ст. 61 УК	48	7,8	18	37,5	30	62,5
по Закону 7.08.1932	15	2,5	7	46,7	8	53,3
Итого	209		91		118

Наличие в прошлом судимости по «политической» ст. 58 УК вело к ужесточению приговора и в семи случаях из десяти означало расстрел. Большее число расстрельных приговоров было вынесено и ранее судимым по ст. 61 УК и Закону от 7.08.1932. Наименьшее число приговоров к ВМН было вынесено тройкой ранее судимым по общеуголовным статьям, что говорит о том, что к уголовникам государство относилось более лояльно, чем к политическим преступникам и «кулакам». Исключение составили лишь трое заключенных Сиблага (об этом ниже).

Социальное положение осужденных на момент ареста, как показывают цифры, играло роль только в определенных случаях.

Таблица. Распределение осужденных по приказу № 00447 по социальному положению и мерам наказания

социальное положение	осуждено всего		по 1-й категории		по 2-й категории
на момент ареста	чел	%	чел	%	чел	%
члены колхозов (совхозов)	318	52	114	35,8	204	64,2
рабочие промышленности	94	15,3	55	58,5	39	41,5
служащие гос. учреждений	54	8,8	24	44,4	30	55,6
БОЗ	36	5,9	18	50	18	50
единоличники	29	4,7	18	62,1	11	37,9
служители религ. культа	20	3,3	13	65	7	36
рабочие транспортные	13	2,1	8	61,5	5	38,5
работники образования	11	1,8	5	45,5	6	54,5
агротехнические раб-ки	6	0,98	5	83,3	1	16,7
руководители	5	0,8	3	60	2	40
домохозяйки	4	0,65	1	25	3	75
другое	4	0,65	3	75	1	25
рабочие МТС	3	0,49	1	33,3	2	66,7
заключенные	3	0,49	3	100	-	-
ИТР	2	0,3	1	50	1	50
раб-ки здравоохранения	2	0,3	2	100	-	-
кустари	2	0,3	1	50	1	50
нет сведений	6	0,98	3	50	3	50
итого	612		278		334

Более половины осужденных (52 %) – рядовые колхозники и рабочие совхозов, что вполне закономерно для сельскохозяйственного края. Вместе с тем репрессии коснулись (более 17 % осужденных) рабочих промышленных и транспортных предприятий края. Достаточно много, около 6 % от общего количества осужденных в рамках приказа, было «изъято» и лиц без определенных занятий, а также священнослужителей – более 3 %.

Наибольшее количество приговоров к ВМН получили представители следующих социальных групп: агротехнические работники (83,3 %), служители религиозного культа (65 %), единоличники (62,1 %), а также рабочие (в среднем 58,9 %). Были расстреляны все трое заключенных Сиблага (или 100 %), впрочем, все трое были рецидивистами и в прошлом имели судимости за особо тяжкие преступления (ст. 58 УК, а также ст. 59 – бандитизм, ст. 164 – хранение и продажа похищенного огнестрельного оружия).

На первый взгляд, более суровыми были приговоры и в отношении осужденных медицинских работников. Все четверо человек (два врача и два фельдшера), попавших в выборку, были расстреляны. Но, вероятнее всего, эти приговоры объясняются, их «темным» социальным прошлым (из «кулаков», из «попов» и «сын офицера белой армии»). Хотя большое количество приговоров к ВМН среди медицинских работников подтверждается и данными БД ОСД УАДАК: из 64 осужденных в крае в 1937–1938 гг. медработников (врачей, фельдшеров, медсестер, акушеров) были расстреляны 44 человека, или 68,8 %xxxiii.

Возраст обвиняемых, как показывают цифры, также имел определенное значение при определении меры наказания.

Таблица. Распределение осужденных по приказу № 00447 по возрастным группам

возрастная	осуждено всего		по 1-й категории		по 2-й категории
группа	чел	%	чел	%	чел	%
16-20 лет	9	1,5	-	-	9	100
21-30 лет	105	17,2	35	33,3	70	66,7
31-40 лет	193	31,5	82	42,5	111	57,5
41-50 лет	172	28,1	84	48,8	88	51,2
51-60 лет	90	14,7	47	52,2	43	47,8
61-70 лет	39	6,4	27	69,2	12	30,8
старше 71 года	4	0,7	3	75	1	25
ИТОГО	612		278		334

Большинство осужденных – более 76 % – находились в самом трудоспособном возрасте 21–50 лет. Чем старше был осужденный, тем меньше он мог принести пользы на «великих стройках коммунизма» и тем меньше у него было шансов выжить, поскольку системе было выгоднее избавиться от него.

Образовательный уровень осужденных, как показывают цифры, практически не принимался в расчет и не влиял на меру наказания. Этот показатель интересен, скорее, для анализа общего образовательного уровня населения в данный период, а также для сравнения с соответствующим показателем осужденных краевых номенклатурных работников.

Таблица. Распределение осужденных по приказу №00447 по образовательному уровню и мерам наказания

образовательный	осуждено всего		по 1-й категории		по 2-й категории
уровень	чел	%	чел	%	чел	%
высшее	6	0,98	6	100	-	-
среднее специальное	3	0,5	1	33,3	2	66,7
среднее	15	2,5	10	66,7	5	33,3
начальное	205	33,5	96	46,8	109	53,2
малограмотные	314	51,3	134	42,7	180	57,3
неграмотные	58	9,5	23	39,7	35	60,3
нет сведений	11	1,8	8	72,7	3	27,3
ИТОГО	612		278		334

Таким образом, более 62 % осужденных тройкой при УНКВД по Алтайскому краю в рамках приказа № 00447 были либо малограмотными, либо неграмотными. Поэтому говорить о направленности репрессий прежде всего против интеллигенции и высокообразованной элиты советского общества, как это делают, в частности, такие исследователи, как Фицпатрик Ш. и Гетти А., Ритерспорн Г., Земсков В. Н.xxxiv, вряд ли возможно.

Упрощенный порядок рассмотрения дел, оговаривавшийся приказом, не предусматривал тщательного разбирательства и собирания более или менее полной доказательной базы, что открывало перед чекистами самые широкие возможности в фальсификации обвинений. Подавляющему большинству арестованных – почти 95 % – были предъявлены обвинения в участии в к.р. организациях (пп.2,11 ст. 58 УК) и/или антисоветской агитации (п. 10 ст. 58 УК). При сопоставлении и анализе следственных дел и протоколов заседаний тройки обращает на себя внимание следующее. При арестах (следственные дела) обвинения в диверсионно-вредительской деятельности (пп.7, 9 ст. 58 УК) встречаются крайне редко (1,8 %). В обвинительных же заключениях по делам и протоколах заседаний тройки обвинения в проведении вредительской и/или диверсионной деятельности встречаются уже в 57 %. Видимо, алтайские чекисты особенно внимательно отнеслись к выполнению той части приказа, где говорится, что «эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений».

Подавляющее число обвиняемых в ходе следствия свою вину признали полностью – 584 человека (95,4 %), что говорит о том, что следственные органы УНКВД по Алтайскому краю, вероятно, ставили своей целью непременное получение в ходе следствия признательных показаний обвиняемых, а отсюда – широко и часто применяемые в крае пытки арестованных (методы получения признательных показаний достаточно полно описал в своих работах алтайский краевед В. Ф. Гришаевxxxv).

Свою вину не признали – 18 человек (2,9 %). Признали вину частично – 10 человек (1,6 %).

Вместе с тем ситуация с признательными показаниями обвиняемых в разных регионах бывшего СССР была различной. Основываясь на архивных данных, составители сборника документов «Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД» отмечают, что «в Мордовской АССР 96 % прошедших через тройку советских граждан не дали признательных показаний о своей вредительской деятельности»xxxvi, что вызывало нарекания со стороны руководства НКВД СССР.

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать следующие основные выводы. В соответствии с приказом № 00447 в первую очередь были рассмотрены дела и вынесены приговоры в отношении осужденных по первой категории, т. е. «наиболее враждебных элементов», и в период с 5 августа до середины ноября 1937 г. приговоры к ВМН составляли в среднем порядка 63,2 %. В целом наибольшее число вынесенных тройкой смертных приговоров, самые короткие сроки рассмотрения дел и приведения приговоров в исполнение приходятся на ноябрь–декабрь 1937 г. Самыми же напряженными для тройки стали дни 8 декабря 1937 г. и 14 марта 1938 г., когда было вынесено соответственно 1285 и 1320 приговоров, что, впрочем, вполне объяснимо: тройка торопилась отчитаться перед Москвой о выполнении лимитов по приказу.

Анализ социальных групп осужденных по приказу № 00477, говорит о том, что жертвами приказа стали прежде всего не элита советского общества, не интеллигенция и не руководители, а самые что ни на есть рядовые граждане – члены колхозов и совхозов (52,8 %) и рабочие промышленных предприятий (19,5 %), из которых более 62 % были малограмотными или неграмотными. Вполне очевидна также «кулацкая» направленность приказа в крае: более 80 % осужденных тройкой в ходе проведения операции были отнесены к «кулакам».

При вынесении приговоров и определении меры наказания тройкой учитывались, прежде всего, такие факторы, как политическое прошлое обвиняемого (служба в белой армии, участие в крестьянских выступлениях, членство в оппозиционных партиях), наличие у него в прошлом судимостей, национальность, возраст и, наконец, социальное происхождение. Вместе с тем, именно «кулаки», осужденные в рамках операции по приказу № 00447, получили меньшее количество расстрельных приговоров, которые составили 40,5 %. Наиболее суровые приговоры ожидали:

–членов бывших оппозиционных партий (расстреляны 100 %);

–имеющих «плохое» социальное происхождение – дворяне, помещики, священнослужители (в среднем расстреляны 96 %);

–представителей нетитульных для России национальностей или «инонационалов» (в среднем расстреляны более 82 %);

–лиц в возрасте старше 70 лет (расстреляны 75 %);

–ранее судимых за контрреволюционные преступления (расстреляны более 73 %);

–бывших участников крестьянских выступлений, карателей и военнослужащих белой армии (в среднем расстреляны более 69 %).

Таким образом, приказ № 00447 стал, прежде всего, чисткой алтайской деревни от разного рода неблагонадежных элементов с «темным» политическим прошлым, в числе которых «кулаки» были далеко не на первом месте.

Вцелом в процессе проведения операции алтайские чекисты точно и четко следовали указаниям Москвы и приказу НКВД. Однако реализация приказа в Алтайском крае имела и свои особенности. Это прежде всего большой процент осужденных «кулаков» (более 80 %), а также обвиненных тройкой во вредительской и диверсионной деятельности в сельском хозяйстве края. Операция по приказу № 00447 в крае в ходе ее проведения все больше становилась борьбой с «вредительством». Большинству обвиняемых (более 70 %) при аресте было предъявлено обвинение в участии

вконтрреволюционной организации и проведении антисоветской (контрреволюционной) агитации. В обвинительных же заключениях при вынесении приговора тройкой все большему числу обвиняемых начинает вменяться в вину проведение вредительской и диверсионной деятельности. Причем если в октябре–ноябре 1937 г. это составляло порядка 39,8 %, в декабре 1937 г. — 51,9 %, то в марте 1938 г. — уже 78,1 %.

Входе следственных мероприятий, проводимых в рамках приказа УНКВД по Алтайскому краю, только 4,5 % обвиняемых либо совсем не признали своей вины, либо признали ее частично. Более 95 % обвиняемых свою вину «признали», что говорит о соответствующих методах ведения следствия алтайскими чекистами, целью которых было непременное получение признательных показаний обвиняемых.

К особенностям проведения операции по приказу № 00447 в Алтайском крае следует отнести и проведение ее параллельно с другой крупной операцией, а именно по делу контрреволюционной эсеровскомонархической организации «РОВС». Сегодня с уверенность можно сказать, что в период работы алтайской тройки с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г. «ровсовцы» шли в рамках общих лимитов «кулацкой операции».

* * *

1.2. «Национальные операции» 1937-1938 гг. в Алтайском крае

Второй основной целью «большой чистки» 1937-1938 гг. была ликвидация в стране «шпионско-диверсионной базы» стран капиталистического окруженияxxxvii.

Основу «шпионско-диверсионной базы» составляли разного рода «нежелательные иностранцы», против которых в 1937-1938 гг. и обернулся целый ряд линейных приказов НКВД СССР. Все они, как правило, начинались с утверждений об активизации на территории СССР

деятельности разведорганов тех или иных стран и перерастания этой деятельности в диверсионно-террористическую и повстанческую. Приказы не ограничивались репрессированием лишь «иностранноподданых», а предписывали арестовывать также и «агентов-шпионов» из числа советских граждан.

Разработка национальных операций в стране относится к началу 1937 г. 15 февраля Нарком внутренних дел Н.И. Ежов направил в Политбюро спецсообщение о вредительской деятельности иностранных разведок: «Управлением НКВД по Западно-Сибирскому краю за последний год вскрыт ряд диверсионных шпионских и террористически организаций, созданных японской, германской и польской разведками на предприятиях Кузбасса, Томской ж.д. и прилегающих районах»xxxviii. Далее сообщалось, что иностранные разведки (преимущественно германская) «используют для шпионажа и диверсии представителей германских фирм и специалистов иноподданных, работающих на предприятиях и в учреждениях ЗападноСибирского края» и предлагалось выслать иноподданных из пределов СССР, а «изобличенных в шпионской и диверсионной деятельности арестовать и предать суду».

Политбюро постановило: «Отказать проживающим в ЗападноСибирском крае иностранцам (при продлении вида на жительство) в праве дальнейшего проживания в Западно-Сибирском крае. В первую очередь провести это мероприятие по отношению к германским, японским и польским подданным»xxxix. Спустя месяц эта задача была поставлена перед всеми местными управлениями НКВД.

На февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК партии И.В. Сталин выступил с докладом, в котором много говорил о «вредительской и диверсионно-шпионской деятельности агентов иностранных государств», Н.И. Ежов выступил с докладом «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов»xl.

Специальный циркуляр НКВД «Об иностранцах», разосланный во все местные УНКВД в конце августа 1937 г., категорически утверждал, что

«подавляющее большинство иностранцев, живущих в СССР, является организующим началом шпионажа и диверсий». Таким образом, как отмечает П.М. Полян, циркуляр представлял иностранцев как единую «враждебную» категорию и оказал сильнейшее воздействие на весь ход «большого» террораxli.

Национальные операции в стране начались с выходом 25 июля 1937 г. оперативного приказа НКВД СССР № 00439 «Об операции по репрессированию германских подданных, подозревавшихся в шпионаже против СССР». Приказ предусматривал репрессирование не всех немцев, а только «германских подданных». С осени 1937 г. операция была распространена и на другие категории советских немцев, обвиняемых в связях с Германией и шпионаже в ее пользу. По «немецкой» операции в течение 1937-1938 гг. в стране было осуждено 55005 человек, из которых 41898 (76,2 %) приговорены к расстрелуxlii.

9 августа 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утверждает проект нового приказа и 11 августа 1937 г. появляется оперативный приказ НКВД СССР № 00485 «О ликвидации польских диверсионно-шпионских групп и организаций ПОВ». Репрессированию подлежали «бывшие военнопленные польской армии, перебежчики из Польши, политэмигранты и политобменянные из Польши, бывшие члены ППС [Польской социалистической партии] и других польских политических партий». Наиболее жестким репрессиям подверглись представители польской диаспоры, работавшие в военно-стратегических отраслях (транспорт, связь, оборонная промышленность, армии и т.п.) и польских культурных сообществах. Во вторую очередь подлежали аресту все остальные лица, работавшие на промышленных предприятиях необоронного значения, в совхозах, колхозах и учреждениях. Всего в течение 1937-1938 гг. по «польской» операции в стране было осуждено 139815 человек, из которых 111071 (79,4 %) были расстреляны (30 октября. 2007. № 74. С. 5).

17 августа 1937 г. вышла директива НКВД СССР о распространении действия приказа № 00485 от 11 августа о «польском шпионаже» на Молдавскую ССР в отношении «румынских шпионов» – перебежчиков и реэмигрантов из Румынии. Осенью 1937 г. «румынская операция» была распространена на территорию Украины, а затем и на другие регионы СССР. Всего в рамках операции было осуждено 8292 человек, из них к ВМН – 5439 (65,6 %).

В связи с продажей КВЖД в Советский Союз вернулось несколько десятков тысяч советских граждан, ранее работавших на этой железной дороге. Вся эта группа лиц получила нарицательное имя «харбинцы» и затем была подвергнута репрессиям в соответствии с оперативным приказом НКВД

СССР № 00593 от 20 сентября 1937 г. «О мероприятиях в связи с террористической, диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых «харбинцев»»xliii. В соответствии с приказом репрессированию подлежали «бывшие служащие Китайско-Восточной ж.д. и реэмигранты из Манчжоу-го, осевшие на железнодорожном транспорте и в

промышленности Союза», поскольку «харбинцы в подавляющем большинстве являются агентурой японской разведки». По «харбинской линии» в течение 1937-1938 гг. в стране было осуждено 46317 человек, из них к ВМН – 30992 (66,9 %)xliv.

30 ноября 1937 г. директивой НКВД СССР было инициировано проведение массовой репрессивной операции по линии «латвийского шпионажа», которая продолжила ряд национальных операций. Репрессировались, в первую очередь, политэмигранты и перебежчики из Латвии, активисты латышских клубов и обществ. 14 декабря 1937 г. дополнительной директивой НКВД СССР репрессии были также распространены на «перебежчиков финнов, эстонцев, литовцев, болгар». Хотя фактически аресты по эстонской и финской линиям начались еще в сентябре 1937 г. Всего по «латышской линии» в стране в 1937-1938 гг. было осуждено 21300 человек, из которых 16575 (77,8 %) расстреляныxlv.

26 декабря 1937 г. вышла очередная директива НКВД СССР с требованием «решительности и беспощадности» в проведении «национальных операций» и указанием проводить дополнительные аресты вне зависимости от ранее определенных сроков окончания операцийxlvi.

В 1938 г. национальные операции были продолжены и затронули иранцев (директива НКВД СССР от 29 января 1938 г.), болгар и македонцев (директива от 1 февраля 1938 г.), афганцев (директива от 16 февраля 1938 г.).

Для упрощения и ускорения принятия решений в отношении лиц, осуждаемых в рамках национальных операций, был создан особый внесудебный орган – Комиссия Наркома внутренних дел СССР и Прокурора

СССР или «двойка». Состав Комиссии был утвержден оперативным приказом НКВД СССР № 00485, который закреплял также «альбомный порядок» рассмотрения и оформления дел на лиц, осуждаемых в рамках национальных операций. Отнесение обвиняемых к первой или второй категории на основании рассмотрения следственных материалов производилось народными комиссарами внутренних дел республик, начальниками краевых и областных УНКВД вместе с прокурорами соответствующих республик, краев и областей. Местные органы НКВД составляли на каждого арестованного по массовым операциям краткие справки, в которых указывались лишь анкетные данные арестованного и весьма краткая суть обвинения. Справки направлялись в Москву и рассматривались работниками центрального аппарата НКВД СССР. Далее справки комплектовались в специальный список – «альбом» с указанием мер наказания. После утверждения этих списков Комиссией НКВД и Прокурора

СССР приговор мог приводиться в исполнение, т.е. осужденных по первой категории могли расстреливать, а по второй – отправлять в тюрьмы и лагеря. Решения Комиссии оформлялись протоколами, которые подписывались от НКВД Н.И. Ежовым или М.П. Фриновским, от прокуратуры – А.Я. Вышинским или Г.К. Рогинским. Нумерация протоколов велась в рамках операции по каждому оперативному приказу и в валовом порядке по мере поступления материалов из краев и областей. В региональное управление