Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Скачиваний:
24
Добавлен:
13.08.2013
Размер:
225.28 Кб
Скачать

Просмотр работы: Политический портрет Горбачева М.С. СОДЕРЖАНИЕ Введение ...................................................... стр. 2 1. Глава I. Начало жизненного пути и политической карьеры........................................ стр. 15 2. Глава II. М.С. Горбачев во главе перестройки........ стр. 21 & 1. Внутренняя политика генсека........................... стр. 21 & 2. Ведущие инициативы. Инновации во внешней политике....................................... стр. 37 & 3. Политика преобразования экономики......... .......... стр. 47 & 4. Изменения в сфере культуры ........................ стр. 58 3. Глава III. М.С. Горбачев в постсоветское время ...... стр. 71 Заключение ............................................................ стр. 84 Список источников и литературы ................................ стр. 88 ВВЕДЕНИЕ Этот юбилейный год подвел итог 15-летнему пребыванию М.С. Горбачева в большой политик. Его уход с высшего поста демонтированного СССР вызвал всплеск дискуссий о месте М.Горбачева в новейшей истории. Впрочем, дискуссии эти благодаря введенной самим Горбачевм свободе слова, развернулась еще за два-три года до этого, а их пик пришелся на период от путча до развала СССР. В любом цивилизованном обществе, человек, решивший избрать карьеру политика, заранее начинает готовить себя к соответствующей деятельности. Это происходит задолго до того, как он становится известным широкой общественности. И хотя к вершинам власти удается подняться далеко не всем, но тем большей оказывается вероятность того, что к руководству страной придет компетентный и во всех отношениях достойный человек. В нашей стране в течение 70 с лишним лет все обстояло несколько иначе. После В.И. Ленина, юриста по образованию, следующая плеяда высших государственных деятелей не имела серьезной политической подготовки и на высшие государственные посты была выдвинута партией. М.С. Горбачев был первым после В.И. Ленина советским руководителем, имеющим правоведческое образование. Но и он свой путь к двум самым высшим должностям в партии и государстве начал не как юрист, а всего лишь как специалист по сельскому хозяйству. Профессиональный юрист, свой первый партийный пост он получил благодаря покровительству тогдашних членов Политбюро ЦК КПСС Первухину и Сабурову. Так же, в силу личных связей, продолжалось его восхождение по партийной лестнице и дальше когда в 1971 г. он по рекомендации Ю.Андропова стал секретарем ЦК КПСС. У него был самый сильный из всех союзников - время. Тогда, в конце 70-х, перед ним встал вопрос о том, что делать после того, как его старые товарищи займут положенное им место у Кремлевской стены или в самой стене. В отличие от сложившегося мнения о том, что М.С. Горбачев первым выступил с критикой сложившихся порядков, факты доказывают обратное. "В 1967 г. на пленуме ЦК партии, которым руководил еще относительно молодой Л.И. Брежнев, с критикой существующих порядков выступил тогдашний I секретарь МГК П.Г. Егорычев. Как и в 1987 г., тот давний пленум обсуждал тезисы к предстоящему празднованию юбилея революции." К такому выступлению партийные лидеры оказались неподготовленными, так что даже прервали заседание на один день, после чего на инакомыслящего обрушился вал критики. Этот факт тогда не привлек внимания общественности. П.Г. Егорычева тихо сняли с высокой партийной должности и назначили в одно из министерств, а затем и вовсе отправили в почетную ссылку. Для М.С. Горбачева это событие тоже могло бы оказаться фактом личной биографии, но ему повезло больше. Наступили времена публичной политики и его имя стало знаменем сторонников перемен. Вот уже в течение многих лет этот неординарный и яркий политик привлекает к своей деятельности неослабленное внимание как у нас в стране, так и за рубежом. В массовом сознании имя М.Горбачева достаточно долгое время ассоциировалось с борцом против партаппарата, резкого критика впавшей в кому Системы. В политической стратегии М.С. Горбачева различимы два неоднозначных этапа, разграничительным рубежом которых является конец 1988 г., т.е. как раз середина эпохи перестройки. На первом этапе Горбачев выступал в качестве инициатора перемен, т.е. творца истории. На втором этапе он уже подлаживался под перемены, став пленником вышедших из-под его контроля исторических перекосов. И хотя на втором этапе в своей идеологии Горбачев стал более радикален, он уже не возглавлял исторический процесс, а лишь потворствовал ему в лучшем случае и слабо сопротивлялся - в худшем. История в конечном итоге смела личность, всего несколько лет до этого давшую ей ( истории) новое направление. Просмотрев всю известную литературу, автор пришел к мысли, что существует две полярные концепции личности первого советского Президента "романтическая" и "демоническая". Согласно первой, Горбачев - рыцарь на белом коне, ангел, ниспосланный Богом для низвержения коммунизма.1 В течение всех лет партийной карьеры он, как шпион в стане врагов, притворялся и ждал своего часа. И лишь, придя к власти, он сбросил маску и объявил войну тоталитарной диктатуре. Демоническая концепция объявляет все его реформаторские действия хитрым маневром, направленным на укрепление личной власти. Некоторые говорят даже, что Августовский путч 1991 г. он организовал сам.2 Но хотя многие действия Президента и заставляют усомниться в искренности его деклараций о приверженности к общечеловеческим ценностям, такой взгляд представляется излишне примитивным. Сторонники этой позиции напрочь приписывают ему прямо-таки "сверхестественные способности" к расчету и предвидению. Попробуем в нашем историческом обзоре хотя бы пунктиром наметить те линии оценок М.С. Горбачева, которые сложились к началу нового XXI века. В работе Д. Волкогонова и Б.С.Орлова3 делается упор на многочисленные ошибки, сделанные во внутриполитической жизни страны в 80-е г.г. Например, неверную его оценку ситуации в Закавказье в 1986 г., когда он дал санкцию на арест Комитета "Карабах", члены которого были на тот момент безусловными лидерами армянского народа и через 1,5 года победили на парламентских выборах и сформировали правительство. Этим решением Горбачев загнал ситуацию в Закавказье в тупик и, по сути дела, толкнул Армению к отделению от Союза. Столь же политически неуклюжи были его действия в Литве в 1991 г. и т.д. Великолепную монографию выпустил В. Казначеев "Последний генсек". В которой, осветив всю политическую карьеру М.С. Горбачева в целом, автор, как нам кажется, на одной из черт личности генсека, как то незамеченной другими авторами - авторитарность. "Именно авторитарность, - подчеркивает автор, - помогла М.Горбачеву признать факт поражения Советского Союза в холодной войне и подписать полную безоговорочную капитуляцию - уйти из Европы и Афганистана, начать процесс разоружения. Уверенный в своей силе, он не потребовал от Запада "платы", которая могла бы смягчить отрицательные последствия распада старой системы. Он не сделал этого не по моральным, а по психологическим соображениям. Он был слишком уверен в себе, и мысль о собственной слабости была для него нестерпимой."

Огромная литература посвящена конфликту М.С. Горбачева с Б.Н. Ельциным.5 В этих работах далеко не равноценных по содержанию, отмечается, что каждая атака Горбачева приводила к росту популярности его оппонента. В. Гозман, например, пишет, что в борьбе с Ельциным "Горбачев совершал ошибки, очевидные любому. Так, при выборах Председателя Верховного Совета России Горбачев произнес длинную, не очень связанную речь, в которой требовал от депутатов не избирать Ельцина. Этим он добился обратного результата и крупно проиграл."6 Заметный след в литературе оставила и эпопея отношений Президента СССР с академиком А. Сахаровым.7 Как отмечает большинство авторов, Горбачев так и не нашел в себе силы пойти навстречу Сахарову, сблизиться и не использовал в полной мере политический капитал, который приобрел, освободи Сахарова и вернув его к политической жизни. У Н. Зенькевича, в его скандальных публикациях в "Молодой гвардии" использован сюжет о взаимоотношениях Горбачева с отставным генералом КГБ Калугиным.8 Рассердившись на критические высказывания Калугина в адрес Комитета, Горбачев лишил его звания, орденов и пенсии. Эти явно незаконные действия создали Калугину славу героя-борца, и он затем был избран народным депутатом СССР, а Президент получил еще одного информированного противника. Кстати, позже М.Горбачев был вынужден отменить свои указы в отношении генерала Калугина. И все же наибольшее освещение получила деятельность М.Горбачева на международной арене. Здесь есть монографии, дающую в целом картину миротворческих усилий Президента во второй половине 80-х г.г.,9 а также многочисленные публикации, посвященные отдельным крупным событиям международной жизни. К их числу нужно отнести серьезное аналитическое исследование Р.Г. Богданова10, который дал исчерпывающий анализ событий, связанных со встречей в верхах в Рейкъявике в 1986 г. На этой встрече М.С. Горбачев не только согласовал с Президентом США А.Рейганом конкретные параметры сокращения в области стратегических вооружений и ракет средней дальности, но и предложил ликвидировать все ядерное оружие к концу XX века. И хотя это радикальное предложение не нашло практического решения, Рейкъявик по сути похоронил американскую программу "звездных войн" - СОИ, проложил дорогу к принятию Договора СНВ - 2, т.е. глубокому сокращению ракет ядерной триады. Точно такой же скрупулезный анализ дал В.В. Кортунов11, встреча М.Горбачева и Дж.Буша, ознаменовавший коренной перелом в международном развитии и изменивший позиции американцев чуть ли на 1800 по отношению к происходящей в СССР перестройке и стремлении Горбачева наконец-то решить "германский вопрос" и дать ход объединению двух Германий в одно государство. И в политической публицистике деятельность Горбачева разделилась на два неравнозначных по своим итогам направления: внешнеполитическое и внутриполитическое. Дискуссии о его внешнеполитической деятельности были весьма вялыми, хотя также поделили спорящих на полярные фракции: одна обвиняла его за развал великой державы, другая выставляла самые высокие баллы за прекращение холодной войны, отказ в теории и на практике от идеи мировой социалистической революции, предоставление свободы восточноевропейским народам. Споры эти шли вяло на ряду причин, прежде всего, видимо, потому, что мировая общественность единодушно и горячо превозносила Горбачева - миротворца, заглушая и обрекая не прозябание иные мнения, а также, конечно, и потому, что мы внутри нашего Отечества оказались настолько задавлены экономическими обвалами, социальными катаклизмами, национальными трагедиями, что стали воспринимать мировые процессы как нечто второстепенное. Актуальными становились прежде всего, а со временем и только наши внутренние драмы. Каждый из двух главных подходов к внутренней деятельности М.Горбачева - апологетический и критический - претерпел определенную эволюцию, разделительным рубежом которой стал август 1991 г. До августа апологеты, представлявшие по преимуществу реформисткое крыло КПСС, видели в Горбачеве как альтернативу "непредсказуемому популисту" Ельцину, так и коммунистическим фундаменталистам типа Полозкова. "Советская культура", например, выражал позицию апологетов, 12 января 1991 г. (накануне событий в Литве !) на месте передовицы поместил перевод статьи и из германской "Генераль-анцайгер", дав ей собственное лозунговое название: "Единственная гарантия - Горбачев". Вывод, который пропагандировала "Советская культура", заключался в том, что Горбачев был и остался миссией, который призван спасти советский народ, а потому ему нужно вверять любую власть: "Не только из-за угрожающего хаоса, но и потому, что личность Горбачева дает единственную гарантию того, что основные идеи перестройки - экономическую реформу и демократию - можно будет спасти и на фазе авторитарного вмешательства."12 Появились даже разнообразные приемы апологии Горбачева. Один из них - сравнение его с русским царям Александром II. Защищая Горбачева от "неблагодарных" радикалов, писатель Л. Крелин негодовал: "Неблагодарность переползает в предательство. Борьба за власть, за этот из прошлого ор: "Царевну Софью - на трон!" - это уже не политические игры, не амбициозные вожделения, не торопливая суета карьеристов, спешащих урвать свой кусок, поскольку Президент нынешний вроде бы мягковат, нерешителен, терпим безмерно. Спасибо бы ему за это сказать, ведь это качества доброго человека. Нет, поменять его. Но кого, господа хорошие? Напоминаю простой факт из российской истории... Был в Росии сравнительно добрый царь Александр II. Это ведь его убили народовольцы. Мало им показалось царской доброты, распоясались на большее. Получили же Александра III, получили царя - реакционера. Если совсем точно сказать: получили наказание за неблагодарность"13 Еще одним распространенным примером апологетов стала апелляция к суждению популярного как среди правых, так и среди левых, А.Солженицина, сказавшего однажды, что в политике труднее всего ходить по центру. Центризм М.Горбачева объявлялся единственным средством модернизации страны без гражданской войны. Перипетии августа 1991 г. серьезно перетасовали ряды защитников Горбачева. Он оказался тогда "генералом без армии", человеком без власти и влияния (демократию спасти не горбачевцы, а Ельцин и радикалы), а посему представления о нем как о миссии рухнули в одночасье. Многие его сторонники, в первую очередь из реформаторского крыла КПСС, отреклись от него и по другой причине: слишком уж легко подписался он под ельцинским запретом компартии. Бывший диссидент Рой Медведев, некогда исключенный, а в период перестройки восстановленный в партии, сокрушался: "Запретили КПСС грубо и оскорбительно. И если бы это еще сделал не Горбачев, который мне доверял и, не спрашивал моего согласия, вписал меня в члены ЦК, даже не разъяснив, зачем я ему там нужен."14 Зато среди защитников Горбачева после августа оказалось немало демократов. В. Мотыль, О. Пацис, Ю. Щекочихин и даже Л. Карпинский, редактор "Московских новостей" (вынесших "смертный приговор" Горбачеву - президенту еще в январе 1991 г. после литовских событий) готовы были теперь поставить Горбачева рядом с русскими либеральными царями Александром I и Александром II. Но не меньшее количество демократов стали еще более яростными критиками Горбачева. Амплитуда критических оценок М.Горбачева выявилась еще до августа 1991 г., и тогда же в них обозначились свои стереотипы. Один из них - отрицание у Горбачева качеств практического политика. Б.Мирзоян утверждал: "Такой пропасти между словом и делом, между принятым планом и его выполнением не наблюдалось во всех предыдущих пятилетках развития народного хозяйства СССР. Ни при Сталине, ни при Хрущеве, ни при Брежневе, ни тем более в первые пять лет их правления. Даже Сталину не сразу удалось угробить плоды НЭПА."15 Другая точка зрения, принадлежащая радикально-демократической критике, заключалась в том, что Горбачев органически связан с партократией, а потому оказался не способен разрубить гордиев узел тоталитаризма.16 Крайне радикальная критика Горбачева, как ни парадоксально, хотя и объяснимо (крайности сходятся), порой совпадала с крайне консервативными оценками. Например, выдвинутая бывшим диссидентом В. Буковским версия о том, что весь проект и режим осуществления перестройки были разработаны задолго до нее в стенах КГБ и предложены Горбачеву (цель - спасение партократии посредством реформ), перекликалась с утверждениями консерваторов о том, что перестройка направлялась из стен западных спецслужб, а Горбачев - их платный агент.17 После августовского путча радикально демократическая критика - самое полное выражение получившая в статье Л. Баткина18 - возложила на Горбачева прямую вину за контрреволюционный переворот. И вновь крайности сошлись: в связях Горбачева с путчистами не сомневались и политики типа В. Алксниса. Целю написания данной работы является попытка создать обобщенный образ крупнейшего российского политического деятеля, совершившего сложную идейно-политическую эволюцию, проследить динамику его воззрений на партию, общество, экономику и политику своей страны, представить систему его нынешних воззрений. Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач: - проследить за началом жизненного пути и политической карьеры М.С.Горбачева; - раскрыть роль и значение деятельности первого Президента СССР; - осветить усилия М.С.Горбачева, направленные на развитие российской культуры и народного образования; - осмыслить всю глубину перемен, произошедших после развала СССР как в личной жизни М.С.Горбачева, так и в его политической судьбе; - дать общую оценку Горбачеву-политику и Горбачеву-человеку в рамках мировой истории на грани веков. Методологической основой работы является принцип историзма как универсальное основание для изучения тенденций развития современных международных отношений. Главное внимание уделено также принципам объективности, системного анализа и структурному подходу. Автор попытался также раскрыть психологические мотивы поступков М.С.Горбачева, факторы, определяющие линию его политического поведения, методы и формы, которыми он пользовался для осущетсвления своих целей, соотношение демократических и авторитарных черт его характара. Автор хотел бы показать как на протяжении времени менялось отношение общества к С.Горбачеву, каким он выглядит в глазах россиян некогда вручившим ему право на управление страной. Дипломная работа написана на основе широких кругов источников. Первую группу источников составили опубликованные документы, освещающие международные и внутренние события в эпоху деятельности первого Президента СССР.19 Во вторую группу источников вошел обширный пласт материалов научной и популярной периодики, и особенно, таких аналитических изданий, как "МЭМО", "ОНС", "СОЦИС", "Независимая газета", "Московские новости", "Итоги", "Коммерсант", "Мегаполис-экспресс" и др. При разных целях, которые преследуют газеты всех направлений, им присуще одна особенность, которую, подмечаешь, просматривая подшивки этих изданий за последние годы. Взвешенность оценок действий президента часто переходит планку дозволенного, а прогнозы относительно результатов тех или иных действий президента и его команды, как правило, оказываются неточными. В момент же публикации, эти материалы оказывают на читателя, привыкшего верить печатному слову, негативное воздействие, не позволяя правильно оценивать происходящее. В меньшей мере это присуще правительственным газетам, в большей - независимой и "красно-коричневой" печати. В то же время позиция демократических изданий, конструктивность их оппозиционного мышления, направленная на совместный поиск решений непростых задач, стоящих перед страной способствует некоторой корректировке действий президентско-правительственной команды. Кроме газет автор при написании работы пользовался публикациями в журналах художественно-публицистического направления, таких как "Огонек", "Родина", "Новое время" и др. Следующая группа источников - мемуары российских политиков, мемуары самого М.С. Горбачева. Из 5 книг бывшего Президента привлекает одна из последних - "Размышления о прошлом и будущем". В ней Михаил Сергеевич анализирует не только собственную деятельность на посту Президента СССР, но и всю историю России в XX веке, плавно переходя к перспективам мирового развития в следующем тысячелетии. В итоге получилось масштабное полотно, запечатлевшее уроки Октябрьской революции, опыт строительства социализма в СССР, итоги перестройки и постперестроечное развитие России. Безусловно, рассуждения автора и оценки, далеко не бесспорны. Однако Горбачев и здесь остается верен себе, избегая категорических утверждений и признавая возможность не только любого другого варианта развития событий, но и любого другого способа их интерпретации. Среди других мемуаров есть воспоминания, рисующие М.С. Горбачева в положительном свете, отдавая должное его энергии, уму. Реальным результатам его деятельности.21 Но есть ряд книг, выдержанных в резко негативных тонах, не видящих в деятельности Президента СССР никаких положительных моментов.22 Статистические данные, использованные в третьей главе, большей частью взяты из газет, кроме того, автор пользовался информационными бюллетенями ВЦИОМ. Автор является безусловным сторонником и приверженцем М.С.Горбачева. Именно это обстоятельство было главным при выборе темы диплома. Внимательно следя за ходом политического процесса в нашей стране и его оценками в средствам массовой информации, так или иначе формирующих общественное мнение, приходишь к выводу: за неустроенностью сегодняшнего дня мы очень быстро забыли о том, как начинались реформы, в какой ситуации находилась Россия, как долго и мучительно она обретала свой суверенитет, место в мировом сообществе. Вслед за изменениями, происходящими в обществе, менялось мировоззрение человека, который волей народа был поставлен у руля государства в этот переломный момент. С марта 1962 г. по арель 1970 г. М.С, Горбачев быстро, без всякой заминки прошагал по должностной партийной лестнице: от заведующего отделом партийных органов Ставропольского сельского крайкома КПСС до первого секретаря Ставропольского крайкома партии. В 1970 г. он был избран членом Верховного Совета (ВС) СССР и до 1974 г. входил в комиссию по охране природы одной из палат ВС СССР. Затем стал членом ЦК на XXIV съезде КПСС и одновременно председателем Комиссии по делам молодежи Совета Союза Верховного Совета СССР.5 В середине 1976 г. Брежнев перенес тяжелый инфаркт. Состояние его здоровья давало повод для беспокойства начиная по меньшей мере с 1971 года. Заседания Политбюро и Секретариата стали краткими, поспешными, формальными: один-два часа максимум, не столько для решения вопросов, сколько для того, чтобы зафиксировать принятые решения. Наиболее разумным решением была бы замена генерального секретаря. Но именно этого тщательно избегало Политбюро из опасения нарушить сложившееся вместе с брежневской стабильностью равновесие на вершине власти. Средний возраст членов Политбюро, на момент смерти Сталина составлял 55 лет, во времена смещения Хрущева - 61, в 1980 г. перевалил за 70 лет; в Секретариате средний возраст составлял 67 лет, среди основных членов правительственной команды - 68 лет. Люди в возрасте менее 50 лет практически отсутствовали. Аналогичный процесс, хотя и в более умеренных пропорциях, наблюдался и в других органах государства-партии. В руках этих пожилых и одряхлевших руководителей находилась "сверхдержава" мира, которой как раз в это время надлежало бы решать кардинальные проблемы5. Так происходила деградация целого поколения дряхлевших руководителей, удивлявших мир своим политическим долголетием - приведенные к власти Сталиным во второй половине 30-х гг.; они и 40 лет спустя еще удерживали свои позиции. Именно это делало трагической проблему преемственности, чего, вероятно подсознательно боялись коллеги Брежнева. Речь шла не о простой замене одного генерального секретаря другим. За плечами высших руководителей страны стояло не одно, но два поколения, проталкивавших своих возможных кандидатов на все ответственные посты в ожидании момента, когда будет производится смена руководства. Рядом с Брежневым не было никого, кто мог бы не то чтобы решить, а просто сформулировать проблему.6 Только в 1978 г. в Москву был переведен секретарь обкома в возрасте "всего" 47 лет: М.С. Горбачев. И это было достаточно, чтобы личность Горбачева начала привлекать внимание. С ноября 1978 г. - М.Горбачев назначен секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству, тогда же переехал на постоянное жительство в Москву. До него пост секретаря ЦК по аграрным вопросам с 1964 г. занимал Федор Кулаков, который до этого был предшественником Горбачева на посту первого секретаря Ставропольского крайкома. С 1979 по 1980 гг. - кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. По словам самого Горбачева, в день ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. он находился на отдыхе в Пицунде вместе с Эдуардом Шеварднадзе "и никто не звонил нам туда по этому поводу". Что касается пленума ЦК, одобрившего решение Политбюро о вторжении в Афганистан, Горбачев впоследствии не отрицал, что голосовал вместе со всеми "за"7 С 1979-1984 гг. М.С. Горбачев - Председатель Комиссии законодательных предположений Совета Союза Верховного Совета СССР После смерти Брежнева его пост занял Юрий Антропов. При Андропове не произошло да и не могло произойти в тех условиях никакого существенного поворота в политике, даже если во внутренних делах был дан импульс к разработке некоторых новых идей, выношенных в научно-исследовательских институтах. Как утверждали потом многие свидетели, Антропов готовил на роль преемника Горбачева, - самого молодого из руководителей, который, благодаря усилиям того же Антропова, за пять лет до того был вызван в Москву из провинции.8 Однако Антропову не хватило времени. Он умер в феврале 1984 г. Роль второго секретаря исполнял Черненко - невыразительная личность, посредственный чиновник, сделавший карьеру благодаря Брежневу. После смерти Антропова олигархи "повысили" именно его, выдвинув на первое место. Зимой 1984/85 г. страна оказалась на грани паралича. Стояли сильные морозы, был гололед. Однако подобные природные условия не должны были стать неожиданностью для России. К ним добавились первые признаки энергетического кризиса. Многие предприятия оказались на грани закрытия. Даже представители власти несколько недель жили в чрезвычайных условиях, из которых вышли только благодаря вмешательству более энергичных руководителей, таких как Горбачев и Лигачев. Два факта характеризовали год правления Черненко. Первый, более тревожный, - ощущение безысходности, охватившее страну, ее интеллектуальные круги, но также и руководящий аппарат из-за посредственных качеств человека, поставленного во главе страны, и, следовательно, бездействия руководства перед лицом наступавшего кризиса. Вторым заметным фактом были маневры по подготовке преемника. Все знали, что Черненко скоро сойдет со сцены. В момент избрания Черненко вторым секретарем практически стал Горбачев, что уже отводило ему важную роль, если принять во внимание частые отлучки генерального секретаря. Но многие из коллег Горбачева никакие хотели видеть его во главе страны, и весь год за кулисами разрабатывались операции по его смещению. Разработки велись настойчиво. Правда, сам Черненко, издавна привыкший к строгому соблюдению иерархии, не допустил, чтобы они преступили известную черту. И это была его основная заслуга. Позднее появлялись разнообразные версии того, что произошло после смерти Черненко в марте 1985 года. Те, которые впоследствии стали наиболее ярыми противниками Горбачева, более других, каждый по-своему, пытались представить себя истинными организаторами его избрания, игравшими решающую роль в устранении встречавшихся на его пути препятствий. Это было верно лишь отчасти. Другими словами, верно то, что они были приверженцами сделанного выбора. Но документы, которыми мы располагаем, не подтверждают таких заявлений, в частности не обнаруживают никакого драматического раскола при голосовании в Политбюро в решающий момент. Попытки блокировать избрание Горбачева были предприняты ранее, но не увенчались успехом. 75-летний Громыко, последний из оставшихся в живых представителей старой сталинской гвардии и ядра брежневской власти, покровительствовал Горбачеву. Это была единственная кандидатура, за которую высказывалось большинство секретарей обкомов, из среды которых вышел сам Горбачев. Политбюро по обыкновению единодушно одобрило кандидатуру.9 С избранием Горбачева 12 марта 1985 г. открылась новая страница истории. Со смерти Брежнева, а точнее, со дня последнего случившегося с ним в Ташкенте сердечного приступа прошло три года. Остается только подчеркнуть, что эти годы были потеряны - годы продолжавшегося ухудшения обстановки, которая изначально была весьма сложной. ГЛАВА II. М.С. ГОРБАЧЕВ ВО ГЛАВЕ ПЕРЕСТРОЙКИ. & 1. Внутренняя политика генсека. Вечером накануне избрания М. Горбачев признался своей жене - человеку, которому он доверял и с которым всегда советовался: "Так дальше страна жить не может". Впрочем, он и прежде не скрывал своего убеждения в необходимости серьезных изменений, по крайней мере перед теми, кого он хорошо знал. Даже за рубежом на него обратили внимание как на человека, сильно отличавшегося от старых советских руководителей. В самом руководящем аппарате Союза ССР на него смотрели как на лидера, способного избавить общество от коллективной депрессии, в которую оно впало во времена Брежнева и Черненко. Коммунисты в СССР связывали с ним большие надежды, диссиденты были настроены по отношению к нему скептически, большая же часть населения испытывала апатию. Друзья и враги признали потом, что он взялся за дело энергично, мужественно и решительно. И все же мы знаем, что его начинания оказались сопряженными с крупной неудачей, с одним из тех поражений, которые не прощаются. История его правления - это история провала. Чтобы объяснить основные причины поражения Горбачева, достаточно вспомнить одно из лучших высказываний Макиавелли: "Нет ничего труднее, ничего, вызывающего больше сомнений в успехе, ничего опаснее в осуществлении, нежели возглавить введение новых порядков". Тот, кто делает это, добавляет флорентиец, "имеет врагами всех тех, кому было хорошо при старых порядках, и слабых защитников в лице всех тех, кто мог бы получить выгоду от новых порядков"1. Неуверенность последних "рождается отчасти из страха перед врагами, на чьей стороне стоит закон, а отчасти из-за настороженности людей, которые не доверяют новому, пока не появится основательный опыт". В то время как враги при малейшей возможности нападают на новатора, остальные его вяло защищают таким образом, "что все вместе подвергаются опасности". Помимо всего прочего, "легко убедить (людей) в чем-то, но очень трудно поддерживать их в этом убеждении". Когда люди "больше не верят", то хорошо бы "заставить их верить силой". Макиавелли, как мы знаем, делал из этого вывод, что все зависит от того, будут ли новаторы "при исполнении своего дела заниматься уговорами или же прибегать к принуждению". В первом случае они терпят крах, во втором - обычно преуспевают. Следует также понять, "действуют ли они по собственной инициативе или же зависят от других", имеют ли достаточно собственных сил или же должны опираться на силы других. Судьба Горбачева - это, помимо прочего, история его попыток создать такую собственную силу. Но великие истины, изложенные Макиавелли, окрашиваются в случае с Горбачевым в оттенки, различимые только при свете русской и советской истории. Вместе с Горбачевым к власти приблизились и те, кто называл себя "детьми XX съезда", поскольку с молодых лет и на всю жизнь они остались под влиянием хрущевского антисталинского съезда партии 1956 года. Сам Горбачев мог причислить себя к их числу: его поколение было поколением коммунистов-реформаторов. Их и в политическим смысле называли "шестидесятниками", то есть людьми 60-х годов. Они были первыми и наиболее убежденными сторонниками Горбачева, стремившимися обеспечить кадры для проведения его политики. Часто это были блестящие интеллектуалы, но их опыт уже нес на себе груз поражения. Они сформировались во времена Хрущева, но поняли всю важность его дела лишь после того, как его отодвинули в сторону. Не случайно его сравнивали со словаком Дубчеком: Горбачев также стремился к "социализму с человеческим лицом", а не к иному обществу, которое, в свою очередь, могло оказаться "бесчеловечным"2. Однако в какой-то момент даже реформатор Горбачев охарактеризовал свою политику как "революцию". Впервые он сказал об этом летом 1986 года, а затем неоднократно возвращался к подобной терминологии3. Но речь шла о риторическом приеме, призванном в ответ на скептицизм и сопротивление подчеркнуть глубину необходимых, по его мнению, преобразований. Прием, как можно увидеть позднее, не лишенный целого ряда неудобств. В остальном Горбачев до конца оставался реформатором, пусть даже невезучим и неудачливым. Собственный опыт и привел его к выводу: "Счастливых реформаторов не бывает"4. Это высказывание идет дальше идеи Макиавелли. Руководство, осуществляемое Горбачевым, тут же дало о себе знать решительным изменением стиля. Спустя месяц после избрания на апрельском Пленуме Центрального Комитета партии вновь избранный секретарь предложил "ускорить" развитие советского общества, используя новые методы. С иностранными собеседниками Горбачев, удивляя их, говорил без бумажки, в непринужденной манере, свободно ведя беседу и гибко используя оригинальную аргументацию. Его первые интервью и публикации за рубежом произвели сенсацию живостью изложения и быстротой ответов на задаваемые вопросы. Во внутренней жизни страны были отменены привычные для предшествующих руководителей атрибуты: исчезли портреты, самовосхваления, награждения. И на собраниях руководящих органов Горбачев сразу сломал старый обычай обращаться к секретарю с напыщенной лестью и формальными почестями, показав тем самым, что эта практика ему неприятна. Изменение стиля поведения шло параллельно с первыми кадровыми переменами. В момент избрания Горбачев был еще окружен руководителями предшествующего поколения. Он сразу же стал искать новых людей на главные посты. Еще Ю.В. Андропов, пытаясь использовать предполагаемые резервы системы, обнаружил их полное отсутствие. За год, пока он стоял у власти, у многих советских руководителей появилась твердая уверенность, что проведение радикальных реформ является насущной необходимостью. Вставал вопрос лишь о том, каким путем идти. 1983 год выдвинул на политическую арену страны новые силы, у которых был взгляд на проведение реформ. Андропов незадолго до своей кончины ввел в Политбюро и ЦК КПСС многочисленную группу относительно молодых руководителей составивших впоследствии основную опору М.С. Горбачева. В их числе оказались В.И. Воротников, М.С. Соломенцев, В.М. Чебриков, Е.К. Лигачев. Несомненно, привлекла внимание будущего генсека и позиция Б.Н.Ельцина, который, почувствовав смену политических ориентиров высшего руководства. Тоже стал говорить о неоходимости "качественных изменений в производительных силах и производственных отношениях"5 , уже в то время увязывая эти изменения с реформой общественных отношений. Четкой концепции реформирования общества у Б.Н. Ельцина в то время не существовало.. Но для М.С. Горбачева, после прихода его к власти существовала острая необходимость иметь команду единомышленников для борьбы с представителями старой партийной элиты, могущей затормозить реформы. М.С. Горбачев занялся кадровыми перемещениями и, в числе других, в Москву был переведен Б.Н.Ельцин. Несмотря на кадровые перестановки, производимые Горбачевым, наиболее серьезные его противники продолжали сохранять сильные позиции. И в этом отношении главную опасность для нового генсека представлял В.В. Гришин - секретарь Московского городского комитета партии. Его персональное устранение с политической арены ничего не решало, так как за два десятилетия пребывания на своем посту, Гришину удалось сформировать многочисленный, сплоченный и хорошо организованный коллектив руководителей, оказавшихся кровно заинтересованными в сохранении старых порядков. Чтобы уничтожить всю его креатуру, пришлось бы менять практически всех управленцев среднего и высшего уровней. Отважиться на подобное мог далеко не каждый. По расчетам Гришина среди ближайшего окружения Горбачева таких людей не имелось. Б.Н. Ельцин оказался наиболее удобной фигурой на роль "троянского коня". Выбор пал на него прежде всего потому, что его воля, энергия и целеустремленность давали шанс победить в борьбе с московской бюрократией. За ним укрепилась репутация обязательного человека, стремящегося выполнить данное слово во что бы то нистало. Кроме того, ему можно было довериться, что оказывалось немаловажным. Стремительность назначения на пост 1 секретаря Московского городского комитета партии вызвала удивление даже у самого Бориса Николаевича: "Назначение произошло совершенно неожиданно, - вспоминал он, - Меня пригласили на Политбюро, даже пяти минут не дали на размышление. Я ведь совсем не знал московские кадры."6 . Провинциальность Ельцина стала для Горбачева решающим обстоятельством. Проработав всего несколько месяцев в Москве Б.Н. Ельцин еще не успел основательно разобраться в новых правилах игры, не отвык от положения "хозяина" и вряд ли осознавал, что с московской публикой нельзя обходиться так, как он это дела с Свердловске. В феврале 1986, выступая на XXVII съезде партии Б.Н. Ельцин выступил с политическим заявлением. Это была заявка на будущие действия. Он больше не считал непогрешимым любое партийное руководство и, исходя из этого постулата, заявил о необходимости демократизации внутрипартийной жизни: "Непререкаемость авторитета, непогрешимость руководителя, "двойная мораль" в сегодняшних условиях недопустимы и нетерпимы. Должна быть наконец в ЦК КПСС выработана система периодической отчетности всех руководителей и на всех уровнях... Делегаты могут меня спросить: почему же об этом не сказал, выступая на XXVI съезде партии. Ну что же. Могу ответить откровенно, видимо, тогда не хватало смелости и политического опыта"7 Найдя мужество признать свою долю вины за деятельность периода застоя, Б.Н. Ельцин сразу же выделился из общей массы советских руководителей. Его примеру не последовал ни один тогдашней политический деятель. Это обстоятельство придавало ему авторитет в народных массах, как и то, что он и в Москве продолжал практиковать многочисленные и многолюдные встречи с общественностью, никогда не уклоняясь от обсуждения самых животрепещущих вопросов. Но эта независимая позиция положила начало будущей конфронтации с Горбачевым. Отвечая демократическим требованиям времени с одной стороны, Борис Николаевич все-таки по прежнему оставался авторитарным руководителем. События московского градоначальничества хорошо это подтверждают. Практически сразу же столкнувшись с организованным саботажем бывших сторонников Гришина, Б.Н. Ельцин сначала обратился за помощью к партийному руководству страны. Реальной помощи не последовало, а обстановка стала ухудшаться день ото дня. В распоряжении противников Ельцина имелись все рычаги управления экономикой. И тогда Ельцин, опираясь лишь на небольшую группу единомышленников, произвел крупномасштабную смену руководителей высшего звена управления. Подобного оборота событий от него не ожидал никто и решительные действия первого секретаря вызвали широкие ответные действия реакционной части партаппарата столицы. Противники Бориса Николаевича попытались перевести акценты борьбы в сферу политики. М.С. Горбачев продолжал подбирать кадры из того партийного слоя, который знал лучше всего: среди секретарей обкомов, в любом случае - из местных руководителей. В качестве второго человека в секретариате партии он выбрал сибиряка Лигачева, который был рядом с ним в трудный год правления Черненко, Престарелый Тихонов освободил место председателя Совета министров для приехавшего с Урала Рыжкова, специалиста с высшим техническим образованием. Отдел пропаганды был доверен Яковлеву, функционеру, отстраненному от работы в ЦК в 1972 году, но которого уже Андропов вытянул из ссылки в Канаде, поручив руководство важным научным институтом. Горбачев избавился от советника по внешней политике Александрова-Агентова, правой руки предшествующих генеральных секретарей, и заменил его "ревизионистом" Черняевым8. Позднее Горбачев назвал себя применительно к этому периоду "начинающим реформатором". Вместе со своими новыми соратниками Горбачев попытался привести в движение силы, погруженные в летаргический сон за долгий период брежневской "стабильности", вскоре охарактеризованной им как "застой". Важнейшие темы, дискутировавшиеся на рубеже 60-х - 70-х годов, и прежде всего проблемы научно-технического развития, вновь стали предметом бурных обсуждений. Было проведено широкое совещание руководителей экономических отраслей в Москве по вопросам самостоятельности предприятий. Вновь развернулась начатая Андроповым кампания по борьбе с коррупцией. В трех университетах были созданы отделы социологических исследований, предусматривающие более глубокое изучение общества. Первые же исследования показали, что положение в стране тревожнее, чем можно было предположить: это подтверждали материалы и других специализированных институтов9. Поиски большей эффективности, напоминавшие наиболее характерные моменты краткого андроповского междуцарствия, позволили говорить о первой фазе правления Горбачева как об "андроповской". Такое определение было и остается опрометчивым. Однако к решениям в андроповском духе относится самое злополучное решение этого периода, которое, как сказал один из участников событии, "в сильной мере предопределило трагический характер последующего развития"10. В мае 1985 года была начата широкая "антиалкогольная кампания". Решение это было подготовлено задолго до избрания Горбачева. Пьянство действительно стало истинной напастью: оно всегда было таковым, но его масштабы особенно разрослись в последнее десятилетие брежневского правления, так что можно было говорить об "эпидемии пьянства". Тревогу подняли также "самиздатовские" публикации. Особенно горячо поддерживали эту кампанию два руководителя: Лигачев и Соломенцев. Горбачев относился к ней скорее скептически, если не иронически, но не воспротивился ей. Как всегда. инициатива в СССР проводилась бюрократически авторитарно. В некоторых районах было введено полное запрещение алкоголя; в регионах, специализирующихся на производстве вина, таких как Крым и Армения, нашлись руководители, приказавшие вырубить виноградники. Катастрофический опыт Америки 20-х годов не научил ничему. Бюджету государства, где водка составляла один из важнейших источников дохода, был нанесен урон. Мгновенно возросло подпольное производство спиртного (самогона), что стимулировало увеличение числа экономических преступлений. Бесконечные очереди за водкой, выстраивающиеся в часы ее продажи, стали самым серьезным поводом для недовольства, Популярности Горбачева был нанесен удар, от которого он так и не смог оправиться. Первый манифест реформаторских планов Горбачева был представлен общественности в докладе на XXVII съезде КПСС, открывшемся 25 февраля 1986 г.11 Прошло менее года со времени его прихода к власти. Дата события была предопределена. Новый секретарь воспользовался случаем, чтобы изложить свои намерения. Картина съезда и форма самого доклада были еще традиционными. Тем более очевидной представлялась глубокая новизна выдвигаемых предложении. Доклад начинался и заканчивался заявлением о необходимости перемен: "перелом" - само это слово, выбранное докладчиком, означало более разрыв с прошлым, чем просто "поворот". Картина внутреннего положения была представлена сдержанно, но сурово: за многие годы развития страны больше скопилось нерешенных, нежели решенных проблем. Причина заключалась не во "внешних факторах", которые, несомненно, имели место, но не были решающими. Она заключалась в недостатках руководства. Говоря но поводу экономики и "механизма" ее функционирования, Горбачев впервые использовал программное слово "перестройка" и уточнил, что речь должна идти о "радикальной реформе"12. Побудительный импульс по-прежнему исходил из идей, лежавших 20 лет тому назад в основе несостоявшейся реформы Косыгина и еще ранее - в дискуссиях, ее предварявших, а затем в размышлениях о ее провале. Чтобы стало ясно, что на этот раз не могла идти речь о полумерах, Горбачев призвал даже вернуться к "исходному положению", к основным концепциям нэпа, к экономической политике 20-х годов, оставлявшей перспективу для самостоятельности предприятий, свободной торговли, рыночных механизмов и стимулировавшей первоначальное развитие советской экономики, - к тому самому нэпу, который был безжалостно задушен Сталиным в начале 30-х годов. Суть реформы состояла как раз в том, чтобы ослабить роль централизованного управления экономикой, призванного теперь сосредоточиться на выборе основных направлений развития и на определении того, что нужно для сохранения базовых макроэкономических равновесии, оставив больше пространства для инициативы отдельных предприятий. Это не означало отказа от управления экономикой, но предполагало осуществление его не административными методами, а с помощью "экономических рычагов" - норм, законов, кредитов, материальных стимулов. Предстояло также несколько расширить границы для свободного образования цен. Горбачев полагал более всего необходимым - и в этом заключался второй существенный признак нового в его выступлениях - широкую "демократизацию" страны. "Демократия - говорил он, - это тот здоровый и чистый воздух, в котором только и может раскрыть свои возможности социалистическое общество"13. Без нее развитие СССР было бы "немыслимым и невозможным". Он заявил, что необходимо исправить существующую "избирательную практику". Ставка делалась на расширение "прямой демократии" и в сфере экономики. Горбачев более не считал возможным пренебрегать политическими и гражданскими правами человека - необходимым дополнением к обязанностям гражданина. И, наконец, он пустил в оборот еще одно слово, призванное стать символом его правления: "гласность", то есть открытость в принятии решений и информации. Это обстоятельство также касалось в первую очередь партии, которая призывалась освободиться от "комплекса непогрешимости" и не рассчитывать, что "руководящая роль" гарантируется ей раз и навсегда". Даже во времена Хрущева на съездах в СССР не слышали ничего подобного тому, что говорил в этой связи Горбачев. Советскую коммунистическую партию, собравшуюся на съезд, Горбачев призвал к обновлению. Но, вне всякого сомнения, партия оставалась для него необходимым орудием борьбы, его политической армией, позволяющей ему чувствовать себя "самостоятельным", а ни "зависеть от других", быть пророком "во всеоружии", а не "безоружным". Однако одно обстоятельство должно было насторожить его. Реакция съезда на его выступление была прохладной. Аплодисменты, конечно, были, но скорее формальные. В отступление от заведенного порядка брежневских времен все основные руководители взяли слово. Ни в одном из выступлений не были подхвачены хотя бы в полемическом ключе вопросы, поднятые докладчиком, за исключением нескольких частностей. На фоне радикальной новизны горбачевских тезисов эти выступления казались еще более косными. Даже те дискуссии, которые прошли в кулуарах съезда, никак не дали знать о себе14. Итак, после двух десятилетий непоколебимой стабильности и старения партийных кадров в течение пяти последних лет произошло их массовое обновление и омоложение на всех уровнях. "Чистка" Политбюро происходила поэтапно, по мере укрепления власти новой правящей группы; из Политбюро удалялись (с одновременным отстранением от государственных должностей) наиболее консервативно настроенные деятели, связанные с брежневскими временами: Романов (июль 1985 г.), Тихонов (октябрь 1985 г.), Гришин (февраль 1986 г.), Кунаев (январь 1987 г.), Алиев (октябрь 1987 г.), Громыко, Соломенцев, Долгих (сентябрь 1988 г.). Одновременно Политбюро пополнялось руководителями, придерживавшимися схожих (до известной степени) с Горбачевым взглядов и принадлежавшими к его поколению: Шеварднадзе, Рыжковым, Зайковым, Слюньковым, Яковлевым, Никоновым, Медведевым15. В свою очередь эти руководители были в 1990-1991 гг. разметаны ветром истории и заменены новым поколением политиков, значительно более молодых (35-40 лет) и не имевших никакого отношения к партийному "сералю". В Центральном Комитете партии обновление достигло небывалого для такого короткого срока размаха - 85 %. Даже в период 1934-1939 гг. в годы массовых чисток, оно составило 77%16. Обновление политического аппарата прошло и в республиках, где изменение состава руководящих работников к концу 1990 г. составило от 45 до 70%. Это движение сильно сказалось и на омоложении областных кадров. Происходившие перемены, поначалу (1985-1987 гг.) медленные, затем все более и более стремительные, вызвали серьезное сопротивление местной партократии; в центральных органах консервативный лагерь после ухода старой "брежневской" гвардии возглавил член Политбюро ЦК КПСС Е. Лигачев. Оппозиция центра апеллировала главным образом к идеологическим доводам, систематизированным в выступлении Андреевой, стоявшей "на передовой" консервативного фронта17. На самом деле все было не совсем так. Нина Андреевна действительно прислала в ЦК примитивное письмо на полутора страницах в защиту сталинских ценностей. "В ответ" к ней в Ленинград по указанию Е.К. Лигачева была послана бригада, которая превратила письмецо в статью величиной в газетную полосу. Лигачев на совещании редакторов в ЦК держал над головой газету с этой статьей и говорил: вот линия партии. В цензуру из его окружения поступило указание - запретить печатать что-либо похожее на несогласие. И действительно, "молчание" прессы было нарушено только "Московскими новостями" , которые "позволили себе не согласиться". "Целые кипы листов по статьям нового "самиздата" против "Нины" были отвергнуты в большинстве редакций". На политдне в Доме политпросвещения на Трубной площади тысяче пропагандистов и агитаторов Москвы было сказано, что статья - директивная. А в адрес Лигачева пошел поток благодарностей и восторгов из обкомов, райкомов: "Спасибо! Дождались наконец слова партии! Пора кончать с очернителями!"18 По поводу статьи Н.Андреевой состоялось заседание Политбюро УК КПСС. Первым взял слово А.Яковлев, который подчеркнул, что ... статья каждым своим тезисом направлена и лично против Горбачева, и против решения февральского Пленума ЦК. Это - антиперестроечный манифест, - сказал он в заключении. Пожалуй, сильное эмоциональное выступление было выступление Рыжкова. В конце он предложил даже освободить Лигачева от курирования идеологии. (Они этим занимались тогда с Яковлевым на пору.0 "У меня, в частности, - говорил он, - такое впечатление; авторы как бы задают вопрос: а зачем, мол нужна была эта перестройка?! Но раз уж случилось такое несчастье, то надо по возможности его укротить, зажать". Сильно и безапелляционно осудил статью Шеварнадзе. Решительно и аргументировано - Медведев. Кратко, но с эмоциями - Слюньков и Маслюков. Чебриков произнес спокойно несколько слов... тоже осуждающих. Язов бурчал что-то неопределенное насчет того, что печать меру потеряла... но в целом - "за" генеральную линию. "Спасали" Лигачева и статью Соломенцев, Никонов (неожиданно) и Лукьянов, что было особенно неожиданным для Горбачева. "Это меня очень удивило и разочаровало, - говорил мне Михаил Сергеевич потом, - мы же с университета приятели".19 На периферии противодействие "удельных князей" объяснялось нападками на привилегии и угрозой со стороны гласности. Чем дальше от Москвы, тем большую они сохраняли власть, опираясь на преданных им политических, хозяйственных и советских руководителей, их влияние даже росло - в той мере, в какой слабела нейтральная власть (особенно в последние годы, отмеченные бессилием всех существовавших государственных структур, вызывавшим ассоциации с процессом, происходившим в 1917 г.). Как бы ни определялся процесс обновления политических структур - "демократический централизм" или "бюрократическая колонизация",-он не был ни действительно радикальным, ни подлинно демократическим. Тем не менее сопротивление перестройке оказалось достаточно серьезным для того, чтобы вынудить власти вступить на путь радикальной политической реформы с целью оживить. институты, которые партия некогда лишила их функций. Советы и общественные организации (Горбачев признал, что они "оказались за бортом"). По мнению Генерального секретаря ЦК КПСС, было необходимо полностью восстановить роль Советов как органов социалистической власти и вернуть общественным организациям их первоначальное значение. Это можно было понимать двояко: говоря об "исконных функциях", Горбачев обращался к первым годам советского режима, "золотому веку" ленинизма. Однако именно эти "исконные функции" Советов, заводских и фабричных комитетов, профсоюзов, игравших важнейшую роль в феврале-октябре 1917 г., были присвоены партией.20 Второй целью реформы было перераспределение власти, но при сохранении ведущей роли партии. Именно с этой целью были организованы выборы с участием большого числа конкурирующих между собой кандидатов, с расчетом тем самым вернуть законность партийному руководству, опозоренному сталинизмом и "брежневским застоем", и превратить партию в силу, способную выступать с предложениями преобразований и проводить их в жизнь. Реформа началась с разного рода политических и организационных мер, принятых на пленуме ЦК партии в январе 1987 г.: альтернативные выборы; тайное голосование при избрании ответственных партийных работников; выборы кандидатов на самом предприятии; введение новых форм и механизмов участия трудящихся в управлении предприятиями. Практические результаты этих мер оставались весьма скромными вплоть до весны 1989 г. Так, во время местных выборов 21 июня 1987 г. альтернативные кандидатуры были представлены только в 0,4% избирательных округов; все они, по сути, прошли предварительный отбор в партийных инстанциях. Местные власти, за редким исключением, вели себя в отношении нововведений пассивно или устраивали обструкцию; что же касается "масс", то они проявили глубокий скептицизм. Выдвижение XIX партийной конференцией (28 июня - 1 июля 1988 г.) важного проекта конституционной реформы (принятого Верховным Советом СССР в октябре 1988 г.) стало вторым этапом политических преобразований, который новое руководство рассматривало как решающий.21 Эта реформа в конечном счете привела к установлению двухуровневой представительной системы - Съезд народных депутатов СССР и Верховный Совет СССР, избранный из депутатов съезда,- и учреждению поста президента СССР, наделенного широкими полномочиями. Прежний Верховный Совет, псевдопарламент - декорация, лишенная какой-либо власти, орган, регистрировавший партийные и правительственные решения,- был заменен новым Верховным Советом, постоянным органом, насчитывавшим 544 члена, избранных тайным голосованием на съезде народных депутатов, состоявшем из 2250 депутатов с пятилетним сроком полномочий. Из них 1500 депутатов избирались населением страны и 750 - партией, профсоюзами и общественными организациями.22 В функции съезда входило проведение конституционных, политических, социальных и экономических реформ, а также избрание, наряду с Верховным Советом СССР, президента страны, который руководил внешней политикой и обороной, назначал премьер-министра и т.д. Предлагая такую систему, авторы реформы хотели открыть двери съезда самым решительным сторонникам перестройки, стараясь избежать неожиданностей на выборах в округах. С другой стороны, установив сильную президентскую власть в лице Генерального секретаря ЦК КПСС, законность которой отныне зависела - хотя бы косвенно - от народного волеизъявления, они пытались защитить его от козней аппарата. Для Горбачева, избранного 15 марта 1990 г. союзным съездом народных депутатов президентом СССР, этот аспект реформы был решающим, поскольку позволял ему преодолевать противодействие, которое оказывало Политбюро ЦК КПСС, где заседали его коллеги, далеко не всегда разделявшие политику генсека.23 Конституционная реформа вызвала критику как консерваторов, так и радикалов, сторонников перестройки, возглавляемых Б. Ельциным. Для радикалов реформа была ущербной, поскольку предложенная система не была ни прямой, ни равной и к тому же сосредоточивала слишком много власти в руках президента - Генерального секретаря ЦК КПСС. Помимо этого, избирательный закон в силу своей нечеткости оставлял широкие возможности для различных манипуляций, что и доказал ход избирательной кампании в марте 1989 г. Тем не менее если аппарату и удалось во многих случаях сохранить свои позиции, то использованные при этом методы, разоблаченные рядом средств массовой информации, способствовали ускорению политизации советских людей. В отличие от Горбачева Ельцин сумел использовать к своей выгоде эту новую ситуацию, решительно пойдя по демократическому пути. Избранный на всеобщих выборах, президент России смог превзойти в отношении легитимности президента СССР, получившего свой пост из рук парламентариев, в значительной части добившихся своего положения с помощью политических манипуляций. В целом выборы народных депутатов в марте 1989 г. и затем весной 1990 г. означали громадный разрыв с политической практикой, установленной после 1917 г.24 Все эти перемены происходили в атмосфере демократизации общественной жизни, чему способствовали выработка и принятие законов с целью учреждения "правового государства" и расцвет многочисленных "неформальных объединений". В резолюциях XIX партийной конференции было признано, что советское право, по существу, служило не обществу, а государству, являясь тем инструментом, который позволял государству проводить свою политику и защищать всемогущество его администрации. Стремление преодолеть наследие сталинизма, гарантировать права граждан, желание достойно и цивилизованно выглядеть в глазах всего мира можно считать первым основанием перехода к построению правового государства. Вторым стала необходимость создания правовой базы для экономических реформ. Новое руководство страны осудило "административно-командный стиль", подвергнув критике чрезмерную часть административных органов, постоянно вторгавшихся в деятельность предприятий, игнорируя при этом законы. Наконец, сама политика демократизации, приведшая к возникновению многочисленных неформальных объединений превратившая многотысячные митинги и демонстрации в обычное явление, потребовала разработки и принятия соответствующих юридических положений и процедур. В связи с этим в 1988-1990 гг. был принят ряд законов и указов, начата подготовка других. Среди наиболее важных были: закон о праве граждан на судебное обжалование неправомерных решений администрации; постановление о периодических переаттестациях специалистов; закон о государственной безопасности; закон о прессе и средствах массовой информации; закон об общественных организациях; закон о въезде и выезде из СССР. Был начат пересмотр Основ уголовного законодательства (в частности, отменены статьи об "антисоветской пропаганде" и т.п.), законодательства в отношении религии и т.д. Либерализация политического климата ускорила и перевела на новый уровень процессы развития и объединения десятков тысяч "неформальных" групп и организаций. Хотя далеко не все из них включились в политическую деятельность, начиная с 1988 г. число групп, считавших себя "политическими", продолжало расти. Многие из них объединились в союзы, ассоциации или народные фронты - прообразы политических партий. Наибольшей активностью с самого начала отличались Комитет Карабаха, народные фронты Литвы, Латвии и Эстонии, Демократический союз в Москве и в Ленинграде, возглавленные бывшими диссидентами и стремившиеся прежде всего к восстановлению подлинного плюрализма, общество "Память", объединившее русофилов, ультранационалистов и антисемитов. В основе создания неформальных объединений не всегда лежала четкая политическая программа, подчас они возникали в процессе решения практических проблем, связанных с обыденной жизнью. Первый комитет общественного самоуправления был создан в московском микрорайоне Братеево, известном своим тяжелым экологическим положением (соответственно организаторами комитета были местные неформальные экологические группы). После создания комитет предпринял ряд мер, направленных на защиту здоровья населения, организацию культурной жизни, решение социально-бытовых проблем в районе. Появление тысяч независимых "собраний трудовых коллективов", "советов предприятий" и даже легальных "стачечных комитетов", которые, превышая в некоторых случаях предоставленные новым законом о государственном предприятии права, также стали "микроцентрами" власти, свидетельствовало о тихой революции, завершением которой стало упразднение или отстранение от реальной власти сохранившихся прежних профсоюзных и политических структур. Этот процесс заставлял вспомнить о событиях, происходивших в 1917 г.: образование "созвездия" автономных центров власти, с каждым днем делавшее все более очевидной слабость традиционных политических институтов. Проявившаяся в массах воля к раскрепощению социальной жизни, обилие комитетов, организаций, групп, народных фронтов, родившихся в огне нонконформизма, угли которого тлели в период "застоя", все более явно указывали на ограниченность и противоречивость частичной, искаженной демократизации. Ущербность последней наиболее ярко выражалась в стремлении к сохранению однопартийной политической системы, монополии КПСС на анализ общеполитических проблем и разработку стратегических концепций. Но что же оставлялось "возрожденным" Советам?