Шпет Г. Г

Шпет Г. Г.

Густав Густавович Шпет (26 марта (7 апреля) 1879, Киев — 16 ноября 1937, Томск) — русский философ, психолог, теоретик искусства, переводчик философской и художественной литературы (знал 17 языков).

Родился в Киеве в обедневшей дворянской семье. В 1898 Густав Шпет окончил 2 киевскую гимназию и поступил в Киевский университет св. Владимира на физико-математический факультет. За участие в революционном студенческом движении он был исключён из университета и выслан из Киева. Вернувшись после высылки он снова поступил в университет, теперь на историко-филологический факультет, который закончил в 1905.

====================================================================

Г. Г. Шпет: творец и его творение

(http://www.eunnet.net/sofia/06-2003/text/0612.html)

Когда мы обращаемся к наследию того или иного мыслителя, то возникает вопрос – как сам мыслитель понимал феномен основания философской системы, феномен основания творчества – поэтического, художественного, философского? В многоаспектной палитре возможных ответов на данный вопрос представляет интерес воззрения Г. Г. Шпета – мыслителя неординарного, самобытного и оригинального.

Шпет указывал, что, рассматривая любое учение (нормативное или эмпирическое), он стремился выявить в нем фундамент, некое теоретическое основание, которое он понимает по-гуссерлевски (als strenge Wissenschaft). Основание учения это есть некая теория теорий, понимание которое есть путь к идеалу полного раскрытия первоначал онтологической реальности в операции по «разработке» способов действия и бытия сознания в рамках данного учения. При этом язык, которым излагается учение, понимается Шпетом как отправная точка подобного феноменологического анализа, как определенный прототип, прообраз всякого выражения, всякого культурного явления. Для Шпета слово, со всей сложной структурой ему присущей и позволяющей служить связующим мостом между сферами материального и интеллегибельного, являет собой модель перехода от знака к значению. Именно в этом качестве «разборка» и углубление в структуру слова являются необходимой предпосылкой всякого рода познания. Только осознав подобную логику познавательной деятельности, мы можем до конца ощутить, каким образом возможные предварения общей семиотической теории уходят корнями в древнюю традицию, которая только в эпоху романтизма поднялась до ясного самосознания и явилась нам герменевтикой. В связи с указанными аспектами исследований Шпета особый интерес представляет такая его работа как «Герменевтика и ее проблемы» (1918).

Изучая проблему оснований философствования Шпет сравнивал философствование и творчество. Шпет указывает, что знак, каким он предстает перед феноменологическим анализом, есть отношение, вследствие этого различение между знаком как таковым и знаком-признаком, симптомом, основывается именно на разных способах относиться к значению. В таком направлении своих рассуждений Шпет во многом следует Гуссерлю: из признания двойственной природы всякого знания вытекает целый ряд выводов в самых разных областях – от теории театра до эпистомологического определения методов и предмета этнической психологии, от выявления специфики поэтического языка до характеристики природы эстетического вообще. В обозначенных вопросах Шпет выделяет проблему творчества и субъекта.

Субъект творчества и философствования – по Шпету – это автор-творец, реализующий присущие самому слову или самим формам искусства потенциальные возможности. Важно отметить тот момент, что Шпет считал, что язык обладает независимым, внешним бытием, оказывает влияние на человека, порождается имеющей внешний характер необходимостью общения и внутренними потребностями человеческого духа. Во многих аспектах развитие духовного мира человека определяется языком, который уже содержит в себе определенные мировоззренческие константы. Шпет вводит такое понятие как «языковое сознание». В этом ракурсе рассуждений Шпета вопрос о роли творца, об основаниях творческого акта – художественного или философского – приобретал новые смыслы.

Шпет указывает, что проблема субъекта является основной в герменевтике, т. к. интерпретация субъектом объекта есть единственная структура, в рамках которой только и может проявляться действительность. Именно эта интерпретация представляет собой выражение свободы субъекта, который, встречаясь с реальностью, ее создает вновь и оживляет. Особое значение этот процесс осуществляется в эстетическом переживании. При этом Шпет выступает с ярко выраженных позиций антипсихологизма, который во многом восходит к Гуссерлю. К. Гидини отмечал, что защита Шпетом самодостаточности языка и произведения искусства, утверждение им специфики каждой художественной формы, его сопротивление обращению к биографии, к личности автора объясняются, таким образом, в известной мере реакцией на распространяющуюся тенденцию и мало отличаются от аналогичной позиции формалистов. В этих рассуждениях Шпет перерабатывал гуссерлевское понимание знака. Шпет указывает, что знак – от слова до произведения искусства, до дельной культурной системы – выражает сознание субъекта-автора. И более того, знак поднимает язык до сверхпсихологизма, в котором преодолевается ограниченность творения бытием автора: Шпет подчеркивал, что понимание и интерпретация поэтому и требуют определения тех специфических обстоятельств, при которых употреблялось писателем подлежащее пониманию слово, т. е. его времени, религии, партии, учения, условий общественной жизни и государственного устройства. И в этой логике рассуждений и возникает вопрос о соотношении Гуссерля и Шпета. А именно: Гуссерль субъект понимает как чистую соотнесенность и чисто формальную и функциональную единицу, в которой всякая субстанциональность разрешается в переплетении форм и связей. Из этой цепочке рассуждений возникает вопрос: как привести к единству то, что предстает как разные субъекты в разные моменты, как преодолеть атомизацию и раздробление? При разрешении возникающих проблем Шпет ссылается на дильтеевскую концепцию исторической формы, внутри которой сосуществуют все эти отдельные ипостаси субъекта. При этом Шпет во многом оставляет открытым вопрос о том, как возможно уловить их как некое целое. Мы можем предположить, что неясность по поводу перехода от «внешней экспрессии к ее постоянному источнику» возникает из-за того, что момент субъективности объясняется Шпетом (стремящимся избежать любой «метафизической дегенерации») психологическим состоянием личности и не участвует как таковой в образовании самого значения.

Следовательно, мы можем заключить, что деятельность субъекта, по мнению Г. Г. Шпета, находит свою единственную сферу действия в операции отбора и посредничества, которая ограничивается реализацией всех потенциальных возможностей уже внутри самой структуры, в которой действует субъект – словесной или художественной. Это и есть, при всей сложности и неоднозначности в данном случае понятия авторства, начало творчества субъекта – художника или философа.