Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

ЕВРОПОЦЕНТРИЗМ

.doc
Скачиваний:
19
Добавлен:
14.08.2013
Размер:
104.45 Кб
Скачать

ЕВРОПОЦЕНТРИЗМ

Данная работа посвящена исследованию двух взаимосвязанных проблем. Первая из них связана с анализом европоцентризма, утверждающего ценности западной цивилизации в качестве эталона мирового цивилизационного процесса. Актуальность обращения к критическому рассмотрению европоцентризма объясняется прежде всего особенностями современного этапа в развитии России. На пороге третьего тысячелетия она вновь оказалась втянутой в реформирование сообразно западным образцам. Идея либеральной интеллигенции о вхождении России в мировую цивилизацию на деле обернулась отрицанием её самобытной культуры. В общественное сознание активно внедряется идея о том, что основой цивилизации является рыночная экономика, частная собственность и демократия. Между тем глубинной тенденцией современного мирового развития является не унификация культур, а их диалог и взаимообогащение. На фоне современных либеральных иллюзий наследие русских мыслителей XIX века приобретает сугубо современное звучание. Два течения русской мысли — ранние славянофилы и революционные демократы в диалоге с западной культурой высвечивают различные стороны самобытной русской культуры. Не идеализируя Россию, оба эти течения в то же время выявили смысловые границы западной цивилизации. Преимущество данного этапа русской общественной мысли над европейским монологизмом состоит в ярко выраженном диалогическом стиле мышления. Поэтому славянофилы и революционные демократы сумели не только дать ответ на коренные проблемы национального бытия, но и заложить основы полицентрической модели культурно-исторического процесса.

СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. Критика европоцентризма имеет значительную традицию, начало которой положено в эпоху Просвещения, а завершением явились концепции

локальных цивилизаций (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби и др.). Менее исследована внутренняя связь европоцентризма с рационализмом. В работе делается попытка восполнить этот пробел. На наш взгляд, именно с критики рационализма начинается отход от европоцентризма и переход к полицентрическому видению культурно-исторического процесса. В этом плане недостаточно исследовано такое течение западноевропейской мысли, как форма идиллии, оказавшая огромное влияние на всю последующую западную мысль. Между тем, идея циклического времени, утверждаемая идиллией, имплицитно содержит в себе потребность локализации культуры в пространстве и историческом времени. На наш взгляд, здесь берет своё начало полицентрическое видение культурно-исторического процесса.

Исследованию различных этапов европейской культуры посвящено огромное количество литературы. Однако из поля зрения исследователей, как правило, выпадает её смысловая история. В данной работе сделана попытка определить смысловые границы различных этапов западноевропейской культуры, которые не исчезают на современном этапе её развития, а продолжают самостоятельную смысловую жизнь.

В преодолении европоцентризма особое значение, на наш взгляд, имеет творческое наследие славянофилов и революционных демократов. Оно обладает потенциалом, до сих пор не освоенным наукой. В дореволюционной и эмигрантской литературе на первый план выдвигались религиозные искания русских мыслителей XIX века. Из поля зрения в данном случае выпадали их культурологические идеи и, в частности, диалогический подход к пониманию культурно-исторического процесса. Диалогизм как особенность русского национального самосознания совершенно выпал из поля зрения и советской науки. С утверждением марксизма вновь оживает рационалистическая модель культурно-исторического процесса. При таком подходе русское национальное

самосознание лишалось смысловой глубины и многомерности. Со времён Г. В. Плеханова учение славянофилов оценивается как ретроспективная утопия, как русская разновидность феодального социализма. Эта оценка доминировала за редким исключением во всей советской литературе. Что же касается революционно-демократического направления, то оно рассматривалось лишь с позиций «революционной теории», В итоге идеи В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского об истоках русской самобытности, о некапиталистическом пути развития России и т. д. рассматривались как разновидность утопического сознания. Не раскрытой в советской науке осталось внутреннее единство этих течений общественной мысли XIX века, проистекающее из единого диалогического стиля мышления и единой социальной основы — русской крестьянской общины.

В анализе европоцентризма и западноевропейской культурологической мысли использованы работы Э. А. Араб-Оглы, С. Н. Артановского, М. М. Бахтина, B. C. Библера, Ю. М. Бородая, А. Я. Гуревича, С. Г. Кара-Мурзы, И. Ф. Кефели, МЛ. Лифшица, А. Ф. Лосева и др.

ЦЕПЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Основная цель исследования состоит в выявлении социально-исторических, мировоззренческих и ценностно-смысловых оснований европоцентризма и сопутствующей ему универсалистской, линейной схемы культурно-исторического процесса. Отсюда вытекает необходимость критического рассмотрения рационализма как основной установки новоевропейской цивилизации и тех течений западной мысли, в которых вызревает новое плюралистическое видение культурно-исторического процесса. Уже в эпоху Просвещения европоцентризм не является универсальной формой осмысления культуры. По мере развития техногенной цивилизации и её социально-экономической базы ценности западной цивилизации во всё большей степени обнаруживают свою иллюзорность. В учениях Гердера, идиллиях Руссо и Гёте, учениях Канта и романтиков вызревает понимание относительности западной цивилизации и зародыш полицентрической концепции. Под влиянием романтизма и философии жизни с их антитезой механического и органического развития сложились концепции локальных цивилизаций. Однако органические аналогии не раскрывают природу культурно-исторической целостности. Цель данной работы состоит в том, чтобы подвести под полицентрическое видение истории культуры диалогическую логику. Культура, понимаемая как «смысловое единство», имеет не только временное историческое, но и вертикальное вневременное измерение. Вся история культуры пронизана диалогической борьбой смыслов. Поэтому полицентрична не только мировая культура, но и история самой европейской культуры. В её историческом развитии есть не только преемственная связь, но и хорошо обозримые «смысловые единства». Архаическая культура и мифология, классическая античность и эллинизм, Средневековье и Возрождение имеют ясно выраженные смысловые границы. В то же время смысловые ценности этих культур универсальны и в каждом новом социально-культурном контексте обретают новые грани. С данной целью тесно связана необходимость выявления актуального смысла русской общественной мысли XIX, которая. сумела не только определить смысловые границы техногенной цивилизации и тем самым определить меру «европеизации» России, но и выявить истоки её самобытной культуры и ответить на вопрос о ее универсальном, всечеловеческом значении. Обращение к наследию П. Я. Чаадаева, славянофилов и революционных демократов подчинено в конечном счёте определению вектора в развитии российской цивилизации. Достижение этой цели предполагает решение ряда ЗАДАЧ: 1. Выявление истоков рационализма как типологической особенности современной западной цивилизации и мировоззренческого основания европоцентризма.

2. Анализ эволюции рационализма и тех течений в западной мысли, в которых вызревает кризис и исчерпание рационализма и европоцентризма.

3. Доказательство ценностной несоизмеримости различных этапов в развитии самой западноевропейской культуры и обоснование ее* полицентристского понимания.

4. Определение типологических особенностей русской общественной мысли XIX века и обоснование её» современной значимости.

МЕТОДОЛОГИЯ И ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Методологической основой данного исследования является принцип целостного культурологического рассмотрения, согласно которому любое явление культуры, в том числе и национальное самосознание, рассматриваются в контексте национально-культурной традиции. В работе также сделана попытка использовать диалогический способ мышления, который позволил раскрыть типологические особенности западного и русского интеллигентского сознания. Особенностью русской мысли, в ее отличии от западной системно-логической мысли, является ориентация на поиски ценностных, смысловых оснований жизни. Русских мыслителей XIX века интересует не информация об истории, не её эмпирический ход, а её внутренний смысл. Отсюда незавершимость, открытость их диалога с западной и отечественной историей. В этом амбивалентном споре об истории отрицание неразрывно связано с утверждением. Это позволило русским мыслителям XIX века высветить ценностное своеобразие западной и русской культур и утвердить необходимость их диалога в процессе движения человечества к более совершенным формам жизнеустройства. Поэтому многотонный, многоакцентный мир русской общественной мысли XIX века не укладывается в монологическую, отвлечённо логическую мысль.

Методологической основой исследования являются работы М. М. Бахтина, B. C. Библера, МА. Лифшица, А. Ф. Лосева и др. Исследование творческого наследия русских мыслителей первой половины XIX века опирается на работы Н. Я. Берковского, М. О. Гершензона, Б. И. Горева, Н. Я. Данилевского, Б. С. Ерасова А. Ф. Замалеева, В. В. Зеньковского, В. Ф. Иванова, И. А. Ильина, А. Киреева, Б. А. Кистяковского, В. В. Кожинова, В. Ф. Кормера, М. А. Лифшица, Ю. М. Лотмана, В. И. Мильдона и др., а также различные сборники.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Анализ европопентризма как идеологии и практики техногенной цивилизации позволил сделать вывод о тупиковом характере прогрессистской модели развития цивилизации. Идеал неограниченного экономического и технического роста является угрозой для существования всего человечества. Отсюда вытекает необходимость коренного изменения ценностных ориентиров в развитии мировой цивилизации.

2. В данной работе утверждается, что культура обладает внутренними силами сопротивления унифицирующим тенденциям западной цивилизации. Поэтому глубинной тенденцией мирового развития является не унификация культур, а их диалогическое общение, в процессе которого происходит их взаимное обогащение.

3. В диссертации на основе диалогического метода сделана попытка вскрыть ценностно-смысловое своеобразие различных этапов в развитии западноевропейской культуры и тем самым преодолеть линейную схему в её рассмотрении.

4 Анализ европоцентризма позволил также выявить своеобразие русской национальной культуры и её самосознания, показать утопичность проектов «европеизации» России.

5. В диссертации предпринято исследование интеллигентского сознания сквозь призму самобытной национально-культурной традиции.

Особенностью русской интеллигенции XIX века является диалогическое отношение к истории, которая раскрывается как незавершённое и незаеершимое смысловое становление человечества, в котором России принадлежит особая роль.

6. Спор об истории России и её внутреннем смысле, начатый П. Я. Чаадаевым, продолжен славянофилами и революционными демократами. Их проекты построения новой культуры связаны с русской крестьянской общиной. Отсюда внутреннее родство славянофильского идеала православной культуры и развиваемой их протагонистами идеи некапиталистического пути развития России. Оба эти течения русской мысли с разных сторон высвечивают самобытный характер русской культуры, её универсальный, всечеловеческий характер.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ. Проведённое исследование позволяет:

— выявить мировоззренческие и ценностно-смысловые основания европоцентризма, вскрыть его агрессивно-потребительский характер;

— проследить традицию критического отхода от европоцентризма в самой западной культуре и актуализировать тем самым формы её самокритики;

— обосновать исходя из диалогического способа мышления полицентрическое видение истории самой западной культуры и выявить смысловое своеобразие её исторических формообразований;

— показать, что идея универсальности ценностей западной цивилизации направлена против самобытных культур и является препятствием их диалогическому общению;

— обосновать различие между культурой и цивилизацией и показать, что смысловые ценности культуры как условие идентичности народа и сохранения его исторической памяти способны оказывать обратное воздействие на формационную и цивилизационную основы общества;

— вскрыть особенности сознания интеллигенции в зависимости от национально-культурной традиции; выявить типологическое своеобразие русской интеллигенции — её диалогизм и ориентацию на поиски ценностных оснований жизни;

— выявить своеобразие диалога с историей, который ведут русские мыслители XIX века, и исходя из этого преодолеть односторонние оценки наследия П. Я. Чаадаева, славянофилов и революционных демократов;

— раскрыть связь «русского стиля» в идеологическом творчестве со стихией русской крестьянской общины;

— актуализировать идею славянофилов о необходимости духовно-нравственного преображения созременной цивилизации;

— определить современную значимость идей революционных демократов о всечеловечности русской культуры и возможности — некапиталистического пути развития России. Результаты исследования могут быть использованы:

— в дальнейшем исследовании идеологии и практики европоцентризма;

— в целях актуализации идей, развитых русской общеобразовательной мыслью XIX века;

— в научно-методической работе над курсами русской и западноевропейской культуры;

— в разработке лекционных курсов по истории русской и западноевропейской культурологической и социально-философской мысли.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения диссертации и еб выводы обсуждались на кафедре культурологии и социологии Балтийского государственного технического университета им. Д. Ф. Устинова. Основные положения диссертации изложены в сообщениях на конференциях: «Синергетика в философии, науке и технике» (СПб, 1999), «Проблемы культуры и искусства» (СПб, 1999), «Советская культура в контексте истории XX века» (СПб, 2000), «Проблемы научного и технического творчества и системы культуры» (СПб, 2000).

СТРУКТУРА И ОБЪЁМ ДИССЕРТАЦИИ. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка использованной литературы. Работа изложена на 173 страницах, список использованной литературы включает 96 наименований. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

ВО ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность избранной темы, определяются цели и задачи исследования, его источники и методология, его научная и практическая значимость, а также научная и практическая апробация работы.

В ГЛАВЕ 1 «Западноевропейская культура как единство во многообразии», состоящей из трёх параграфов, исследуются мировоззренческие и ценностно-смысловые основания западной техногенной цивилизации, даётся анализ линейной схемы культурно-исторического процесса, вскрываются истоки её кризиса и прослеживается переход от рационалистического универсализма к плюралистическому видению культуры.

В ПАРАГРАФЕ 1 «Рационализм как основа европоцентристской модели культурно-исторического процесса» рассматриваются истоки и эволюция рационализма, вскрывается его внутренняя связь с новоевропейской культурой.

На рубеже XYI — XYB веков в европейской культуре наука становится её эталоном и рубежом в развитии западноевропейской культурной традиции. Возникновение научно-технической цивилизации приводит к глубоким архитектоническим изменениям культуры, В прежних культурах природа воспринималась как живое органическое целое, как предмет эстетического созерцания или как творение Бога. В научной картине мира природа снимает с себя ценностные одеяния и становится объектом практического использования. Буржуазия изначально заинтересована в свободном движении капиталов, ломаюшем все социально-иерархические и ценностные барьеры, и в свободном научном исследовании, обеспечивающем неограниченный экономический рост. Единственным критерием оценки уровня культуры отныне становится научно-технический прогресс. В идее прогресса рельефно выражен переход от циклического времени земледельческого общества к линейному, векторному времени. Циклическое время необратимо и имеет предел в самом ходе природы и встроенной в неё человеческой жизни. Для векторного времени характерна обратимость: в нем можно возвратиться к исходному пункту и всё исправить. Рационализм существенно связан с эгоцентризмом человека-атома и эгоцентризмом частноэгоистической цивилизации. Последняя лишена объёмности, многомерности и смысловой глубины. Свобода индивида-атома не ограничена ни традицией, ни ценностными императивами или табу. Вся культурно-историческая традиция подлежит исправлению с точки зрения идеалов личностной свободы и неограниченного научно-технического прогресса. Под воздействием рационализма перестраивается сам стиль исторического мышления: нормой восприятия любой культуры становится европоцентризм. Неприятие ценностей иных культур, в том числе и собственной культурной традиция и её сакрального ядра, прямо вытекает из европоцентристской ориентации. В силу этой ориентации расширение географических горизонтов европейского человечества не затронуло его ценностного кругозора: смысловые сокровища иных, незападных культур остались совершенно неосвоенными.

В ПАРАГРАФЕ 2 «Кризис рационализма и европоцентризма: формы самокритики новоевропейской культуры» вскрываются социально-исторические корни кризиса рационализма и европоцентристской схемы культурно-исторического процесса, анализируются течения западноевропейской мысли, в которых вызревает полицентрическое видение культуры.

Уже в эпоху Просвещения рационализм не является единственным мировоззренческим направлением. Наряду с рационалистической идеализацией новоевропейской цивилизации в культуре Просвещения нарастает критическое отношение к её ценностным основаниям. Импульс критическому размежеванию с рационализмом и агрессивным европоцентризмом дали кризисные тенденции в развитии самой научно-технической цивилизации. Одной из форм критического преодоления современной цивилизации явилась форма идиллии. Она представляет собой особый тип воссоздания архаической культуры земледельческого общества. В идиллическом мире жизнь человека встроена в циклический ход природы. В идиллии проблема времени ставится в широком философском плане: органическое время идиллической жизни противостоит мозаичному времени цивилизации подобно тому, как организм противостоит механизму.

Идиллическое время органически связано с наглядно-зримым пространством родной земли. Идиллический мир всегда локализован в определённом пространстве. В цивилизации надо сохранить её бесспорные завоевания: развитый внутренний мир человека, его способность рефлексии и т. д. Надо лишь отказаться от изолированности человека и его иллюзорной исключительности. Таким образом, возвращение к реальностям идиллической жизни рассматривается как способ очеловечивания современной цивилизации, означает отход западноевропейской мысли от эгоцентрического европоцентризма и рационализма.

Влияние руссоистской критики западной цивилизации отчётливо проступает даже в сфере философско-логической мысли. Под влиянием Руссо Кант преодолевает узкорационалистическое понимание современной цивилизации как идеала культурно-исторического процесса. В подтексте цивилизации лежит, по его мысли, утилитарное отношение к миру. В этом смысле культура, понимаемая Кантом, как сфера свободы, т. е. сфера самоценного человеческого общения образует смысловое измерение жизни и является для западной цивилизации недостижимым горизонтом.

Дальнейшее развитие этих идей связано с творчеством романтиков. Романтический идеал свободной творческой личности противостоит эгоистически замкнутому индивиду буржуазного общества. Эстетический гуманизм романтиков принимает характер ретроспективной утопии: идеал свободной личности остался позади — в идиллическом мире, в средневековой и ренессансной культурах. В контексте романтической идеи о «духе народа» понятие цивилизации приобретает локально-исторический смысл. Рационалистическому универсализму романтизм противопоставляет идею самоценности не только различных культур, но и этапов в развитии самой европейской культуры.

В философии истории Гегеля понятие «дух народа» приобретает локально-исторические очертания. Колыбелью цивилизации, по мысли Гегеля, является Восток, но затем в силу консервативности восточного типа центр её развития перемещается на Запад. Гегелевская концепция «блуждающих цивилизаций», ассимилируемых «всемирно-историческими народами» содержит потенцию полицентрической концепции. Однако в объективно-идеалистической концепции Гегеля локальные и стадиальные образования культурно-исторического процесса в конечном счете подчиняются единству. Гегель остаётся в плену монологической диалектики, стирающей диалогические, смысловые рубежи между культурами. Тем не менее, его идеи общности древних цивилизаций, дивергенции культурно-исторического процесса, идея о нивелирующей роли капитализма в развитии культуры имеет непреходящее значение.

Во второй половине XIX века вместе с углублением кризиса ценностных оснований западной цивилизации в европейской мысли нарастают тенденции иррационализма и мистики. Отказ от рационализма перерастает в философии жизни в отрицание всей классической традиции. В философии и искусстве декаданса наметился поворот к постмодернизму, выявившему кризис западной цивилизации.

В ПАРАГРАФЕ 3 «Плюралистическая модель западноевропейской культуры» рассматривается переход от европоцентристской схемы развития западной культуры к её полицентрическому видению. Романтическая идея органического развития культуры получила в теории культурно-исторических типов целостное культурологическое оформление. Доминантой культурологического мышления становится принцип многообразия самобытных культурных организмов. Однако органические аналогии не способны вскрыть подлинную природу этого многообразия, в частности, понять ценностное своеобразие различных этапов в развитии той или иной национально-самобытной культуры и тем самым выявить их диалогические рубежи. Между тем история самой западной культуры отнюдь не представляет собой единого целого, развивающегося подобно организму из единого основания. Культура, понятая как «смысловое единство», не укладывается ни в рационалистическую схему, ни в схему органического развития. На наш взгляд, обоснование плюралистической модели западной культуры возможно только на основе диалогического способа мышления, ориентированного не на предметно-логическое единство, а на открытое, потенциально отвечающее смысловое единство. С точки зрения диалогической логики развитие культуры предстаёт как перманентный процесс смыслового становления, в котором смысловые рубежи между её этапами не исчезают, а продолжают жить в иных социально-культурных контекстах.

Согласно рационалистической схеме современная западная цивилизация уходит своими корнями в греческую мифологию, в которой будю бы потенциально содержшся идея технологического подчинения природы, С точки зрения конкретно-исторического подхода любая этнически выраженная мифология уходит своими корнями в архаическое, родовое общество и архетилические глубины человеческого сознания. В любой мифологии вызревают универсальные смыслы, которые не исчезают, а продолжают жить в иных культурно-исторических формах — эпосе, трагедии, философии, романе и т. д. Идеи тождества, метаморфозы и возмездия обладают потенциальной смысловой неисчерпаемостью и в новых социально-культурных контекстах обретают новые грани. В работе просматривается миграция этих идей на различных стадиях развития культуры.

В поисках своей родословной западная цивилизация обращается чаще всего к эпохе Возрождения. Однако и эта эпоха представляет собой самобытное, ценностно-смысловое единство, не растворимое в современной цивилизации. В центре ренессансной культуры стоит не эгоистически замкнутый индивид, а титанически возвеличенная личность. Рубежом, отделяющим культуру Возрождения от новоевропейской цивилизации, является идеал ценностного самостроительства личности на основе освоения античных и средневековых моделей.

На основании этого краткого экскурса в историю западноевропейской культуры можно сделать вывод о том, что каждый её этап обладает ярко выраженным смысловым своеобразием. И в то же время, вся история европейской культуры пронизана диалогической борьбой смыслов.

В ГЛАВЕ 2 «Россия: между европоцентризмом и национально-культурной самобытностью» рассматривается творческое наследие русских мыслителей первой половины XIX века. На фоне либеральных проектов «европеизации» России идеи П. Я. Чаадаева, ранних славянофилов и революционных демократов о самобытных началах русской культуры приобретают сугубо современное звучание и могут быть рассмотрены в качестве основы стратегии духовно-нравственного возрождения России. Проблемы самобытного пути развития решаются ими на основе диалога с западной культурой и прежде всего с её вершинным достижением — классической немецкой философией. Типологической особенностью русского национального самосознания рассматриваемого периода является диалогическое отношение к истории. Амбивалентный спор о русской и западной культурах, в котором отрицание неразрывно связано с утверждением, позволил русским мыслителям XIX века выявить ценностное своеобразие этих культур и определить стратегию России в её диалоге с Западом.

В ПАРАГРАФЕ 1 «Русская интеллигенция как явление культуры. Чаадаев: начало спора о судьбе России» выявляются особенности русской интеллигенции XIX века. Русская интеллигенция XIX века в своих поисках самобытных начал национальной жизни прошла сложный, исполненный драматизма путь развития, «забытый» либеральной интеллигенцией наших дней. Усилиями либеральной интеллигенции возрождается неоязыческая установка постмодерна, направленная прежде всего против православной традиции s русской культуре. Однако «безрелигиозность», «беспочвенность» и «безнациональность» либеральной интеллигенции не является типологической особенностью русской интеллигенции XIX века. Этот образ интеллигенции не передаёт ее национально-культурной и духовно-смысловой расслоенности. Столь же абстрактно и указание на «двойственность» интеллигентского сознания.

Национально-самобытный характер интеллигенции определяется особенностями её исторической памяти, являющейся условием духовно-смыслового самоопределения народа. Для западной интеллигенции характерно теоретическое отношение к истории. С этой рационалистической установкой западной интеллигенции связана её безрелигиозность и отказ от сакрального ядра культуры. В отличие от неё русская интеллигенция в исторических событиях стремится выявить их актуальный смысл. При таком состоянии исторической памяти история утрачивает объектный характер и предстаёт как инобытие современности, как участник незавершимого диалога о смысловых основаниях жизни. «Русский стиль» исторического мышления неразрывно связан с ценностными исканиями как доминантой национального характера. Каждый тезис в этом диалоге с историей содержит собственную противоположность — антитезис, поэтому диалог никогда не завершится синтезом.

Это состояние незавершимого диалога с историей рельефно выражено в творчестве П. Я. Чаадаева. Диалог Чаадаева с западной и русской историей не переводим на язык отвлечённой мысля и не поддаётся однозначной оценке. Мыслителя интересует не эмпирический ход истории, а её внутренний смысл, проясняющий «тайну времени». В амбивалентном споре Чаадаева с историей все оценки носят двойственный характер. Амбивалентен и образ провидения, направляющего внутреннее смысловое течение исторического процесса. Поэтому тезис об исторической неподвижности и отсталости России в сравнении с динамически развивающимся Западом сочетается с утверждением, что провиденциальна сама нетронутость России рационализмом и эгоизмом. В многотонном, многоакцентном мире Чаадаева пессимизм в отношении России сочетается с оптимистическим взглядом на ее' будущее. В России он видит разгадку трагедии западной цивилизации. Положительная оценка западного либерализма сопрягается Чаадаевым с пафосом государственного, державного строительства. Развитые им идеи соборного единения человечества и цикличности культурно-исторического процесса стали специфически русским ответом на западный рационализм и европоцентризм.

В ПАРАГРАФЕ 2 «Славянофилы о самобытности русской культуры» даётся анализ истоков учения ранних славянофилов о природе русской самобытности и выявляется диалогический стиль их размышлений о судьбах западной и русской культуры. Славянофилам традиционно приписывали резко отрицательное отношение к западной культуре и идеализированный взгляд на русскую патриархальную старину. Между тем их отношение к западной и русской истории далеки от подобных прямолинейных оценок. Мировоззрение каждого из представителей этого течения русской мысли отмечено печатью творческой индивидуальности. Вместе с тем всех их объединяет общая духовно-смысловая установка, пафос ценностного обновления современной культуры на основе возрождения христианско-православной традиции. Для всех славянофилов характерно острокритическое отношение к ценностным основаниям западной цивилизации и в то же время признание её несомненных достижений. Более того, на первоначальном этапе своего мировоззренческого становления славянофилы выдвигают идею синтеза святоотеческой традиции с философско-логической культурой Западной Европы, в которой они усматривают ступень к «самостоятельному любомудрию». Однако по мере проникновения в смысловой контекст западной мысли они отказываются от этой идеи и приходят к выводу о необходимости коренного изменения всей архитектоники западной философии и культуры. Корневой причиной духовного оскудения западной цивилизации является, по мнению славянофилов, рационализм — абстрактно-изолированное рассмотрение логического мышления в целом духовно-душевного строя человека. В итоге рационалистического расчленения «цельного духа» познание утрачивает существенное отношение к ценностным основаниям жизни. Диалог славянофилов с западноевропейской философией всё больше проникается тонами русской самобытности. Каждый их экскурс в учения классиков немецкой философии проникнут амбивалентной логикой отрицания — утверждения. Мысль славянофилов совершает круговое движение, в котором учения немецких мыслителей сталкиваются в острой диалогической борьбе, призванной разрешить проблемы русского национального бытия и войти своей непреходящей смысловой стороной в контекст православно-русской культуры. В итоге учения немецких мыслителей утрачивают монологически замкнутый характер и поворачиваются к вопрошающему их контексту своей ответной стороной.

Зародыш новой науки о мышлении и человеке славянофилы усматривают в христианско-православной идее соборного единения человечества. Основой познания как явления «цельного духа» должно стать «сердечное стремление». «Живое знание» в отличие от ценностно-нейтрального интеллекта активно и направлено на уяснение смысла бытия. Особую роль в динамическом процессе восхождения личности к своему духовно-смысловому ядру играет воля, трактуемая славянофилами в духе раннехристианской традиции как жертвенная воля к разомкнутое™ человека. Католицизм и греко-византийская церковь утратили этот первоначальный смысл христианства. Хранительницей христианских идеалов стала Россия. Однако европейские наслоения эпохи петровских преобразований замутнила эти идеалы. Поэтому и западная, и русская культуры нуждаются в ценностном обновлении. Западная цивилизация отошла от идеала соборного единения человечества. Поэтому Россию необходимо оградить от её нивелирующего воздействия. Как ни парадоксальна мысль славянофилов о благости цивилизационного отставания России, на фоне «технологической драмы» человечества она приобретает актуальный смысл. Западному индивидуализму и «глупому либерализму» (И. В. Киреевский) славянофилы противопоставляют учение о соборной природе или, по терминологии Самарина, «хоровой природе» личности. Подлинная свобода личности в их трактовке состоит в способности «самоотречения» от эгоизма и приобщении к универсальным смысловым основаниям национальной жизни.

В поисках прообраза новой грядущей социальности славянофилы обращаются к русской крестьянской общине. В ней они видят антитезу западной частноэгоистической цивилизации. Своеволие личности ограничено в крестьянской общине христианским идеалом соборности, поэтому она и является прообразом новой социальности. Социальный идеал славянофилов гармонирует с религиозно-аскетическим самоотрицанием как особенностью русского национального характера. Смысл исторического бытия народа раскрывается, по мнению славянофилов, по мере его участия в становлении соборного единения человечества.

В ПАРАГРАФЕ 3 «Русская демократическая мысль ХГХ века о западной и русской культуре» рассматриваются малоисследованные стороны революционно-демократической мысли, связанные, прежде всего, с решением проблемы ценностного своеобразия русской и западной культуры. Эта проблема получила в творчестве революционных демократов глубокую и оригинальную трактовку, не утратившую своего значения и в наше время. Их идеи высветили такие грани русской самобытности, которые дополняют славянофильские проекты ценностного обновления современной цивилизации и в сочетании с ними дают ответ на коренные проблемы исторического бытия России и определяют стратегию её диалога с Западом.

В освоении западной культуры революционные демократы не покидают «родной почвы» (В. Г. Белинский) и самобытно русского диалогического стиля мышления. Для последнего характерно сочетание теоретического и художественного начал. Вместе со славянофилами и в полемике с ними революционные демократы закладывают основы философского творчества, ориентированного на ценностные измерения жизни. Самобытна сама атмосфера, в которой протекает мировоззренческое становление революционно-демократического направления. На Западе философское творчество ориентировано на предметно-логическое единство научного знания и создание логически целостных систем. В итоге идеи изымаются из контекста живой поступающей личности и выстраиваются в системно-логический ряд. Философское творчество революционных демократов живёт в атмосфере совместного «соборного» искания истины. Входя в атмосферу этого эмоционально-экспрессивного искания смысловых оснований жизни, западная мысль перестраивается, поворачивается своей смысловой стороной, обращённой к актуальным проблемам национального бытия. Мир русской революционно-демократической мысли полифоничен, в нём сталкиваются различные мировоззренческие течения, не достигая синтеза, так как это означало бы остановку диалога. Диалогическому стилю мышления отвечают и гибкие жанровые формы — письмо и философская публицистика. Так называемый «герценовский стиль» в той или иной мере присущ всем мыслителям данного направления.

Открытый диалогический стиль отвечал коренной потребности революционно-демократической мысли — идее её перехода в активное социальное действие. Если славянофилы в своём критическом преодолении западной цивилизации опираются на святоотеческую традицию, то революционные демократы критикуют её с позиций идеи народной самодеятельности как творчески преобразующей силы истории. Их политический радикализм неразрывно связан с убеждением, что дисгармония социально-культурного развития устраняется только в процессе исторического творчества народа. «Философия деяния» (А. И. Герцен) противостоит любым либеральным иллюзиям преобразования общества «сверху» — будь то деспотизм государства или деспотизм интеллигенции.

В своей критике западной цивилизации революционно-демократическая мысль опирается на традиционно общинный уклад русского крестьянства. Подобно славянофилам, революционные демократы видят в патриархальной крестьянской общине альтернативу частноэгоистической западной цивилизации и прообраз новых грядущих форм социального общения. Однако они не разделяют славянофильской идеализации этой патриархальной обшинности, справедливо усматривая в ней «риторику народности». В то же время они не разделяют и негативной оценки русской крестьянской общины западнически ориентированным направлением. С точки зрения революционных демократов, Россия должна найти свой путь между азиатским крепостничеством и ложью либеральной цивилизации. На Западе коммерческие ценности вытеснили духовно-смысловые ценности на обочину жизни. «Мещанин во фраке» (А. И. Герцен) придаёт роковой колорит всей западной культуре. России, в отличие от западного эгоцентризма, чужд национальный эгоизм.

Революционные демократы указали на двойственность русской культуры и дали ей диалектическое истолкование. По их мнению, в русской культуре сочетаются народная стихия и «западничество» дворянских слоев. Однако само «западничество» верхних слоев носит самобытно русский характер. Оно связано со способностью русского народа к самоотрицанию собственных национальных форм во имя универсальных смысловых ценностей. Эта способность лежит в основе его восприимчивости к иным культурам. Поэтому русский национальный тип остаётся за пределами рассудочной частноэгонстической цивилизации. Революционные демократы не идеализировали самодержавие, но вместе с тем они выявили его всеобъединяющую роль в развитии русской культуры. Самодержавие спасло Россию от «чудовищного феодализма» (А. С. Пушкин), прижимая верхние слои русского общества к народной стихии. Благодаря этому в русской культуре в противоречивом единстве сплелись народная культура и высокое духовное творчество в вершинных областях культуры. С этим и связан, по мнению революционных демократов, «русский стиль» в литературе и философии. Вектор развития русской культуры направлен, по их мысли, к слиянию верхних её пластов с народной стихией. Особенно актуально сегодня звучит мысль Н. Г. Чернышевского о соединении созидательного потенциала крестьянской демократии, в которой революционно-демократическая мысль видела прообраз социалистического мироустройства, с достижениями научно-технической цивилизации. Развитая им идея некапиталистического пути развития России впоследствии обрела историческую плоть.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги исследования, делаются основные выводы и определяются направления дальнейшего исследования.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Абсалямова И. А. Западничество и славянофильство в контексте синергетики // Доклады и тезисы научной конференции «Синергетика в философии, науке и технике». СПб., 1999. С.61—63.

2. Абсалямова И. А. Европоцентризм и проблема самобытности культур // Тезисы выступлений Российской аспирантской конференции «Проблемы культуры и искусства». СПб., 1999. С.67-68.

3. Абсалямова И. А. Интеллигенция как социально-культурное явление // Доклады и тезисы научной конференции «Проблемы научного и технического творчества и системы культуры». СПб., 2000. C.105-I06.

4. Абсалямова И. А. Место советской культуры в истории Российск — ой цивилизации // Материалы международной научной конференции «Советская культура в контексте истории XX века». Часть 1. СПБ., 2000. С.20-22.