легитимность и эффективность полит власти

Политическая власть,

ее эффективность и легитимность

Опубликовано: Шабров О.Ф. Политическая власть, ее эффективность и легитимность // Политология: Учебник / Отв. ред. В.С.Комаровский. - М.: Изд-во РАГС, 2002. − С.122-136.

Природа и ресурсы политической власти

Функции политической власти и разделение властей

Эффективность политической власти

Легитимность, эффективность, стабильность

Трудно переоценить значение политической власти в жизни общества. В ней − смысл политической деятельности, и никто не может остаться в стороне от нее: всех людей государство делит на властвующих и подвластных. Можно не заниматься активной политической деятельностью, но нельзя уклониться от всепроникающего воздействия государственных институтов, нельзя не иметь того или иного отношения к ним и никак это отношение не выражать. Так что вполне естественно, что понятие «политическая власть» занимает одно из центральных мест в политической науке.

Природа и ресурсы политической власти

Литература по политологии – отечественная и зарубежная – изобилует различными определениями власти. Б.Расел, например, понимает ее как производство намеренных результатов. Г.Саймон усматривает наличие власти «А» над «В» в случае, если «А» определяет поведение «В». Во всех этих подходах нетрудно, однако, увидеть нечто общее. И производство намеренных результатов, и обладание возможностью определять поведение других предполагает существование отношений подчинения, целенаправленного и в той или иной мере достигающего цели воздействия. Можно, таким образом, определить политическую власть как отношение подчинения в политике. Рассматривая ее в управленческом ракурсе, можно сказать, что политическая власть есть прямое воздействие субъекта политического управления на объект, или совокупность функций политического управления, через которые управляющие воздействуют на управляемых, подчиняют их себе, используя для этого государственный механизм.

Как всякая власть одних людей над другими, политическая власть может иметь различные источники, ресурсы, трактуемые обычно как совокупность средств, использование которых обеспечивает субъекту доминирование над объектом. Существуют различные подходы к их классификации, в том числе – по сферам общественной жизнедеятельности, содержащим соответствующие ресурсы: экономическим, социальным, культурно-информационным, силовым, демографическим. Инструментальный подход позволяет структурировать сами средства подчинения.

Самый примитивный ресурс – грубая сила, применение или угроза применения которой составляет основу физической власти, прямого насилия. Такой может быть деспотическая власть отца семейства, власть уголовного преступника над его жертвами. Сама по себе эта власть не является политической, но становится таковой, когда к методам прямого насилия по отношению к социальным группам прибегает государство.

В современном, постоянно усложняющемся мире способность человека подчинить себе других людей все больше зависит от его умственных способностей. Интеллектуальная власть бывает порой куда более эффективной, чем грубое насилие. Даже в уголовном мире авторитет главаря определяется зачастую не столько его физическими данными, сколько способностью спланировать безнаказанное преступление. И государственному чиновнику знания и опыт дают порой больше, нежели формальные должностные полномочия.

Еще один источник власти связан с психологией человека. Психологическая власть позволяет определять поведение людей на иррациональном уровне индивидуального и общественного сознания. Возможности такого рода влияния, надо полагать, существенно шире, чем это обычно представляется, а используются они нередко в противовес доводам рассудка, в порядке компенсации недостатка интеллектуальной власти.

Власть человека над другими людьми может быть связана с его нравственным превосходством. Это прекрасно понимают, как правило, люди, преследующие безнравственные цели. Облекать государственное принуждение в добродетельные упаковки учил правителей еще Н.Макиавелли. И все-таки моральная власть, апеллирующая к справедливости, честности, долгу и другим нравственным ценностям, более эффективна в тех случаях, когда ее обладатель способен служить в этом отношении примером для других.

Физические, интеллектуальные, психологические и нравственные возможности человека можно считать базовыми, исходными ресурсами принуждения. Они индивидуализируемы, ими человек может обладать самостоятельно, без видимой зависимости от других людей. Но общество предоставило ему целый ряд дополнительных, сугубо социальных источников, которые многократно умножают возможности доминирования.

Наверное, наиболее древний из них – богатство, в том числе деньги, с помощью которых можно купить все остальные ресурсы. В этом случае говорят об экономической власти. Такую власть имеют собственник-работодатель над наемным работником, владельцы мощных корпораций над своими более слабыми конкурентами, хозяин жилого дома над квартиросъемщиком.

Расширение сферы применения власти, усложнение общественных процессов обусловливают возрастание роли взаимодействия между теми, кто вовлечен в управление людьми. Индивидуальные возможности и богатство отдельно взятого человека все чаще отступают на второй план перед хорошей организацией дела. Организационная власть может становиться решающим фактором подчинения людей, если речь идет об управлении сложными социальными организмами. Именно она делает столь влиятельными бюрократические структуры не только в государстве, но и в современных гигантских экономических корпорациях, в крупных общественных организациях. Не случайно в последние годы повсеместно отмечается тенденция роста влияния директоров, зачастую оттесняющих собственников от власти на своих предприятиях.

Сегодня нельзя наконец не учитывать и такого источника власти, как владение информацией, ее сокрытие и воздействие через нее. Информационная власть все больше вторгается во все сферы общественных отношений, приобретая в некоторых случаях самодовлеющее значение. О средствах массовой информации давно заговорили как о «четвертой власти», хотя порой создается впечатление, что они претендуют на первую роль. Меньше обращается внимания на циркулирование информации внутри бюрократических структур, фильтрующих ее на пути и к элитам, и к массам, а также на информационные барьеры, создаваемые силовыми и прочими секретными ведомствами. Все это – тоже информационный ресурс власти, возможности которого вряд ли уступают потенциалу СМИ.

В конкретных ситуациях в той или иной мере бывают задействованы все источники власти, особенно если речь идет о власти общественных группировок. Тем более когда она осуществляется с использованием такого сложного и масштабного механизма, каким является государство, приобретая тем самым характер политической власти. Не располагая никаким специфическим ресурсом, политическая власть способна через государство таким образом интегрировать и задействовать все другие, что конкурировать с ней никакая иная власть не в состоянии. За счет этого она выполняет свои основные функции.

Функции политической власти и разделение властей

Итак, рассмотрим политическую власть как совокупность функций прямой связи в управлении людьми. Следуя принятой в теории управления классификации и не вдаваясь в имеющиеся, несущественные в данном случае, разногласия, можно сгруппировать их в четыре основных функции – принятие решений, организация, регулирование (контроль сверху, надзор) и учет. Нетрудно видеть, что это, за исключением учета, − основные функции выхода политической системы по Г.Алмонду. Особого разговора заслуживает лишь функция учета, которая ни в теории управления, ни в политической науке в качестве самостоятельной функции, как правило, не рассматривается.

В ходе эволюции человечество сформировало и соответствующие этим функциям организационные формы, специальные институты:

· принятие решений – государь, диктатор, аристократия, хунта, парламент;

· организация – исполнительная власть, администрация;

· регулирование – арбитраж, суды, репрессивные органы;

· учет – статистические ведомства, социологические службы, аналитические центры.

В странах с развитым демократическим механизмом первые три института разведены как относительно самостоятельные ветви власти. Их независимость стала одним из основополагающих принципов функционирования большинства реальных политических систем и закреплена в соответствующих конституциях.

Разделение властей, достоинства которого подтверждены в процессе эволюции общества эмпирическим путем, имеет под собой серьезное научное основание. Еще в XVIII в. известный французский мыслитель эпохи Просвещения Ш.Монтескье сделал вывод о необходимости такого порядка, при котором законодательная, исполнительная и судебная власти, будучи относительно независимыми, «могли бы взаимно сдерживать друг друга»[1]. Из потребности общества в «сдержках и противовесах» как противоядии от узурпации политической власти выводят необходимость разделения властей и основная часть современных политологов.

Дело, однако, не только в этом. Хотя Г.Алмонд выводит функции из институтов, в реальном эволюционном процессе все происходит, по-видимому, наоборот: институты постепенно формируются под реально выполняемые функции, и в разделении властей нетрудно обнаружить реализацию более общего принципа разделения функций управления.

Не случайно нечто подобное наблюдается и в технических, и в биологических объектах. В современных же сложных общественных системах попытка любой из ветвей власти занять доминирующее положение, «подмять» под себя другие ветви неизбежно приводит, в случае успеха, к ослаблению последних и завершается, в конечном счете, потерей управляемости. В этом отношении весьма поучителен пример советской власти: замахнувшись поначалу на всевластие, эти органы народного представительства не справились с управлением и оказались в плену у исполнительных органов, а возобладавшее в результате всевластие бюрократии, исполнительной власти завершилось крахом самой системы. Потребность в разделении властей прямо вытекает из различия их политических функций и ориентации на различные критерии эффективности.

Законодательная власть служит, прежде всего, в качестве органа, артикулирующего и агрегирующего волю и интересы определенных социальных групп, формулирующего социально и идеологически ориентированные цели. В демократическом обществе она соизмеряет свои действия с мнением избирателей, которое и является для нее основным критерием эффективности. Перед исполнительной властью стоит иная задача – обеспечить реализацию общественной воли. О ее эффективности судят, соответственно, по степени достижения поставленной цели и оптимальности затраченных для этого усилий и средств, социальной цене содеянного. Критерий эффективности правоохранительных органов – правопорядок, соответствие закону, справедливость.

Востребуются различные типы людей, исполняющих соответствующие политические роли. Чтобы хорошо выполнять обязанности депутата, важно быть коммуникабельным, внушать доверие людям, уметь проникнуться их интересами и отстаивать свою точку зрения. В итоге депутат почти неизбежно оказывается идеологически ориентированным, что находит организационное выражение в формировании в парламентах депутатских групп, фракций, блоков. Чиновник же должен, прежде всего, хорошо знать свой участок работы и быть профессиональным управленцем. От судьи требуется знание законов и развитое чувство справедливости. Проявление идеологических пристрастий, формирование политических группировок в работе как администрации, так и правоохранительных органов, вряд ли уместно.

Особую, еще недостаточно осознанную роль в управлении обществом играет функция учета. Ее смысл – формирование адекватного представления о ситуации, необходимого при осуществлении всех остальных функций власти. Вне правильного и своевременного учета решающих факторов управления, без знания и понимания того, что происходит в обществе и в самих структурах власти, невозможны ни принятие грамотного решения, ни оптимальная организация его исполнения, ни эффективный контроль.

Главное, ради чего осуществляется учет, – выявление истинного положения дел и прогноз последствий политического решения или действия. Критерий же истины – практика. Она является главным критерием эффективности учета, подтверждая или опровергая выводы аналитиков. Отсюда же – требования к их профессиональной подготовке. И так же как в структурах исполнительной и судебной власти, здесь противопоказаны идеологические пристрастия и политическая ангажированность. Более того, в отличие от государственного чиновника трех перечисленных ветвей, аналитик-политолог в своей исследовательской деятельности должен быть свободен от пристрастия по отношению не только к партиям или отдельным личностям, но и к самому государству, к его решениям и законам. Иначе он будет искать не истину, а обоснование установленного порядка. Значит, лучше, чтобы аналитик не был чиновником.

Именно последнее обстоятельство упускает из виду значительная часть современных российских политиков, привычно предпочитающая пользоваться услугами «лично преданных», идейно близких либо просто зависимых консультантов. Заметно и стремление органов государственной власти опереться на аналитическую поддержку собственных чиновников. Отсюда – неизбежные просчеты в оценке ситуации и прогнозировании событий.

Разумеется, полностью разделить ветви власти можно только в теории. Это связано со многими причинами, и в первую очередь, с невозможностью на практике полностью разграничить функции управления. Каждая из ветвей власти по необходимости реализует весь набор этих функций в пределах осуществления главного своего предназначения. Законодатели не могут ограничиться принятием решений – они должны обеспечить исполнение определенной их части хотя бы в пределах самоорганизации с участием собственного исполнительного аппарата; значительная часть решений, так называемых подзаконных актов, не может не приниматься в недрах исполнительной власти и т. д.

Невозможно, по-видимому, полностью избежать и взаимного вмешательства ветвей власти в дела друг друга. Например, во всех странах с развитым демократическим механизмом законодательным органам предоставлена возможность контролировать исполнение принимаемых ими решений. Распространение права на деятельность депутатов и чиновников ставит тех и других в зависимость от правоохранительных органов. Все это ведет к неизбежному конфликту, который, однако, в стабильных политических системах введен в жесткое правовое русло и не приобретает характера опасных для общества политических катаклизмов.

Абсолютизировать разделение властей нельзя и потому, что по природе своей, в конечном счете, власть едина. В одной системе не могут долго сосуществовать два независимых субъекта управления. Исторический опыт, в том числе опыт двоевластия в России 1917 г., свидетельствует о том, что это общее правило справедливо и для общественных систем. Реальная мера и границы разделения властей, обеспечивающие стабильное и эффективное управление обществом, вырабатываются исторической практикой.

Эффективность политической власти

Особенностью политической власти является ее элитарный характер. Она осуществляется слоем, составляющим в обществе незначительное меньшинство. Конечно же, придя к власти, овладев государственным механизмом, политическая элита получает доступ ко всем перечисленным выше ресурсам власти. Но как она воспользуется ими, в немалой степени зависит от ее собственных качеств – сплоченности, способности входящих в нее людей к лидированию и управлению, наличия в их собственной среде полноценных источников власти всех типов. Этим, наряду с наличием ресурсов власти в самом обществе, также определяется мера влияния элиты на общественные процессы, эффективность власти. Как оценить эту меру?

Для тех, кто реально управляет обществом, для политической элиты и государственных чиновников эффективность их власти определяется степенью достижения поставленных целей. Это – достаточно очевидный и поддающийся наглядной оценке критерий. В российской политологии такое понимание эффективности власти является преобладающим.

Но если критерием эффективности власти избрано достижение цели, то следует признать эффективной и власть, для общества разрушительную, если только разрушение является сознательно поставленной целью. Для властвующего субъекта это звучит нормально. В обществе же судят иначе. До тех пор пока данная власть хоть в малейшей степени служит людям символом их идентичности с обществом, пока органы власти в глазах большинства олицетворяет страну, − ее действия, идущие вразрез с интересами этого общества, воспринимаются как ошибки, как неэффективность.

Высшей целью, неотъемлемой функцией и предназначением власти, как и управления в целом, является сохранение и развитие, адаптация всей системы – в этом случае политической власти – общества. Поэтому наряду с эффективностью целедостижения следует иметь в виду и эффективность сохранения и развития общества – эффективность по предназначению.

По отношению к эффективности политической власти по ее предназначению, т. е. сохранению и развитию общества, все иные цели имеют подчиненное, второстепенное значение. Понимание этого является одним из основных показателей степени зрелости политической элиты. И общество, в конечном счете, оценивает эффективность политической власти именно по этому критерию.

Легитимность, эффективность, стабильность

В первом приближении для простых людей власть тем эффективнее, чем лучше она обеспечивает поступательное развитие общества, выражающееся в повышении уровня и качества их повседневной жизни. На более глубинном уровне власть оценивают по предоставляемой ею возможности самореализации для каждого. Выражается эта оценка в различных проявлениях степени доверия к субъектам власти, в том числе на выборах.

Таким образом, проблема эффективности оказывается напрямую связанной с проблемой признания обществом правомерности, справедливости существующей политической власти. И хотя в распоряжении элиты, казалось бы, находятся все ресурсы власти, это не может гарантировать ей устойчивости собственного положения без обретения решающего ресурса – добровольного согласия на то основной части населения.

Признание данной политической власти − ее институтов, решений и действий − правомерными в политологии называют легитимностью. Таким образом, легитимность политической власти связана с ее эффективностью, а понятие легитимности, отражающее отношения к власти, становится конструктивным подспорьем в диагностике эффективности власти.

Легитимность политической власти обусловливается многими обстоятельствами, среди которых – соответствие режима, целей элиты, ее принципов и способов действия традициям, нашедшим или не нашедшим отражение в законах, популярность лидеров и т. п. Но более глубокие ее предпосылки коренятся в экономических интересах доминирующих социальных групп. Чтобы пользоваться устойчивым признанием общества, политическая власть должна иметь опору в тех классах и слоях, с интересами которых оно, прежде всего, связывает благополучие граждан.

Свое отношение к власти общество формирует, соотнося ее проявления с основными стереотипами собственного сознания. Всю совокупность такого рода стереотипов, из которых складывается нормативная основа политики, можно условно разбить на три основные части. И если согласиться с тем, что источником власти является народ, то эти части можно назвать тремя источниками легитимности:

Идеологический − содержит установки, ориентированные на интересы лишь части общества, но именно той части, с которой оно связывает свои перспективы. Идеологические стереотипы отражают существующее неравенство, но в них закреплен мало осознаваемый общественный договор о «социальном партнерстве». Не имеющие, например, средств производства (или государственных должностей, или принадлежащие низшим сословиям) соглашаются с тем, что это есть у других, за что эти другие соглашаются обеспечивать их существование на исторически приемлемом уровне.

Правовой – отражает потребность общества в правилах игры, в государственном регулировании отношений между сторонами общественного договора о «социальном партнерстве». И заключается еще один негласный общественный договор – на этот раз в классическом смысле, по Ж.-Ж.Руссо, закрепляющий сложившееся неравенство силой государственного принуждения.

Нравственный − содержащий установки общечеловеческого характера: не укради, не обмани, не убий.

Позиции власти устойчивы, когда она легитимна во всех этих трех компонентах. Это – одна из сложностей легитимации власти в условиях всякой общественной трансформации. В условиях же кризиса, когда общество переходит из одного состояния в другое не плавно, а скачком и под впечатлением надвигающейся катастрофы, процесс отражения, формирования стереотипов не поспевает за изменяющейся реальностью. Прежние стереотипы переосмысливаются, вытесняются в неосознаваемое, а на их место приходят новые, наслаиваясь на старые, и в этой динамичной ситуации нарушается внутренняя непротиворечивость самих норм.

Имеет свою структуру и оцениваемая обществом политическая власть. Естественно рассматривать ее как единство субъекта, цели и средства. Субъекты – это осуществляющие власть лидеры, цели представляют собой идеологию власти, а средство – это ее структура, режим. Обществу небезразлично, кто ведет его, куда ведет и как. Различают, соответственно, и три уровня легитимности: персональный, идеологический, структурный. Чтобы власть была вполне легитимной, необходимо, чтобы общество признало правомерными ее цели, режим и лидеров, соотнеся их с общепринятыми нормами идеологии, права и морали.

Наконец, о правомерности данной политической власти судят не только в собственной стране, но и за ее пределами. Различают легитимность внутреннюю и внешнюю.

Итак, анализ легитимности должен осуществляться по трем основаниям. Первое дает ответ на вопрос о зонах легитимности – кто судит о ней: собственный народ или международное сообщество. Второе – как судит, с чем сравнивает, каковы критерии: стереотипы общественного сознания, компоненты или источники легитимности. И третье – о чем судит, из чего складывается у людей представление о политической власти: ее структура, уровни легитимности.

Возникающее таким образом пространство легитимности (схема 1) не только дает представление о ее структуре, но и может служить хорошим подспорьем для формирования стратегии легитимации власти. Проблему легитимности можно наглядно представить, состоящей из 18 подпроблем, отраженных на схеме как ячейки пространства. К примеру, ячейка A3B2C1 отображает легитимность режима по отношению к правовым стереотипам сознания собственного народа. Вторая же выделенная ячейка, A1B3C2, – это персональная легитимность по отношению к нравственным стереотипам мирового сообщества.

Присутствие политической власти в любой из ячеек означает, что ею взят соответствующий, один из 18, барьер легитимности. Ее отсутствие там равнозначно нелегитимности по соответствующему основанию. В практике, видимо, редко встречаются случаи абсолютной легитимности: ради одних достоинств власти гражданам приходится мириться с отсутствием других. Власть же, в свою очередь, маневрирует в пространстве легитимности, компенсируя, по возможности, отсутствие легитимности в тех или иных его ячейках.

Существует, однако, фактор, способный либо благоприятствовать этим усилиям власти, либо существенно их затруднять. Это – фактор эффективности. Неэффективная власть не может в течение длительного времени оставаться легитимной. Нелегитимная же власть не может долгое время быть эффективной − ни по целедостижению, ни по предназначению: по мере утраты легитимности действия власти начинают встречать все более активное сопротивление общества.

Эффективность

Л

е

г

и

т

и

м

н

о

с

т

ь

A

B

C

D

Схема 2. Эффективность и легитимность

В политической науке используется классификация режимов по основаниям легитимности и эффективности, предложенная С.Липсетом (схема 2). Здесь «A» – высокий уровень легитимности и эффективности (современные США, Швеция, Великобритания, ФРГ); «B» – режимы легитимные, но неэффективные (современная Италия); «C» – эффективные, но нелегитимные режимы (Италия и Германия в 30-е годы); «D» – режимы нелегитимные и неэффективные.

Максимально эффективной и устойчивой является политическая власть, легитимированная на всех трех уровнях по отношению ко всем трем источникам и в обоих зонах легитимности. В этом – условие ее стабильности, способности адаптироваться к изменению внешних и внутренних условий управления, обеспечивать адаптацию и развитие общественной системы в целом.

Как видим, соотношение эффективности и легитимности напрямую связано со стабильностью политической системы и общества в целом. Эту взаимосвязь исследовал С.Липсет, представивший ее в виде следующей таблицы, изображенной на схеме 3. При наличии эффективности и легитимности режим стабилен (А), при их отсутствии – нестабилен (В). При наличии же только одного из двух компонентов режим находится в неустойчивом положении (С).

Легитимность

+

-

+

-

Эффективность

+

-

-

+

Стабильность

A

B

C

C

Схема 3. Легитимность, эффективность, стабильность

Легитимность власти обеспечивается, в конечном счете, ее эффективностью. Но и нелегитимная власть в долгосрочном отношении эффективной быть не может. В этом – диалектика эффективности и легитимности, оставляющая политической элите, преследующей собственные цели, относительно небольшое пространство для маневра в пределах стабильности.

[1] Интересно, что принцип разделения властей в том виде, как он представлен у Ш.Монтескье, имеет одну примечательную особенность, на которую мало обращают внимания. Говоря о трех родах власти – законодательной, исполнительной и судебной, – под исполнительной властью он подразумевал ветвь, ведающую вопросами международного права, а вовсе не вертикальный «приводной механизм» (Монтескье Ш. О духе законов // Избранные произведения. М., 1955. С. 290).