Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

понятие и признаки обороны

.doc
Скачиваний:
8
Добавлен:
14.08.2013
Размер:
91.65 Кб
Скачать

§2.1. Понятие и признаки превышения пределов необходимой обороны

Уголовный кодекс Российской Федерации в ч. 2 ст. 37 определяет понятие превышения пределов необходимой обороны как «умышленные действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства». По мнению К.И. Попова, такая законодательная формулировка является неточной. Хотя необходимая оборона (ч. 1 ст. 37 УК) определена законодателем не как действия, а как причинение вреда, эксцесс обороны (ч. 2 ст. 37 УК) определен как действия, хотя сами по себе никакие действия, если они не причинили посягающему вреда, эксцессом обороны (уголовно-наказуемым деянием) признаваться не могут.

Кроме того, превышение пределов необходимой обороны определено в законе как умышленное действие. Между тем, согласно ст.ст. 14, 25 УК, умысел является признаком не деяния, а преступления в целом, в котором деяние — один из его элементов. Поэтому более уместно говорить об умышленном характере причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны[1].

Превышение пределов необходимой обороны — многоплановая по своему содержанию юридическая категория. Толкование ее законодательной формулировки в значительной мере включает оценочные моменты. Оценочным является, в частности, понятие явности несоответствия характеру и степени общественной опасности посягательства. Для установления явного несоответствия оборонительных действий характеру и степени общественной опасности посягательства, составляющих сущность эксцесса обороны, необходимо установить и объективно выраженное явное, т.е. внешне резкое несоответствие между посягательством и защитой, и субъективно осознаваемое несоответствие между ними – заведомость этого несоответствия для обороняющегося.

Некоторые авторы подчеркивают, что применение оценочных понятий на практике связано с определенными трудностями, оперировать ими намного сложнее, чем понятиями неоценочными[2]. А.Андреева и С. Питерцев, напротив, считают, что обозначение границ правомерного причинения вреда с помощью оценочных понятий исключает математические сравнения условий и самого поведения, а значит, и жесткость оценок случившегося и является, тем самым, гуманным участием в судьбе граждан, причинивших вред вынужденно или по благородным, социально оправданным мотивам[3].

Важной гарантией правильного применения этих понятий является формирование адекватных им стандартов (эталонов) оценки, с которыми сопоставляются конкретные обстоятельства каждого дела[4]. Конкретизация и формализация оценочных понятий способствует стабилизации правоприменительной практики.

По мнению Т.Г. Шавгулидзе, вопрос о превышении пределов необходимой обороны можно ставить лишь в тех случаях, когда вред, причиненный посягающему, не был необходим для отражения общественно опасного посягательства. С точки зрения В.И. Ткаченко, превышением пределов необходимой обороны признается причинение посягающему вреда, заведомо и явно не соответствующего тому вреду, который ожидался от его действия. Р.М. Юсупов считает, что превышением пределов необходимой обороны является явное несоответствие последствий использования обороняющимся силы тем последствиям, которые ожидались от действий посягающего[5].

Поскольку законодательное определение превышения пределов необходимой обороны включает в себя оценочные моменты, очень важно сформулировать критерии, на основе которых можно сделать вывод, была ли оборона правомерной или налицо превышение ее пределов. Разумеется, прежде всего необходимо констатировать возникновение ситуации необходимой обороны и совершения действий с целью защиты от общественно опасного посягательства, а затем уже оценивать, имело ли место явное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства.

При анализе эксцесса обороны следует рассмотреть несколько его признаков, указанных в ч.2 ст. 37 УК РФ. Это:

1) явное, резкое несоответствие вреда, причиняемого обороняющимся;

2) умышленные действия, последствием которых стало причинение такого вреда;

3) характер действий нападающего;

4) степень общественной опасности действий нападающего;

5) несоразмерность средств защиты характеру и степени общественной опасности посягательства.

Резкое несоответствие вреда — это несоответствие ценности, важности, общественного значения интереса защищаемого и интереса, нарушаемого обороной. Речь идет именно о резком (явном, значительном) несоответствии между благом защищаемым и благом, нарушаемым обороной, а не вообще о нарушении выдвигаемого некоторыми юристами требования «соразмерности благ» при необходимой обороне[6]. Кроме того, эксцесс обороны предполагает очевидность несоответствия прежде всего для обороняющегося.

Жительница г. Иваново С. совершила преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 108 УК РФ (убийство при превышении пределов необходимой обороны). Обстоятельства дела были следующие. С. вместе со своим мужем находилась в квартире. Супруг инициировал ссору, в ходе которой стал наносить С. удары руками и ногами, причинив множественные ушибы, которые, как следует из материалов дела, «как в отдельности, так и в совокупности относятся к категории повреждений, не причинивших вреда здоровью». Для защиты от посягательства со стороны супруга, С. нанесла ему один удар ножом в область груди, чем причинила тяжкий вред здоровью, повлекший впоследствии смерть[7].

Как видно из примера, женщина осознавала, что с помощью ножа она нанесет мужу гораздо больший вред, нежели тот, который причиняется ей, тем не менее умышленно причинила ему тяжкий вред здоровью, явно не соответствующий характеру и степени общественной опасности действий посягающего.

Следует подчеркнуть, что посягательство и защита абсолютно точно никогда не соответствуют друг другу. И закон допускает это несоответствие. Так, вред, причиненный посягающему, может быть не только равным, но и гораздо большим, чем вред, который он хотел причинить. Речь в законе идет только о явном несоответствии. Требование об обязательной соразмерности между причиненным вредом и вредом предотвращенным привело бы на практике к невозможности прибегнуть в ряде случаев к необходимой обороне. При таком положении нельзя, например, причинить тяжкий вред здоровью вора либо смерть лицу, пытающемуся изнасиловать женщину, поскольку жизнь и здоровье являются более ценными благами по сравнению с собственностью и половой неприкосновенностью и т.п.

Как отмечает И.Ю. Артемьев, автор поправок в ст. 37 УК РФ, преступник и жертва не должны быть в равных условиях. Кроме этого, у обороняющегося просто нет времени подумать о соразмерности необходимой обороны, поэтому причинение нападающему большего вреда, чем защищающемуся, не должно рассматриваться как превышение пределов необходимой обороны. Очевидно, что в данном случае закон должен быть на стороне жертвы посягательства[8]. При этом следует иметь в виду, что, если существует непосредственная угроза жизни, то можно смело предпринимать любые меры, не опасаясь превышения пределов необходимой обороны[9].

При этом, Уголовный кодекс в качестве уголовно наказуемого явного вреда называет убийство посягающего (ст. 108) и причинение ему тяжкого вреда здоровью (ст. 114). Однако, что название статьи 114 («Причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны…») охватывает более широкий круг деяний, чем следует из диспозиции ее ч. 1. Вероятно, законодатель допустил ошибку, неправильно сформулировав заголовок статьи, отмеченной ошибке способствовало несовершенство законодательной техники[10]. Дело в том, что при принятии УК 1996 года законодатель предпринял важный шаг в направлении расширения прав обороняющегося, декриминализировав некоторые разновидности эксцесса обороны (в УК РСФСР 1960 г. было три состава преступлений при превышении пределов необходимой обороны: убийство и причинение тяжких или менее тяжких телесных повреждений), ранее признававшиеся преступными.

Каковы последствия таких изменений. По мнению В.М. Лебедева, позиция законодателя заключается в том, что причинение вреда средней тяжести или легкого вреда здоровью лица, совершающего общественно опасное посягательство на личность, права обороняющегося или других лиц, интересы общества или государства, никогда не могут рассматриваться как превышение пределов необходимой обороны, поскольку в таких случаях не будет явного несоответствия защиты и причиненного вреда характеру и степени общественной опасности посягательства[11]. Мы же соглашаемся с точкой зрения С.Ф. Милюкова о том, что умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести формально может являться превышением пределов необходимой обороны, но, тем не менее, не влечет уголовной ответственности[12]. На наш взгляд, С.Ф. Милюков наиболее точно придерживается позиции преемственности уголовного закона и не нарушает теоретических обоснований эксцесса обороны. В.М. Лебедев же ограничил эксцесс обороны лишь убийством и причинением тяжкого вреда здоровью, что противоречит логике многочисленных исследований по данному вопросу.

К сожалению, указанные авторы, комментируя эти изменения, ограничились одной-двумя фразами, подавляющее же большинство исследователей вообще не рассматривает данный вопрос.

Превышение пределов необходимой обороны могут образовать только умышленные действия, которые явно не соответствуют характеру и опасности посягательства. Поэтому если обороняющийся причинил такой вред посягающему по неосторожности, то его действия не влекут уголовной ответственности. Например, желая пресечь незаконное вторжение Н. в жилище, Т. производит выстрел из охотничьего ружья в пол перед ним. Однако картечь рикошетом попадает в ноги Н., в результате чего его здоровью причиняется тяжкий вред (последующая ампутация ноги). Учитывая, что Т. не желал и сознательно не допускал наступления этих последствий, содеянное им в состоянии необходимой обороны не рассматривается в качестве уголовно наказуемого деяния[13]. Действительно, в указанной в ч.2 ст. 37 формуле сделан акцент на умышленно преступный характер деяния («умышленное действие», «явное несоответствие»), являющегося превышением пределов необходимой обороны. Как известно, умышленным преступлением деяние признается лишь тогда, когда лицо осознавало не просто фактическую сторону своего деяния и последствия, но и общественную опасность деяния. Следовательно, уголовно наказуемое превышение пределов необходимой обороны имеет место в случаях, когда в момент пресечения посягательства (не сопряженного с насилием, опасным для жизни, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия) обороняющийся понимал неправильность своих действий, осознавал со всей очевидностью, что мог данное посягательство пресечь (именно пресечь, а не убежать, спрятаться, обратиться за помощью), используя другие средства и методы защиты, причиняя посягающему вред, значительно меньший, чем тот, который он фактически причинил. В этом случае к желанию защититься как бы присоединяется желание расправиться с посягающим лицом, причинить ему такой вред, который необходимостью отражения посягательства не вызывался. Именно такое субъективное представление обороняющегося должно быть установлено при признании его виновным в превышении пределов необходимой обороны[14].

Трагедия в квартире М. произошла 15 декабря 2004 года. К этому времени в семье давно назревал конфликт. Мама и отчим несколько лет как развелись, но продолжали жить в одной квартире. Неоднократно судимый бывший супруг категорически не хотел разменивать жилплощадь и постоянно приводил домой сомнительных знакомых. Так было и в тот день. Вернувшийся из института М. попросил разойтись крепко подвыпившую компанию. В ответ пятеро мужчин набросились на него. В какой-то момент молодой человек схватил карабин «Сайга», с которым ходил в секцию по стрельбе, и стал угрожать отчиму расправой. Мужчины стали вырывать оружие из его рук, и тут прогремел выстрел. Один из нападавших упал замертво. М. признали виновным в убийстве, совершенном при превышении пределов необходимой обороны[15].

В действиях М. присутствовал умысел именно на убийство отчима, хотя молодой человек мог избрать другие средства обороны, не приведшие к подобным последствиям.

В определении эксцесса обороны ст. 37 УК РФ указывает на два признака посягательства – характер и степень общественной опасности. Характер посягательства указывает на его качественную сторону, определяемую главным образом ценностью объекта, на который оно направлено, характером причиненного вреда и способом посягательства. Степень общественной опасности посягательства выражает главным образом его количественную сторону и определяется тяжестью причиненных последствий, способом совершения преступления, формой вины, видом умысла, содержанием мотивов, а также другими обстоятельствами, влияющими на меру социальной опасности конкретного преступления.

Характер и степень общественной опасности посягательства определяется прежде всего характером и важностью объекта, которому угрожает опасность со стороны посягающего. Чем выше ценность защищаемого блага, чем более серьезным вредом гражданам или обществу грозит посягательство, тем более интенсивная оборона допускается против подобного посягательства. При этом необходимо учитывать не только важность и ценность объекта посягательства, но и степень тяжести вреда, который может быть ему причинен.

Говоря о несоразмерности средств защиты характеру и степени общественной опасности посягательства, В.И. Ткаченко писал, что для защиты общественных отношений допускается применение любых орудий, но в то же время вред, причиняемый этими орудиями не всегда допустим, а для защиты наиболее важных благ допустимы все без исключения средства[16]. Однако такая формулировка требует уточнения, какое благо, например, считать наиболее важным, а какое нет. Наиболее точным, пожалуй, является мнение о том, что обороняющийся вправе применить те средства и способы защиты, которые в данных условиях наиболее пригодны для обороны от посягательства, с учетом характера и опасности нападения.

Существенное значение имеют орудия и средства, применяемые посягающим или обороняющимся. Естественно, что применение огнестрельного или холодного оружия определяет и характер защиты. Однако нельзя считать, что средства обороны обязательно должны соответствовать средствам посягательства, то есть нельзя запрещать обороняющемуся прибегать к использованию каких-либо средств — палки, камня или даже оружия, если посягающий к таковым не прибегал. Ведь при определенных обстоятельствах посягательство без применения оружия (например, когда посягающий душит обороняющегося) по степени общественной опасности может не уступать вооруженному нападению.

В один из вечеров Р. пришла в гости к своему знакомому З. После совместного распития спиртных напитков между ними произошла ссора, в ходе которой З. толкнул ее и нанес несколько ударов руками. Р. ушла на кухню, где взяла в руки два ножа – по одному в каждую руку. Когда Р. направилась к двери, З. преградил ей дорогу и схватил за плечи. Тогда Р. ударила его ножом в руку и выбежала из квартиры. З., разозленный нанесенным ранением, догнал ее, ударил головой об стену и схватил рукой за шею. Защищаясь, Р. нанесла З. удар ножом в грудь[17].

Из приведенного примера следует, что средства защиты (удары двумя ножами, причинившие тяжкий вред здоровью, повлекший смерть) явно не соответствовали средствам нападения, поэтому действия Р. содержали признаки превышения пределов необходимой обороны.

Следует учитывать и тот факт, что посягающий заранее продумал план своего нападения, использование или нет для этого специальных средств (оружие, палка, специальные методы борьбы, свою физическую силу и тому подобное), возможности обороняющегося на защиту от посягательства, а защищающийся прибегает к тем средствам защиты, которые оказались под рукой. Ему нужно действовать без промедления, иначе может быть уже поздно, и времени для поиска средства, которое оказалось бы соразмерным со средством нападения у него нет. Опасность посягательства зависит не только от того вооружен ли нападающий или нет и какими средствами, а от характера, силы, стремительности нападения, от обстановки, в которой оно совершается, от наличия у обороняющегося возможности защищаться[18]. Так, при защите от изнасилования женщина вправе применить любое средство, в том числе и оружие, так как даже невооруженный, но физически развитый мужчина представляет для нее серьезную опасность. Этой же позиции придерживается и В.М. Лебедев: «Нет оснований ограничивать возможность лишения жизни нападающего только теми ситуациями, когда нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица. Не будет превышения пределов необходимой обороны, если женщина, защищаясь от группы насильников, применит оружие и причинит смерть кому-либо из нападавших»[19].

Представляется, что применительно к эксцессу обороны в качестве дополнительного количественного критерия опасности посягательства и соразмерности защиты может быть использован признак интенсивности. В юридической литературе по-разному понимается смысл понятия «интенсивность». И.И. Слуцким интенсивность понимается как способ применения средств нападения и защиты[20], М.И. Якубович и В.Ф. Кириченко – степень опасности нападения, его силу и стремительность[21]. В.И. Ткаченко под интенсивностью понимает определенный уровень усилий в действиях субъекта для достижения поставленной цели, степень динамичности конкретного деяния[22].

В то же время общественная опасность посягательства не меняется в зависимости от его интенсивности, поэтому интенсивность определяет объективную сторону посягательства и на ее основании обороняющийся судит о том, на какие общественные интересы направлены действия посягающего. Если эксцесс обороны сводить только к несоответствию интенсивности защиты и посягательства, то будет неправомерной энергичная защита против обычных краж и иных тайных преступлений, а с другой стороны будет правомерным причинение тяжкого вреда посягающему в случае совершения незначительных преступлений стремительным, энергичным способом.

Защита может быть даже более интенсивной, чем посягательство. В ряде случаев только такая защита может обеспечить успех необходимой обороны. Однако, если сила и стремительность защиты резко несоразмерны с силой и стремительностью посягательства, то налицо превышение пределов необходимой обороны по степени ее интенсивности, поскольку для отражения посягательства можно было ограничиться менее интенсивной обороной.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 г. указывал, что нельзя требовать механического соответствия между интенсивностью защиты и интенсивностью посягательства. Механическое сопоставление мер обороны и мер посягательства не дает нужного результата, так как в этом случае действует правило: на удар кулаком можно ответить только кулаком. К тому же, существуют отдельные виды посягательств, как, например, изнасилование, на которые ответить адекватно обороняющаяся сторона просто не может.

Тем не менее, понятие превышения пределов необходимой обороны не может быть сведено только к явному несоответствию в соразмерности средств защиты характеру и степени общественной опасности посягательства. Тем более, что уголовный закон, указывая на «явность» несоответствия защиты и посягательства, не указывает на принцип, руководствуясь которым следует устанавливать соотношение их интенсивности[23].

По-другому подходит к определению признаков превышения пределов необходимой обороны Б.Д. Завидов[24]. По его мнению, вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны следует решать с учетом:

1) Физического развития нападающего и обороняющегося.

2) Разницы в возрасте нападающего и обороняющегося.

3) Удаленности места нападения от лиц, которые могли бы прийти на помощь.

4) Количества нападавших.

5) Криминогенных наклонностей нападавшего (нападавших), которые были известны оборонявшемуся.

Отменяя решение по делу М., который был признан виновным в покушении на убийство, Президиум Верховного Суда РФ установил, что средства и методы защиты, предпринятые М., соответствовали характеру нападения и угрожавшей ему опасности. Состояние необходимой обороны возникло у М. при следующих обстоятельствах.

Посягавший, один из авторитетов преступного мира города, занимался вымогательством денег у М. и других лиц. Когда М. отказался платить, посягавший заявил, что убьет его. В один из дней к М. домой приехали трое неизвестных и потребовали встретиться. Когда он вышел во двор, посягавший направился ему навстречу со словами «ты покойник» и стал вынимать руку из кармана. Зная, что он всегда вооружен, воспринимая его действия как реальное нападение и опасаясь за свою жизнь, М. произвел в него прицельный выстрел, которым ранил его[25].

6) Предшествовавшей нападению агрессивности нападавшего по отношению к оборонявшемуся[26].

Отменяя решения по делу Шипиловой, которая была признана виновной в убийстве своего мужа при превышении пределов необходимой обороны, суд надзорной инстанции исходил из того, что Шипилов часто приходил домой пьяным, избивал ее, угрожал убийством, однажды ударил ее ножом в руку, что подтвердили в суде их дети.

По словам Шипиловой, в день происшествия во время очередной ссоры после угроз убийством и избиения он прижимал ее к перилам крыльца, хватал за шею, угрожал задушить. В этот момент она имевшимся у нее в руках ножом нанесла Шипилову ранение. Как это получилось, она сказать не может, так как сильно испугалась и подумала, что он действительно ее задушит[27].

7) Душевного состояния оборонявшегося[28]. «Судам следует иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты» (п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г.)

Следует отметить, что действия оборонявшегося, причинившего вред посягавшему, не могут считаться совершенными в состоянии необходимой обороны, если вред причинен после того, как посягательство было предотвращено или окончено и в применении средств защиты явно отпала необходимость. В этих случаях ответственность наступает на общих основаниях. Запоздалая оборона не освобождает от уголовной ответственности, но с учетом предыдущего неправомерного поведения нападавшего может быть смягчающим обстоятельством. Вопрос об уголовной ответственности за вред, причиненный во время несвоевременной обороны, должен решаться, как и при мнимой обороне, по правилам фактической ошибки.

Исключение составляют случаи, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 года такая запоздалая оборона признается правомерной. Этой позиции придерживаются и большинство исследователей. Так, Е.М. Берлин считает правомерным «добивание» преступника, т.е. причинение ему таких повреждений, которые гарантированно лишают его возможности продолжить посягательство в том случае, если обороняющийся не может с полной уверенностью констатировать, что посягательство завершилось[29]. Поскольку такой вид запоздалой обороны приравнен к необходимой обороне, то в таком случае возможно и превышение ее пределов.

7 ноября 2000 года И. в своей квартире распивал спиртные напитки со своей женой. В это время в комнату зашел его пасынок П, схватил стоящую на полу бутылку водки и ударил ею И. по голове, от чего потекла кровь. И. ушел умыться, а когда возвращался, П., размахивая ножом, порезал отчиму губу. И. вырвал у него нож и нанес ему три удара ножом в грудь и спину, причинив П. телесные повреждения, от которых он скончался. И. был осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ (Нанесение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ отменила этот приговор, поскольку в действиях И. отсутствовал состав преступления. По мнению прокурора, лишь нанесение первого удара ножом было правомерным, так как И. находился в состоянии необходимой обороны. Однако, судебная коллегия, исходя из физической силы П., его агрессивности, того факта, что П. был вооружен ножом, приняла решение, что все три удара были сделаны в состоянии необходимой обороны, поскольку нанесены в короткий промежуток времени человеку, чьи действия представляли опасность для жизни обороняющегося И., и который не мог с полной уверенностью констатировать, что после первого удара посягательство будет прекращено[30].

Рассматривая проблему запоздалой обороны, В.И. Ткаченко писал, что хотя Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 года и поставило ее в равные с необходимой обороной условия, но превысить пределы необходимой обороны возможно лишь при защите, отражении или пресечении посягательства. Если посягательство еще не началось или уже закончилось, то нет того, против чего допустима оборона. В этом смысле нельзя превысить то, чего нет. Аналогичное положение имеет место и при признании превышением пределов необходимой обороны причинение при мнимой обороне вреда, недопустимого в условиях отражения реального посягательства. При мнимой обороне вообще нет основания для защиты. Нет поэтому и необходимой обороны, которую в таком случае превысить нельзя[31].

Изложенное позволяет в качестве вывода выделить следующие определяющие признаки эксцесса обороны:

1. Превышение пределов необходимой обороны, как и сама необходимая оборона, имеет определенные границы, которые определяются признаками, относящимися к характеру посягательства и к характеру оборонительных действий. Индивидуальные признаки противоправного посягательства предопределяют характер законных оборонительных действий.

2. Оборона от общественно опасного посягательства возможна лишь в момент его осуществления, т.е. когда создана реальная угроза или посягательство фактически началось или вот-вот начнется и еще не закончилось, или закончилось, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не ясен момент окончания посягательства. Превысить пределы необходимой обороны можно только именно в этих рамках. Причинение же вреда задолго до начала посягательства или после его очевидного окончания, когда имеются все основания полагать об окончании посягательства, не может квалифицироваться как эксцесс обороны.

3. Превышение пределов необходимой обороны обусловливается не только характером и опасностью оборонительных действий, оцениваемых соответственно с характером посягательства, но и учетом как степени и характера преступного посягательства, так и сил и возможностей по его отражению (количество посягающих и обороняющихся, их пол, возраст, физическое состояние, наличие оружия, место и время посягательства, обстановка посягательства и т.п.).

4. Превысить пределы необходимой обороны возможно только в том случае, когда вопрос о допустимости оборонительных действий не подлежит сомнению, однако реальное осуществление необходимой обороны вышло за пределы необходимого.

5. Эксцесс обороны может иметь место лишь там, где соблюдены все условия необходимой обороны, за исключением одного — соразмерности защиты и посягательства, т.е. причиненный посягающему вред явно не соответствует либо степени общественной опасности посягательства, либо обстановке защиты.

В завершение рассмотрения данного вопроса следует отметить, что в юридической литературе не раз высказывались мнения о целесообразности исключения из уголовного закона института превышения пределов необходимой обороны. Так, Н.И. Коржанский полагает, что центр тяжести в законодательном определении необходимой обороны следует перенести на определение условий, которые порождают право на необходимую оборону. Суд должен решить, по его мнению, только один вопрос: было ли у оборонявшегося и причинившего вред право на необходимую оборону. И если такое право было, то причиненный вред должен признаваться правомерным независимо от его тяжести[32].

Г.Н. Колмакова также предлагает отказаться от понятия превышения пределов необходимой обороны, мотивируя свою позицию тем, что раньше отечественное законодательство исходило из примата интересов государства и общества, а теперь следует сместить акцент на защиту интересов прежде всего личности. Поэтому всю ответственность за наступившие последствия от общественно опасного посягательства должен нести посягающий, а не обороняющийся. Обороняющийся, по ее мнению, не может предугадать умысел преступника, тем более что он находится в состоянии сильного душевного волнения[33].

Представляется, что следует сохранить в законе понятие превышения пределов необходимой обороны, одновременно четко регламентируя соотношение объекта, цели посягательства и вреда, который может быть причинен при отражении посягательства на этот объект.

[1] Попов К.И. Актуальные вопросы ответственности за превышение пределов необходимой обороны. М.: Издательство ОПТИМ, 2005. С. 3.

[2] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М. 1972. С. 137.

[3] Необходимая оборона. Уголовно-правовые и процессуально-тактические вопросы / Авторы-сост. А.А. Андреева, С.К. Питерцев. СПб., 1996. С. 98.

[4] Побегайло Э.Ф., Ревин В.П. Необходимая оборона и задержание преступника в деятельности ОВД. М., 1987. С. 26.

[5] Цит. по: Попов К.И. Указ. соч. С. 4.

[6] Попов К.И. Указ. соч. С. 4.

[7] Архив Фрунзенской районной прокуратуры г. Иваново

[8] Скробот А. Понятие необходимой обороны никто не отменяет // Независимая газета. 15.02.2002.

[9] Артемьев И.Ю, Защищайся, как можешь // Право и безопасность. 2002. № 2-3.

[10] Милюков С.Ф. Указ. соч. С. 28.

[11] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный). Отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт-Издат, 2005. Ст. 37.

[12] Милюков С.Ф. Указ. соч. С. 29.

[13] Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учеб. / под ред. А. И. Рарога. М. : ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. С. 314.

[14] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный). Отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт-Издат, 2005. Ст. 37.

[15] Рогачева М. Неоправданная самооборона // Известия. 29.05.2006.

[16] Ткаченко В.И. Необходимая оборона по уголовному праву. М., 1979. C. 44-45.

[17] Архив Октябрьского районного суда г. Иваново

[18] Тишкевич И.С. Указ. соч. С. 96.

[19] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный). Отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт-Издат, 2005. Ст. 108.

[20] Слуцкий И.И. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Л., 1956. С. 76.

[21] Кириченко В.Ф. Основные вопросы учения о необходимой обороне в советском уголовном праве. М., 1948. С. 56. Якубович М.И. Вопросы теории и практики необходимой обороны. М., 1961. С. 138.

[22] Ткаченко В.И. Необходимая оборона по уголовному праву. М., 1979. C. 49.

[23] Блинников В.А. Система обстоятельств, исключающих преступное деяние в уголовном праве России. Докторская диссертация. Н. Новгород, 2002. С. 152.

[24] Завидов Б.Д. Указ. соч.

[25] Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 4. С. 12

[26] Завидов Б.Д. Указ. соч.

[27] Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1981 - 1988 гг.) / Под ред. Е.А. Смоленцева. М.: Юрид. лит., 1989. С. 27 – 28.

[28] Завидов Б.Д. Указ. соч.

[29] Берлин Е.М. Реализация права на необходимую оборону // Гражданин и право. 2002. № 9-10. С. 29.

[30] Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 2. С. 16-17.

[31] Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. д.ю.н. Б.В. Здравомыслов. М.: Юристъ, 1996. С. 311.

[32] Цит. по: Попов К.И. Указ. соч. С. 7-8.

[33] Там же.