FILOSOFIYa_KUL_TUR

Удар — это неожиданное, внезапное нападение. Классический пример: угроза порабощения Эллады персами в V веке до н. э. вызвала героический подъем духа греков. Они одержали победу, за которой последовал небывалый расцвет культуры в греческих городах.

Другая форма вызова человеческой среды — непрерывное, длительное внешнее давление — нашла выражение в истории западной Цивилизации: постоянное напряжение стимулировало рост ее жиз­ненных сил. Давление сыграло стимулирующую роль и в развитии Православно-христианской цивилизации на Руси: сначала давление соседних языческих народов, затем — сильный и продолжительный напор кочевников Великой Степи. Результатом ответа Руси на этот вызов явилось формирование нового образа жизни и новой социаль­но-политической организации. А в начале XVIII века Петр I ответил на западное давление, утвердившись на побережье Финского залива и сделав основанный им Санкт-Петербург новой столицей России

Социальное ущемление вызывается рабством, бедностью, классо­вым неравенством, расовой, национальной или религиозной дискри­минацией. «Социальная группа, слой, класс, в чем либо ущемленные, либо волей случая утратив нечто жизненно важное, направляют свою энергию на выработку свойства, возмещающего потерю, в чем, как правило, достигают немалых успехов. Так лоза, подрезанная ножом садовника, отвечает бурным ростом новых побегов».

Ответ на вызов — это творческий акт. Но к творчеству способны лишь немногие выдающиеся личности. Новации, с которыми они выступа­ют, встречают сопротивление инертной нетворческой массы. Во вся­ком обществе существует неустранимое «духовное размежевание между Личностью и Толпой».

Если творческий порыв гения не найдет отклика в обществе, дело его (а часто и он сам) погибнет. Но если творцу удастся преодолеть инертность и враждебность социальной среды, то в обществе начи­нается «мутация» — процесс освоения и распространения нового. Творческая личность становится эталоном для подражания, и воспроизведение нового образа действий. В ре­зультате общество движется вперед по пути роста цивилизации. Од­нако этот процесс обычно проходит болезненно, потому что даже в растущих цивилизациях подавляющее большинство с трудом адап­тируется к новому.

Таким образом, Тойнби разделяет всех членов цивилизованного общества на две части: творческое меньшинство и инертное большин­ство.

Тойнби вслед за Данилевским и Шпенглером признает циклический характер развития цивилизаций и выделяет 4 основных стадии их развития: генезис, рост, надлом и разложение. Цивилизации возникают и растут, когда общество благодаря творческому меньшинству находит и с помощью следующего за ним инертного большинства реализует удачные ответы на вызовы. Они распадают­ся и гибнут, когда это по каким-то причинам сделать не удается.

История человечества в книге Тойнби выглядит настоящим клад­бищем «усопших» цивилизаций: из упоминаемых им 37 цивилизаций более 30 он называет мертвыми, да и среди 7 здравствующих ныне цивилизаций 6 уже обнаруживают признаки надлома и разложения. История цивилизации на стадии роста складывается из после­довательности Вызовов-и-Ответов, в которой каждый новый вызов получает успешный ответ. В отличие от этого, надломленная и раз­рушающаяся цивилизация постоянно находится перед одним и тем же вызовом — тем самым, от которого она надломилась. Ее история — это цепь поражений в ответах на него. Для правящей элиты распадающегося общества типичными являются попытки выйти из труд­ностей путем создания крупных империй, вооруженной экспансии, завоевания новых земель. Однако такие попытки являются симптомами не роста цивилизации, а ее упадка. Территориальные захваты, грубое и деспотичное господство военных в стране часто сопро­вождаются подавлением творческого меньшинства. В этом Тойнби усматривает, в частности, причину задержки культурного роста Китая и России.

Тойнби рассматривает четыре пути, по которым люди ищут выхода из социального тупика загнивающей цивилизации:

♦ архаизм — стремление вернуться в прошлое, возвратить былые формы жизни;

♦ футуризм — попытка насильственно провести социально-полити­ческие и культурные преобразования;

♦ отрешение — уход из общественной жизни, отшельничество, аске­тизм;

♦ преображение — «коренная перемена духовного климата», связан­ная с религиозным прозрением, божественным откровением.

Только в последнем случае открывается возможность подлинно­го спасения, состоящего в «озарении душ светом высших религий». И если общество сумеет воспринять новую религию, то это ведет к духовному перерождению людей и взлету творческого духа, благода­ря чему из умирающей цивилизации рождается новая, способная к росту и совершенствованию.

Размышления о взаимосвязи между судьбами цивилизаций и развити­ем религий приводят Тойнби к выводам, которые вносят неожиданную и радикальную перемену в его понимание всей истории человечества. Тойнби начинает рассматривать историю с другой стороны: если при разложении цивилизаций возникают религии и церкви, в лоне которых созревают силы, преобразующие общество в новую цивилизационную форму, то можно ставить вопрос не только о роли религий в смене ци­вилизаций, но и роли цивилизаций в смене религий.

Пересмотренный с этой точки зрения план истории человечества выглядит у Тойнби следующим образом.

1. Возникшие непосредственно из примитивных обществ первичные цивилизации (первое поколение цивилизаций) порождают несо­вершенные, языческие формы религии.

2. Вторичные цивилизации (их второе поколение, произошедшее от первичных цивилизаций) создают условия для формирования выс­ших религий и вселенских церквей — буддизма, иудаизма, христи­анства, ислама; это «церкви-куколки», которые впитывают в себя энергию, излучаемую распадающейся цивилизацией, и облучают ею завязь новой цивилизации, прежде чем произвести ее на свет.

3. Третичные цивилизации (третье поколение) — это современные цивилизации, в которых зарождаются элементы новых высших религий (в качестве примеров Тойнби приводит здесь правосла­вие и дзэн-буддизм). В перспективе они должны слиться в единую «религию будущего», которая синтезирует все ценное, что содер­жится в религиях прошлого и настоящего.

Таким образом, цивилизации существуют и умирают для того, чтобы вызвать к жизни новые, более развитые формы религии. Цивилизации являются лишь элементами и этапами более глубокого исторического процесса — процесса развития духовного мира человечества. Создавая религии, люди ищут ответ на главный вызов истории — вызов Бога: «быть человеком». Подлинная история есть диалог человечества с Богом, в ходе которого люди постигают волю Божию. Итак, Тойнби возвращается к идее исторического прогресса. Но прогресс в его понимании состоит не в развитии каких-либо «земных» учреждений (нации, государства, права, техники, науки, искусства), не в каких-либо социальных, политических экономиче­ских и собственно культурных достижениях, а в духовно-религиозном «приближении человека к Богу», в осознании и реализации божественного предназначения, уготованного ему свыше. Конечной целью прогресса является утверждение в мире Вселенской Церкви и преображение человеческого общества в «общину свя­тых».

За все время существования чело­вечества оно живет в условиях цивилизации не более 2% времени своего существования и в наше время не­обходимо задуматься над тем, как предотвратить стадии гибели и разложения современных цивилизаций, а это предполагает необходимость разработки общей для всех философской концепции смысла жизни, понимание ее са­моценности и неповторимости.

Своеобразную концепцию культуры развивал крупнейший русский социолог и культуролог, проживший большую часть своей жизни в эмиграции в США, Питирим Александрович Сорокин (1899-1968). В методологическом плане концепция П. А. Сорокина перекликает­ся с учением о культурно-исторических типах О. Шпенглера и А. Тойнби. Однако теория культурно-исторических типов П. А. Сорокина принципиально отличается от теории О. Шпенглера и А. Тойн­би тем, что Сорокин допускал наличие прогресса в общественном развитии. Признавая наличие глубокого кризиса, который в настоя­щее время переживает западная культура, он оценивал этот кризис не как «Закат Европы», а как необходимую фазу в становлении новой формирующейся цивилизации, объединяющей все человечество.

П. Сорокин представлял исторический процесс как процесс разви­тия культуры. По Сорокину, культура в самом широком смысле это­го слова, есть совокупность всего созданного или признанного обществом на той или иной стадии его развития. В ходе это­го развития общество создает различные культурные системы: по­знавательные, религиозные, этические, эстетические, правовые и т. д. Главным свойством всех этих культурных систем является тен­денция их объединения в систему высших рангов - культурных сверхсистем. Каж­дая из таких культурных сверхсистем, по словам Сорокина, «обла­дает свойственной ей ментальностью, собственной системой истины и знания, собственной философией и мировоззрением, своей религией и т.д.

Эти культурные сверхсистемы пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную, ценность. Именно ценность, по мнению П. А. Сорокина, служит основой и фундаментом всякой культуры.

В соответствии с характером доминирующей ценности П. А. Со­рокин делит все культурные сверхсистемы на три типа: идеациональный, идеалистический и чувственный.

Идеациональная система культуры базируется на принци­пе сверхчувственности и сверхразумности Бога как единственной реальности и ценности. К этому типу культуры Сорокин относит прежде всего средневековую европейскую культуру. В этой куль­туре, по его словам, «господствующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления поддерживали свое единство с Богом как един­ственную и высшую цель, а также свое отрицательное или без­личное отношение к чувственному миру, его богатству, радостям и ценностям» (Сорокин П. Социодинамика культуры. //Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 430). К этому же типу, на его взгляд, следует отнести культуру Брахманской Индии, Буддий­скую и Лаоистскую культуры, греческую культуру с VIII по ко­нец VI века до н. э.

Идеалистическую систему культуры П. Сорокин рассматри­вает как промежуточную между идеациональной и чувственной, так как доминирующие ценности этой культуры ориентируются как на Небо, так и на Землю. К данному типу культуры П. Сорокин относит Западное­вропейскую культуру XIII-XIV столетия, а также Древнегреческую культуру V-IV вв. до н. э.

Современный тип культуры П. Сорокин называет чувственной культурой. Она основывается и объединяется вокруг доминирующе­го принципа: объективная действительность и смысл ее чувственны. «Только то, что мы видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринима­ем через наши органы чувств—реально и имеет смысл. Вне этой чувственной реальности или нет ничего, или есть что-либо такое, чего мы не можем прочувствовать, а это эквивалент нереального, несущест­вующего. Формирование чувственной культуры начинается в XVI веке и достигло своего апогея к середине XX века. Эта культура стремится освободиться от религии, морали и других цен­ностей идеациональной культуры. Ее ценности сконцентрированы вокруг повседневной жизни в реальном земном мире. Ее герои—фер­меры, рабочие, домохозяйки и даже преступники и сумасшедшие.

Нынешняя «чувственная» культура, считал Сорокин, обрече­на на закат, поскольку именно она повинна в деградации человека в придании всем ценностям относительного характера. Но из призна­ния неизбежности гибели данного типа культуры совсем не следует, что приходит конец всей человеческой культуре. Этот вывод основы­вается на том, что «ни одна из форм культуры не беспредельна в сво­их возможностях, они всегда ограничены. В противном случае было бы не несколько форм одной культуры, а единая, абсолютная, вклю­чающая в себя все формы. Когда созидательные силы исчерпаны и все их ограниченные возможности реализованы, соответствующая культура и общество или становятся мертвыми и несозидательны­ми, или изменяются в новую форму, которая открывает новые сози­дательные возможности и ценности. Все великие культуры, сохра­нившие творческий потенциал, подверглись как раз таким измене­ниям. С другой стороны, культуры и общества, которые не изменяли форму и не смогли найти новые пути и средства передачи, стали инертными, мертвыми и непродуктивными» П. Со­рокин верил, что культура не погибнет пока жив человек. Уже сейчас наметились очертания новой великой идеациональной культуры, базирующейся на ценностях альтруистической любви и этики соли­дарности.

Известный немецкий философ Фридри­х Ницше (1844—1900) попытался определить какую роль человек занимает во Вселенной. В его работах вопросы соотношения человека, его воли к власти и существующего мира культуры ре­шаются с позиций пессимизма и иррационализма. Чело­век, по мысли Ницше, изначально антикультурен, он — природное существо, а культура создана для подавле­ния и порабощения человека. Только благодаря культур­ным запретам, созданным обществом, моральными пра­вовым нормам и принципам искусства формируются со­циальные мифы и создаются иллюзорные мечты о гума­низме, свободе или справедливости, которыми спекули­рует западная культура. Разоблачая несостоятельность этих буржуазных иллюзий, тех мифов, благодаря кото­рым могут существовать слабые, больные, никчемные люди, Ницше сознательно провозглашает свою новую философию сверхчеловека. Для этого человека нравст­венность рассматривается как упадок, запрет на естественные поступки и желания человека, мораль — вме­шательство разума, который ограничивает стихийные инстинкты человека, и из-за этого человек становится больным существом, отрицающим самого себя.

Только сверхчеловек в состоянии отбросить культур­ные запреты, все табу, мешающие ему жить, такой че­ловек осознает трагическую красоту нового бытия, он порывает с обществом, реализует свою личную свободу и достигает трагического единства жизни и смерти, ха­рактерного для культа античного бога Диониса.

Позиции ницшеанской философии были развиты в ра­ботах немецких и французских экзистенциалистов, создавших свою концепцию соотношения человека и совре­менной культуры. Так, немецкий философ Мартин Хайдеггер (1886—1976) резко выступает против диктатуры безликости, заставляющей человека подчиняться тем или иным, внешним по отношению к человеку обстоятель­ствам. Именно в этом подчинении человека вещам, пред­метам, расхожим мнениям и заключается, по мысли Хайдеггера, главная беда западной культуры, ломающей личность, ее самобытность.

Человек, подчиняющийся культуре, отчужден от са­мого себя, обезличен и враждебен по отношению ко всем и всему, его бытие становится неподлинным, фальши­вым, он мифологизирует свою жизнь. В борьбе за под­линное бытие, считают представители этого направления экзистенциализма, человек должен отбросить подавляю­щие его волю вещи, символы, культуру и вернуться к изначальной структуре человеческой естественной речи, обратиться к жизни, связанной с преодолением страха смерти, вины и покинутости, обретая тем самым свободу как главное основание своей подлинной сущности.

Фактически продолжая эти же позиции французский философ и общественный деятель Жан-Поль Сартр (1905—1980) писал: «Мы не верим в прогресс, т. к. это — улучшение, а человек всегда остается одним и тем же перед лицом изменяющихся обстоятельств». Совре­менное общество, считал Сартр, основанное на техни­ческих достижениях и бюрократической рационализации производства, ведет к уничтожению человеческого достоинства, его внутренней свободы, а следовательно и гуманизма. Любая культура ведет человека к разрушению т.к. главный тезис экзистенциализма — «человек - это свобода» предполагает вечную проблему для человека — проблему выбора своего поступка, своей жизни, своей судьбы. Человек всегда находится в ситу­ации выбора, он осужден на это и сам выбирает свое бытие. Свобода человека противостоит всему обществу, его культуре, всей цивилизации. Все поступки человека, утверждает Сартр, обусловлены не средой, наследственностью или воспитанием, а определяются самим челове­ком. Выбирая свои поступки, человек сам создает себя, создает свой мир и становится таким, каким он себя сам создает. Человек ответственен за свой выбор и вина за то, что он выбирает — существование в мире вещей, комфорт и несвободу или жизнь как проявление своей сущности, независящей от мира культуры, лежит на са­мом человеке.

Философские взгляды Ницше на культуру и человека в мире культуры более глубоко были разработаны в философии психоанализа. Основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд (1856—1939), работавший в Австрии, а затем в США создает динамическую концепцию психики личности. Он подчеркивает, что человек в условиях западной культуры имеет неустойчивую психику, страдает от комплексов, возникающих под влиянием раздирающих сознание личности противоречий между собственны­ми желаниями и предписывающими определенное пове­дение нормами культуры, которые Фрейд называет табуированными (запрещающими). Поэтому, считает Фрейд, каждый человек становится или невропатом или вынужден сублимировать (перемещать) свою нерастра­ченную энергию либидо в искусство, науку, политику. Таким образом по Фрейду вся западная культура соз­дается теми людьми, которые не нашли адекватного сек­суального партнера и вынуждены были переключить свою энергию на создание больной и гибельной для че­ловечества духовной культуры Запада. Последователи Фрейда создают особую школу культурного психоанали­за получившую широкое распространение в США и Ка­наде. Наиболее известным представителем этой школы является Эрих Фромм (1900—1980), который пытался соединить психоанализ Фрейда с марксистской концеп­цией отчуждения человека. В целом ряде своих работ Фромм подчеркивает, что современный человек всегда стоит перед выбором «иметь или быть?» (так он назвал и одну из самых известных своих работ). Благодаря включению личности в культуру, она приобретает опре­деленные социальные черты и это, по мнению Фромма, обеспечивает человеку эффективное приспособление к требованиям общества, формирует у него чувство безо­пасности и защищенности. В условиях современного ка­питалистического общества перед любым человеком встает вопрос о смысле бытия своего существования. Осуществляя свой выбор, человек становится или субъек­том бытия, раскрывая свое внутреннее достоинство, бо­гатство внутреннего мира, или превращается в объект, вещь, частицу рыночных отношений, содержанием кото­рых является обладание вещами, деньгами, другими внешними и неподлинными атрибутами бытия. Если че­ловек выбирает тот способ существования, который свя­зан с подлинным бытием, с гуманистическими принци­пами существования, то человек обретает и подлинную свободу, независимость, он сохраняет собственную це­лостность, индивидуальность, свое неповторимое «Я». В случае выбора существования, связанного с обладанием, указывает Фромм, обман неподлинного существования приводит человека к конформизму, отказу от своего соб­ственного «Я», подчинению толпе и ее мнениям, а неред­ко и к деструктивному поведению, стремлению к унич­тожению, разрушению и внешнего мира и нередко са­мого себя, как не сумевшего придти к реализации целей обладания.

Особое место среди современных концепций культу­ры занимает философия Франкфуртской школы, кото­рая так же резко отрицательно относится к современной ей западной культуре, считая, что она с ее несомненны­ми достоинствами комфорта, безопасности, удобства бы­тия, рождает и репрессивную терпимость людей, их «одномерность», их интегрированность в буржуазное суще­ствование, а значит и формирует нежелание бороться против существующего за свободное развитие индивиду­альности, проявление собственной самобытности, само­реализации. Борьба за свободу человеческого существо­вания, по мнению представителя этой школы Герберт Маркузе (1898—1979) должна начинаться со всеобщего отрица­ния (тотальной негации), а осуществить эту тактику могут только те люди, которые стоят на обочине современ­ного общества, не включенные систему репрес­сивной терпимости, - в первую очередь молодежь, дек­лассированные элементы, люди гетто.

Концепция всеобщего отрицания была подхвачена молодежью Запада, на ней основывалось движение «но­вых левых» в начале 70-х гг., то молодежное движение, которое оказало существенное воздействие на реформу системы образования на Западе и заставило правитель­ства ряда стран создать специальные министерства по делам молодежи, в задачи которых входит разработка политических и социально-экономических мероприятий, обеспечивающих бесконфликтную и высокоэффективную адаптацию молодежи к существующей культурной среде.