Н. А. Полевой

ДЕДУШКА РУССКОГО ФЛОТА

Русская быль

37 000зн.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

КАРСТЕН БРАНДТ, старик, Голландский корабельный мастер

КОРНЕЛИЯ, внучка его

ПИТЕР ГРОДЕКЕР, оружейный подмастерье

ФОМА ГРООМДУМ, Голландский купец

ЛЕФОРТ, генерал-майор царской службы

СТРЕЛЕЦКИЙ ГОЛОВА

КАПИТАН

Преображенского полка

СТРЕЛЬЦЫ, СОЛДАТЫ, НАРОД

Действие в Москве, в 1691 году

Дедушка русского флота

Немецкая слобода. Домик Брандта; перед ним палисадник, где видны столярный верстак, разная мебель, столярные орудия, скамейки и цветы.

Явление I

КОРНЕЛИЯ, одна

КОРНЕЛИЯ (выбегает из домика). Кажется, он – точно он! А, любезнейший господин Гродекер, вы наконец пожаловали! Покорнейше благодарю – очень вы хороши! Куда как хороши! Так-то вы изволите меня любить? Три дня – три дня не видеться! О, я так сердита на него – так сердита! И… смотрите, пожалуйте: идёт себе, как будто ни в чём не бывал – не бежит, не торопится, нога за ногу – будто прогуливается!.. Постой же – я проучу тебя – притворюсь сердитой. Да чего притворяться! Я в самом деле так сердита, как будто уж он два года муж мой… Я… я… Он подходит… И не смотрит!.. Постойте же, господин Гродекер… (Садится на скамейку, берёт работу и оборачивается к Питеру спиною.)

Явление II

КОРНЕЛИЯ И ПИТЕР

ПИТЕР (напевая песню). Ла-ла-ла! Тра-ла-ла!

КОРНЕЛИЯ. Что он там остановился?.. Да он ещё песни распевает!.. О, погоди же!..

ПИТЕР. Ах! да вот и она! (Подходит.) Она не видит… или притворяется? (Кашляет.) Не слышит? (Запевает опять.) Тра-ла- ла, ла-ла-ла! А, верно, хочет изумить меня, либо задумалась. Да нет, кажется, она здорова и весела… Корнелия!

КОРНЕЛИЯ. Кто там?

ПИТЕР. Здравствуй, Корнелия!

КОРНЕЛИЯ (приседая). Ах! это вы, господин Гродекер!

ПИТЕР. Что это значит?

КОРНЕЛИЯ. Что вам угодно, господинн Гродекер?

ПИТЕР. Господин Гродекер!.. Корнелия! здорова ли ты?

КОРНЕЛИЯ. Слава Богу, господин Гродекер.

ПИТЕР. Это хорошо, что слава Богу, да…

КОРНЕЛИЯ. Что вам угодно?

ПИТЕР. Ради Бога, Корнелия…

КОРНЕЛИЯ. Что прикажете,господин Гродекер?

ПИТЕР. Да перестань, пожалуйста, – что ты вздумала: господин Гродекер, да господин Гродекер, да и только!

КОРНЕЛИЯ. Кажется, все аас так называют?

ПИТЕР. Все, да не ты. Ведь я Питер, да ещё твой!

КОРНЕЛИЯ. Мой? С чего вы это взяли?

ПИТЕР. Да с того, что ты меня любишь.

КОРНЕЛИЯ. Покорно благодарю!

ПИТЕР. И что я тебя люблю.

КОРНЕЛИЯ. Ты? Ах! бессовестный… Да я и говорить-то с тобой не хочу!

ПИТЕР. Ты сердишься, Корнелия?

КОРНЕЛИЯ. Не стоит сердиться.

ПИТЕР. Постой, послушай!

КОРНЕЛИЯ. Мне некогда.

ПИТЕР. Ах! Боже мой, Боже мой!.. Вот я шёл сюда такой весёлый, радостный и не знал, что со мной такая беда сделается!

КОРНЕЛИЯ. Какая беда?

ПИТЕР. Какой же ещё более, когда ты сердишься на меня – Бог знает за что?

КОРНЕЛИЯ. Бог знает за что?

ПИТЕР. Ну, ну, положим, что я виноват – прости меня, Корнелия!

КОРНЕЛИЯ. Стоишь ли ты этого, бессовестный?

ПИТЕР. Не стою, да прости, ради Бога…

КОРНЕЛИЯ. Три дня не бывать и потом идти себе спокойно, – и я его Корнелия, и он мой Питер… Ах! Боже мой! на кого теперь положиться, когда и Питер…

ПИТЕР. Милая Корнелия! клянусь тебе… Да если только за это ты сердишься, я оправдаюсь, и рад ещё…

КОРНЕЛИЯ. Рад моему горю!

ПИТЕР. Нет, а тому, что – вот видишь: во-первых, это доказывает, что ты меня любишь...

КОРНЕЛИЯ. Это доказывает, что я никогда не хочу тебя видеть…

ПИТЕР. Ах! нет, нет! Это ничего не доказывает.

КОРНЕЛИЯ. Ты хотел оправдаться…

ПИТЕР. Да, да, и знаешь ли, что скоро, может быть, мы будем счастливы, и счастьем одолжены будем вот этим трем дням?

КОРНЕЛИЯ. Как так?

ПИТЕР. А! вот это-то и любопытно? Но прежде дай мне поцеловать твою ручку. Право, я так испугался…

КОРНЕЛИЯ. Расскажи же скорее…

ПИТЕР. Ручку! Будто мы уж помирились!

КОРНЕЛИЯ. Ах! какой несносный!

ПИТЕР. Ну-ну, сядь, Корнелия! Послушай. Вот видишь: в эти три дня…Ты слышала, что сегодня положено у молодого Царя ученье: стрельба в цель, проба Английских и Голландских ружей…

КОРНЕЛИЯ. Да что ж из этого?

ПИТЕР. То, что к такому дню и постарался я подготовить мое ружьё, то ружьё, за которым сидел я полгода…

КОРНЕЛИЯ. Но ты сказывал, что еще за ним много работы?

ПИТЕР. Видишь ли, как я люблю тебя! Тут две недели надобно бы еще работать, а я – кончил в три дня; да уж зато и сидел, не сходя с места, – почти не спал… Ах! Корнелия, да что и за штучка такая вышла – загляденье, чудо, хорошо, как… как… твои глазки, из которых ты стреляешь в сердце мое!

КОРНЕЛИЯ. Что ж ты с ним сделал?

ПИТЕР. Я сегодня представил мое ружьецо к Его Царскому Величеству.

КОРНЕЛИЯ. Как? Самому царю?

ПИТЕР. Нет! не самому, а в Оружейном приказе мне написали письмо – вот так, что Питер Гродекер, Голландский оружейный подмастерье, берётся такие ружья делать, и если лучше моего ружья кто сделает, так… Я уж и не знаю, что-то они много, много писали, а я и подал в приказ.

КОРНЕЛИЯ. Ах! Питер, я боюсь: если тебе удачи не будет!

ПИТЕР. Что ты, милая? Да только взглянет Царь на моё ружье, так от радости и не опомнится; а как увидит мое имя, так и вспомнит, что мой отец выковал ту саблю, которую ему подарили в детстве, и которой он не снимал днём и ночью. На этой сабле было подписано: Гродекер мейстер.

КОРНЕЛИЯ. Ах, Питер! я боюсь. Вот и твой добрый отец был славный мастер, а умер бедным и тебе ничего не оставил…

ПИТЕР. Он мне оставил свое мастерство и две здоровые руки…

КОРНЕЛИЯ. Если бы у тебя хоть немножко денег было, мы давно были бы счастливы. Дедушка тебя любит…

ПИТЕР. Да говорит, что кто хочет жениться, тот должен уметь заработать хлеб. Оно ведь и правда… Да у меня хлеб будет, когда Царь моё ружьё увидит и даст мне денег, и велит мне делать ружья. Ведь теперь ему много ружей понадобится… О, Царь Петр Алексеевич будет великий государь! Посмотри, каким он соколом глядит, как он заботится обо всём. Да какой он, говорят, умный – хочет армию устроить, а на армию ружей, ружей надобно… О, я разбогатею, женюсь на тебе…

КОРНЕЛИЯ. Когда-то это будет… А между тем этот несносный старичишка…

ПИТЕР. Господин Фома Гроомдум? О, не бойся! Куда ему – ведь ты его не любишь?

КОРНЕЛИЯ. Я его терпеть не могу, да он дружен с дедушкой и всё

пристаёт ко мне…

ПИТЕР. Да как он смеет?! Да я его… Ах! он старый хрыч! Ему ли приставать к тебе – подагрик, скупец, скряга. Я… я ему наотрез скажу – я прибью его!

КОРНЕЛИЯ. Ах! что ты! Ведь он богат и дедушке приятель! Избави Бог!

ПИТЕР. Не знаю, как дедушка твой любит его – ростовщика, скрягу, плута. Я прямо ему скажу: «Господин Фома Гроомдум! извольте оставить Корнелию в покое – она моя невеста!»

КОРНЕЛИЯ. Что ты? Избави Бог! Ведь дедушка еще ничего не решил. Он тебя, правда, и любит, но я замечаю, что чуть ли этот проклятый Фома не наклеветал на тебя… Он вчера говорил о тебе… Ах! я боюсь, Питер!

ПИТЕР. Чего бояться! Я скажу ему, что ты меня любишь…

КОРНЕЛИЯ. Ах! не говори этого – дедушка осердится! Он говорит, что любить должно только жениха, а ведь ты еще не жених мой… Тише – он идет!