Происхождение эпического сравнения (на материале илиады)
Проф. О. М. Фрейденберг
1
В сравнениях Илиады две проблемы. Первая – их развернутый независимый характер; вторая – их реализм.
Я произвела количественный анализ сравнений и получила следующие результаты: их больше всего в песнях 15, 16 и 17, которые представляют собою цельный тематический кусок – начало Патроклеи, Патроклею и битву за тело Патрокла. В п. I сравнений не оказалось совсем; вообще их наименьше в песнях о гневе Ахилла, о подвигах и погребении Гектора. Такой факт говорил с несомненностью о связи сравнений с известной тематикой песен.
Гомеровское сравнение, подобно всякому сравнению, состоит из двух частей: из сравниваемой и сравнивающей. Развернутой, независимой и реалистической является именно второй член сравнения, сравнивающий. Это его тематика (а не первого, сравниваемого члена) заключает в себе звериные, космические, растительные и бытовые мотивы.
В Илиаде больше всего звериных сравнений. Сюжет в них очень устойчив: охота на зверя, схватка двух зверей, нападение хищника на мирное стадо. В подавляющем большинстве случаев – это развернутая картина растерзания хищниками скота, с более или менее кровавыми подробностями.
12, 299 Он устремился, как лев горожитель, алкающий долго
Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет, на гибель овец, в их загон огражденный ворваться
И, хотя пред оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и с копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать из ограды, –
Прянув во двор, похищает овцу, либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей, –
Так устремляла душа Сарпедона...
Звериные сравнения говорят на одну и ту же тему, вечно кровавую, – о похищении и пожирании жертвы. Реалистические картины сравнений воспроизводят образ растерзания, нападения, похищения, пожирания.
1
Экстракт работы о гомеровских сравнениях,
написанной в октябре-декабре 1941 г. в
Ленинграде.
Лист 1 (об.)
3, 23 Радостью вспыхнул, как лев, на добычу нежданно набредший,
Встретив еленя рогатого или пустынную серну;
Гладный, неистово он пожирает, хотя отовсюду
Сам окружен и ловцами младыми, и быстрыми псами.
Эти мотивы до того распространены, что укладываются в неподвижные формулы, образуя языковую топику, например:
Выю он вдруг ей крушит, захвативши в могучие зубы,
После и кровь, и горячую внутренность всю поглощает.
Так в п. 11, 175 и в п. 17, 63.
В звериных сравнениях рисуется ярость хищников, голод их или жажда. Сравнения показывают, каков характер этой жажды или голода.
16, 156 Подобно, как волки
Хищные звери, у коих в сердцах беспредельная дерзость,
Кои оленя рогатого в дебри нагорной повергнув,
Зверски терзают; у всех обагровлены кровию пасти;
После, стаею целой, к источнику черному рыщут;
Там языками их гибкими мутную воду потока
Локчут, рыгая кровью убийства их, гордо в их персях
Сердце горячее бьется и страшно раздуты утробы.
Итак, это жажда диких зверей, чрево которых обременено только что проглоченной кровавой, горячей пищей.
В
большинстве звериных сравнений дикий
зверь противопоставляется мирному
животному; мирной, робкой, слабой птице
– могучий хищник. Смерть, гибель –
обычная тема реалистических сценок из
жизни зверей, рыб, насекомых или птиц.
То голубь бежит от сокола (21, 493), то рыбы
прячутся от дельфина («всех он глотает,
какую, ни схватит» 21, 22), то орел душит
зайца (17, 674), то сокол гонится за слабой
птицей (13, 62). Везде разрушительный мотив
хищного налета, хищной ярости – и трепет
жертвы, робость, ужас. 