Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Maximov_-_Stilistika_i_literaturnoe_redaktirov.doc
Скачиваний:
2495
Добавлен:
08.06.2015
Размер:
4.65 Mб
Скачать

Глава 7. Стилистический потенциал словообразования § 7.1. Предварительные замечания

В русском языке наиболее распространены пять способов образования слов:

  1. аффиксальный, который делится, в свою очередь, на суффиксальный, префиксальный (приставочный) и постфиксальный – с участием соответственно только суффиксов (программист от программа), префиксов (постсоветский от советский), постфикса (разоружаться разоружать), а также безаффиксальный (гниль от гнилой, разгон от разгоняться);

  2. сложение (гамма-лучи от гамма и лучи, вероисповедание от исповедание веры);

  3. сокращение (аббревиация) (зав от заведующий, РФ – Российская Федерация);

  4. субстантивация (ср.: Душевая кабина находилась рядом со спортзалом и Душевая находилась рядом со спортзалом);

  5. лексико-синтаксический, когда к производящему слову или словосочетанию присоединяется не аффикс, а какое-либо другое слово или словосочетание, уточняющее или сужающее, а в конечном итоге модифицирующее значение первого (охрана: пожарная охрана, добровольная пожарная охрана и охрана военных объектов, охрана животного мира, охрана среды обитания животного мира). Все приведенные составные наименования являются терминами и имеют однозначные официальные дефиниции в федеральных законах.

К смешанным, но весьма распространенным способам образования слов относятся: а) приставочно-суффиксальный, когда к производящему слову одновременно присоединяется приставка и суффикс (антигриппин от грипп); б) сложно-суффиксальный, когда сложение сопровождается суффиксацией (русскоязычный от русский язык).

§ 7.2. Типы, модели и средства словообразования

Способы словообразования реализуются в словообразовательных типах и моделях. Словообразовательный тип – это схема образования слов, состоящая из производящего слова любой части речи и какого-либо словообразовательного элемента, например аффикса (фрезеровщик от фрезеровать, барабанщик от барабан). Словообразовательная модель – схема образования слов, состоящая из производящего слова определенной части речи и словообразовательного элемента (купальщик от купаться, ныряльщик от нырять, плавильщик от плавить).

Из всех способов словообразования аббревиация, пожалуй, единственная подвергается непрерывному остракизму со стороны литераторов. Аббревиатуры получили гражданство в русском языке в 1920-х гг. и тогда же стали не только распространенным, но и докучливым явлением в языке. Уже в то время В. Маяковский в «Прозаседавшихся» писал с явным сарказмом:

Чуть ночь превратится в рассвет,

вижу каждый день я:

кто в глав,

кто в ком,

кто в полит,

кто в просвет,

расходится народ в учрежденья.

Через час:

ни секретаря,

ни секретарши нет –

голо!

Все до 22-х лет

на заседании комсомола.

Исколесишь сто лестниц.

Свет не мил.

Опять:

«Через час велели придти вам.

Заседают:

покупка склянки чернил

Губкооперативом».

Снова взбираюсь, глядя на ночь,

на верхний этаж семиэтажного дома.

«Пришел товарищ Иван Ваныч?» –

«На заседании

А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».

Ироническое отношение к злоупотреблению аббревиатурами – это первое, что бросается в глаза при знакомстве с их использованием в художественной литературе как средством выразительности.

Попробуем. расшифровать: что означает название организации НИИУРАВОДБАСДОН, упоминаемое В. Евтушенко в повести «Гарусеновский летописец». Это невозможно сделать без подсказки автора. Оказывается, речь идет о Научно-исследовательском институте управления регулированием атмосферно-водного бассейна Дона. Даже для сотрудников института его название было неудобоваримым, и они говорили «УРАДОН» или «БАСДОН», тем самым сокращая сокращения. Руководитель этого учреждения Богдан Осипович Городулин подписывался также сокращенно – БОГ.

Реже писатели используют аббревиатуры, чтобы обратить внимание на какое-либо явление, по их мнению знаменательное для описываемого времени. К такому приему прибегает, например, А. Алексеев в романе «Драчуны», где повествуется о жизни в послереволюционной деревне.

– Ну-с, ребята, теперь слушайте: районо и райисполком вынесли наконец решение в течение двух лет построить у нас новую школу... .

– Уда-а-а!.. Вот здорово-о-о!

– Погоди, Жуков, я еше не зсе сказал. Это будет Ша-Ка-Эм! Ну-с, а сейчас потрудитесь расшифровать три эти буквы: ШКМ. Начнем с первой буквы – «Ш». Что может она означать? Ну, где мы с вами сейчас находимся?

– Школа, школа! – заорали мы хором.

– Ну, разумеется. Перейдем к «Ка». Неужели не догадываетесь?..

Крестьянская) – радостно выдохнул класс.

– Итак, осталась нерасшифрованной одна буква «М». И я уж не буду больше мучить вас, а скажу, что за этой буквой скрывается слово «молодежная». Сложим все три слова – что получится?..

Школа-а-а! Крестьянской-о-ой!.. Мо-ло-де-жи!

Внимание литераторов привлекает и так называемая внутренняя форма слова – «характер» связи звукового состава слова и его первоначального значения, способ мотивировки значения в данном слове*. Рассуждения о происхождении слова, о том, почему тот или иной предмет назван так, а не иначе, писатели нередко вставляют в повествование, оживляя его, пробуждая интерес к тому или иному наименованию.

* Русский язык // Энциклопедия. М., 1998.

Внутренняя форма производного часто бывает прозрачной, т.е. его структура четка и со всей очевидностью показывает, от какого слова и как оно образовано, почему имеет то или иное значение. Это особенно хорошо видно на неологизмах, в частности на индивидуальных образованиях. Например: В экспедиции было два отряда один, «высокогорный», шел по верхней границе леса... другой, «луговой», выехал недели на три раньше и двигался по нижней границе лугами, поймами и долинами (С. Залыгин).

В романе «Поднятая целина» М. Шолохов приводит такой диалог между Разметновым и Давыдовым:

– В детстве я сам водил голубей, факт. Потому-то мне и интересно знать, какой породы голуби: вертуны или дутыши, а может быть, монахи или чайки. И где ты их достал.

Теперь уже улыбался Разметнов, разглаживая усы:

– С чужого гумна прилетели, стало быть, порода их называется «гуменники», а ввиду того что явились без приглашениев, могут они называться и так – скажем, «приблудыши» или «чужбинники», потому что на моих кормах живут, а сами по себе ничего не добывают... Одним словом, можно приписать их к любой породе, какая тебе больше по душе.

– Какой они окраски? – уже серьезно допытывался Давыдов.

– Обыкновенной, голубиной.

– То есть?

– Как спелая слива, когда ее ишо не трогали руками, с подсинькой, с дымком.

– А, сизари, – разочарованно протянул Давыдов.

В этом диалоге встречаются слова, внутренняя форма которых как бы на поверхности: название вертуны могло произойти только от глагола вертеться, дутыши – от дуться, гуменники – от гумно, приблудыши – от приблудить, чужбинники – от чужбина, сизари – от сизый. Следовательно, названия могут даваться по отношению кого-либо к предмету, действию, признаку.

Внутренняя форма слова может постепенно затухать, и тогда требуются специальные этимологические исследования для ее определения. Приведем простой пример ослабления внутренней формы. Первоначально штурвальным называли лицо, стоящее за штурвалом и ведущее судно по заранее намеченному курсу. Но вот появились корабли, у которых вместо штурвала использовался рычаг, однако лицо, ведущее судно по заранее намеченному курсу, по-прежнему называют штурманом (на это обратил внимание писатель Ю. Смуул, плававший на дизель-электроходе «Кооперация» в Антарктиду и описавший это плавание в дневнике «Ледовая книга»).

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]