§ 10.5. Стилистика текста

Когда литературный редактор переходит от слова и предложения к тексту, перед ним встают непростые задачи. Текст – сфера действия новых закономерностей, которые необходимо учитывать. Как соединяются самостоятельные предложения? Каковы единицы текста, особенности его построения? Как строится речь? Кратко охарактеризуем эти темы, которые относятся к синтаксису и стилистике текста. Синтаксис изучает устройство, структуру текста. Стилистику текста эти же аспекты интересуют с точки зрения стилистических эффектов, связанных с синтаксическим строем речи. При этом по мере увеличения длины текста – от предложения до целого произведения – синтаксис и стилистика текста сближаются все теснее. Любое изменение в синтаксической структуре текста обязательно отражается на его стилистическом облике.

Связь предложений. Предложения текста должны быть связаны по смыслу. Можно сформулировать общий закон смысловой связи самостоятельных предложений. Два предложения оказываются свя- ' занными по смыслу в том случае, если они имеют какой-либо общий компонент (слово или словосочетание). Как правило, общий компонент соединяемых фраз повторяется в каждой из них, например: В Средней Греции много гор. На горах – пастбища. Повтор служит языковым средством выражения общего компонента мысли.

Язык выработал разнообразные способы связи самостоятельных предложений. Существуют языковые, синтаксические модели соеди-

нения предложений, отражающие связь мыслей, смысловую связь. Рассмотрим простой пример.

1. Маша рисует елку. Елка растет во дворе.

2. Маша рисует елку. Она растет во дворе.

3. Маша рисует елку. Дерево растет во дворе.

По смыслу каждая пара предложений объединяется благодаря общему компоненту мысли. В первом предложении выделяется новая информация, которая становится темой следующего предложения и получает новую характеристику. Точно так же движется мысль во втором и третьем примерах. В языке общий компонент мысли называется одним и тем же словом (елку – елка), т.е. используется лексический повтор, как в первом примере; общий компонент мысли может обозначаться словом и заменяющим его лично-указательным местоимением (елку – она), как во втором примере, или словом и заменяющим его синонимом (елку – дерево) – третий пример.

Это три способа обозначения общего компонента мысли, связи предложений. Однако и лексический повтор, и местоимения, и синонимическая лексика – своеобразные сигналы, свидетельствующие о том, что речь идет об одном и том же. Такие сигналы имеют важный, но поверхностный характер. Глубинная же суть связи предложений заключается в ее структурном характере. И эта структурная соотнесенность представляет собой синтаксическую модель, в данном случае дополнение – подлежащее, которая выражается лексическим повтором, местоименной или синонимической заменой. Причем главное здесь именно синтаксическая модель, заполнение которой может меняться. Модель же остается неизменной. Она является образцом, формой связи бесконечного числа предложений. Эта связь отражает последовательное движение мысли, и ее можно назвать цепной.

Структурная соотнесенность предложений выражается и по-иному, например:

Маша рисует елку.

Игорь читает книгу.

Зина разгадывает кроссворд.

Предложения связываются благодаря структурной соотнесенности, хотя она и имеет вид, отличный от цепной связи. Каждое последующее предложение построено по типу предшествующего и имеет тот же порядок слов. Они параллельны. И этот параллелизм служит основой связи. Предложения не развиваются одно из другого, как при цепной связи, но сопоставляются. Мы как бы сравниваем содержание каждого последующего предложения с содержанием предшествующего. Такая связь называется параллельной. Таким образом, два основных типа связи самостоятельных предложений в тексте – цепная и параллельная– основаны на структурной соотнесенности предложений. Первая используется при последовательном движении и развитии мысли, а вторая – при сопоставительном.

Цепные связи используются во всех стилях языка. Это самый массовый, самый распространенный способ соединения предложений. Широкое использование цепных связей объясняется тем, что они в наибольшей степени соответствуют специфике мышления. Там, где мысль развивается линейно, последовательно, где каждое последующее предложение развивает предшествующее, как бы вытекает из него, цепные связи неизбежны. Мы встречаем их и в описании, и в повествовании, и особенно в рассуждении, т.е. в текстах различных типов. Так, в языке художественной литературы основной принцип в области связи законченных предложений – стремление сделать синтаксическую связь между предложениями не столь явной и открытой, как, например, в научной литературе. Это стремление избегать по возможности так называемых синтаксических скреп. «Швы», которыми соединяются предложения, не должны быть видны. Поэтому в языке художественной литературы среди цепных связей широко распространены связи с личными местоимениями, с указательным местоимением это, а также цепные связи посредством лексического повтора.

Митька Золушкин – парень на редкость рыжий. Человек с воображением обязательно сравнил бы вылезающие из-под шапки Митькины вихры с языками и клочьями пламени, что вырываются из-под застрех горящего дома.

Но Митька без шапки, потому что в поле не зима, а душный июльский полдень. Вот почему на Митьке нет ничего, кроме белой рубахи и штанов, сшитых из миткаля.

Митька рад бы снять и последнюю эту одежонку, если бы дело происходило где-нибудь возле речки, чтобы можно было, разбежавшись, прыгнуть подальше и бултыхнуться в воду (В. Солоухин).

Лексический повтор в художественном тексте – это часто слово-тема, нередко варьируемая местоимением.

Велики стилистические ресурсы и параллельной связи, которая имеет целую гамму стилистических оттенков – от нейтрального до торжественного, даже патетического, например:

Между тем общества представляли картину самую занимательную. Образованность и потребность веселиться сблизила все состояния. Богатство, любезность, слава, таланты, самая странность, все, что подавало пищу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде, управляя ее мнениями. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение. Проказы герцога Ришелье, Алкивиада новейших Афин, принадлежат истории и дают понятие о нравах сего времени (А. Пушкин).

Отражая характер мышления, называя действия, события, явления располагающим рядом (рядоположные), параллельные связи по самой своей природе предназначены для описания (как в приведенном примере) и повествования.

Третий вид связи между самостоятельными предложениями – присоединение. При таком принципе построения высказывания его часть в виде отдельной, как бы дополнительной информации прикрепляется к основному сообщению, например: Ефремова жена слыла бабой неглупой – и недаром (И. Тургенев). Незачем мне оправдываться, да и не в моих это правилах (А. Чехов).

Присоединительные конструкции весьма разнообразны и выразительны. Присоединяя дополнительную информацию – по ассоциации, в виде пояснения, комментария и т.д., – они имитируют живую речь с ее раскованностью, естественностью, непринужденностью и этим прежде всего привлекательны для писателей.

Значительными стилистическими ресурсами обладает чужая речь. Издавна укрепившийся в грамматиках, этот термин обозначает включенные в авторское изложение высказывания других лиц или же собственные высказывания рассказчика, о которых он вспоминает, напоминает.

Чужая речь противопоставляется авторской, т.е. «своей», принадлежащей рассказчику, говорящему. По способу, характеру передачи, оформления чужой речи различают прямую, косвенную и несобственно-прямую речь. Все эти виды чужой речи выделяются на фоне авторской, в которую они различным образом вплетаются, выполняя многообразные стилистические функции.

Разумеется, главная роль в любом стиле принадлежит авторской речи, составляющей основной корпус текстов и решающей основные информативные, коммуникативные и эстетические задачи. Элементы же чужой речи имеют характер своеобразной инкрустации, которая разнообразит авторскую речь, придает ей различные стилистические оттенки.

Своеобразие прямой речи и значительные ее ресурсы заключаются в том, что она стремится не только передать содержание чужого высказывания, но и буквально воспроизвести его форму со всеми его лексическими, синтаксическими, интонационными, стилистическими особенностями – так, как она была воспринята говорящим. Поэтому прямая речь резко выделяется на фоне нейтральной авторской, составляя с ней стилистический контраст или разнообразно взаимодействуя с ней.

В художественной литературе прямая речь используется для создания характеров. Вводя в словесную ткань прямые высказывания персонажей, автор тем самым использует их реплики, монологи, диалоги для речевой характеристики героев, которая нередко дополняется, комментируется замечаниями в авторской речи. Прямая речь позволяет избегать однообразия, однако ею не следует злоупотреблять. «Сплошными диалогами, – замечал М. Горький, – нельзя писать и очерки, пусть даже материал их и насыщен драматизмом. Такая манера письма наносит вред картинности изложения. Начинать повесть с диалога – значит создавать впечатление эскизности, а преобладание диалога над описанием, изображением лишает рассказ яркости, живости».

Второй способ передачи чужой речи – косвенная речь, приспосабливаемая говорящим к своей речи. Косвенная речь оформляется как придаточная часть при глаголе речи (сказать и др.) из главной части сложного предложения: Он сказал, что хочет видеть ее часто (М. Горький).

В стилистическом плане косвенная речь отличается, как правило, нейтральным, «отчужденным» от прямой речи характером, она лишена ее аромата и красок. К косвенной речи прибегают в том случае, когда нужно изложить общее содержание, не сохраняя формы выражения мысли.

Третья форма чужой речи – несобственно-прямая речь, занимающая промежуточное положение между прямой и косвенной речью. Несобственно-прямая речь принадлежит автору, все местоимения и формы лица глагола оформлены в ней с точки зрения автора, т.е. как в косвенной речи. Но в то же время ей свойственны яркие лексико-синтаксические и стилистические особенности прямой речи персонажа. В отличие от косвенной речи несобственно-прямая речь оформляется не как придаточная часть при глаголе речи, а как самостоятельное предложение. Сравним:

Прямая речь: Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал: «Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней».

Косвенная речь: Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал, что звезды очень яркие и мороз, вероятно, станет еще сильней.

Несобственно-прямая речь: Он вышел на улицу, посмотрел на небо. Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней.

Специфика несобственно-прямой речи заключается в двуплано-вости. Формально она исходит от автора, но в ней явственно слышен «голос» персонажа. В авторскую речь включаются лексические и синтаксические элементы прямой речи (междометия, восклицательные предложения). В таком словесном окружении двойственный характер приобретают и личные местоимения 3-го лица.

Таким образом, несобственно-прямая речь – это непрямой способ передачи чужого высказывания, близкий к этому высказыванию, позволяющий тонко, словно изнутри характеризовать героя, проник-' нуть в его внутренний мир, косвенно оценить его поступки, поведение, речевую манеру и т.д. Речь персонажа как бы облекается авторской речью и воспроизводится в фирмах последней. Используя несобственно-прямую речь, автор перевоплощается в героя, оставаясь в то же время в рамках своей авторской речи. Поэтому очень часто несобственно-прямая речь естественно и незаметно переходит в прямую речь персонажа. Несобственно-прямая речь позволяет автору говорить и думать за своих персонажей. Тем самым. создается взаимосвязь между образом автора и образами персонажей, достигается единство художественного текста, например: Лыжин проснулся и сел в постели. Какой смутный, нехороший сон! И почему агент и сотский приснились вместе? Что за вздор! (А. Чехов).

Единицы текста. Любой текст состоит из предложений. Это строительный материал, образующий здание текста. Однако между предложением и законченным произведением не может не быть промежуточных звеньев. Иначе человеческая память была бы не в состоянии охватить огромное количество предложений, составляющих, например, «Войну и мир» Л.- Толстого. Необходимы перерывы, остановки, возвращения к ранее сказанному. Вязь предложений неодно-/ родна. Одни играют важную роль, выражая нечто существенное, отмечая вехи повествования, другие имеют локальное значение. И все это получает отражение в структуре текста.

Предложения в тексте – это своеобразные кванты, доли информации, из которых складывается целая информационная картина, целое речевое произведение. Отдельное предложение – лишь часть мысли. Для развития, более или менее полного раскрытия мысли требуется группа предложений, прозаическая строфа, представляющая собой тесное объединение нескольких предложений, связанных по смыслу и грамматически и выражающих законченную мысль. В научной литературе эту единицу текста называют также сложным синтаксическим целым, сверхфразовым единством.

Будучи одной из крупных структурных единиц, на которые членится текст, строфа имеет определенную композицию. Наибольшей самостоятельностью, относительной свободой своего строения характеризуется первое предложение – зачин. Для зачина используются специальные синтаксические средства, оформляющие момент начала речи. Другие предложения строфы менее самостоятельны в структурном и смысловом отношениях и часто синтаксически зависят от зачина. Зачин служит организующим синтаксическим цент* ром строфы. «Да, первая фраза имеет решающее значение. Она определяет, прежде всего, размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое как негодное», – рассказывает И.А. Бунин.

Зачин оформляет начало мысли, микротему строфы. Затем следует средняя часть – развитие мысли, темы. В зависимости от характера мысли, вида речи, индивидуального стиля и других факторов она может быть более или менее протяженной (одно, два или больше предложений). Но особыми синтаксическими средствами эта часть не оформляется. Предложения присоединяются к зачину посредством цепной или параллельной связи. А вот нижняя граница строфы, ее завершение – концовка – выделяется, как правило, особо, специально. Читатель должен почувствовать, что развитие мысли строфы завершается.

Средствами оформления концовки могут служить восклицательные или вопросительные предложения, вводные слова, прямая речь и т.д. Общим для всех этих средств является изменение синтаксического облика концовки по сравнению с предшествующим текстом (изменение порядка слов, структуры предложения, характера синтаксической связи концовки с предшествующим предложением, изменение характера повествования и т.д.).

Таким образом, строфа имеет, как правило, следующую композицию: зачин, содержащий начало мысли, формирующий ее тему, среднюю часть – развитие мысли, темы и концовку – своеобразную синтаксическую точку, подводящую итог микротеме строфы и подчеркивающую это не только в смысловом, но и в синтаксическом отношении. Вот характерный пример:

Новый 1913 год начался у Гумилева все той же буржуазной деятельностью. В январском номере «Аполлона» вышла его статья «Заветы символизма и акмеизм». В феврале им был сделан обзор новых русских книг. В мартовском номере появилась подборка стихов поэтов, причислявших себя к акмеистам, и среди них стихотворение Гумилева «Пятистопные ямбы». Наконец, в четвертом, апрельском номере – его же переводы из «Большого завещания» Франсуа Виньона. Но, вероятно, главной была работа по подготовке уже пятого по счету сборника стихов, который поэт решил назвать «Колчан». В него должны были войти все итальянские стихи. А также и все написанное им в самое последнее время (В. В. Бронгулеев).

Следует отметить, что приведенная композиция строфы – характерная, типовая, но необязательная. В зависимости от структуры целого произведения или его фрагментов возможны строфы без зачинов, без концовки и строфы-предложения. Композиционно-тематическое многообразие строф определяется задачами, содержанием текста. Однако все это многообразие основывается на типовом, «идеальном» виде строфы, состоящей из трех отмеченных частей.

Прозаическую строфу можно считать наименьшим художественным целым, единицей слога. И своеобразие стиля проявляется не столько в отдельном предложении, сколько в прозаической строфе. У каждого крупного мастера существует более или менее постоянный (хотя бы для отдельного периода или произведения) тип прозаической строфы, тип организации большого контекста. Одни писатели выражают свою мысль компактно, собранно и концентрированно, четко выделяя наиболее существенные и глубинные стороны предмета с самого первого упоминания о нем. Другие дают серию мимолетных, казалось бы, случайных впечатлений, каждое из которых умещается в одном предложении, а существенное представление о предмете возникает лишь в результате суммирования всех этих впечатлений. Для таких писателей контекст и переходы от одной фразы к другой, а иногда и перекличка далеко отстоящих друг от друга предложений чуть ли не важнее, чем отдельное предложение.

Прозаические строфы, как и предложения, не существуют в речи изолированно, но так или иначе сопоставляются, противопоставляются, вступают в другие смысловые отношения, нередко очень сложные, выражая движение, развитие мысли-темы. Обычно одна тема (или ее аспект) развивается в двух или нескольких прозаических строфах. Эти строфы образуют семантико-синтаксическую едини-цу – фрагмент. Во фрагменте наибольшую смысловую, информационную и композиционную нагрузку, как правило, несет строфа, открывающая произведение или начинающая новую тему, выражающая узловой момент ее развития.

Рассмотрим начальный фрагмент рассказа А.П. Чехова «Белолобый»:

Голодная волчиха встала, чтобы идти на охоту. Ее волчата, все трое, крепко спали, сбившись в кучу, и грели друг друга. Она облизала их и пошла.

Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь язык, как его начинало сильно щипать. Волчиха была слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и все думала о том, как бы дома без нее кто не обидел волчат. Запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и темная унавоженная дорога пугали ее; ей казалось, будто за деревьями в потемках стоят люди и где-то за лесом воют собаки. Она была уже немолода, и чутье у нее ослабло, так что, случалось, лисий след она принимала за собачий и иногда даже, обманутая чутьем, сбивалась с дороги, чего с нею никогда не бывало в молодости. По слабости здоровья она уже не охотилась на телят и крупных баранов, как прежде, и уже далеко обходила лошадей с . жеребятами, а питалась одною падалью; свежее мясо ей приходилось кушать очень редко, только весной, когда она, набредая на зайчиху, отнимала у нее детей или забиралась к мужикам в хлев, где были ягнята.

Фрагмент состоит из трех прозаических строф. Первая имеет повествовательный характер, независима в смысловом отношении, так как служит началом фрагмента и рассказа и заключает в себе важную в сюжетном и повествовательном отношении информацию. Вторая и третья строфы имеют описательный характер и зависят в смысловом и синтаксическом отношении от первой. Они содержат информацию важную, но все же не главную, а пояснительную, комментирующую: когда происходило действие, возраст волчицы, здоровье и т.д. На второстепенный, вспомогательный характер этих строф указывает то, что они не участвуют непосредственно в развитии сюжета и ради эксперимента могли бы быть устранены.

Схему связной речи с точки зрения составляющих ее единиц можно представить следующим образом: Предложение – прозаическая строфа – фрагмент – глава – часть – законченное произведение.

Нижняя граница текста – одно предложение, верхняя – неопределенное множество предложений. Все эти единицы отличаются относительной законченностью, что позволяет каждой из них при определенных условиях выступать в качестве самостоятельного речевого произведения. Есть тексты, состоящие из одного предложения (реже двух). Это афоризмы, загадки, пословицы, сентенции, хроникальные заметки в газете и др. Есть тексты, равные прозаической строфе или фрагменту: заметка в газете, стихотворение или басня в прозе. И есть, конечно, тексты значительной протяженности.

Основной способ организации крупных текстов – семанти-ко-синтаксическая связь зачинов фрагментов. В прозаической строфе зачин – ключевое предложение, своеобразное подлежащее, тема. Во фрагменте он играет ту же роль, но объединяет уже, как правило, несколько строф. Естественно поэтому, что, будучи ключевыми, опорными фразами, заключая в себе основные мысли-тезисы, зачины фрагментов образуют смысловой и синтаксический каркас текста, служат главным средством его организации, выступают своеобразными двигателями сюжета, развития мысли.

Роль личных местоимений. Для понимания сложного устройства текста большое значение имеют не только средства связи предложений, единицы текста. Очень существенно и то, как строится речь. В этом плане важную роль играют личные местоимения. Будучи наименованиями участников речевого акта, они выступают и основой построения высказываний. В соответствии с тремя участниками речевого акта речь может строиться от 1-го, 2-го или 3-го лица. К этим трем типам и сводится все многообразие русской речи. Разумеется, следует иметь в виду комбинирование этих трех типов.

К первому типу речи относятся высказывания непосредственно от 1-го лица, т.е. с формами я и мы, а также высказывания с косвенными средствами выражения я. Форма речи от 1-го лица наиболее проста, естественна, изначальна. Этот тип речи используется в разговорно-обиходном стиле, в письмах, дневниках, публицистике. И во всех этих случаях производитель речи совпадает с субъектом речи – с тем, кто говорит (пишет). В художественной литературе я – субъект речи, говорящий, рассказывающий – и автор не совпадают. Речь от 1-го лица, как правило, имеет характер стилизации. Автор может отождествлять себя с каким-либо персонажем и вести повествование от его имени, что делает рассказ более правдоподобным, красочным, глубоким.

Выбор формы речи от 1-го лица, когда автор «передоверяет» повествование рассказчику, позволяет дополнительно, изнутри охарактеризовать героя-рассказчика, передать его непосредственный взгляд на окружающее, его эмоции, оценки, интонации. Такая форма изложения придает рассказу искренность, исповедальность – прием, которым часто пользовался Ф.М. Достоевский. Вот пример из романа «Подросток»:

Я здесь до вашего приезда глядел целый месяц на ваш портрет у вашего отца в кабинете и ничего не угадал. Выражение вашего лица есть детская шаловливость и бесконечное простодушие – вот! Я ужасно дивился на это все время, как к вам ходил. О, и вы умеете смотреть гордо и раздавливать взглядом: я помню, как вы посмотрели на меня у вашего отца, когда приехали тогда из Москвы... Я вас тогда видел, а, между тем, спроси меня тогда, как я вышел: какая вы? – и я бы не сказал. Даже росту вашего бы не сказал. Я как увидел вас, так и ослеп. Ваш портрет совсем на вас не похож...

Второй тип речи – высказывания от 2-го лица: Вы идете по пустыне. Перед вами знойное небо. Вы смотрите вокруг. Они характерны для очерковой прозы, для публицистики и обладают ярким стилистическим эффектом. Используя вместо авторского я второе лицо – ты или вы, автор приглашает читателя представить себя на его (автора) месте и испытать те же чувства, переживания. Такой прием приближает изображаемое к читателю, делает описываемое более ярким, наглядным, достоверным. Читатель как бы сам оказывается в центре событий и собственными глазами смотрит на происходящее.

Второй тип речи – довольно редкий, но оригинальный, стилистически изысканный и изощренный способ построения литературных текстов, имеющий распространение в художественной литературе и в публицистике (в виде небольших контекстов). Он реализует структурные возможности русского языка, связанные со 2-м лицом личных местоимений (ты, вы).

Третий тип речи – высказывания от 3-го лица. Они по самой своей природе сдержанны, спокойны, лишены непосредственного чувства, поэтому предназначены для описания, повествования, рассуждения.

Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении немедленно идти на нашу крепость; приглашал казаков и солдат в свою шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая каз-нию в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы простых людей (А. Пушкин).

Стилистические ресурсы, заложенные в третьем типе речи, практически неисчерпаемы. Он позволяет бесконечно варьировать стили изложения – от объективно-бесстрастного до торжественно-поэтического. При этом используются самые разнообразные приемы и средства индивидуализации повествования.

Итак, в русском языке речь может вестись от всех трех лиц. Эти композиционно-синтаксические типы речи обладают определенными стилистическими особенностями и встречаются как в «чистом» виде (только первый, или только второй, или только третий), что бывает довольно редко, так и совместно (наиболее частый случай), чередуясь, перекрещиваясь, взаимодействуя и создавая различные стилистические структуры, речевые формы, жанры.

Монолог, диалог и полилог. Выделяются с точки зрения участия в речи одного, двух или более людей.

Монологической является научная, деловая, во многом публицистическая речь. Однако чаще термин монолог применяют к художественной речи. Монолог можно определить как компонент художественного произведения, представляющий собой речь, обращенную к самому себе или к другим. Монолог – это обычно речь от 1-го лица, не рассчитанная (в отличие от диалога) на ответную реакцию другого лица (или лиц), обладающая определенной композиционной организованностью и смысловой завершенностью. Классический пример – монолог Чацкого из комедии Грибоедова «Горе от ума»:

Не образумлюсь... виноват,

И слушаю, не понимаю,

Как будто все еще мне объяснить хотят.

Растерян мыслями... чего-то ожидаю. <...>

В монологе героя заключены не только его собственные размышления, переживания, но и нередко важные, ключевые для произведения идеи.

По сравнению с диалогом как общей формой коллективного общения, монолог – это особая, по словам акад. В.В. Виноградова, «форма стилистического построения речи, тяготеющая к выходу за пределы социально нивелированных форм семантики и синтагматики». Иначе говоря, монолог – продукт индивидуального творчества, он требует тщательной литературной отделки.

Диалог – форма речи, которая характеризуется сменой высказываний двух говорящих. Каждое высказывание, называемое репликой, обращено к собеседнику.

Диалогическая речь – первичная, естественная форма языкового общения. Если иметь в виду бытовые диалоги, то это, как правило, речь спонтанная, неподготовленная, в наименьшей степени литературно обработанная. В художественной литературе, публицистике диалоги выступают как яркий стилистический прием, средство оживления рассказа. Художественно-эстетические функции диалогов многообразны, они зависят от индивидуального стиля писателя, особенностей и норм того или иного жанра и от других факторов.

Полилог – разговор между несколькими лицами. Это форма естественной разговорной речи, в которой участвуют несколько говорящих. Полилог широко используется в художественной литературе, театре, кино. Это прежде всего массовые сцены, позволяющие представить масштабные события, показать народ не как безликую массу, толпу, а как собрание характеров, типов. Яркая иллюстрация блестящего использования полилога – заключительная сцена из «Бориса Годунова» А.С. Пушкина:

Народ.

Расступитесь, расступитесь. Бояре идут.

(Они входят в дом).

Один из народа

Зачем они пришли?

Другой

А верно приводить к присяге Феодора Годунова.

Третий

В самом деле? – слышишь, какой в доме шум! Тревога, дерутся...

Народ

Слышишь? визг! – это женский голос. Взойдем! – Двери заперты – крики замолкли.

(Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.)

Мосальский

Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. (Народ в ужасе молчит.)

Что же вы молчите? Кричите: да здравствует царь Дмитрий Иванович!

Н а р о д безмолвствует:

Абзацное чтение. Оно играет важную роль в стилистическом облике текста, проясняет композиционно-синтаксическую структуру текста, помогает выделить прозаические строфы и фрагменты. Отсутствие абзацев сделало бы текст трудновоспринимаемым, лишенным композиционно-синтаксических ориентиров. В стилистически нейтральном повествовании правилом является совпадение прозаических строф и абзацев, дающее спокойное, ровное изложение. При чередовавши абзацев разной длины – от одного предложения до целого фрагмента – речь приобретает эмоциональный, взволнованный, тревожный характер. Протяженные абзацы сопутствуют обстоятельному изложению, разветвленной мысли.

В художественной и публицистической речи нередко выделяют в абзац каждое предложение, что подчеркивает его важность в смысловом и художественном отношении. Иногда такой прием становится приметой индивидуального стиля писателя, например В. Шкловского:

Утром береговые огни малиновели на зелени.

Пароход шумел, торопился на юг, к весне.

Рабочие, странники, монахи, крестьяне с мешками, татары и все народы великой Волги сменялись на палубе.

А река все ширела.