Равноправный диалог

Основная статья: Равноправный диалог

Равноправный диалог — это одна из его форм, которая происходит, когда различные участники диалога рассматриваются скорее с точки зрения справедливости (обоснованности, вескости) их аргументов, их содержания, чем с точки зрения оценки мощности и власти тех позиций, которые они занимают, и которые их защищают.

Структурированный диалог

Структурированный диалог представляет собой вид диалогических практик, разработанных как средство ориентации, направления диалогического дискурса к проблеме понимания и согласования действия. Большинство традиционных диалогических практик не структурированы или частично структурированы и потому недостаточно помогают в выяснении различных перспектив и точек зрения в проблемной области. Дисциплинированная, организованная форма диалога, в которой участники соглашаются следовать определённой структуре, организации, или содействию, упрощению, позволяет группам решать сложные проблемы и разделять между участниками результаты того общего решения.

Алеко Христакис(представительструктурированного диалогического дизайна) иДжон Н. Варфилд(представитель т. н. Науки обобщенного дизайна) были разработчиками новой школы диалога — Интерактивного менеджмента. Основанием для привлечения структурированного диалога является анализ демократической формы диалога, осуществляемый снизу вверх. Оно свидетельствует о том, что диалог должен быть структурирован, что позволит ему обеспечить достаточное разнообразие заинтересованных сторон и, как следствие, представит проблему системно. Это также позволит сбалансировать голоса заинтересованных сторон и участников в ходе диалогического процесса.

В настоящее время структурированный диалог как метод используется командами, содействующими миротворчеству по всему миру (например, проект Диалог гражданского обществанаКипре, проектДействие за пределами границ(Act Beyond Borders) наСреднем Востоке),^[10], глобальному развитию коренных общин, формулированиюгосударственныхисоциальных политикнекоторыхгосударств,стратегическому управлению,здравоохранению, а также в других областях.

Цели философского диалога. Спор Сократа и софистов.Наиболее ярко, рельефно основные типологические черты сократических диалогов выявляются в сопоставлении по контрасту с ценностями, риторической стратегией, манерой современников и оппонентов Сократа – философов-софистов. Диалог Платона «Горгий» специально посвящен описанию спора Сократа и софиста Горгия о предназначении философии и философствования. Сущность позиций Сократа и Горгия в этом мировоззренческом по своему характеру споре, сущность разногласий сторон можно резюмировать в нескольких антитезах. Для Сократа цель и высший смысл философского диалога в бескорыстном искании истины, в стремлении к истине, в совместном с собеседником постижении истины. Искусство ведения диалога состоит в гармонизации отношений с собеседником, в примирении разных голосов, в их согласии, во взаимном прощении и уступках друг другу ради взаимопонимания на пути к истине. В этом смысле философский диалог есть не что иное, как «благое», «конструктивное» красноречие, умение в беседе находить консенсус и истину, диалектика (от dialegomai – беседую). Диаметрально противоположный взгляд на цели философствования активно, наступательно отстаивают софисты. Для Горгия философский диалог это, прежде всего, борьба антагонистов, непримиримый конфликт оппонентов, спор, эристика (от eridzo – спорю). В греческой мифологии спору покровительствовали две богини: Эрида благая, если спор направлен на согласие с собеседником и достижение истины, и Эрида злая, если цель спора – победа над собеседником. Софисты – апологеты злой Эриды. Для них философский диалог – борьба с другим, победа в этой борьбе, подавление собеседника, эффективное средство самоутверждения за счет другого человека, инструмент манипуляции сознанием другого. Сократ рассматривал своих собеседников как партнеров, равноправных субъектов поиска истины. Ему бесконечно интересна душа, или, как сейчас говорят, личность человека, вступившего в диалог. Сократ старается помочь неискушённым собеседникам сформулировать и высказать свои мысли. Он старается понять, «каким типом ума» обладают собеседники. В зависимости от этого, Сократ подбирает оптимальные для того или иного конкретного человека темы и методы ведения дискуссии (диалог Платона «Федр»). С военачальником Лахетом Сократ полемизирует о природе мужества. Со старым школьным другом Лисием о дружбе. С юным, увлечённым математикой Теэтэтом – о познании. Глобальная философская парадигма Сократа в области гносеологии (теории познания) заключается в убеждении, что единая истина по-своему отражается, преломляется в каждой душе («каждая душа несет в себе истину»), «своя правда» есть в мнении любого человека. Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что, по Сократу, «одна душа хорошо, а две лучше», ибо только солидарные усилия людей по поиску правды способны привести к успеху. Помочь другому понять себя самого, понять другого, как себя самого, увидеть себя в другом, а другого в себе, всегда испытывать интерес к другому, испытать благодарность за откровенность другого – таковы «символы веры» Сократа, веры в другого человека как в цель собственной жизни. За свои убеждения Сократ прослыл среди современников «опасным чудаком», «ниспровергателем традиции», «врагом общественных устоев и порядка». Многие люди не могли поверить и простить, что для Сократа место его собеседника в социальной иерархии не имеет значения, что Сократ строит «кроткие», «без гордыни», «братские» (Н.Ф. Федоров) диалогические отношения со всеми людьми, невзирая на наличие у них денег и власти. Расценивая его как непосредственную угрозу для себя, не умея понять, софисты первыми «бросили камень» в Сократа, обвинили его в «неискренности», «притворстве», «цинизме». Это не случайно, ведь значимость собеседника в глазах софистов была производной от того, что может «поиметь» софист в общении для себя лично. Так, для Горгия собеседник «рядоположен» любому предмету внешнего мира, уподоблен объекту неживой природы. Впрочем, по большому счету, у софистов нет собеседников, ибо для софиста не существует другого значимого голоса, чем его собственный, не существует внутреннего мира другого человека, его ценностей, чувств, воли – его личности. Умаление личности собеседника, игнорирование ее проявляется в самой речевой манере софистов. Они не умеют вести диалог как обмен мнениями: перебивают, не отвечают на обращенные к ним вопросы, постоянно провоцируют собеседника, «подсказывают» выгодные рецепты решения проблем, утрируют, опошляют, высмеивают, совершают акты речевой агрессии, если и слушают, то точно не слышат. Только себя софист мнит «оратором», субъектом речи, «умным». Собеседник всегда всего лишь адресат, «пустота», которую софист заполняет собственным содержанием, пассивный объект для манипуляций, бессловесная «говорящая вещь». Следующее фундаментальное противоречие Сократа и софистов, говоря языком научным, можно выразить так: онтологичность (абсолютность) речи Сократа против релятивизма (относительности) речи софистов. Переходя на обыденный язык описания этой антитезы, мы можем сказать, что для Сократа истина всегда одна, она абсолютна. Речь, диалогическая позиция человека должна отражать его настоящее (не в угоду кому-то или чему-то) мнение об истине. Сократ восстает против лицемерия, приспособленчества в диалоге, сам всегда высказывает только то, во что верит. Речь Сократа правдива! Самым важным критерием «честной», «открытой» диалогической позиции, «гармоничной», «правдивой», «красивой» речи для Сократа выступает ее прямое и непосредственное отношение к истине. Сократу претят лукавство, недомолвки, «фигуры умолчания», недоговоренность, полуправда, словом, любое «камуфлирование» истины, любая «мимикрия» говорящего, любое приспособленчество. Конечно, Сократ понимает – «сколько людей, столько и мнений», но, сколько бы ни было мнений, все они по поводу одного и того же – вечной, неизменной, единственной и абсолютной истины. Если допустить «множественность» истин, сосуществование многих истин по поводу одного и того же, люди просто не смогут общаться, понять друг друга, будут говорить о разном (разных истинах). Софисты способны «покривить душой» ради выгоды, они полностью отрицают абсолютность истины. В противовес Сократу, истина в воззрениях софистов всегда релятивна (относительна). Одно и то же утверждение в одних условиях истинно, в других – ложно. Сколько людей, сколько борющихся интересов, «выгод», столько и истин. Для софистов истина заключена в извлечении пользы, в «использовании» окружения, в умении «вырвать кусок из горла» другого человека. Отсюда следует, что истинна та речь, та позиция в диалоге, которая сулит наибольшую «выгоду». Софист в диалоге «склоняет голову» перед «резонами», внешними обстоятельствами и условиями, с одной стороны приспосабливая их к себе, с другой – адаптируясь к ним. Сократ в диалоге правдив, Горгий в диалоге – демагог! Последняя генеральная линия противостояния софистов и Сократа теснейшим образом связана с предыдущим противоречием: она в сущностно различных способах отыскания и обоснования истины, убеждения собеседников в своей правоте. Речи софистов нельзя отказать в «формальной красоте», изяществе, логической изощренности и даже формально-логической правильности. В диалоге, прибегая к помощи формальной логики, рассудка, софист пытается развенчать позицию собеседника, найти слабое место не столько в его доводах, сколько в самой личности другого, чтобы затем, «потакая слабостям», «играть» на несовершенстве человека, добиваясь своего. Открыто отрицая истинность речи и абсолютность истины, софисты доказывают свою точку зрения, апеллируя к эмоциям, предрассудкам, суевериям, заблуждениям, чувствам (часто преднамеренно низведенным до примитивных инстинктов), а не к разуму другого человека. Превыше всего софист ценит «сноровку, основанную на лжи» – способность в диалоге «воздействовать на аудиторию», манипулировать ею в сугубо личных интересах. Софисты поднаторели в «облапошивании», обмане собеседников. Эта цель, по мнению софистов, оправдывает все средства, для ее воплощения «все средства хороши». Все, кроме вдумчивого, разумного, содержательного анализа обсуждаемой проблемы и путей ее преодоления. Софисты – изобретатели софистики, сознательного применения в доказательствах неправильных доводов, всякого рода уловок, замаскированных внешней, формальной безукоризненностью. Говоря об отличии софистики от диалектики, В.И. Ленин писал, что гибкость понятий, применённая субъективно, равна софистике. Возвращаясь к Сократу, мы можем утверждать, что для него существовал только один универсальный способ проверки собственного мнения на предмет соответствия истине, один способ убеждения собеседника – логос. В понятие «логос», по свидетельству Платона, Сократ вкладывал глубочайшим смысл. Логос – разум, отделяющий истинное от ложного. Логос – божественный разум, частицей которого наделена каждая душа. Логос позволяет не «окутывать», «скрывать» реальность, не «искажать» ее, но исследовать, осмысливать, структурировать, понимать. Логос – содержательная, истинная логика, диалектика. Логос – «отождествление всего мыслительного и всего словесного». Логос – логические доводы, аналогии, сравнения, различения, обобщение, анализ, синтез, суждения, умозаключения, доказательства и вместе с тем – знак, символ, слово, речь, язык, мысль, идея, понятие. Диалогическая позиция Сократа – это система логически взаимосвязанных, взаимообусловленных высказываний, в которой «аргументы и доказательства скрещиваются, подталкивают друг друга, стремительно бегут перед вашими глазами, выбрасывая на ходу восхитительные блески антитез» (Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А., 1993). В поисках вечной истины Сократ уповает на логос, разум собеседника и тем самым возвышает человека. В поисках сиюминутной выгоды софист унижает человека, опираясь на темную, хаотичную сторону его души, мешает разуму собеседника адекватно отразить реальность, истину.

Феноменологическое описание сократического диалога. Сократический философский диалог состоял из нескольких диалектически взаимосвязанных этапов. На первом этапе Сократ ставил перед собеседниками проблему, с одной стороны, взятую из их повседневной жизни, с другой – имеющую философское содержание. Такая проблема фиксировалась в виде вопроса относительно содержания того или иного абстрактного слова обыденного языка, например: что есть мудрость? храбрость? добродетель? благо? прекрасное? (диалоги Платона «Гиппий больший», «Лахет», «Парменид», «Критон»). Для ответа на эти вопросы собеседники Сократа должны были обобщить опыт, связанный в их сознании с абстрактным словом обыденного языка. Пытаясь стимулировать собственное размышление собеседников, «Сократ поглубже запрятывал свое знание предмета», «внешне казался ровней собеседнику», «притворялся несведущим». На втором этапе сократического диалога собеседники Сократа решали поставленную проблему на актуальном для них уровне развития, «снимали» мировоззренческий вопрос, дав доступный их пониманию ответ. Психологический смысл второго этапа заключался в том, что участники диалога проговаривали (объективировали, вербализировали) имеющиеся у них идеи относительно решения философско-мировоззренческой проблемы, искали средства, при помощи которых можно облечь эти идеи в слово, превратить свои мысли в совокупность высказываний. Создав дефиницию, определение того или иного термина – абстрактного слова обыденного языка, собеседники Сократа «успокаивались», «испытывали иллюзию знания», «иллюзию окончательного преодоления проблемы». На третьем этапе философского диалога Сократ, выражаясь современным психологическим языком, создавал «зону ближайшего развития» (Л.С. Выготский) для своих собеседников, пользуясь для этого двумя основными методами – майевтикой и агоном (противопоставлением). По Сократу, «душа не может достигнуть истины, если она не беременна ею». Исходным материалом для мировоззренческих диалогов Сократа всегда служит содержание сознания и души его собеседников. Однако в одиночку человек не в силах достичь истины. При «родах» истины человеческая душа «нуждается в помощи духовного повивального искусства» – майевтики. Описание майевтики (буквальный перевод – «родовспоможение») мы находим у Платона: «…теперь мое повивальное искусство во всем похоже на акушерское, оно заключается в том, чтобы правильно распознать и отделить фантазии и лживость в молодых душах от вещей здоровых и реальных». Есть у Сократа и такое суждение об особенностях его майевтики: «Я принимаю роды у мужей, а не жён, роды души, а не тела. По обычаю акушерок и я должен быть стерильным от знания. От меня люди ничего не получили, лишь у себя нашли нечто замечательное, что и произвели на свет, но я, помогая в этом деле, вознаграждён» (цит. по: Реале Дж., Антисери Д., 1994. С. 74). Прибегая к майевтике, Сократ ставил перед собой вполне конкретную педагогическую цель воспитания собеседников. Отправным пунктом майевтики Сократа было знаменитое «сократическое сомнение», и фразу «я знаю только то, что ничего не знаю» приписывают Сократу отнюдь не случайно. С помощью острых, резких, зачастую раздражавших собеседников вопросов Сократ приводил участников диалога в замешательство, «лишал покоя», «злил», «заставлял думать». «Невежество собеседников показывалось как настоящее, а “невежество” Сократа оказывалось симуляцией для стимуляции диалога» (Р. Гросс). Мастерство и масштабность риторического дара проявлялись в том обстоятельстве, что, поразмыслив, собеседники не могли не признать справедливость сомнений Сократа, справедливость его вопросов. Иными словами, своими высказываниями Сократ создавал такой контекст, в котором его собеседнику становилась очевидной неполнота, ограниченность имеющихся у него философско-мировоззренческих представлений. Опровержение, приведение собеседника в замешательство – «elenchos» – было деструктивной составляющей метода Сократа. Посредством майевтики «достигался эффект очищения сознания» собеседника от «фальшивых самоочевидностей», «вредных иллюзий», «невежества». Эксплицируя, делая явным для партнера по диалогу несовершенство его собственной точки зрения, опровергая исходную познавательную позицию собеседника, Сократ создавал предпосылки для дальнейшего философского исследования. Платон писал об этом так: «Мы должны признать, что именно опровержение есть наиболее основательное очищение, кто не знал его благородного воздействия, даже если это великий царь, тот не стоит и упоминания». Полной диалектической противоположностью деструктивной составляющей майевтики являлось ее конструктивная, положительная часть. Абстрагируясь от деталей, можно сказать, что в самом общем виде конструктивный элемент майевтики заключался в создании Сократом по ходу диалога таких условий, в которых его собеседник вынужден был приводить разные характеристики, признаки обсуждаемого понятия к единому основанию, подводить частное (отдельные примеры) под общее понятие. Сократ так говорит об этой способности: «…охватив все общим взглядом, возводить к единой идее разрозненные явления, чтобы, определив каждое из них, сделать ясным предмет нашего поучения». Вторая способность Сократа, органично входящая в положительную майевтику – помочь собеседнику, «наоборот, разделять все на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни один член, как дурные повара» (индукция) (Михальская А.К., 1996. С. 20– 23). Прекрасный пример применения положительной майевтики мы можем найти в диалоге «Федр», когда Сократ применяет индукцию и дедукцию, анализируя собственное рассуждение о любви. Если Сократ замечал в ком-то «природную способность охватывать взглядом и единое, и множественное», то, по его собственному признанию, «гонялся за таким человеком по пятам, как за богом». Результатом применения конструктивного элемента майевтики было построение собеседником Сократа иерархии признаков, связанных с изучаемым понятием, обобщение опыта, с осознанным выделением логического основания (ведущего признака/признаков) собственной познавательной позиции. Наряду с майевтикой, для активизации мышления своих собеседников, Сократ часто использовал принцип «сценического агона», заимствованный им у греческого театра. Агон (отсюда слова «антагонист»; «агония» – «борьба со смертью») означает противопоставление, состязание, такое же, как в аттической комедии, драматический спор, «борьба двух противоположных идей, которые защищают соперничающие стороны, причем борьба азартная, страстная» (Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А., 1993). Метод противопоставления состоял в том, что рядом с точкой зрения своего собеседника Сократ формулировал собственную позицию по обсуждаемой проблеме, позицию, безусловно, понятную оппоненту, но исходящую из иных, нежели у него, логики, ценностей, оснований. Во многих диалогах видно стремление Сократа сформировать несколько познавательных перспектив преодоления философско-мировоззренческой проблемы. Диалоги Платона «Гиппий больший», «Протагор», «Горгий», «Менон», где главное действующее лицо – Сократ, построены в полном соответствии с принципом сценического агона (вспомните греческий театр – одна и та же ситуация представляется зрителю глазами «улыбающейся» и «плачущей» маски). В диалоге Платона «Пир», решая философскую проблему «что есть любовь?», собеседники (Федр, Павсаний, Эриксимах, Аристофан, Агафон, Сократ, Алкивиад) дают 7 различных определений любви. Наличие нескольких точек зрения в одной проблемной области неизбежно приводит их к обсуждению, согласованию, обобщению, отбору наиболее продуктивных тезисов, обогащает исходные представления людей. В заключение позволю себе цитату из книги Т.В. Васильевой «Афинская школа философии» о сильных сторонах сократического диалога: «Собеседник перед тобой, ты можешь к нему приноровиться, снять недоумения по ходу беседы. Самостоятельное размышление врезается в память вашего оппонента, усваивается прочно, а самое главное, порождает в душе слушателя способность к внутреннему собеседованию с самим собой».