Права человека как абсолютный критерий правовой реальности. Российская научно-практическая конференция Права человека как абсолютный критерий правовой реальности

16-18 декабря 2003 года в Уральской академии государственной службы состоялась Российская научно-практическая конференция "Конституционное развитие России: история и современность".

Организованная по инициативе УрАГС и Центра теории и истории государства и права Института государства и права Российской Академии Наук конференция была приурочена к 10-летию принятия Конституции Российской Федерации 1993 г.

Научный форум собрал в Екатеринбурге, в стенах Академии, ученых и практиков из более чем двух десятков городов Российской Федерации.

Конференция открылась пленарным заседанием "Российский конституционализм: многомерность измерений и мнений". Состоялись интересные дискуссии за "круглым столом".

Участники и гости конференции познакомились с городом, побывали на экскурсиях.

Материалы конференции - на страницах этого номера журнала "ЧиновникЪ".

С. С. Алексеев, член-корреспондент Российской Академии Наук, доктор юридических наук, профессор права человека как абсолютный критерий правовой реальности

Сергей Сергеевич Алексеев, правовед, член-корреспондент РАН (1987 г.), доктор юридических наук (1961 г.), почетный доктор (honoris causa) Университета Париж- XII Валь-де-Марн (2000), участник Великой Отечественной войны.

С.С. Алексеев - создатель уральской научной школы в теории государства и права, инициатор возрождения в России школы гражданского права, автор более 400 печатных трудов, в том числе более 40 книг по проблемам теории государства и права, гражданского, конституционного права, по философии права, 10 из них изданы за рубежом.

С.С. Алексеев - один из разработчиков проекта Конституции РФ (1993) и Гражданского кодекса РФ (1994, 1995). Народный депутат СССР (с 1989 г.), председатель Комитета по законодательству Верховного Совета СССР (1989-1991 гг.), председатель Комитета конституционного надзора СССР (1989-1991 гг.), председатель совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ (с 1992 г.). С 1993 по 1996 гг. он был членом Президентского совета и Комитета по правам человека при Президенте РФ.

Право - это единственная сила, способная противостоять произволу. Главным "авторским" завоеванием в работе над Конституцией я считаю положение о том, что права человека определяют смысл и содержание деятельности всех подразделений власти. При разработке проекта больше всего нас беспокоила опасность, исходящая от государственной власти, - возможность игнорировать закон или применять его на практике сообразно вольному усмотрению.

В первом варианте проекта мы и попытались воплотить выработанные идеи в строгих юридических конструкциях, которые отличаются высшей нормативностью, жесткой "сцепкой" всех своих элементов: прав, обязанностей, фактов и т.д. Мы попытались дать общее конструктивное гуманистическое построение, соответствующее новейшей европейской конституционной культуре, подчинить через конституционные положения все государственно-правовое устроение страны фундаментальным правам человека. "Изюминкой" его было то, что на первое место в тексте была поставлена норма о том, что "права человека являются непосредственно действующим правом" и основой всей государственно-правовой жизни.

СОЗДАНИЕ ИНСТИТУТА ФИЛОСОФИИ И ПРАВА НА УРАЛЕ

Давно уже у меня зародилась идея, чтобы именно Свердловск (ныне Екатеринбург) стал одним из центров - носителей русских правовых традиций. После революции и в 20-30 гг. здесь работали крупные представители юридической науки в области гражданского права - выразители достижений русской дореволюционной мысли, одной из передовых в мире.

Самый яркий из них - И.А. Покровский. Его учениками были А.М. Винавер и Б.Б. Черепахин, учеником которых стал впоследствии и я. А.М. Винавер (цивилист, бывший "кадет") читал нам лекции по римскому частному праву, посвящая нас в тонкости латинских правовых конструкций. Б.Б. Черепахин (зав. кафедрой частного права) вел студенческий кружок по гражданскому праву. Их лекции и научное руководство в какой-то степени отразились на моей судьбе.

Они открыли нам гражданское право, науку. Б.Б. Черепахин был моим научным руководителем, когда я учился в аспирантуре и готовил кандидатскую диссертацию и в начале подготовки докторской. Потом он уехал в Ленинград. Я часто бывал у него, был одним из тех, кто в последний раз видел его перед кончиной...

Потом я занимался теорией права, работал на кафедре государства и права юридического института в Свердловске, много работал. Но никогда меня не оставляла мечта продолжить традицию А.М. Винавера и Б.Б. Черепахина. Меня уже давно звали работать в Академию Наук. Время от времени мы с Г.А. Месяцем обсуждали волнующие нас научные проблемы. Потом мне присвоили звание члена-корреспондента. В 1987 г. Г.А. Месяц предложил мне создать Институт права. Идея состояла в следующем: опережая другие центры, Свердловск должен стать центром традиции Покровского.

Конечно, не обошлось без трудностей и в отношении организации, и при поисках помещения, но особенно - в общем русле политики партийных органов, в том, как они могли встретить идеи цивилистики. Еще с Великой французской революции у идеологов и практиков революции создалось впечатление, что вся эта схоластика и формалистика существующей юриспруденции - отжившее прошлое, которому суждено доживать свой век в закоулках юридических дрязг и догматики. А истинная, новая юриспруденция - это обитель свободы, подлинной справедливости, равенства всех людей.

Еще со школьных лет, с первых классов (да и в армии тоже) мне твердили со всех сторон: "партия", "классики марксизма-ленинизма", "эксплуатация", "господствующие классы", "власть трудящихся", "диктатура пролетариата". В юридическом институте то же самое: и законы, и суд, и юридическая работа - все, как оказывается по книгам и объяснениям преподавателей, - одна политика. "Право" - всего лишь "возведенная в закон воля господствующего класса", Конституция - "соотношение классовых сил", государство - "машина классового господства". И так далее. Все просто и ясно, без всяких выкрутасов.

Запомнилось, как один из преподавателей по теории государства на общеинститутском форуме сказал: "Вся эта юридическая догматика - цветы юриспруденции, но это искусственные бумажные цветы в венках на могилах, а нам нужны живые цветы революции и социалистической практики".

В те годы, когда мне, благополучно закончившему институт, посчастливилось начать подготовку в аспирантуре по гражданскому праву под руководством Б.Б. Черепахина и уже понемножку преподавать, возродились попытки изобразить гражданское право как некое исчадие буржуазной идеологии, схоластики и догматизма, в какой-то мере терпимые только при решении юридических вопросов в делах с участием граждан. А в отношении социалистического хозяйства, утверждали сторонники таких революционных подходов и устремленности к светлому будущему людей труда - коммунизму, должно безраздельно действовать "хозяйственное право", основанное на приоритете государственного плана, государственной собственности, других устоев социализма. Безо всяких там "презумпций", "преюдиций", "эвикций", "реституций" и иного заумного, лишнего и вредного для трудящихся наследия эксплуататорского прошлого.

Как это было принято в те годы, изгнание гражданского права началось в начале 1950-х гг. со "свободной дискуссии", которая, судя по всему (как это уже произошло в генетике, языкознании), должна была завершиться указаниями партии, ее вождя, разгромом буржуазного направления и торжеством "подлинной науки". Но как раз дискуссия показала, что разнообразные юридические структуры, данные о юридической природе - это вовсе не какая-то идеология, а строгие технико-юридические построения ("аренда", "владение", "виндикация - истребования собственности в натуре", "составы" и т.д.), имеющие непреходящий в юриспруденции характер. То, без чего, в частности, на практике невозможна квалификация юридических дел, их юридически точное решение. Словом - то, без чего в практической жизни просто не обойтись.

Основа цивилистики - это начало автономной, экономически и политически свободной личности, что противоречило официальной идеологии и теории государственного права. Тем не менее, начало было положено, цель определена: сделать институт философии и права центром передовой цивилистической мысли, продолжить российскую традицию.

В Академии Наук в то время было не принято формирование институтов гуманитарного профиля за пределами Москвы, вдали от зоркого ока ЦК КПСС. Представитель ЦК, заведующий соответствующими вопросами, требовал дикое количество бумаг, обосновывающих необходимость создания института и т.д. Было проведено много нудных, никчемных разговоров, потрачена уйма времени на организацию института...

В целом в создании института, в завершении всех этих процессов именно Г.А. Месяц сыграл существенную роль. И мне пришлось проделать весьма значительную и, нередко, неблагодарную работу по обоснованию необходимости гуманитарного направления в академической системе. В конце концов, Президиум УрО РАН одобрил создание института, высказав мнение, что именно этого направления отделению и не хватало.

И когда я уже был в Москве, много выступал в печати и на телевидении, я всегда представлялся в качестве директора Института философии и права УрО РАН. Это способствовало признанию института в широких кругах общественности.

Много хлопот было и с поиском здания под институт. Какое-то время Высшая партшкола предоставляла нам помещение для проведения теоретических семинаров. Тот домик, который занимает институт в настоящее время, раньше принадлежал каким-то кооперативным организациям, потом партшколе, директор которой позже передал здание Институту философии и права. Название институту мы определили по соответствующему названию отделения РАН. Но по исходной идее он должен был быть правовым институтом. При подборе состава сотрудников мы исходили из того, чтобы собрать правоведов и философов, наиболее перспективных в научном плане.