Социология
.docx1 вопрос. СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ В УЧЕНИИ ПЛАТОНА
Платон (428/427-348/347 гг. до н. э.) существенно развил одну из идей своего учителя Сократа, согласно которой общество понимается как государство. Историческими предпосылками отождествления государства с обществом явились древнегреческие города-полисы, создаваемые для защиты от врагов, колонизации новых земель, обеспечения мореплавания и торговли. Разбросанные на большом расстоянии друг от друга по побережьям Средиземного, Эгейского, Мраморного и Черного морей древнегреческие города жили автономной жизнью, являясь по сути дела самостоятельными государствами, номинально подчиненными Афинам. Политическая организация этих городов была разнообразной: где-то существовали демократии, где-то властвовала аристократия, а где-то появлялись монархи - единоличные правители. Общественно-политическая жизнь городов-полисов определялась борьбой за власть различных группировок граждан, особой ролью воинов, бесправием рабов, многочисленными пережитками общинного устройства, в том числе кровнородственных связей. Для людей, живших в таких городах, социальной реальностью являлись внутригородские отношения, особую роль в которых играли взаимоотношения, складывающиеся по поводу власти. Поэтому в сознании граждан городов-полисов общественная и политическая жизнь сливалась в нечто единое, понятия `общество` и `государство` уравнивались. Эта особенность общественного сознания древних греков нашла отражение во многих философских диалогах Платона (`Государство`). Именно в нем положено начало традиции отождествления общества и государства, длительное время просуществовавшей в истории социальной мысли. Однако Платон, характеризуя общественную жизнь в городах-полисах, отмечал, что в ней есть нечто, что не регулируется государством, выходит за его рамки. Эту часть общественной жизнион обозначал частной жизнью, используя в связи с этим понятие `частное общество` и другие термины, близкие по смыслу к названному. Развитие этой мысли последователями Платонапривело к созданию одной из основополагающих в социологии теорий - концепции гражданского общества. В другом трактате (`Законы`) Платон проявил себя как идеолог рабовладения и выразитель интересов афинской аристократии. Здесь он изобразил свою мечту об идеальном обществе-государстве. Править им должны `философы` (аристократы духа), охранять его - `воины` и `стражи`, а работать в нем - свободные `ремесленники` и рабы. При этом рабы являются собственностью свободных граждан, не имеют частной жизни, их поведение по всем статьям жестко контролируется государством. Частная жизнь аристократов практически не ограничивается. Но в этом государстве действуют законы, позволяющие регулировать частную жизнь всех других категорий свободных граждан, `ремесленников` особенно. Идеал Платона, безусловно, утопичен и совершенно не привлекателен современникам. Тем не менее, он заслуживает внимания. Прежде всего потому, что отражает один из начальных уровней осмысления общества, основанный на: уподоблении общества его государственному устройству; признании общественно образующей роли разделения труда.
Социально-политический идеал Аристотеля. Назначение государства. Политическое учение философа - не только описание того, что есть, как он это понимал, но и набросок должного. Это сказывалось уже в делении Аристотелем форм политического устройства по качеству, а также в том, как философ определял назначение государства. Цель государства не только в том, чтобы выполнять экономические и юридические функции, не позволяя людям учинять друг другу несправедливость и помогая им удовлетворять свои материальные потребности, а в том, чтобы жить участливо: "Цель человеческого общежития состоит не просто в том, чтобы жить, а гораздо более в том, чтобы жить счастливо" (III, 5, с. 115). По Аристотелю, это возможно лишь в государстве. Аристотель - последовательный сторонник государства. Оно для него - "совершеннейшая форма жизни", "среда счастливой жизни" (I, 1, с. 6, 7). Государство, далее, якобы служит "общему благу". Но это относится только к, правильным формам. Итак, критерием правильных форм является их возможность служить общему благу. Аристотель утверждает, что монархия, аристократия и полития служат общему благу, тирания, олигархия и демократия - лишь частным интересам соответственно одного лица, меньшинства, большинства. Например, "тирания есть та же монархия, но имеющая в виду только выгоду одного монарха" (III, 5, с. 112). Это деление надуманное. История Древней Греции - история борьбы рабов и свободных, а внутри свободных - благородных и неблагородных, богатых и бедных, при этом монархия отличалась от тирании лишь тем, что монарх опирался на свое происхождение и служил интересам благородных, тиран же был узурпатором, но он в большинстве случаев служил интересам народа. Не случайно в Греции переход от аристократии и монархии к демократии был опосредован тиранией. Говоря о наилучшем политическом устройстве, Аристотель различает абсолютно наилучшую и реально возможную формы. Но идеальное государство Платона Аристотель не относит к этим формам. Против этой доктрины Платона Аристотель выдвинул три главных соображения: 1) Платон переступил пределы допустимого единства, так что его единство далеке перестает быть государством, ибо единство государства - это единство во множестве, а не единство как таковое, при этом "единство менее сжатое предпочтительнее единства более сжатого" (II, 1, с. 41); 2) у Платона благо целого не предполагает блага частей, ведь оп даже у своих стражей отнимает счастье, но "если воины лишены счастья, то кто же будет счастлив?" (II, 2, с. 52). Уж, конечно, не ремесленники и не рабы. Между тем "отношение счастливого целого к частям своим не то же, что отношение четного к своим частям. Четное может принадлежать целому, не заключаясь ни в одной его части, а счастливое не может быть в таком отношении к своим частям" (II, 2, с. 51); 3) в отличпе от Платона, который был социалистом в той мере, в какой видел в частной собственности главный источник социальных зол и хотел ее устранения, Аристотель - апологет частной собственности. Он провозглашает, что "одна мысль о собственности доставляет несказанное удовольствие" (II, 1, с. 47), что отмена ее ничего не даст, так как "общее дело все сваливают друг на друга" (II, 1, с. 42). Итак, делает вывод Аристотель, "все мысли Платона хотя чрезвычайно изысканны, остроумны, оригинальны и глубоки, но при всем том трудно сказать, чтобы были верны" (II, 3, с. 53). Однако собственные социальные идеалы Аристотеля весьма неопределенны. В наилучшем государстве граждане счастливцы, их жизнь совершенная и вполне себе довлеющая, а так как умеренное и среднее наилучшее, то там граждане владеют умеренной собственностью. Такое среднее сословие и устанавливает наилучшую форму правления. Казалось бы, что Аристотель демократ, что он сторонник средних слоев населения, большинства. Однако это так и не так. Хитрость Аристотеля в том, что он на стороне большинства или даже всех граждан, предварительно исключив из их числа большинство жителей государства. Для этого философ различает существенные и несущественные, но тем не менее необходимые части государства. К необходимым, но к несущественным частям государства Аристотель относит всех трудящихся, а к существенным - лишь воинов и правителей. "Земледельцы, ремесленники и все торговое сословие, - сказано в "Политике", - необходимо входят в состав каждого государства; но существенные его части суть: воины и члены совета" (IV, 8, с. 167). Аристотель прямо заявляет, что "государство, пользующееся наилучшим политическим устройством, не даст, конечно, ремесленнику прав гражданина" (III, 3, с. 106), что, с другой стороны, "граждане такого (наилучшего.- А. Ч.) государства не должны быть земледельцами" (ведь у ремесленников и земледельцев нет философского досуга для развития в себе добродетели). Выход из создавшегося противоречия Аристотель находит в экспансии греков. Грек не должен быть ни ремесленником, ни земледельцем, ни торговцем, но эти занятия в государстве совершенно необходимы, и место эллинов здесь должны занять варвары-рабы. Проблема рабства. Для Аристотеля эта проблема не нравственная, а вопрос о том, является ли рабство продуктом природы или общества, ибо есть и рабы и по закону, а любой эллин - потенциальный раб эллина другого полиса. Аристотель здесь дaлек от смелости Платона, выступавшего против обращения эллинов эллинами в рабов. Но в целом он считает, что рабство - явление, согласное с природой, ведь "очевидно... что одни по природе рабы, а другие по природе свободны" (I, 2, с. 17), что, более того, люди так устроены, что "одному полезно быть рабом, а другому - господином" (I, 2, с. 17). Аристотель дает совершенно неудовлетворительное определение раба: раб по природе тот, "кто, будучи человеком, по природе принадлежит не себе, а другому" (I, 2, с. 11 - 12). Вместе с тем философ наталкивается на то затруднение, что не может отказать рабам в рассудительности, мужестве, справедливости, а если так, то непонятно, чем они от природы отличаются от свободных. Решить это философ не может. В этом весь трагизм рабовладельческого общества, трагизм неизбежности превращения части людей в животпых в силу неразвитости производительных сил. Аристотель лишь признает небезусловность рабства в том смысле, что если бы труд был автоматизпрован, то в рабах не было бы нужды. Но для него это предположение нереально. Реальность такова, что жить без рабов невозможно. К тому же природа создала их в изобилии - среди не-греков. Ведь "варвар и раб по природе одно и то же" (I, 1, с. 17). С варварами не воюют, на них охотятся, и такая "война" справедлива.
Итак, в наилучшем государстге все граждане-греки превращаются в рабовладельцев, а все народы мира - в их рабов. Греки должны стать властелинами Вселенной. Такова программа Аристотеля. Экономические взгляды. У Аристотеля были глубокие экономические догадки. К. Маркс называл Аристотеля великим исследователем, впервые анализировавшим форму стоимости наряду со многими формами мышления, общественными и естествсиными формами 1 /См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 68./. Аристотель впервые исследовал в совокупности такие явления общественной жизни, как разделение труда, товарное хозяйство, обмен, деньги, два вида стоимости, распределение и т. д. Аристотель связывает обмен с разделением труда, распадением первоначальной семьи на малые семьи (здесь фплософ более прав, чем в учении о семье). В связи с размышлениями об обмене Аристотель подходит вплотную к двум формам собственности, правда, одну из них он называет естественной а другую - неестественной. Например, использование продукта труда для обмена, по убеждению философа, "неестественно", Он смотрит на товарно-денежное хозяйство с позиций натурального хозяйства. Тем более удивительны его прозрения. Говоря об обмене и угадывая двоякость стоимости, Аристотель также смутно догадывался, что денежная форма товара есть дальнейшее развитие простой формы стоимости, что деньги функционируют и как мера стоимости, и как средство обращения. Он различает слитковую форму депег и монетную форму. Спорен вопрос, в какой мере Аристотель подходит к понятию стоимости вообще и к трудовой теории стоимости в частности. Он учил об уравнивающей и распределяющей справедливости. Уравнивающую справедливость он определял как "воздаяние другому равным". Аристотель поясняет: "Воздаяние равным имеет место, когда найдено уравнение, когда, например, земледелец относится к сапожнику так же, как работа сапожника к работе земледельца" (Этика V, 8, с. 92). Здесь философ подходит к трудовой теории стоимости, хотя это - лишь случайная догадка. Иначе он не скатился, бы к мысли, что мера стоимости - деньги. Выступал он и против ростовщичества.
ВОПРОС 2. АВГУСТИН АВРЕЛИЙ. У Августина проявляется тенденция к дуализму в отличие от неоплатонического монизма, основанного на идее, что бог и мир имеют один и тот же характер. Согласно Августину, мир как свободный акт бога является творением разумным, бог создал его на основе собственной идеи. Христианский платонизм был августинианским вариантом учения Платона об идеях, которое понималось в теологическом и персоналистическом духе. В боге сокрыт идеальный образец реального мира. Как у Платона, так и у Августина существуют два мира: идеальный - в боге и реальный - в мире и пространстве, возникший благодаря воплощению идеи в материю. Августин, в согласии с эллинистической философией, полагал, что целью и смыслом человеческой жизни является счастье, которое должна определить философия. Счастья можно достигнуть в едином - в боге. Достижение человеческого счастья предполагает прежде всего познание бога и испытание души. В отличие от скептиков Августин разделял представление о том, что познание возможно. Он искал такой способ познания, который не подвержен заблуждениям, пытался установить определенную надежную точку как исходный путь познания. Единственный способ преодоления скептицизма, по его мнению, состоит в отбрасывании предпосылки, что чувственное познание может нас привести к истине. Стоять на позициях чувственного познания - значит укреплять скептицизм. Августин находит еще один пункт, подтверждающий возможность познания. В подходе скептиков к миру, в самом сомнении он видит определенность, достоверность сознания, ибо можно сомневаться во всем, но не в том, что мы сомневаемся. Это сознание сомнения при познании является непоколебимой истиной. Сознание человека, его душа являются устойчивым пунктом в постоянно меняющемся, неспокойном мире. Когда человек погрузится в познание своей души, он найдет там содержание, которое не зависит от окружающего мира. Это лишь видимость, что люди черпают свои знания из окружающего мира, в действительности они находят их в глубинах собственного духа. Сущность теории познания Августина - априорность; творцом всех идей и понятий является бог. Человеческое познание о вечных и неизменных идеях убеждает человека, что их источником может быть лишь абсолют - вечный и надвременный, бестелесный бог. Человек не может быть творцом, он лишь воспринимает божественные идеи.
ФОМА АКВИНСКИЙ. На исходе Средневековья Фома Аквинский, синтезируя учения Аристотеля и христианские истины, создает свою всеобъемлюшую философию, где много внимания уделялось и социальному аспекту человеческого бытия. Фома вслед за Аристотелем считал человека социальным существом. Необходимость социальной жизни по Фоме Аквинскому определяется природой человека, созданного Богом. Основными, естественными формами человеческих сообществ Фома считал семью и государство. Семья необходима для поддержания жизни, государство - для достижения общего совершенства, блага. Как и Августин, Фома полагал основной предпосылкой существования государства наличие народа, т. е. множества людей, обеспечивающих условия своего существования и способных отстаивать свою независимость. Государство невозможно без правовых норм, которые власть должна поддерживать и защищать. Целью государства является достижение общего блага, мира и благополучия. По мнению Фомы, не только социальный, но и мировой порядок в целом основан на иерархии, превосходстве одного над другим. Высшей ступенью мировой иерархии является Бог. Власть в государстве происходит от Бога. Для Фомы наиболее предпочтительной формой власти была монархия. Положение монарха в государстве соответствовало положению Бога по отношению к миру. Однако монарх не должен использовать власть для личной выгоды: такой монарх - тиран. Задачей настоящего монарха является общее благо его подданных. Общество в целом виделось Фоме как единое `тело`, организм, складывающийся из множества иерархически расположенных сообществ, высшие из которых включают низшие. Это отражало реальную структуру феодального сословного общества. Социальный порядок в философско-социальном учении Фомы является органической частью всего мирового порядка, конечный источник которого Бог. Таким образом, социальный порядок имеет божественное происхождение. Важнейшим вкладом христианства в понимание общества и человеческой истории стало преодоление идеи циклизма мирового (и исторического) процесса, характерной для древнего мифологического мышления. Христианство толкует историю как линейный процесс, имеющий определенную цель и смысл: история завершится катастрофой Страшного Суда, за которым последует наступление Царства Божия. Восприятие истории как процесса, имеющего смысл и цель, настолько прочно вошло в сознание христианских народов Европы, что даже с падением влияния христианства и возникновением научного мышления это восприятие не исчезло, а трансформировалось в привычную нам и сегодня идею прогресса, смысл которой в том, что будущее состояние общества как бы автоматически, само собой станет лучше и совершеннее, чем настоящее. Вера в прогресс сродни религиозной вере - слишком мало фактов, которые могли бы подтвердить ее. В XIV в. власть Церкви, достигшая своего расцвета в предыдущем столетии, стала ослабевать, а светская власть в лице королей усиливаться. В Европе начался процесс создания централизованных национальных государств. В этих условиях появились учения, оспаривавшие примат папства. В противоположность Августину, утверждавшему, что светская власть - от дьявола, они утверждали, что нет власти не от Бога. Папе, действительно, принадлежит меч, но этот меч символизирует духовную власть: нести свет истины, бороться с ересями. Меч светской власти находится в руках государей. Сторонником самостоятельности светской власти был известный английский философ Уильям Оккам (1300-1350). Он считал, что в земных делах власть должна быть у государства, а в церковных - у Церкви. Папство Оккам считал временным учреждением и полагал, что высшим духовным органом является община верующих и избранный ею Собор. Его политические взгляды во многом предвосхитили идеи Реформации и те ключевые идеи, которые будут господствовать в политической мысли три-четыре века спустя. Так, например, Оккам писал, что в естественном состоянии все люди жили без собственности и власти, что обеспечивало их равенство. Государство должно быть учреждено с помощью общественного договора. Целью государства является общее благо, охраняемое законами. В XIV в. широкое распространение получили демократические теории народного права. Как известно, господствующая во времена феодализма система вассальной зависимости устанавливала следующие отношения: суверен, получая права над вассалом, обязан был его охранять. Соответственно, и теории народного права утверждали, что между монархом и народом существует договор, и народ, принимая на себя обязанность подчинения, получает право требовать от монарха правления во благо народа. Если монархи нарушают договор, то народ вправе расценить такое правление как тиранию и сопротивляться ей. В данных теориях прозвучало не только положение о праве народа, но и идея права на борьбу с тиранией, которая отзовется позднее в учении так называемых монархомахов, или тираноборцев. Но право народа оказывалось характерным для средневековья коллективным правом, народ рассматривался как целое, а не как совокупность индивидов, каждый из которых наделен личными правами. А идея индивидуализма и личных прав индивида - эта уже идея новой эпохи.
ВОПРОС 3. Макиавелли (MachiavelliMachiavelli) Никколо (03.05.1469, Флоренция-22.06.1527, там же). - итальянский государственный деятель, писатель, историк, классик политической мысли Нового времени. Основные теоретические труды - "Государь", "Рассуждение о первой декаде Тита Ливия", "Искусство войны" - написаны после падения Флорентийской республики, когда Макиавелли был отстранен от политической деятельности. Макиавелли первый стал рассматривать политику как автономную сферу человеческой деятельности, в которой существуют "естественные причины" и "полезные правила", позволяющие "учитывать свои возможности", чтобы "предвидеть заранее" ход событий и принять необходимые меры. Эта рационально-практическая установка в сфере политики решительно порывала с теологическим морализированием средневековья и намного опережала свое время.
По Макиавелли, высшее правило политики и главная ее проблема - найти тот образ действий, который соответствует характеру времени и специфическим обстоятельствам в момент принятия решения. Вот почему политика не сводится к простому усвоению общих предписаний, "тут нельзя говорить отвлеченно, ибо все меняется в зависимости от обстоятельств". Людям свойственно действовать по природной склонности своего характера и темперамента, один достигает цели "осторожностью и терпением", другой - "натиском и внезапностью", но оба неизменно терпят крах, когда условия требуют изменения манеры поведения, а человек остается при прежнем способе действия, ранее приносившем успех. Подготовка политического деятеля требует не только изучения истории, прежде всего античности (Макиавелли былчеловеком эпохи Ренессанса, боготворившим античную культуру), но и знания современной жизни, постоянного наблюдения и размышления по поводу новых событий и действующих лиц на "авансцене" истории.
Анализ нового исторического опыта и делает Макиавелли глубоко оригинальным мыслителем, а не эпигоном Аристотеля и Полибия, у которых он взял классификацию основных форм правления (монархия, аристократия и демократия) и учение о вырождении каждой из этих форм в свою противоположность. Своеобразие Макиавелли как политического мыслителя состоит в том, что ни одну из этих форм он не считал совершенной и пригодной во всех обстоятельствах. В этом, по-видимому, разгадка кажущегося противоречия в его взглядах, когда в "Государе" он славит сильную личность властителя, непреклонно стремящегося к высокой государственной цели, а в "Рассуждении на первую декаду Тита Ливия" совершенно недвусмысленно выказывает симпатии к республике. Главный герой "Рассуждения..." - народ, который "много превосходит государей и в добродетели, и в славе. А если государи превосходят народ в умении давать законы, образовывать гражданскую жизнь, устанавливать новый строй и новые учреждения, то народ столь же превосходит их в умении сохранять учрежденный строй".
Макиавелли тяжело переживал беды родной страны, которую рвали на части крупнейшие "хищники" Европы - Франция и Испайия, видел гибельность междуусобных распрей мелких итальянских государств. Его учение было теорией "нового государства" - государства объединенной Италии. Под этим углом зрения в "Государе" обстоятельно анализируется политическая практика Ч. Борджа, который с помощью расчетливого вероломства и хладнокровной жестокости присоединял к своему небольшому владению одну территорию за др., пока случай и собственная ошибка не привели к его падению. Размышляя над его действиями, Макиавелли выдвинул знаменитый тезис, что политик должен соединять в себе черты льва и лисицы: лисицы - чтобы избежать расставленных капканов; льва - чтобы сокрушить противника в открытом бою. Макиавелли не был сторонником принципиального аморализма в политике, каким его часто представляли люди, действовавшие по его рецептам (напр., Фридрих II Прусский в сочинении "Анти-Макиавелли"), но считал, что в чрезвычайных обстоятельствах, когда "народ развращен", нужны и чрезвычайные меры. "Государь" - только один из факторов политической ситуации, в к-рую входят еще "народ", "знать" и "войско". Главным препятствием к объединению страны Макиавелли считал знать, по отношению к которой репрессии в определенных пределах неизбежны. Этот ход мыслей Макиавелли не результат его личной "злокозненности", а обобщение практики образования абсолютистских монархий. Но главным условием политического успеха Макиавелли считает "доблесть" (virtu), а не низость души, и апофеозом доблести заканчивается "Государь". Влияние идей Макиавелли на развитие политических учений было весьма значит. В наше время это влияние особенно заметно у Парето. Моски и Михельса.
Гоббс (HobbesHobbes) Томас(05.04.1588, Малмсбери - 04.12.1679, Хардуик) - англ. философ, представитель механистического материализма, продолжатель номиналистической традиции в философии. ВзглядыГоббса наиболее полно изложены в его философской трилогии "Основы философии": "О теле" (1655), "О человеке" (1658), "О гражданине" (1642). Философско-политические взгляды Гоббса сведены в его книге "Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского" (1651). Социологические воззрения Гоббса связаны с его философией природы и человека. Мир, по Гоббсу, есть совокупность вещественных субстанций - тел. Человек занимает промежуточное положение между естественным и искусственными телами: он является естественным телом, но в качестве гражданина участвует в создании искусственного тела - государства, "смертного бога", "Левиафана". В естественном, т. е. догосударственном, состоянии люди равны друг другу физически и умственно. Равная способность к вожделению и захвату одних и тех же вещей ведет к непрестанной борьбе. Поэтому естественное состояние - это война "всех против всех", ибо, даже если и нет битвы, "явно сказывается воля к борьбе путем сражения" (Левиафан. Гл. XIII). Здесь действует естественное право, которое Гоббс трактует как свободу делать все для самосохранения, в т. ч. и посягать на чужую жизнь. Но антропологическое равенство не обеспечивает совершенного превосходства и никому не дает гарантий безопасности. Ее могло бы обеспечить исполнение предписаний естественного разума, или естественного закона, общее правило которого состоит в том, "что всякий человек должен добиваться мира, поскольку у него есть надежда достигнуть его, если же он не может его достигнуть, то он может использовать всякие средства, дающие преимущество на войне" (Левиафан. Гл. XIV). Отсюда следует свод естественных законов, согласно которому для установления всеобщего мира разумно пойти на взаимное ограничение прав всех людей. Социальность тождественна государственно-политическому состоянию и создается путем договора (Общественный договор). Соблюдение договора гарантирует мир, т. е. безопасность. В безопасности нет страха нарушить договор. Поэтому в естественном состоянии не действуют естественные законы. Человек по природе не социален. Постоянное существование социальности гарантирует лишь то, что возникает не из взаимного перенесения друг на друга прав в договоре, но как условие возможности договора "трансцендентно" ему. "Это больше, чем согласие или единодушие. Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, заключенного каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал каждому другому человеку: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему твое право и будешь санкционировать все его действия" (Левиафан. Гл. XVII). Возникающее таким образом государство (демократическое, аристократическое или монархическое) ценно само по себе. Традиционное различение "правильных" и "неправильных" правлений неверно. Но Гоббс предпочитает монархию, которая обеспечивает непрерывность волеизъявления суверена, внутреннее единство воли в государстве и ее единство с исполнительными органами. Суверен - не только верховный политический властитель, но и верховный судья в вопросах веры и всех иных суждений и мнений, могущих иметь значение для государства. Задача суверена - сохранение и продление жизни "государственного тела", т. е. поддержание мира и безопасности. "Но под обеспечением безопасности подразумевается не одно лишь обеспечение безопасности голого существования, но также обеспечение за всяким человеком всех благ жизни, приобретенных им законным путем, безопасным и безвредным для государства" (Левиафан. Гл. XXX). А для этого надо укреплять и охранять абсолютную власть суверена. Социально-политические взгляды Гоббса внутренне противоречивы. Так, гарантии личного благополучия в гражданском состоянии противоречат неограниченному произволу суверена. Своекорыстное поведение, непосредственно безвредное для государства, противоречит политическому единству. Признание права на борьбу за самосохранение вопреки воле суверена ограничило бы его могущество, что противоречит определению. Суверен заставляет повиноваться благодаря полномочному распоряжению жизнью граждан. Но угроза расправы со стороны суверена - не лучше естественного состояния всеобщей войны в том, что касается безопасности. Эти противоречия в 17-18 вв. пытались разрешить Локк и Руссо. Отказ Гоббса от применения религиозных, моральных и т. п. оценок в рассуждениях о самодовлеющем политическом единстве и подчинение всех иных сфер этому единству сделали его в истории политической мысли почти столь же одиозной фигурой, как и Макиавелли. Образ гос-ва-"Левиафана" стал нарицательным для обозначения тоталитарных, антигуманных режимов. Интерес к Гоббсу был очень велик и после завершения процесса становления социологии как науки. Специальные исследования о нем написали Теннис, К. Шмитт, Шельски, Л. Штраус. Особую известность получила формулировка "гоббсовой проблемы" у Парсонса в книге "Структура социального действия". Рассматривая подходы к проблеме социального порядка, Парсонс показывает, что теоретическая система Гоббса - это последовательный вариант концепции утилитаризма, исходящего из предпосылки об атомизации социальных деятелей, их рациональном поведении при выборе средств для осуществления целей и в условиях отсутствия иерархии и взаимосвязи целей. Достижение целей, понимаемых как нормативный элемент действия, Парсонс называет "нормативным порядком". Статистическую повторяемость действий - фактическим порядком. Исходный пункт утилилитаризма - индивидуальное достижение целей. Но, как показывает Гоббс, из этого следует состояние войны, т. е. недостижение целей, хаос. Таким образом, нормативного порядка тут нет. Но и фактический порядок должен оказаться внутренне нестабильным. Приняв указанные предпосылки, проблему порядка решить нельзя. Парсонс убежден в наличии иерархии целей, в нормативном ограничении произвольности выбора целей как непременном моменте любого социального действия. Дарендорф снова возвращается к этой проблеме. Он противопоставляет подход Парсонса (вместе с Руссо) подходу Миллса (вместе с Гоббсом) к проблеме социальной интеграции. Признавая правомерность обоих, он усматривает больше плодотворности во втором, т. е. в концепции принудительной интеграции. В последние годы точка зрения Парсонса на "гоббсову проблему" в социологии заново развил и обосновал со ссылками на Гоббса и современных утилитаристов западно-германский социолог Р. Мюнх.