Гёррес И. - Афоризмы об искусстве

В идеальности господство исчезает в любви, и ни один не подчиняется, ни один не повелевает, ни один не клянется в верности, ни один не требует клятв.

Как раскалываются внутри себя Ум и Природа, так в свою очередь раскалываются внутри себя мужчина и женщина, и, подобно тому как первые две стороны соприкасаются в сфере чувствования и в организме, так соприкасаются вторые две в мужском и женском начале.

Как в сфере чувствования преобладает дух и душа посредством ее пластического образования настраива­ется так, что становится восприимчивой к воздействию внешней природы, так в мужском начале царит дух, лишь склонность раскрывает это начало для ощущения.

Как в организме преобладает природа, и лишь бла­годаря упражнению, гимнастике организм становится восприимчив к воздействиям духа, так в женском нача­ле царит природа, доступная аффекту лишь благодаря склонности.

И подобно тому как человек обретает бытие, когда сходятся душа и организм, которым сопротиводействуют Ум и Природа, и, будучи индивидом, хранит свое существование, так человеческий род воспроизводится в антагонистическом противоборстве мужского и жен­ского начал и тем хранится от вымирания, и молния жизни ударяет в материю, и, куда она ударяет, там сырое складывается в форму, и, куда она не ударяет, там увядает форма и обращается во прах, и так поко­ления выходят из могил и скрываются в могилах.

Гений в искусстве — это продуктивная сила фанта­зии, внутренняя, движущая, зовущая вперед, вскипающая сила, стремящаяся распространиться вовне, вокруг; вкус – тонкость чувств, пассивно предающихся впечатлениям, потом перебирающих все воспринятое, чтобы отсеять ненужное и с любовью выбрать наилучшее. Чувства женщины — призма, преломляющая единый луч, получаются бессчетные лучи цвета; фантазия мужчины - линза, собирающая в фокус лучи духа, зажигательное стекло; поэтому аналитический вкус — вот сфера, в которой может проявить себя женщина, а сфера мужчины синтезирующий, все связующий дух. Поэтому во всем производимом ими совместно мужчине подобает творчество, а женщине — познание и сохра­нение наилучшего. Пока женщины потребовали себе права высших судей лишь в вопросах моды и этикета однако, без малейшего сомнения, такие права принадлежат им решительно во всем, что касается искусства. У мужской Юстиции в делах искусства — огромные то­варные весы, чаши которых приходят в движение лишь от значительного груза, а у женщин — весы аптечные, которые реагируют на едва заметное изменение веса, На суд женщин красота любого рода явится без страха, потому что найдет тут и тончайшую деликатность, и подвижность затронутого чувства — все, что необходи­мо, чтобы оценивать прекрасное вплоть до мельчай­шей детали; тут самые мягкие и тонкие звуки не отско­чат от бесчувственных нервов и самые изящные вол­нообразные линии не запутаются в грубых сетях глаза — вместо сетчатки, тогда как мужчина чем мужествен­нее по своему складу, тем неприступнее внешним впе­чатлениям. А если так в делах красоты, то не так ли и в делах истины? Разве только мужчине природа дала крылья, чтобы подниматься к высотам познания, а жен­щину осудила на то, чтобы вечно корпеть в своем гнез­де? Тысячи мужчин видят в женщине только животное, не предполагают в ней и не признают за ней души, а в результате добровольно отказываются от того, что принадлежало бы им; умники не желают, чтобы жен­щина думала, и закрывают ей доступ к знанию; и те и другие — совершенно жалкие педанты, и если первые ссылаются в доказательство своей правоты на бессердечие девок из притона, то вторые грубо отзываются об «ученых гусынях», которые время от времени тре­щали в немецкой литературе. Но как женщина с душой отличается от б... так умная женщина — от педанта.