Михаил Легеев. Учение о двух истинах у аверроистов и Фомы Аквинского Введение

Возможно ли человеку доказать Бога? И возможно ли показать Бога? В чём разница между тем и другим? Что такое богопознание и как возможен путь к нему?

К этим ключевым вопросам можно свести весь круг вопросов и тем, возникающих при рассмотрении как средневековой «дискуссии» между Фомой Аквинским и аверроистами в отношении учения «о двух истинах» (истине веры и истине разума), так и самого факта отпочкования человеческого разума от единого и цельного боговидения глазами Церкви.

Как по своим истокам, так и по своему значению, эти события в недрах схоластики XIII века далеко выходят за свои формальные рамки. Аристотель, Ибн Рушд, Сигер Брабантский, Фома Аквинский, свт. Григорий Палама, возрождение, путь новоевропейской философии; язычество, ислам, католичество, православие, современный секулярный мир - столь различные веры, различные мировоззрения предшествуют данной теме, участвуют в ней, формируют её облик, критически оценивают её, являют себя плодом тех процессов, которые исторически её породили…

Противоречия, кажущаяся громадная противоположность между аверроизмом и учением Фомы (в отношении вопроса «двух истин»), блекнут и отходят на задний и второстепенный план перед лицом истории. Напротив, рельефнее и очевиднее выявляется родство (и даже определённого рода преемство) этих позиций – как смысловое, так и историческое, историко-диалектическое.

Во вводной части нашей работы мы попытаемся показать внутреннюю динамику и логику процесса формирования и развития «теории двух истин». Во второй, основной, части рассмотрим отношение этой теории, взятой как единое целое (в наиболее развитом и устойчивом виде сформированное и выраженное Фомой Аквинским): с одной стороны, в отношении взгляда православной Церкви… с другой стороны, в отношении апостасийного хода истории, её диалектики и её образов.

Вводная часть: внутренняя диалектика, борьба и единство теории «двух истин»

Глава 1. Ибн Рушд. Утверждение самоценности человеческой природы, самоценности внешнего

Ибн Рушд по-своему последователен: последователен в рамках обусловленной, ограниченной, изначально ущербной вероучительной позиции ислама. Бог абсолютно непознаваем, неприобщаем, недоступен и трансцедентен (как утверждает эта религия), следовательно богопознание невозможно: «тео-логия – термин, обозначающий взаимоисключающие понятия» [1]. Тогда всё, что остаётся нам для познания – это наша тварная природа, область природного. Но что, как ни разум, есть высшее в нашей природе, высшее познающее! Человек не может знать, познавать божественное – оно ему недоступно; но человек должен реализовать свою природу – познавать мир.

Логичен вывод: разум господствует в пределах знания; этим природным пределам принадлежат и описания земного и природного в священном писании, которые, следовательно, при кажущемся противоречии с разумом следует понимать аллегорично (тем самым законно оставаясь познающим, т.е. разумом, в собственных рамках и разрешая мнимое противоречие). Области веры (лишённой способности приобщения и познания, лишённой права на богословие) остаётся слепое повиновение Богу: «одно дело – знание, другое – долг. Когда повелевает Аллах, смиренно замолкает разум.»[2].

Что касается их (веры и разума) взаимоотношений, то «Когда вера сталкивается с разумом (а столкнуться она может с ним лишь на земном поприще – на «территории» разума!), не разум приспособляется к вере, а вера к разуму»[3]. Однако (по мысли Ибн Рушда) это происходит не от кажущегося превосходства разума над верою, но от вторжения веры на эту чужую «территорию». В отношении же сверхестественных истин (обращённых к воле и доступных механическому исполнению) вера безусловно превосходит разум!

Таким образом, неортодоксальность Ибн Рушда состоит, скорее, не в прямом умалении веры, но в косвенном умалении сверхприродных ценностей (в умалении Бога), следующем из признания самоценности человеческой природы, самоценности внешнего…

Это и есть первый шаг пути «двух истин».