Susw_ttr_XX_XXI_L_1s / 04_Dr_ja_M_Gorkogo
.docДраматургия М. Горького (1868–1936)
Выдающийся русский писатель, публицист, общественный деятель, Максим Горький родился в Нижнем Новгороде. Большой резонанс имел его сборник «Очерки и рассказы» (т. 1–3, 1891–1899), где носителями новой, «свободной» морали были изображены так называемые босяки. Русский народный анархизм приобретает у Горького модные ницшеанские оттенки. Роман «Фома Гордеев» (1899), с одной стороны, показал рост политической активности буржуазии, а с другой, вскрыл закономерности русского маргинального «выламывания», «выпадения» из внешне устойчивого социума. В романе «Мать» (1906–1907) Горький сочувственно показал нарастание революционного движения в России. Выявив разные типы жизненного поведения обитателей ночлежки в пьесе «На дне» (1902), писатель поставил вопрос о свободе и назначении человека. В «окуровском» цикле (повесть «Городок Окуров», 1909; роман «Жизнь Матвея Кожемякина», 1910–1911) Горький изобразил пассивность, косность как типические явления провинциальной русской жизни, а также закономерность проникновения в нее революционных настроений. В публицистической книге «Несвоевременные мысли» (1918) открыто критиковал взятый В.И. Лениным курс на революцию, утверждал ее преждевременность.
Развивая традицию Л.Н. Толстого, автобиографическая трилогия «Детстве» (1913–1914), «В людях» (1915–1916), «Мои университеты» (1922) показала становление личности через влияние различных нравственных, культурных и социальных факторов. Многообразие человеческих характеров привлекает в романе – «расследовании» «Дело Артамоновых» (1925), пьесе «Егор Булычов и другие» (1932), в незавершенном романе-эпопее «Жизнь Клима Самгина» (т. 1–4, 1925–1936). За границей и после возвращения в Россию М. Горький вел огромную просветительскую работу, оказал существенное влияние на формирование идейно-эстетических принципов советской литературы, в том числе теории социалистического реализма.
К драматургии М. Горький обращался на протяжении всего творческого пути. Особенно продуктивными для Горького-драматурга стали три периода, которые в его творческой эволюции тесно связаны с социокультурными факторами в истории Росии конца XIX – первой трети ХХ века.
Первый этап – 1901–1906 гг. -- время роста социальной активности, вылившееся в политическом противостоянии власти и революционных сил 1905 года. В первый период создаются такие пьесы, как «Мещане», «На дне», «Дачники», «Дети солнца», «Варвары», «Враги».
Второй период -- 1908–1915 гг. -- между первой революцией и начавшейся мировой войной, по меткому определению А. Блока, принято называть емким словом «безвременье» (одноименная статья Блока 1906 года). Во второй период созданы пьесы «Последние», «Чудаки», первая редакция «Вассы Железновой», «Фальшивая монета», «Зыковы», «Старик», незавершенная пьеса «Яков Богомолов».
И наконец, последний этап работы Горького над драматургией -- 1931–1935 гг. связан с противоречивым по значению и содержанию периодом участия в строительстве новой социалистической культуры. Третий период связан с работой над пьесами «Сомов и другие», «Достигаев и другие»; создаются новые редакции пьес «Васса Железнова», «Егор Булычов и другие».
В начале 1900-х годов Горький обращается к драматургии, видя в театре трибуну, с которой он мог бы непосредственно обратиться к массовому демократическому читателю. Интересу Горького к драматургии во многом способствовало и его сближение в это время с труппой Московского Художественного театра. Влияние было взаимным. По словам К.С. Станиславского, горьковские пьесы положили начало «общественно-политической линии» в репертуаре Московского Художественного театра.
Первым произведением Горького-драматурга была пьеса «Мещане» (1901). (Первоначальное название ее – «Сцены в доме Бессеменовых».) Буржуазная критика пыталась ввести пьесу в русло драматургии общедемократического направления, истолковывая тему «Мещан» как традиционную тему столкновения «отцов» и «детей». Пьеса Горького чаще всего сравнивалась с пьесой С. Найденова «Дети Ванюшина». Однако сходство было лишь тематическим, внешним. В горьковской пьесе иная, чем в пьесе Найденова, расстановка общественных сил, строится она на ином конфликте, исполнена иного идейного пафоса.
Основной конфликт пьесы Горького – столкновение мира мещан-собственников с противостоящим ему лагерем Нила, буржуазной идеологии и этики с новыми взглядами на мир и человека, формирующимися в среде передовой демократической интеллигенции. Разделение сил происходит в пьесе не по признакам поколений, а по признакам социальным и идейным. Пьеса строится на идеологических спорах, столкновениях различных идейных платформ. На одном полюсе – Нил и Поля, к ним тянутся демократически настроенные интеллигенты, на другом – Бессеменовы (и старшего, и младшего поколения). Конфликт «отцов» и «детей» отодвинут на второй план, более того, он несущественный, временный. Горький подчеркивает внешний, комический его характер. Это «комедия» временного ухода либеральных «детей» и их возвращения.
Введя тему «отцов» и «детей», Горький подчеркивал лишь несущественность идеологических расхождений в лагере Бессеменовых. Молодое поколение – и Петр, и Татьяна – ощущают наступающую ломку русской жизни. Петр даже был «гражданином полчаса»: пропагандировал радикальные взгляды, исключен из университета за участие в студенческих беспорядках,– но... раскаялся и «отрезвел». Татьяна в поисках смысла жизни тоже пыталась сблизиться с радикально настроенными интеллигентами, но ее «тоскливый» бунт против «отцов» «быстро иссяк: она смирилась и вернулась «домой». Зорко провидит судьбу Петра и Татьяны Тетерев. «Он не уйдет далеко от тебя,– говорит Тетерев старику Бессеменову о Петре.– Он это временно наверх поднялся, его туда втащили... Но он сойдет... Умрешь ты – он немножко перестроит этот хлев, переставит в нем мебель и будет жить – как ты, – спокойно, разумно и уютно... Он ведь такой же, как и ты...»
В отличие от С. Найденова, который в пьесе «Блудный сын» разрабатывал тему ухода и возвращения блудных «детей» с позиций всеобщего сострадания к людям, разобщенным условиями жизни, Горький трактовал эту тему в политическом плане, связывая ее с темой буржуазного индивидуализма как идеологического выражения умонастроения мещан. Он изобличал мещанскую природу индивидуализма, анархических теорий «свободы личности». Эта тема связана прежде всего с образом Петра Бессеменова, который во имя пресловутой «свободы личности» поднимает бунт против старика Бессеменова. Но «свобода личности», как выясняется в ходе развития действия, понимается им как свобода от общественного служения, исполнения гражданского долга. Обосновывая свою позицию, Петр заявляет: «Я... не хочу... не обязан подчиняться требованиям общества! Я – личность! Личность свободна...» Логика дальнейшего развития социальной психологии Петра закономерно должна привести к разрушению его личности, которую он пытался утвердить. Таким образом, Горький в пьесе разоблачал и мещанство, и критику мещанства с позиций буржуазного, индивидуализма, столь модную в русской буржуазной философии и модернистской литературе конца XIX – начала ХХ века.
Горький утверждал, что критика мещанства с позиций индивидуализма на данном этапе развития русской демократии и русской демократической мысли, в сущности, включалась в борьбу против освободительного движения, против подлинного социального раскрепощения личности.
В историко-литературных и критических работах о Горьком всегда подчеркивались связи горьковской драматургии с идейно-художественными принципами драматургии Чехова.
Пьеса «Мещане» обычно сопоставляется с «Тремя сестрами». Тема мещанства и напряженного ожидания будущего – в центре обеих пьес. Но если в пьесе Чехова мещанство наступает, то в горьковской пьесе складывается другая ситуация: активно наступает на весь уклад жизни новая сила – новые люди, у которых мечта о будущем опирается уже на реальные основания в настоящем.
В области драматургической формы Горький, автор «Мещан», следует за Чеховым: отказывается от интриги, необычных ситуаций. Конфликты в пьесе зреют в повседневном течении самой жизни. Но Горький обнажает расстановку социальных сил, противостояние идейных концепций. Основной конфликт «Мещан» отчетливо выражен в идейной борьбе.
В пьесе лагерю мещан противостоит Нил – человек, как говорил Горький в письме к Станиславскому, «"спокойно" уверенный в своей силе и своем праве перестраивать жизнь и все ее порядки по его, Нилову, разумению». Образ Нила был взят Горьким из жизни. Пьеса задумана была под впечатлением развернувшихся выступлений рабочих (в частности, в ней получили отражение события политической стачки Тифлисских железнодорожных мастерских в августе 1900 г.). В образе Нила Горький хотел показать тип русского рабочего человека, который жадно тянется к знанию, участвует в кружках, читает газеты и книги. Протест его против порядков жизни имеет принципиально иной характер, чем бунт героев-одиночек ранних произведений Горького. Выходец из народа, Нил в своем протесте опирается на реальные процессы революционного развития жизни. Образ Нила стоит первым в галерее горьковских образов рабочих-революционеров.
Разделяя жизнелюбие Нила, его мечту о будущем, тянутся к нему демократически настроенные интеллигенты – Шишкин и Цветаева. Группа этих персонажей будет пополняться в последующих горьковских драмах – «Дачники», «Варвары», «Дети солнца».
Действующие лица пьесы характеризуются Горьким в связи не только с их общественной позицией, но и с их философскими и эстетическими взглядами. Нил исполнен радостного мироощущения, оптимизма. Он верит в человека, в его разум, созидательные возможности. В этом ему близки Поля, Шишкин, Цветаева. Оптимистической жизнеутверждающей философии Нила противостоит пессимистическое восприятие жизни Петром и Татьяной. Они страшатся будущего, оно представляется им таким же безрадостным, как и настоящее. Этот социальный пессимизм влечет за собой приверженность Петра к философским системам, обосновывающим бесперспективность борьбы за социальное переустройство мира, оправдывающим общественную пассивность. Такая философия жизни определяла и характер восприятия Петром и Татьяной культуры, искусства. Если Поля славит героическое в жизни и ей близко высокое романтическое искусство, то Татьяна скептически относится к романтическим и героическим началам и в жизни, и в искусстве. Со спора о героике в жизни и искусстве и начинается пьеса.
Особое место в «Мещанах» занимают персонажи, которые как бы связывают пьесу, с одной стороны, с «босяцкими» рассказами Горького 1890 -х годов, с другой – с пьесой «На дне». Это церковный певчий Тетерев и «вольный птицелов» Перчихин, силой социальных обстоятельств сброшенные на «дно» жизни. Они тоже протестуют против несправедливости мира, но, в отличие от Нила, протест их ограничен отрицанием. Перчихин, отец Поли, видит неправду Бессеменовых, симпатизирует Нилу, но постоянно стремится уйти от борьбы, от спора. У него нет никакой положительной программы жизни.
Тетерев ненавидит мещан, их «звериный» ум и их повадки, но он тоже не хочет включаться в развернувшуюся борьбу. «Я сам по себе»,– таков его жизненный принцип. Правда его, как и Сатина в пьесе «Да дне»,– в отрицании, в «свободе нехотения», но эта правда ограниченная, что признает и сам Тетерев. Характерно, что борьба, которая развернулась в критике вокруг «босяцких» рассказов Горького, нашла свое отражение в оценках этих образов «Мещан». Народнические, либеральные критики вновь заговорили о ницшеанстве Горького, о его люмпен-пролетарских пристрастиях. Н.К. Михайловский, например отрицая новаторский характер образа Нила, вводил его в круг мещан! Оригинальная фигура виделась критику лишь в Тетереве, ибо, по мысли Михайловского, Тетерев ближе всего сердцу автора.
Вторая пьеса Горького «На дне» (первоначальные названия этой пьесы – «Люди», «Босяки»), написанная в течение зимы и лета 1902 г., принесла ему мировую известность. Она была откликом писателя на самые актуальные социальные, философские и нравственные проблемы времени. Идеологическая злободневность сразу привлекла к пьесе внимание русской общественности. Вокруг нее развернулась острая борьба различных идейных течений.
Пьеса была разрешена к постановке (причем с большими изъятиями) только Художественному театру, и то потому, что власти, как вспоминал В.И. Немирович-Данченко, рассчитывали на ее провал. Буржуазные критики писали о натурализме пьесы, о «лубочно-босяцком романтизме» писателя. Критики реакционно-монархического направления усматривали в ней революционную проповедь, подрывающую общественные устои. Либеральная критика представляла писателя проповедником христианской морали, говорила о появлении в творчестве Горького «каратаевского начала примирения». Критики-народники подвергли сомнению реалистическое содержание творчества Горького, а его гуманизм расценили как гордое презрение к маленькому человеку (Н.К. Михайловский и др.). Особенно резкими были нападки на пьесу критиков-модернистов. В то время в среде буржуазной интеллигенции усилились мистические искания, попытки «обновить» религию новейшей идеалистической философией, модернизировать моралистическое учение Ф. Достоевского и Л. Толстого. К религиозному идеализму склонялись Д. Мережковский и бывшие «легальные марксисты» – Бердяев, Булгаков. Философская идея пьесы была им враждебна. Недаром в работе «Чехов и Горький» Д. Мережковский объявил анархистами, антиподами нового христианского учения, им создаваемого, и Горького, и Луку. История борьбы вокруг пьесы подчеркивала ее идейную актуальность.
Тематически пьеса завершила цикл произведений Горького о «босяках». «Она явилась итогом моих почти двадцатилетних наблюдений над миром <...> «бывших людей»,– писал Горький. По мере того как формировалось социальное сознание Горького, становилась более глубокой в сравнении с рассказами 1890-х годов и социально-психологическая характеристика представителей «босяцкого анархизма». Обитатели ночлежки – уже образы-типы, в которых писатель дал огромные социально-философские обобщения. Об этом сказал сам Горький.
«Когда я писал Бубнова,– отмечал он,– я видел перед собой не только знакомого «босяка», но и одного из интеллигентов, моего учителя. Сатин –дворянин, почтово-телеграфный чиновник, отбыл четыре года тюрьмы за убийство, алкоголик и скандалист, тоже имел «двойника» – это был брат одного из крупных революционеров, который кончил самоубийством, сидя в тюрьме».
Пьеса была написана в период острого промышленно-экономического кризиса, который разразился в России в начале XX в. В ней нашли отражение действительно имевшие место факты и события современности. В этом смысле она явилась приговором социальному строю, который сбросил многих людей, наделенных умом, чувством, талантом, на «дно» жизни, привел их к трагической гибели. Живые картины нечеловеческих условий жизни с беспощадной правдой говорили о начавшемся процессе разложения общественной системы, в которой рядом с сытой благоустроенностью «хозяев» существовал мир неизбывной нищеты и страдания, втоптанных в грязь человеческих надежд и идеалов. У людей этого мира не осталось ничего, даже имени. Но и к ним тянутся еще лапы хищников костылевых. Предельно заостряя эту тему, Горький обнажал бесчеловечность психологии и морали стяжательства.
Силой обличения пьеса возвышалась над всеми произведениями Горького 1890–1900-х годов. Горький утверждал, что общество, исказившее в человеке человеческое, существовать не может.
С проблемой «дна» и «хозяев», которая получает в пьесе уже политическое звучание, органически связана основная проблема пьесы и одна из «сквозных» во всем творчестве Горького – проблема гуманизма. Горький всегда выступал против «обидной людям» проповеди утешения. Каковы бы ни были проявления утешительства, он видел в них лишь форму примирения с действительностью. Проблема утешающих иллюзий – содержание многих произведений писателя 1890-х годов («Болесь», «Проходимец», «Читатель» и др.). Но ни в одном из них она не была разработана с такой полнотой, как в пьесе «На дне». Горький разоблачал утешительство в самых различных его идеологических проявлениях и осуждал тех, кто поддавался иллюзиям утешителей. В пьесе впервые в своем творчестве Горький поставил в связь философское и политическое содержание утешительства.
Герои пьесы – Актер, Пепел, Настя, Наташа, Клещ – стремятся вырваться на волю со «дна» жизни, но чувствуют собственное бессилие перед запорами этой «тюрьмы». У них возникает ощущение безысходности своей судьбы и тяга к мечте, иллюзии, дающим хоть какую-то надежду на будущее. Когда же иллюзорность надежд становится очевидной, эти люди гибнут. Утрата надежды вызвала смерть его души, сказал Горький о судьбе Актера. Упорно работает, страстно хочет вернуться к трудовой жизни Клещ. Действительность разбивает его иллюзию добиться правды только для себя.
* * *
Как мыслителя, Горького последовательно интересовали отношения индивидуальности и коллектива. Ницшеанский индивидуализм в его философской эволюции соединялся с поздней неомифологической концепцией «богостроительства», где место Бога в новой «религии» занимает коллектив, народ. Думается, что проблема взаимоотношений Горького и советской власти имеет глубинные неомифологические истоки, изученные в литературоведении недостаточно.
Сложный характер и драматичная судьба писателя читаются за созданными им персонажами, конфликтами и сюжетными ходами. Современники отмечали такие негативные стороны личности Горького, как его «неискренность» и тщеславное стремление к вождизму, особенно проявившееся в последний период жизни, общественной и литературной деятельности. Без специфического личного опыта не смог бы сложиться такой выразительный персонаж, как Клим Самгин, напоминающий архетип авторского двойника. Без сомнения, Горький и сегодня остается загадочной и знаковой фигурой русской литературы и культуры XX века.
В жанровом отношении пьесы Горького получили новаторский характер. Традиционные для русского театра бытовая и психологическая формы сценического действия в его пьесах постепенно менялись. В центре конфликта, или точнее конфликтов, обычно оказывается какое-либо явление жизни, раскрывающееся не через одного-двух главных героев, а через некое социально обозначенное множество. Отсюда «собирательные» названия основных пьес – «Мещане», «Дачники», «Дети солнца», «Варвары», «Враги», «Последние», «Чудаки». По существу, ту же драматургическую природу имеют и пьесы, где в названиях даны фамилии персонажей. Как и в романе «Дело Артамоновых», фамилия героя – это его родовая история. В этой тенденции угадывается своеобразная «эпопейность», восходящая и к русской классической литературе (Н. Некрасову, М. Салтыкову-Щедрину, Л. Толстому и др.) и к средневековым мистериям, порой включавшим в драматическое действие до пятисот человек.
Второй важной жанровой чертой, также, возможно, связанной с традициями мистерий, является философско-аллегорический тип драматургического конфликта. Стремясь преодолеть «достоевщину», Горький так или иначе повторял «полифоническую» поэтику, которую Бахтин у Достоевского связывал с античными мениппеями – «диалогами на пороге».
Философский диалог, канонизированный Платоном, вводит у Горького особый тип конфликта – конфликт идей, который развивается не только в действии, но и самостоятельно. Столкновение социальных, нравственных, психологических, философских идей, различных мировоззрений и систем ценностей позволяло реализовывать скрытый дидактический пафос горьковской драматургии – романтизированный призыв к преодолению мещанской ограниченности и творчеству новой жизни.
Эти жанрово-стилевые черты последовательно развиваются в предлагаемой для чтения и изучения драме «На дне». Написанная в 1902 году, пьеса была тогда же с успехом поставлена Московским Художественным театром и до сих пор вызывает полемические отклики. Многозначность интерпретаций говорит о емкости художественного содержания произведения, которое сам Горький в 1930-е годы пытался упростить, расставив идеологические акценты, придающие Сатину черты революционера, а Луке – врага революции.
В действительности, ставшее стереотипным противопоставление Сатина и Луки, текстуально не реализовано. Наоборот, знаменитый монолог о Человеке, произнесенный захмелевшим Сатиным, – это результат знакомства и общения с Лукой, с которым он якобы спорит, а в действительности защищает от нападок Барона и других ночлежников. Заметим, что двусмысленные реплики Луки содержат глубинный аллегорический подтекст. И сам Горький, споря с «утешительной ложью» странника, остается верен гуманистической интуиции русского человека и талантливого художника.
Философская фабула пьесы формулировалась Горьким в оппозиции: «Что лучше, истина или сострадание? Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука?» (Из письма к Л. Андрееву // «На дне» М. Горького: Материалы и исследования. М.; Л.,1940. С. 223). Первый вопрос является схоластической провокацией, вроде «Может ли Ахиллес догнать черепаху?», «Что было раньше: курица или яйцо?» или «Может ли Бог создать камень, который не сможет сдвинуть?» На последний антиномический вопрос, предложенный Бердяеву, философ и ответил антиномией: «Этот камень – человек».
И на «проклятый» вопрос Горького есть простой ответ: сострадание и есть истина. Точнее, Истина есть Любовь, лежащая в основе сострадания. Принятие этой Истины предполагает Веру, а не сомневающийся и путающийся рассудок. По убеждению Достоевского, сострадание – единственное ради чего существует человечество.
Как художник, Горький сам запутывает зрителя и читателя (или запутывается сам?). В действительности, в драме «На дне» противопоставляется не «истина» и «ложь», а вера и безверие. Социально-философская драма может восприниматься как драма религиозная, экзистенциальная (по современной терминологии). Это драма веры и безверия. Социальное «дно» скрывает и раскрывает «дно» души человеческой. Поэтому актуальность произведения не ослабевает, а усиливается в наше социально и философски непростое время.
Ранняя драматургия Максима Горького
в свете проблемы жанра трагикомедии ХХ века
В пьесе «На дне» с особой яркостью проявились существенные особенности драматургии Горького. Горький был продолжателем лучших традиций классической драматургии, и в особенности драматургии Чехова. Но в борьбе за сценический реализм он обогатил русскую драматургию.
Горький утвердил в драматургии новый тип общественно-политической драмы. Его новаторство проявилось и в выборе драматического конфликта, и в методе изображения действительности.
Главный конфликт, положенный в основу пьесы «На дне», — это противоречие между людьми «дна» и порядками, которые низводят человека до трагической участи бездомного бродяги.
В центре пьесы некий собирательный образ человеческой массы, которая, однако, всегда индивидуализирована. Заметим, что такие же собирательные образы двух враждебных лагерей — капиталистов и рабочих — мы видим в пьесе «Враги». Знаменательны уже сами названия горьковских пьес: «Мещане», «Дачники», «Варвары», «Последние». Тем самым Горький стремится подчеркнуть социально-обобщенный характер своих персонажей.
Конфликт в пьесах Горького всегда выражен не внешне, не в сложной интриге, не в эффектных столкновениях, а во внутреннем движении пьесы. Действие развивается в них неторопливо, без внешне эффектных переходов. Острота драматического конфликта у Горького носит отчетливо выраженный социальный характер. Центр тяжести его пьес — в столкновении идей, в борьбе мировоззрений, социальных принципов, политических взглядов.
Сила горьковской драматургия заключается и в том, что писатель рисует героя во всей его сложности. «Нужно в каждой изображаемой единице найти, кроме общеклассового, тот индивидуальный стержень, который наиболее характерен для нее и в конечном счете определяет ее социальное поведение», — писал Горький.
Социальные качества человека предстают в его пьесах не в отвлеченном, прямолинейно выраженном виде, человек изображен у него со всеми личными особенностями и свойствами. Но за индивидуальными качествами героя мы видим в резком и ясном свете его общественно-политическое лицо.
«Человека для пьесы надобно делать так, чтобы смысл каждой его фразы, каждого действия был совершенно ясен, чтоб его можно было презирать, ненавидеть и любить, как живого»,— учил великий художник.
Развертывая в своих пьесах острую борьбу мировоззрений, идей, Горький ясно определяет свое отношение к происходящим событиям. Но отчетливая идейная оценка персонажей выражается в пьесах Горького не в непосредственных авторских суждениях и комментариях. В статье «О пьесах» Горький напоминал, что сила художественного образа в драматургии состоит в его способности без прямого авторского вмешательства раскрывать себя.
«…Пьеса требует, чтобы каждая действующая в ней единица характеризовалась и словом и делом самосильно, без подсказывания со стороны автора».
С этим связано высокое мастерство речевой характеристики в драматургии Горького. Знаменательно, что в пьесе «На дне» писатель совершенно отказался от «босяцкого» жаргона. Но как прекрасно речь действующих лиц пьесы передает разнообразие их характеров, настроений, чувств и мыслей!
Горький не часто пользуется формой развернутого монолога. Преобладает в его пьесах диалог, реплика, иногда сказанная невзначай, но всегда до предела насыщенная внутренний смыслом. В своих речевых характеристиках Горький стремился к тому, чтобы личность характеризовалась всесторонне: я с точки зрения классовой, и с точки зрения индивидуальных особенностей. Он добивался того, чтобы каждая реплика, каждое слово героя с максимальной выразительностью раскрывали его характер.
Ясно проступает в особенностях речи сущность Луки и Актера. Характер Луки, его ум, лукавство, многозначительная уклончивость, ласковая вкрадчивость, склонность к жизненный обобщениям, утешительство выражаются в тех афоризмах, прибаутках н пословицах, которыми он пересыпает свою речь. «Всяко живет человек… как сердце налажено, так и живет.,, сегодня— добрый, завтра — злой». «По-моему, ни одна блоха — не плоха: все черненькие, все прыгают».
В речи Актера слышится трагедия человека, знавшего некогда иную жизнь, а теперь потерявшего даже свое имя. По своим интонациям она носит декламационный оттенок, в лексике сохранились отголоски былой театральной профессии. «…По сцене мое имя — Сверчков-Заволжский… — говорит он, — никто этого не знает, никто!» Когда обитатели ночлежки высмеивают Актера и убеждают его, что не вырваться ему из ночлежки, Актер восклицает: «Невежды, дикари… Люди без сердца! Вы увидите— он уйдет!», «Обжирайтесь, мрачные умы», «…Стихотворение… Б-беранжера!» и т. д. В этих отрывочных, бессвязных фразах выражено бессилие погибшего человека.