Глава 2. Луций Анней Сенека трагедия «Медея»

Художник эпохи духовного упадка и нравственного разложения императорского Рима Луций Анней Сенека любил яркие краски, и ему лучше всего удавались картины пороков, сильных аффектов, патологических состояний. Герои «Медеи» Сенеки (попытки точно датировать трагедии Сенеки (4 — 65 гг. н.э.) остаются не более чем гипотезами) — люди огромной силы и страсти, с волей к действию и страданию, мучители и мученики, на мягкие чувства эти герои редко бывают способны. Персонажи Сенеки однотонны, женщины не уступают мужчинам в силе страстей и жестокости.

«Медея» повторяет сюжет популярный у греческих и римских трагических поэтов. Колхидская колдунья Медея, последовавшая за Ясоном в Грецию, мстит ему за то, что он собирается покинуть ее и жениться на дочери царя Коринфа Креусе. Медея посылает сопернице одежду, пропитанную ядом, и несчастная погибает (у Сенеки же одежда сгорает). Затем Медея убивает своих детей от Ясона и улетает на крылатой колеснице.

Как отмечают исследователи, Сенека уже рассчитывает на знание читателями мифа. Сенека с самого начала представляет героиню мстительной фурией на пике эмоционального напряжения, что имеет сильный эффект, но теряется в правдоподобии. Более того, Медея знает, какая ей участь уготовлена: кроме разного рода намеков на ужасный "грех" в диалоге с кормилицей проскакивает фраза:  "Медея!" - "Стану ею". То есть героиня уже знает, что произошло с Медеей Еврипида.

На раскрытие образа Медеи "работают" и монологи Кормилицы. Медея - фигура демоническая, злобная, она готова принять смерть мужа (на меч он должен был броситься - говорит она), но не унижение. Ясон же Сенеки пытается как-то исправить ситуацию для обеих своих семей, он робок и труслив, но не эгоистичен.

Сенека, конечно, не исключает полностью метания героини: она не убивает детей хладнокровно, а мучается и убийство происходит в некотором состоянии бреда. Медея убивает сына во время монолога, что, конечно, кажется более жестоким. Мы видим, что с психологических и нравственных проблем Сенека переносит свое внимание на эффектность трагедии, ее страстность и эмоциональность, и достигает своей цели. Для этого он дает характер сразу, во всей его полноте, убирая традиционное развитие персонажа и появление в нем новых граней.

В центральных партиях большое место занимают патетические монологи (или длинные речи) и описания ужасов. Магический обряд, бури, убийства - ни одна трагедия не обходится без какого-либо из этих элементов, предназначенных потрясти привычного к «ужасам» римского читателя времен империи. Но сцены ужаса не ограничиваются описаниями или рассказами вестника: убийства и самоубийства выносятся на сцену. В диалоге обращают на себя внимание быстрые обмены короткими репликами, оформленные в заостренные сентенции. И персонажи Сенеки в «Медее» не столько переживают, сколько рассказывают.

"Время" движется очень порывисто: длинные монологи, в которых герои рассказывают о своих чувствах, сменяются короткими репликами, некими сентенциями: "Гнетет фортуна робких, - храбрый страшен ей", "Фортуна все отнимет - но не мужество", "Но прочной не бывает власть неправая" и т.п. Партии хора выдержаны большей частью в лирических размерах Горация, но без его строфического построения. Хором автор распоряжается довольно свободно для создания моментов покоя внутри патетической драмы. Рядом с песнями мифологического содержания мы находим размышления на более отвлеченные, популярно-философские темы — о силе рока, о бренности земного существования и сомнительности загробного, о тяготах и опасностях, сопряженных с богатством и властью, о счастье тихой бедной жизни.

В основном «Медея» Сенеки повторяет сюжетную линию Еврипидовой драмы , но ее атмосфера и колорит совершенно иные: это вызвано тем, что Сенека писал для чтения, а не для театральной постановки. Обусловлено так же иной стилистикой эпохи Нерона. В силу этого реплики героев у Сенеки как бы поляризуются: либо пространная лирическая партия (как, например, вступление, где Медея призывает на голову своих врагов все самые страшные ужасы, какие подсказывает ее лихорадочное воображение). Либо краткий, отточенный афоризм (особенно спор между Медеей и Креонтом, превращенный латинским поэтом из тонкого психологического поединка в судебное препирательство о праве): «Когда вынесено решение, поздно о нем говорить»; «Кто что-то решил, не выслушав противную сторону, решил несправедливо, даже и решив справедливо». (Один из афоризмов, «Стану ею!», в ответ на призыв кормилицы: «Медея!» — вызвал остроумную реплику У.Вилламовица-Меллендорфа: «Эта Медея уже читала «Медею» Еврипида».)

Медея в этой трагедии, несмотря на сюжетную близость, сильно отличается от своего греческого прототипа: она не ведет действие, а подчиняется его ходу. Совершенно иначе изображен Ясон: Сенека добавляет важный штрих для мотивировки его действий — его брак с Креусой вынужденный, ради спасения жизни собственной и детей. Это существенным образом меняет и мотивировку действий Медеи, лишая ее гнев убедительных для зрителя оснований. Ясон искренне любит своих детей, она просит позволения взять их с собой, но получает отказ — этот отказ и становится причиной гибели детей: она нашла уязвимое место.

После того как пожар, лишь сильнее разгорающийся от воды, уничтожает царский дворец, она дожидается Ясона и убивает детей на его глазах, скрываясь затем на своей колеснице и заставляя его признать, что в небе, по которому она летит, нет богов. Достоинства театра Сенеки достаточно часто оспаривались. Но даже отметив, что его образы оказали куда меньшее влияние, чем прототип, все же нужно признать, что мрачная яркость его образов имеет свои весьма значительные преимущества.

Как пишет Сенека, Медея «зловещим голосом призывает всех богов и богинь отмщения со змеями в волосах явиться и отомстить» сопернице и ее отцу. Медея хотела бы сжечь весь город вместе с жителями только потому, что в нем будет проходить свадьба Ясона. Кормилица Медеи говорит, что охваченная гневом героиня похожа на менаду и что должно произойти «громадное злодейство, свирепое и безбожное». Медея поняла, что Ясон очень любит детей, и у нее возникла мысль убить их обоих, чтобы еще сильнее ранить бывшего мужа. Сначала она убила одного ребенка, а затем, поднявшись на крышу дворца, на глазах у Ясона убила второго сына и улетела на крылатой колеснице. Даже в сцене убийства детей основным чувством Медеи является жажда мести; описание страданий матери Сенека не дает. Медея Сенеки хочет только мести и удовлетворения задетого самолюбия.

Мнения исследователей о трагедиях Сенеки порой бывают совершенно полярны. Сенека использует мифы, как их всегда использовали древние - как универсальное средство для выражения своих идей и мыслей, что он говорит о власти судьбы, о пагубности страстей, о смерти, о тирании. Кажется, что необходимо учитывать обе стороны произведения: с одной стороны, автор всегда несет что-то, интересующее именно его, что-то новое, часто связанное с его временем - таковы вопросы и основные темы произведений; с другой стороны, заимствование сюжетов всегда влечет за собой подобное сравнение, сравнение методов изображения, трактовок и идей.