4. Репрессивные акты «позднего сталинизма». Переход к законодательной реформе 1950-х гг.

После победы, давшейся ценой явной самоотверженности всего населения страны, от любой разумной власти следовало бы ожидать резкого смягчения репрессивных законов и широкой амнистии. Действительно, в 1945-1946 гг. такая амнистия прошла, в 1947 г. даже временно отменили смертную казнь. В дальней­шем, однако, все возвращается «на круги своя». Действия Стали­на и его соратников объяснялись вполне прагматичным образом. Победа в войне, достигнутая ценой огромных жертв народа, была использована, прежде всего, для укрепления сложившейся адми­нистративно-командной системы. Люди, с их болью, надеждами и мечтами о лучшей жизни, были, как и раньше, принесены в жерт­ву всесильному государству и «гениальному вождю».

В тяжелых условиях послевоенной разрухи, голода 1946-1947 г. был принят репрессивный указ от 4 июня 1947 г. «Об уго­ловной ответственности за хищение государственного и общест­венного имущества». Срок наказания по нему определялся в 7-25 лет. Под его действие попали десятки тысяч малолетних пре­ступников и вконец обнищавших людей. Именно они и были ос­вобождены по амнистии 1953 г. (41). Указ от 2 июня 1948 г. угрожал колхозникам, не вырабатывающим обязательный минимум тру­додней, выселением на 8 лет, а указ от 23 июня 1951 г. наказы­вал выселением за бродяжничество и попрошайничество (42).

Отмененная в 1947 г. высшая мера наказания – расстрел – вскоре была восстановлена, причем сначала для политических, а уже затем для уголовных преступников (43). В феврале 1948 г. при­нимается указ о направлении в ссылку в отдаленные местности СССР освободившихся особо опасных (прежде всего политиче­ских) преступников; 26 ноября 1948 г. – указ Президиума Вер­ховного Совета СССР, определявший наказанием за побеги из мест ссылки двадцать лет каторжных работ. В 1953 г. в политизоляторах появляются первые политические, осужденные Особым совещанием к пожизненному тюремному заключению, которое не предусмотрено ни одним уголовным кодексом (44).

Уголовное и трудовое законодательство СССР неумолимо порождало все новые указы о наказании своих задавленных тяго­тами социалистического существования граждан. Когда сегодня мы пытаемся вычислить, сколько же сидело в тюрьмах и лагерях незаконно репрессированных, нам доказывают, что политических в лагерях было мало, в основном там сидели уголовники. Таким образом, неосталинисты утверждают, что жертв сталинщины бы­ло не так уж и много, в основном наказывались «по закону» и «за дело». Однако суть заключается в том, что жертвами были от­нюдь не только осужденные по 58-й статье, ибо репрессивных статей хватало и без нее. Когда после смерти «вождя народов» началась кампания амнистий и отмены наиболее одиозных ре­прессивных законов, мы обнаружили, как много их было.

По подсчетам В.Н. Земскова, в 1951 г. из числа отбывав­ших наказание за уголовные преступления 60% было осуждено не на основе статей Уголовного кодекса, а на основе подзаконных актов – по указам Президиума Верховного Совета СССР об от­ветственности за самовольный уход с предприятия, за побеги из мест обязательного поселения и т.п. (45).

Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» от 27 марта 1953 г. гласил: «…Освободить из мест заключения …лиц, осужденных на срок до 5 лет включительно… Освободить… осужденных, независимо от срока наказания, за должностные и хозяйственные преступления, а также за воинские преступления, предусмотренные ст. ст. 193-4п.»а», 193-7, 193-8, 193-10, 193-10п.»а», 193-14-17 п.»а» УК РСФСР. Не применять амнистию к ли­цам, осужденным на срок более 5 лет за контрреволюционные преступления…» (46). Всего было освобождено 1201738 чел., в их числе значительная часть тех, кто попал в заключение за мелкие хищения по указу от 4 июня 1947 г.; освобождены все «выслан­ные», и эта категория репрессированных исчезла (47).

По указу от 8 сентября 1953 г. амнистировали тысячи тех, кто был осужден подзаконными актами от 7 и 22 августа 1932 г. По указу от 28 октября 1953 г. отменялась уголовная ответствен­ность за невыработку колхозниками обязательного минимума трудодней. Только в 1954 г. повысился возраст уголовно нака­зуемых за любые деяния до 16 лет.

17 сентября 1955 г. вышел указ «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Оте­чественной войны 1941 -1945 гг.», который наряду с подлинными коллаборационистами освободил и тех, кто по вине Сталина по­пал в плен в первые годы войны. 20 сентября 1956 г. этот указ был распространен на военнослужащих, побывавших в плену и осужденных по статьям 193-22 и 58-16. Закон Верховного Совета СССР «Об отмене лишения избирательных прав по суду» вышел 25 декабря 1958 г. (48).

Законодательная реформа 1950-х гг. была вызвана мно­гими причинами. Во-первых, страна была явно перегружена ре­прессированными по разным основаниям: на 1 января 1953 г. на­считывалось 2753356 спецпоселенцев; только в лагерях и коло­ниях ГУЛАГа (без тюрем и детских трудовых колоний) содержа­лось 2468524 заключенных (49). Во-вторых, эффективность подне­вольного труда после окончания Великой Отечественной войны неуклонно снижалась (это подтверждают отчеты многих промыш­ленных, строительных предприятий, в том числе отчеты треста Тагилстрой, бывшего в 40-е г. Тагиллагом). В-третьих, политика «позднего сталинизма» находила все меньше понимания как сре­ди народа, так и среди «соратников» вождя. В-четвертых, Н.С. Хрущев и группа его единомышленников хотели обрести попу­лярность как внутри страны, так и за рубежом за счет своего от­хода от сталинизма.

В декабре 1956 г. были приняты новые (после 1924 г.) Ос­новы уголовного законодательства Союза ССР и республик. В ст. З впервые в советской практике провозглашено, что наказание может даваться только по решению суда. Кроме того, уголовная ответственность начиналась теперь с 16 лет. Из перечня видов наказания Основы исключили такие меры, как объявление врагом трудящихся на неопределенный срок и поражение политических прав по суду, в том числе и избирательных прав. Верховный Совет РСФСР 27 октября 1960 г. принял новый УК РСФСР (50). Одна­ко все это отнюдь не означало, что советское право рассталось с прошлым. В новом законе СССР от 25 декабря 1958 г. «Об уго­ловной ответственности за государственные преступления» при­сутствовали: ст. 1. Измена Родине…, ст. 6. Вредительство…., ст. 7. Антисоветская агитация и пропаганда (срок от 3 до 10 лет)…, ст. 9. Организационная деятельность, направленная на совершение особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации..» (51). Излишне напоминать современникам о том, что сохранилась практика изгнания неугодных лиц из СССР, поражения политических прав и добавилось принудительное лечение в спецпсихбольницах. И еще одна характерная де­таль – на указах, отменяющих жестокие законы сталинщины, за­частую встречается гриф «Без опубликования в печати». Тайна свято хранилась и во времена оттепели.

В развитии законодательных основ советского государст­ва с 1917 по начало 50-х гг. прослеживаются вполне опре­деленные закономерности. Революция и гражданская война наложили свой яркий от­печаток на законодательную политику партии и государства. Идеология революционной борьбы и вытекающей отсюда логики «революционной законности» стали основой всех законодатель­ных актов. Законоположения, созданные в защиту «револю­ционной законности», базировались на таких ключевых понятиях, как враги народа и революции; террор; концлагеря; наказание по велению революционной совести; «презумпция виновности» каж­дого обвиняемого до суда; наказание покушения на деяние, как самого деяния; наказание за недонесение; достаточность при­знания обвиняемого для его осуждения; обратная сила при­нимаемых законов (распространение их действия на период, предшествующий принятию); уголовная ответственность за поли­тические и идеологические убеждения. Использование этих поня­тий в практике законодательной и исполнительной власти полностью нарушало выверенные мировым опытом способы регулирования взаимоотношений общества и государства.

В истории развития социалистического государства на­блюдается параллельное оформление и сосуществование двух структур власти – официальной, в лице Советов на местах, Вер­ховного Совета, Совета народных комиссаров и неофициальной – ОГПУ – НКВД, Политбюро ВКП (б) и т.п. Одновременно шло раз­витие и двух видов законодательства – показного, в виде Консти­туций, Уголовных и иных кодексов, обнародованных законов, постановлений; и фактически действующего – подзаконных указов, положений, инструкций, секретных писем и директив. Теневая структура власти и подзаконные акты оказывали преобладающее влияние на жизнь общества. Происходила политизация правовой системы государства. Уголовные кодексы 1922, 1926 г., будучи главными источниками законов, были основаны на нарушении правовых норм. «Враг народа» был превращен из идеоло­гического противника в уголовника и всегда рассматривался как особо опасный преступник. Политические деяния расценивались как уголовные преступления.

В истории советского репрессивного законодательства есть свои закономерности и этапы. Несмотря на относительно мирный период развития внутренней жизни государства в 1922 – 1928 г., именно в этот временной промежуток формируется за­конодательная база борьбы с «врагами народа». В УК 1922 г. – 17 «контрреволюционных» статей, в УК 1926 г. и того больше. Во всех статьях и законах о контрреволюционных преступниках им определяются суровые меры репрессий, превосходящие по жест­кости наказания за уголовные деяния. Таким образом, уже в пе­риод нэпа подготовлены репрессивные законы, использованные в 1930-40-х гг. В это же время создаются и многочисленные органы внесудебного преследования. В годы «Великого перелома» и ре­прессий 1930-х гг. карательные законы ужесточаются за счет мно­гочисленных подзаконных актов и опробуются в массовых мас­штабах. Конституция 1936 г. формально сделала шаг от «револю­ционной законности» к «социалистической демократии», но жестокая правовая практика подменила собой основной закон, а на­чавшаяся война отодвинула на дальний план разговоры о демо­кратии. В начале 30-х гг. в сельском хозяйстве, в 1939 – 40-х г. – в промышленности утвердилось репрессивное трудовое законода­тельство. Сложилась система казарменной экономики, основан­ная на принудительном труде. С одной стороны, заключенные и спецпереселенцы становятся серьезной хозяйственной силой, использование которой планируется в масштабах страны. С дру­гой, гражданское производство становится все более похожим на лагерь, а вольнонаемные рабочие – на заключенных. Срыв про­изводственных планов в 1940-е гг. рассматривался как «контрреволюционное деяние», его виновники наказывались НКВД. Де­ла о «контрреволюционных высказываниях» еще с 1938 г. рас­сматривались в военных трибуналах. Война и Победа принесли лишь эпизодические послабления в репрессиях, вызванные не­уверенностью «властей предержащих». После того, как испуг ми­новал, кнут снова обрушился на плечи народа. В конце 40 – нача­ле 50-х г. репрессии достигают нового апогея – лагеря и спецпо­селения переполнились так, как не было даже в 1937-1938 г. Принцип «презумпции виновности» был перенесен с отдельных врагов и классов общества на целые народы, военный плен и угон в фашистскую неволю объявлены государственной изменой, появились каторга и вечная ссылка.

В развитии репрессивного законодательства видны своя логика, прагматический расчет. Сталин и его единомышленники стремились достичь состояния полного управления народом на пути к «великой цели». Перековка идеологического, политического и правового сознания народа шла долго и планомерно. Секрет­ность и подзаконность большинства законодательных актов гово­рят о продуманности идеологической политики, о сильном сопро­тивлении россиян развитию репрессивного законодательства. Отсюда принцип исполнительной власти – человек должен как можно меньше знать о своих правах. Многие правовые акты хра­нились в тайне даже в 50-х г., в эпоху «оттепели».

Постепенно Сталину удалось добиться воплощения своих представлений о социализме в жизнь и манипулировать дейст­виями огромных масс людей. Эта система доказала свою эффек­тивность в годы индустриализации и в ходе Великой Отечествен­ной войны. Однако, в конечном итоге, социализм зашел в тупик. Страна превратилась в единый лагерь с низкой производи­тельностью труда и ослабевающей дисциплиной.