Экономическая социология и экономическая наука: общность целей и перспективы взаимодействия

1. Основные направления в развитии современной экономической социологии

Экономическая социология в последние десятилетия переживает полосу бурного подъема. Его связывают с появлением трудов Марка Грановеттера, Алана Фокса, Фреда Гирша, Вивианы Зелицер и других исследователей. (1). Актуальность экономической социологии, по мнению американского исследователя Г.Беккера, возрастает потому, что к традиционным объектам экономика-товар, труд, финансы присоединяются феномены, не имеющие рыночной природы. Это в первую очередь касается сферы услуг, а также ценностей культуры, то есть нетоварного сектора. Все, что ранее представляло интерес для экономической науки (экономики) – оптимальное распределение ресурсов, в аналогичной мере присуще сфере политики (распределение властных функций, налогового бремени, бюджетных средств, сфере научных исследований и повседневной жизни).

Усиление внимания к проблемам распределения со стороны общественных наук нельзя назвать случайным. Обострение ее в сфере экономики (разрыв между массой произведенной продукции и возможностями ее реализации) приводит к депрессии, падению производства. Перекос в распределении властных функций (например, между исполнительной и законодательной властями) нередко вызывает политический кризис. Для исследования этих сложных проблем признано недостаточным обращение лишь к системно-организационной методологии. Ряд специалистов в области экономической социологии (О.Вудворт, Ч.Арджирис и другие) дополняют экономические и социологические переменные психологическими характеристиками. Речь идет в данном случае о соединении двух подходов – надличностного (организационного) и личностного (психологического). Тем самым современная экономическая социология все чаще склоняется к так называемому методологическому индивидуализму. Ч.Аджирис, к примеру, утверждает, что причины изменений организационных структур следует искать в личности человека, в его психологии. Синтез экономической социологии и психологической науки взял на вооружение и другой яркий представитель «новой» экономической социологии – Дж.Катона. Главное внимание этот исследователь уделяет сфере потребления, которую он представляет в виде системы поведения¹ Основные отношения в этой системе складываются не по поводу капиталовложений, производства и потребления, а вокруг личности потребителя. Такой подход позволяет сконцентрироваться на роли психологических проявлений, в особенности на социально – психологических свойствах различных социальных групп, к которым принадлежит индивид. Поведение потребителя выступает здесь как глобальный фактор экономики, оказывающий воздействие на прогнозы рыночной ситуации. Положение на рынке (спрос, предложения, динамика цен) зависят от выбора потребителем товаров и услуг, а также от его склонности к потреблению или к сбережению, от изменения этих переменных величин.

Решения потребителя обусловлены в первую очередь особенностями психологии его личности, его ожиданиями, ценностными ориентациями и другими социально-психологическими факторами. Это открывает возможность для разработки методологии прогнозирования поведения потребителей. Объектом исследования становятся базовые и инструментальные ценности социальных групп. В результате создаются трендовые модели потребительского поведения, выявляются и прогнозируются главные тенденции динамики спроса.

Усиление внимания к социально-психологическим и поведенческим аспектам хозяйственной жизни происходило параллельно с дискуссией по поводу того, можно ли выделить теоретическое ядро, ту «сердцевину», которая бы послужила не только основой самоидентификации экономической социологии как отдельной отрасли знаний, но и выступила бы в качестве альтернативы научно-экономическим методом исследования? В чем состоит специфически социологический вклад в выяснении сущности экономических феноменов?

Наиболее распространенным ответом на этот вопрос стали попытки социологов доказать несостоятельность принятого за аксиому в экономической теории принципа максимизации прибыли как основного критерия экономического поведения для хозяйственных субъектов. С самого зарождения экономической социологии как отдельной научной дисциплины, в минувшем столетии направляли свои критические стрелы теоретика поведенческой модели индивидуалистического субъекта – «экономического человека» (homo ekonomiens), который безоглядно стремится к максимизации своей выгоды. Утверждение о том, что акторы (в данном случае – субъекты хозяйствования) не следуют «предписаниям» упомянутой модели, а поступают «иррационально»; становится главным аргументом в опровержении постулатов ортодоксально – традиционной экономической науки.¹

Представители «новой экономической социологии» считают также аргументы малоубедительными. Не модель «экономического человека сама по себе должна стать мишенью критики, а те обязательные условия ее функционирования, при которых хозяйствующие субъекты имеют возможность принимать решения в условиях свободного выбора в совершенно определенной, предсказуемой ситуации. Именно последнее обстоятельство – прозрачность, определенность ситуации, с точки зрения социологов, представляет собой слабое звено в теоретических настроениях традиционной экономической науки. Они утверждают, что данная ситуация редко встречается в действительности. Гораздо чаще она отличается непредсказуемостью. По этой причине к данной ситуации традиционный экономический подход, основанный на максимизации прибыли, становится непригодным. Неопределенность следует понимать как признак ситуации, в которой акторы не могут предвидеть какие – либо результаты принимаемого решения и даже не в состоянии рассчитать вероятность наступления ожидаемого результата. «Новые» социоэкономисты доказывают, что исследование проблемы неопределенности открывает путь социоэкономическому подходу в изучении хозяйственных процессов. При этом они подчеркивают, что задача экономической социологии состоит не в том, чтобы показать, что акторы сознательно отказываются от получения выгоды и заменяют эту цель «иррациональными» мотивами. Напротив, путем развития теоретических концепций и на основе изучения эмпирического материала они доказывают, что акторы способны принимать целерациональные решения в условиях, при которых они не знают, какая из альтернатив является оптимальной. Наблюдаемое отклонение от хозяйственного поведения, «обязательного» с точки зрения экономической теории, объясняется не мотивами, которыми руководствуются субъекты, а в гораздо большей степени ситуацией, в которой они действуют.

В данной ситуации, считают социологи акторы в своих действиях не могут редко воздействоваться соображениями, связанными с получениями максимальной прибыли. Как они должны поступать, чтобы в конечном итоге их хозяйственное поведение не нанесло им ущерба, а напротив, в конечном итоге доставило им выгоду?

Новая экономическая социология заявляет о своей способности решить эту проблему. Более того, она утверждает, что специфика социоэкономического подхода к решению проблемы неопределенности составляет главное отличие между нею и экономической наукой, и в тоже время она в состоянии представить в распоряжение экономической теории социологический инструментарий, открывающий перспективу для этой сложной научной и практической задачи. Использование только инструментария способно привести к еще более тесной взаимосвязи экономической науки и экономической социологии. Неопределенность по социологической терминологии, можно обозначить обоюдную (взаимную) малоинформированность, то есть ситуацию, в которой акторы располагают друг о друге скудной информацией и в то же время находятся во взаимозависимости.¹ Решение проблемы неопределенности настоятельно требует обращения к проблематике социального устройства, общественных и политических институций, открывающей дорогу к исследованию «механизмов» экономического поведения хозяйствующих субъектов. Иной подход к решению этой проблемы сохраняется в экономической науке.