Средневековье / _ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА / ЛЕ ДЮК ЖИЗНЬ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА / leduc129_funeral

ПОХОРОНЫ

Óфранков был обычай хоронить умерших в земле, поместив

âкаменный или деревянный гроб и уложив туда предметы, которые принадлежали покойному: оружие, драгоценности, утварь, монеты. Покойного на некоторое время выставляли напоказ, непременно оставив открытым лицо, возможно — и грубо забаль - замировав. Затем его хоронили. Вероятно, в V в. в Галлии имело сь несколько способов погребения: еще сильны были римские традиции, а вторжение варваров внесло в галло-римское общество новые обычаи. О могилах говорить мы не будем, а расскажем об обычаях и церемониях, начиная с раннего средневековья.

Язычники-римляне, как известно, сжигали тела усопших и останки помещали в терракотовую урну, вазу или мраморный саркофаг. Христиане, верившие в воскресение мертвых, не делали этого, а обмывали тела благовонными водами, обматывали би н- тами или облекали в саван, укладывали горизонтально в углубление, выдолбленное в стенах каменоломен или в скалах, а пото м замуровывали. Иногда умерших укладывали в каменные или мраморные саркофаги; саркофаги ставили внутрь надгробных сооружений или на специально огороженные места для захоронени я. Со временем в Галлии эти обычаи смешались с германскими. Однако на такое погребение хватало средств лишь у богатых; на

многих галло-римских или даже меровингских кладбищах тела просто укладывали в яму, выкопанную в глине, туфе или меловой почве, и в таких случаях скелеты затем обнаруживали наклоненными и даже сидящими. В те времена усоп-

130	ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

ших хоронили в своей одежде, а перед погребением тела нередко обкладывали дерном [91. VI. 7. IX. 3].

Тело предавали земле, предварительно выставив умершего в церкви на один или несколько дней. Омывание тел постоянно упоминается историками. Фродоар рассказывает [33. Ch. X], что, когда архиепископ Реймсский Фульк был убит в походе, горожане Реймса доставили тело прелата в город, к горю и скорби его близких. «Там, омыв тело и оказав ему с пышностью последние поче - сти, погребли в могиле, достойной его». Позже, в XII в., поэт, автор «Песни о Роланде» [94. С. 163–164], описывает похороны своих героев и баронов, погибших в Ронсевальском ущелье. Карл Великий, прибывший на место боя слишком поздно, выражает скорбь и сожаление:

Рыдая, Карл рвет бороду седую...

«В большой печали Карл!» — сказал Немон.

— Аой! «Вы не должны так горю предаваться,

Могучий Карл, — сказал Джефрейт д'’Анжу. — Тела убитых франков прикажите Собрать теперь, в могилу всех сложить!» «Труби в свой рог!» — ответил император.

— Àîé!

Джефрейт д'’Анжу трубит в свой зычный рог: Сам Карл велит, — с коней сошли бароны

Èвот, собрав друзей погибших трупы, Их всех сложили в общую могилу. Довольно было в славном войске Карла Епископов, монахов и аббатов.

Они дают погибшим отпущенье, Затем они, как должно, трупы их

Èладаном и миррой окурили

Èотошли. Что делать больше им?

—Àîé!

Велел король стеречь тела баронов, Епископа, Роланда, Оливьера, Затем велел их вскрыть перед собой; В парчовый плащ сердца их завернули И положили в белый саркофаг.

ПОХОРОНЫ

131

Омыв вином и перечным настоем, Тела вождей покрыли шкурой лося; И вот король зовет своих баронов:

«Тедбальт, Милон, Одон и Джебоин, Везите их тела на трех повозках!» Покрыли трупы шелковым ковром...

— Àîé!

Эти стихи представляют большой интерес: они содержат подробности об обычаях при захоронении лиц разной степени зн атности. Некоторых уносили на кладбище в сопровождении служителя культа; окурив умершего фимиамом, тело предавали земле. Тела Роланда, Оливье, епископа Турпена вскрыли; их сердца, завернутые в драгоценные ткани, поместили в мраморный ларец ; тела омыли вином с пряностями, завернули в оленьи шкуры, погрузили на три телеги, покрытые тканями. Обычай жечь благо вония близ тела покойного просуществовал, видимо, до конца XIII в.: в захоронениях того времени еще находят небольшие сосуды с отверстием, наполненные углем; сосуды вкладывали в гроб, опуская его в землю1 [22].

В биографии графа Фландрского Карла Доброго (ум. 1127 г.), написанной Гальбертом (XII в.), есть подробности о погребении тел умерших высокопоставленных лиц того времени [35]: «В четверг 21 апреля (1127 г.) сшили шкуру оленя, чтобы поместить туда тело графа, и сделали также гроб, чтобы положить его и в нем хоронить. В пятницу 22 апреля, семь недель спустя после погр ебения, состоявшегося сразу, как было совершено убийство, жертвой которого он стал, взломали гробницу, что была сделана в колокольне, и омыли с почтением его тело духами, ладаном и благовониями; братья этой церкви полагали, что тело графа уже разлагается и что никто не сможет выдержать смрада... Потом у распорядились: пусть в момент, когда станут вынимать тело из могилы, разожгут вокруг огонь и бросят туда благовония и ладан... Когда плита была поднята, никто не ощутил запаха; тогда тело

1 В гробницах XII и XIII вв. обнаружено много таких нелакированных сосудов из легкой глины (прим. авт.).

132	ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

обернули в оленью шкуру и положили в гроб, стоявший посреди хора. Король, окруженный многочисленными подданными, ожидал в церкви, пока епископ в сопровождении трех аббатов церкви Сен-Кристоф, всего клира и реликвий святого Донатиана, свя того Василия и святого Максима не вышел навстречу усопшему, а также королю на мосту замка и пока не перенесли святое тело под слезы и воздыхания в ту же церковь Сен-Кристоф. Там епископ с хором священнослужителей отслужил заупокойную мессу во спасение души доброго графа».

Сугерий, повествуя о смерти Людовика Толстого, говорит [88], что тотчас после смерти короля, 1 августа 1137 г., «его тело плотно завернули в богатые ткани, чтобы перенести и похоронить в церкви Святых Мучеников (Сен-Дени)».

Завершить рассказ о похоронах в раннем средневековье уместно еще одной подробностью. Церкви были почти всегда окружены кладбищами, костницы же располагались за чертой города. Было принято на кладбищах высаживать тис, как сейчас сажа ют кипарисы и тот же тис. Этот обычай, видимо, восходит к глубокой древности, по наблюдениям Л. Делиля1.

Церемонии похорон государей подробно описаны авторами XIV и XV вв., и совершались они исключительно помпезно. Умершего могли видеть в церкви, где было выставлено его тело (лицо оставляли открытым) на всеобщее обозрение; люди были в парадных одеждах, приносили множество свечей. Кристина Пизанс кая в «Книге о деяниях и добром нраве мудрого короля Карла (V)» [18] так описывает похороны королевы Жанны Бурбонской, жены этого государя:

«...И было торжественно принесено тело, как должно делать для королей и королев, облаченное, в украшениях и в короне, на богатом ложе, под покровом из золотой ткани, сверху полнос тью накрытое балдахином. В сопровождении большой процессии т ак

èотнесли тело в собор Парижской Богоматери; балдахин на четы-

1 Л. Делиль [24] цитирует в связи с этим отрывок из «Жития св. Мартина» Сульпиция Севера: «Так же, как если бы где-то в квартале был разрушенный древний храм, сосновые деревья, возвышаясь, у казывали место, где недавно было святилище» (прим. авт.).

ПОХОРОНЫ

133

рех копьях несли купеческий прево и городские советники, покров — сеньоры парламента. Было там четыре сотни свечей, ка ж- дая по шесть фунтов воска; все монашеские общины шли перед телом, а сеньоры — позади, одетые в черное. В соборе тело был о принято под громкий звон колоколов и пение; и отслужили мессу, и роздали щедрое подаяние, и многие причастились. Освещен а же церковь была ярким светом; и было там пятнадцать архиепископов и епископов в облачениях, и была там королева Бланка, и герцогиня Орлеанская, дочь короля, и все знатные дамы Франции, пребывавшие в Париже, каковых собралось немало. День и ночь находилось тело (либо сердце) в церкви, в часовне, уставлен ной свечами, и беспрестанно — днем и ночью — служили над ним мессы и вигилии, читали псалмы и молитвы.

На следующий день в том же порядке, после мессы, тело было отнесено в Сен-Дени, при удивительно красивом освещении и торжественности...»

Вполне понятно, что тела, которые переносили таким образом, были забальзамированы. В счетах Жоффруа де Флери [23] приводятся расходы на похороны короля Иоанна, родившегося 15 ноября 1316 г. и умершего младенцем, через несколько дней после рождения. В перечне затрат перечислены — золотая ткань, расшитая лилиями, деревянные подсвечники, гроб, носилки, козлы, черные ткани, золотые ткани из Турции, ступени, обтянутые синей тканью, а также — плата глашатаям, «что шли с телом в СенДени», и наконец — предметы и материалы, которые потребовались при бальзамировании тела: шесть фунтов ваты, по полто ра локтя клеенки и тонкого белого полотна, две унции амбры, полунции мускуса, четыре унции «d’'estorat, calmite et mierre» (росного ладана, или мирра), ладана и опия.

Фруассар, рассказывая о похоронах короля Эдуарда III Английского, умершего 21 июня 1376 г., пишет: «И был король забальзамирован и возложен на весьма большое ложе, и пронесли ег о так по городу Лондону двадцать четыре рыцаря, облаченные в черное, сзади же следовали три его сына, и герцог Бретонски й, и граф де ла Марш, и шли они так шаг за шагом, лицо же его было открыто» [34. L. 2. Ch. CCCLXXXV]. И в другом месте, говоря о погребении графа де Фуа [34. L. 4. Ch XXIII] в 1391 г.: «И в тот же

134	ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

день отнесен был в Орте и положен в гроб граф Гастон де Фуа. .. отнесен же был с лицом открытым... в церковь Кордельеров; и был там вскрыт и забальзамирован, и положен в свинцовый гр об; и оставлен в таковом состоянии, и хранили его добрые стражи до дня похорон его; и горели ночь и день беспрестанно вкруг те ла

1.

двадцать четыре больших свечи, кои держали сорок восемь слуг, двадцать четыре — днем и другие двадцать четыре — ночью... И были разосланы сообщения, что состоятся похороны доброго графа Гастона де Фуа в Орте; и чтобы прибыли на них все дворяне и прелаты Беарна и близкие графа де Фуа, и дабы состоялся общ ий совет, как следует совершать захоронение...»

ПОХОРОНЫ

135

В день похорон, 12 октября 1391 г., на службе в церкви присутствовало три епископа. Освещение церкви было великолепным. Во время мессы перед алтарем четыре рыцаря держали знамена с гербами Фуа и Беарна. Виконт де Брюникель держал щит, сир де Валансен и сир де Беарн подносили шлем, сир де Корасс подводил коня.

«...И был день похорон, и после мессы граф де Фуа извлечен был из свинцового гроба, и обернуто было тело в свежевощенное полотно, и погребен был он в церкви Кордельеров пред главным алтарем хора».

При похоронах вельмож существовал обычай — «приносить на алтарь» (жертвовать церкви) коня и определенные части доспехов покойного либо вносить равноценную сумму.

Когда тело дю Геклена (1314—1380) по приказу короля Франции внесли в Сен-Дени, чтобы захоронить в этой церкви, посре ди хора была воздвигнута большая «пылающая часовня»1, уставленная факелами и свечами, под сенью которой находилось изображение знаменитого покойного, вероятно, — восковое2. «Епископ Осерский, служивший монастырскую мессу, сошел вместе с королем, чтобы принять дары, ко вратам хора (в середину нефа), и явилось там четыре рыцаря, облаченных с ног до головы в доспехи такие же, как у покойного коннетабля, и в совершенстве его представлявших, за ними же следовало четверо других верхо м на красивейших конях из королевской конюшни в доспехах коней означенного коннетабля, несущих его знамена, некогда столь грозные для врагов государства. Епископ благословил сих лошадей

1 «Пылающая часовня» (chapelle ardente) — временное сооружение внутри церкви для помещения гроба с телом покойного, обычно короля или высокопоставленного лица, до погребения. Богато украшалась и освещалась большим числом свеч и факелов, за что и получила с вое название. Известна с раннего средневековья (прим. ред.).

2 Такие изображения покойников распространились с XII в.; их оставляли в церкви и помещали на какое-нибудь видное место. Во времена Дю Бр¸ля в соборе Парижской Богоматери было несколько подобных изображений. Этот обычай существовал еще в XVI в.: на носилках , покрытых золотым сукном, «находилось изображение покойного короля Карла (VIII), облаченное в прекрасные королевские одеяния, с короной на голове» и т. д. [52] (прим. авт.).

136	ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

наложением рук на их головы, далее он возвратился к алтарю , а их увели (поелику они принадлежали королю); но за сие подлежало заплатить либо внести компенсацию в виде сбора в пользу монахов либо аббатства, к которому они принадлежали. После того явились с дарами коннетабль де Клиссон и оба маршала в окружении восьми маркизов, каждый из которых держал гербовый щит

2.

покойного «острием вверх» (т. е. перевернутым), в знак утраты его земного дворянства, и вокруг них были горящие свечи. За ними последовали господин герцог Туренский, брат короля; Жан, граф де Невер, сын герцога Бургундского, и мессир Пьер, сын короля Наваррского, все принцы крови, и мессир Анри де Бар, также кузен короля, все — опустив глаза, и каждый держал за острие обнаженный меч в знак того, что они даруют Богу одержан - ные ими победы и признают, что одержали их Божьей милостью благодаря отваге покойного. В третью очередь явилось еще четверо знатнейших вельмож королевства, в доспехах с ног до головы,

ПОХОРОНЫ

137

перед которыми шли восемь оруженосцев, из самой знатной молодежи свиты короля, каждый нес в руках шлем; далее — четверо, также одетых в черное, каждый из них держал развернутое знамя с гербом дю Геклена: черный двуглавый орел на серебряном поле. Все двигались медленным шагом с величайшей важн о- стью и выражением скорби, и каждый в свою очередь преклонял

3.

колена перед алтарем, где лежали все знаки отличия, и возвращался тем же порядком, поцеловав руки прелату, ведущему службу» [19. P. 577]. Такая помпезность была принята только на похоронах королей и принцев крови; это были исключительные почести, которых, конечно, заслужил великий коннетабль.

Ален Шартье в «Истории короля Карла VII» [15] оставил любопытное описание похорон этого монарха. Приведем из текс та несколько отрывков.

«В среду, пятый день августа (1460 г.), в десять часов вечера, тело короля Карла привезли в Париж, пребывало же оно вне стен города, в церкви Богоматери-на-Полях, где покоилось до следующего дня, когда перенесли его в собор Парижской Богоматери. За

138	ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ

четыре угла покров держали четыре советника парламента, одетые в пунцовые мантии, и еще несколько советников парламента, в одеяниях алого цвета, поддерживали покров.

Вслед же за ними тело под балдахином из золотой ткани несл и двадцать шесть членов гильдии соленосов1, следовали монсеньор герцог Орлеанский, монсеньор граф Ангулемский, монсеньор д&Э и граф де Дюнуа, все четверо — верхом и в траурных одеждах.

Далее двигалась повозка, на которой тело везли от Ме¸на до Парижа; она была покрыта черным бархатом, со всех сторон — спереди, сзади и по бокам — отмечена большим белым крестом из бархата. В телегу впряжено пять лошадей под накидками и з рытого черного бархата, ниспадающими до земли, и видны был и у тех лошадей лишь глаза. За телегой ехали шесть пажей в черном бархате и черных же капюшонах верхом на шести лошадях в по понах из черного бархата».

Открывал шествие архиепископ, который провел службу в соборе Парижской Богоматери и в Сен-Дени, капитулы собора Парижской богоматери и Сент-Шапель; далее — приходское духовенство, представители Парижского университета во главе с ректором, Счетной палаты, докладчики прошений, парижский пре во, двор Шатле и, наконец, бюргеры и народ, «каждый по своему рангу», нищенствующие ордена и религиозные общины.

За телом следовали слуги королевского дома и толпа горожан. «И было там две сотни факелов ценой в четыре сотни фунтов, которые несли две сотни человек в черном. Впереди всех несли колокольчики, собранные по всему Парижу, и несли их люди в черном1. В собор Парижской Богоматери, в два слоя обтянутый полотном цвета морской волны, усеянным лилиями, внесли тело и положили посреди хора».

На следующий день тело переносили в Сен-Дени; дойдя до Круа-о-фьен (между Шапель-Сен-Дени и базарной площадью Ланди), носильщики не захотели идти дальше, требуя десять п а- рижских ливров за то, что они пойдут в Сен-Дени. Пока велся с пор,

1 Соленосы (hanouars или henouards) — привилегированный цех парижских торговцев солью, одной из их привилегий было не сение гроба короля (прим. ред.).