Istoria_Drevnei_Grecii

Оттиски золотых перстней-печатей из Микен, XIV—XIII вв. до н. э.

Перстень-печать из Тиринфа. Золото. Ок. 1500—1400 гг. до н. э.

Эгейский мир в III—II тысячелетиях до н. э.

81

ходился под властью ахейцев и что правившая там в самом конце XV—XIV вв. до н. э. династия Миносов была греческой, а не местной.

Носители микенской культуры

Вопрос об этнических признаках носителей микенской культуры, как и вопрос о древнейшем населении Крита, долгое время считались одними из самых сложных и во многом далеко еще не решенных вопросов древней истории, вызывавших среди ученых весьма существенные разногласия.

В настоящее время в прямой связи с дешифровкой линейного письма Б утвердилось мнение, что носители микенской культуры были ахейцы. Прочтенные пилосские надписи подводят под это мнение солидное основание.

Видное место в изучении этой проблемы занял также вопрос о переселении около XIV в. до н. э. значительных групп ахейцев на остров Крит и побережье Малой Азии. Сравнительно недавно при раскопках в Богазкеое были найдены глиняные таблички, датируемые XIV и XIII вв. до н. э., в которых упоминается царство Аххиява.

Некоторыми учеными это имя сразу же было сопоставлено с именем Ахайя и выска-

зано предположение о переселении значительного числа ахейцев в Малую Азию, где они основали свое государство. Скорее всего, это, оказавшееся весьма недолговечным, государственное образование возникло на южном берегу Малой Азии, в области, впоследствии получившей название Памфилии. Если это предположение правильно, упоминаемое ахейское царство — царство Аххиява — в XIV в. до н. э. находилось в сношениях с могущественной Хеттской державой. С этой точки зрения весьма интересны наблюдения лингвистов, которые путем анализа некоторых имен, встречающихся в греческих мифах, обнаружили в них хеттские корни. Хотя после падения Хеттской державы около 1200 г., воспоминания о ее могуществе стерлись и позднейшие греческие авторы, например Геродот, совершенно о ней не упоми-

нают, но во времена сложения эпических поэм греки, очевидно, еще не успели забыть о своем мощном восточном соседе. В «Одиссее», например, в описании подвига Неоптолема (ХI, 519—521) мы находим следующее место:

Taк Еврипида, Телефова сына, губительной медью

Он ниспроверг, и кругом молодого вождя все кеттейцы Пали...

У Гомера, таким образом, в качестве участников военных действий под стенами Трои упоминаются кеттейцы, т. е. хетты. К этому можно прибавить, что имя отца прославленного вождя кеттейцев Телефа, по убедительному объяснению академика Г. Капанця-

на, тождественно с именем хеттского бога Телепина. Это же имя носил один из хеттских царей. Правда, эпическая традиция приписывала Телефу греческое происхождение, но в этом можно видеть результат позднейшей переработки мифа. Можно, таким образом, считать, что в античной эпической традиции нашли отражение воспоминания о существовавших некогда взаимоотношениях между ахейцами и хеттами.

Отождествление царства Аххиява с Ахейским государством, впрочем, нельзя еще считать общепризнанным, и все вышесказанное относи-

тельно связи ахейцев и хеттов остается пока гипотезой. Зато вряд ли можно сомневаться в том, что около 1400 г. до н. э. пелопоннесские ахейцы завоевали Крит: к этому времени относится разрушение критских дворцов. Постигшая Крит катастрофа повлекла за собой переселение некоторых критских племен в другие места. Так, по-видимому, ликийцы, первоначально обитавшие на Крите, переправились в Малую Азию и поселились там в области, впоследствии получившей название Ликии.

Следует думать, что помимо Памфилии ахейцы проникли и поселились также на северном побережье острова Кипра, которое в связи с этим стало потом называться Ахейским берегом. В этом отношении весьма показательно, что известные нам диалекты Памфилии и Кипра родственны тому языку, на

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

82

Оттиски золотых перстней-печатей из Микен, ок. XV—XIII вв. до н. э.

котором говорило население Аркадии в Пелопоннесе, т. е. языку ахейскому.

Само собой разумеется, что, пока существовало Хеттское царство, ахейцам было трудно проникнуть

ипрочно обосноваться на западном побережье Малой Азии. Однако, когда это царство прекратило существование, отдельные группы ахейцев, по некоторым признакам, стали здесь селиться. По крайней мере, при раскопках в Милете была найдена позднемикенская керамика XII в. до н. э. Это дает некоторые основания предполагать, что на этом месте существовало ахейское поселение. Еще до утверждения на малоазийских побережьях ахейцами были заняты некоторые большие острова, в их числе остров Лесбос. Ахейцы, поселившиеся на этих островах, по-видимому, происходили из ахейцев северных, фессалийских. Утверждаясь на малоазийских побережьях, ахейские переселенцы лишь в редких случаях проникали в глубь страны, где продолжало обитать местное население. Распад Хеттского государства, таким образом, открыл дорогу на западное побережье Малой Азии одновременно и северным ахейцам,

иахейцам южным, пелопоннесским. И те, и другие, очевидно, уже давно стремились проникнуть к Геллеспонту и утвердиться в Троаде.

Существуют достаточно веские основания думать, что события, связанные с завоевательными вторжениями ахейских дружин в Троаду, явились исторической основой для сюжета «Илиады». В греческом эпосе, таким образом, отразились в специфической

для него форме реальные события, происходившие в Малой Азии в XIII—ХII вв. до н. э.

События, запечатлевшиеся в греческом эпосе, которые мы обычно называем Троянской войной, очевидно, были последними крупными событиями в истории микенцев. Усилившийся отлив ахейского населения на восток и в Малую Азию и одновременный приток с севера Балканского полуострова новых воинственных племен, по-видимому, явились одними из главных причин быстрого упадка микенской культуры.

Как указывалось, время разрушения Пилосского дворца, после которого жизнь в нем уже не возобновлялась, довольно точно датируется последними десятилетиями ХIII в. до н. э. Совпадение этого события с вторжением дорийцев в Пелопоннес, относимым античной традицией примерно к концу XIII и XII вв. до н. э., вряд ли может быть признано случайным. В свете и прежних, и недавних археологических исследований трудно недооценить разрушительную силу этого вторжения. После него навсегда исчезли монументальные дворцы и гробницы микенской эпохи, надолго и почти полностью прекратились связи между Балканским полуостровом и другими странами, снизился общий уровень материальной культуры. Это особенно заметно в области керамического производства, где наблюдается в это время переход от микенских стилей к гораздо более примитивным: протогеометрическому и геометрическому. Все это показывает, что микенское общество, уже

Эгейский мир в III—II тысячелетиях до н. э.

83

испытавшее на себе воздействие процессов социаль- но-имущественной дифференциации и знакомое с противоречиями рабовладельческого строя, не оказалось в состоянии выдержать напора дорийских завоевателей. Можно согласиться с мнением английского ученого Дж. Томсона, который считает, что победа дорийцев во многом объясняется сохранившейся у них родовой организацией и родовой сплоченностью. Дело в том, что микенская культура, судя по археологическим данным, была распространена среди лишь сравнительно немногочисленных слоев населения материковой Греции, большая же его часть продолжала жить в несравненно более примитивных условиях первобытнообщинного строя. О том же говорят и лингвистические данные, в частности некоторые наблюдения отечественного ученого С. Я. Лурье, который заметил, что в дешифрованных микенских надписях в конце слогов исчезают согласные «v», «p», «с», тогда как в греческом языке более позднего времени мы с этими согласными снова встречаемся. В этой связи С. Я. Лурье высказывает, на наш взгляд, весьма убедительное предположение, что язык микенских надписей, по-видимому, был языком сравнительно небольшой господствующей группы, в среде же более широких слоев населения сохранялся язык, переживший дорийское вторжение, из которого развились позднейшие греческие диалекты. Факт последующего почти бесследного исчезновения микенской письменности, безусловно, согласуется с этим предположением и подкрепляет его. Таким образом, незаинтересованность народных масс в защите государства, которое облагало их тяжелыми поборами и повинностями, сыграла по всем признакам решающую роль в успехе дорийского завоевания. К сожалению, обо всем этом можно только догадываться, ибо никаких сведений о конкретной исторической обстановке, сопутствовавшей падению Микен и Пилоса, не сохранилось. Так или иначе, но в

XIII—XII вв. до н. э. прекратили свое существование главные центры микенской культуры в Пелопоннесе и Древняя Греция вступила в новый период исторического развития.

Социальный строй микенского общества. Государство

Основываясь на всей совокупности имеющихся данных, можно не сомневаться в том, что микенское общество было уже знакомо с классовым делением и дошло в своем развитии до государственной организации. К сожалению, мы пока еще очень мало осведомлены о конкретных особенностях Микенского государства и не можем даже с уверенностью установить, существовало ли в микенское время на территории Южного Пелопоннеса одно или два обособленных друг от друга государственных образования. Скорее, последнее, поскольку прочтенные до сего времени пилосские документы не дают оснований для другого вывода.

По всем признакам Микены возглавлялись царями. О характере власти микенских царей можно составить лишь очень приблизительное представление. В различных местах гомеровского эпоса, как известно запечатлевшего ряд различных стадий развития древнего общества с характерными для них особенностями социально-политического строя, власть царей — басилеев — обрисована неодинаково. Если в одних случаях басилеи изображаются в поэмах в образе вождей племен, разделявших свою власть с советом старейшин и народным собранием, то в других, напротив, подчеркивается их единовластие.

Оттиск золотой циллиндрической печати

из погребения близ Пилоса. XV в. до н. э. Афины

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

84

Реальные черты государственной структуры Микен, безусловно, следует искать во втором из этих двух образов. Может быть, уяснению характера власти микенских царей может помочь аналогия с древним Пилосом, о котором мы теперь располагаем значительно большим числом сведений. Если исходить, как это, например, делает в своем исследовании С. Я. Лурье из уже прочтенных по методу Вентриса и Чэдвика пилосских надписей, то перед нами вырисовывается сложная картина в достаточной мере уже развитой социально-экономической жизни пилосского общества.

Основываясь на надписях, С. Я. Лурье приходит к выводу о существовании на принадлежащей Пилосу территории крупного землевладения. Пилосский царь («ванака») и воевода («равакета»), возглавлявшие Пилосское государство, владели так называемыми теменами — земельными угодьями, величина которых по принятой в Пилосе системе определялась

в1800 и 600 мер получаемого с них зерна. Некоторые из пилосских должностных лиц («терета») также владели участками, эквивалентными 600 мерам зерна, т. е. равными темену воеводы. Любопытно, что

внадписях эти земли называются полученными «от

народа». Крупными земельными угодьями владели и храмы. Значительное число земель и «от народа» и храмовых сдавалось в аренду крупным (в их числе встречаются жрецы) и мелким арендаторам. Как свидетельствуют надписи, отдельным лицам передавался для содержания и ухода также и скот. Земля обрабатывалась рабами, зависимым населением (характер этой зависимости еще не ясен) и мелкими арендаторами, имевшими участки, эквивалентные 9—10 мерам зерна.

В тех же надписях упоминаются и живущие в особых поселениях ремесленники: плотники, каменщики, горшечники, пекари, портные, ювелиры и многие другие. Имея в виду известные нам памятники ремесленного производства того времени, можно считать, что микенское ремесло в системе разделения труда достигло значительно более высокой ступени, чем ремесло гомеровского времени. Сравнительно высокое развитие обмена и постоянные военные столкновения, безусловно, содействовали росту в микенском обществе социально-имущественной дифференциации. Об этом, в частности, свидетельствуют и погребения микенского времени, отражающие различные степени благосостояния погребенных в них людей:

Конь с колесницей. Фрагмент кратера, из Микен. Терракота. XIV—XIII вв. до н. э.

Эгейский мир в III—II тысячелетиях до н. э.

85

Чаша-килик с росписью, из Микен. XIII в. до н. э.

от могил рядовых воинов и земледельцев со скудным инвентарем до роскошных толосов царей.

Таким образом, Пилосское государство этого времени по всем данным являлось централизованной монархией, обладавшей развитой административной системой. И сам город Пилос, и вся принадлежащая Пилосскому государству территория, по предположению С. Я. Лурье, может быть включавшая в себя и часть Аркадии, была поделена на административные районы, управляемые особыми должностными лицами. Надписи называют ряд таких должностных лиц и в центре, и на местах. Содержание надписей свидетельствует о том, что при помощи этих должностных лиц государство взимало с подвластного населения налоги, выплачиваемые натурой: пшеницей, просом, оливковым маслом, виноградными лозами, а также скотом — определенным числом баранов, овец, волов, коров, свиней. Другие функции упоминаемых в надписях должностных лиц пока еще не достаточна ясны.

В целом социально-политический строй Микен и других ахейских государств, очевидно, должен быть охарактеризован как раннерабовладельческий, близкий по своей структуре к критскому, имеющий много общих черт с раннерабовладельческими государствами Древнего Востока. Вполне также возможно, что микенское общество по своему характеру, как это думают некоторые ученые, во многом напоминало общество хеттов, с которыми ахейцы вели войны.

Микенская культура

Развалины циклопических стен и башен, современные этим стенам гробницы и некрополи сохранились и были обнаружены в результате раскопок и археологических исследований не только в Арголиде, Мессении, Элиде и Лаконике, но и в Аттике (на территории Афин), Беотии и ряде других районов европейской Греции и Македонии.

XIV—XII вв. были периодом наиболее интенсивного и широкого распространения по всему Восточному Средиземноморью уже не критской, а микенской культуры. Сосуды и другие вещи микенского стиля этого времени находили и находят на различных островах Эгейского моря, на территории Фракийского побережья, в западной части Малой Азии, на Кипре, в Сирии, Египте, Южной Италии и Сицилии. С уверенностью можно сказать, что в позднемикенское время все эти страны и острова были соединены прочными экономическими и культурными связями. В последнее время благодаря более точному разграничению памятников критской и микенской культуры существующие в науке представления о микенской торговле и внешних связях с другими странами стали значительно определеннее. Ряд предметов, считавшихся ранее привезенными в Египет с Крита, определяются теперь как изделия микенских ремесленников. Торговые связи Микен с Египтом относят уже к самому началу XVI в. Упоминаемый в

Женская фигурка из Микен. XIII в. до н. э.

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

86

Голова богини, или сфинкса, из Микен. Раскрашенный алебастр. 1400—1100 гг. до н. э.

египетских текстах народ ханебу некоторые исследователи склонны в настоящее время принимать не за критян, как думали раньше, а за микенцев. Можно считать вероятной, хотя и не доказанной, гипотезу, согласно которой микенские правители помогли фараону Яхмосу (1584—1559 гг. до н. э.) в его борьбе с гиксосами. Во времена Эхнатона (1424—1388 гг. до н. э.) в столице его Ахетатоне была широко распространена микенская керамика. На изделиях микенских мастеров, найденных в самой Греции, также можно заметить некоторое влияние египетской культуры.

В эту пору расцвета и широкого распространения микенской культуры материковая Греция в некоторых отношениях обгоняет Крит. Если раньше, в

конце XVI и XV вв. до н. э.,) когда влияние Крита на материк было наиболее сильным, микенские культурные заимствования не представляли собой механического перенесения чужеземной культуры на другую почву и, например, во фресковой живописи на стенах Микенского и Тиринфского дворцов критская художественная техника, как мы уже заметили, сочеталась с местными сюжетами, то теперь наблюдается как раз обратное.

С конца XV в. фрески самого Кносса обнаруживают на себе следы влияния искусства материковой Греции. То же можно сказать и о критской керамике, которая также испытывает на себе влияние микенских форм и стилистических приемов, в области же строительного искусства и строительства дорог материковая Греция значительно обогнала Крит.

В свете новых археологических исследований и дешифровки микенской письменности нельзя не поставить вопроса о критическом пересмотре прежнего, в свое время выдвинутого Эвансом, взгляда на микенскую культуру как на лишенное всякой оригинальности ответвление критской. Присущие микенской культуре черты глубокой самобытности показывают, что в материковой Греции существовали собственные прочные традиции, уходящие своими корнями в глубокую древность, свой собственный путь развития. Дорийское вторжение замедлило это развитие, на некоторое время отбросив материковую Грецию назад, но не прервало. Последующий период многое наследовал от микенской эпохи, например микенские орудия труда — плуг, гончарный круг, парусный корабль, некоторые типы оружия и т. д. Но самое главное заключалось в том, что наступивший вслед за микенским новый, так называемый «гомеровский» период был уже веком железа.

Микенская религия

Еще недавно наши представления о микенской религии почти полностью базировались на материале археологических исследований и раскопок. Так как многие из археологических памятников, в большей или меньшей мере отражающих микенские религиозные представления, по времени относились к периоду наибольшего влияния Крита на материковую Грецию, ряд ученых пришли к выводу о чрезвычайной близости микенской религии к религии критян. Вряд ли это мнение может быть оставлено без критического пересмотра, особенно теперь, когда на найденных в Пилосе табличках были прочтены име-

Эгейский мир в III—II тысячелетиях до н. э.

87

на богов, хорошо нам известных по позднейшей религии греков: Зевса, Геры, Посейдона, Ареса, Диониса. Если эти имена прочтены правильно, можно прийти к выводу, что пантеон олимпийских богов начал складываться еще в микенское время в среде ахейского населения, что он пережил дорийское вторжение и затем был унаследован гомеровским обществом.

По всей вероятности, наряду с этими религиозными представлениями в микенское время одновре-

менно бытовали еще многие пережитки древнего фетишизма.

Совершенно несомненно также, что в микенском обществе получили широкое распространение вера в загробную жизнь и культ мертвых, памятниками чего остались микенские гробницы. Судя по отдельным случаям находок в этих гробницах остатков трупов, можно думать, что древние микенцы были знакомы с некоторыми приемами бальзамирования по египетскому образцу.

Глава III

РАННИЕ ГРЕЧЕСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ И В МАЛОЙ АЗИИ

ПЕРЕСЕЛЕНИЯ ПЛЕМЕН В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ

IIТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н. Э.

ВXIII—ХII вв. до н. э. на Балканском полуострове и в Малой Азии проис-

ходят крупные передвижения племен, в ходе которых подверглись разгрому Микенское и Критское царства, была разрушена Троя и произошли глубокие социально-экономические и культурные изменения в бассейне Эгейского моря.

Результаты этих передвижений племен сказались и за пределами крито-микен- ского мира. Они ускорили распад Хеттского царства, окончательно подорвали господство фараонов XX династии в Палестине и Финикии и привели к предполагаемому многими учеными переселению этрусков из Малой Азии на Апеннинский полуостров, переселению, которое имело столь значительные последствия для древней Италии.

Перемещение племен в бассейне Эгейского моря, принявшее столь значительные масштабы во второй половине II тысячелетия до н. э., следует рассматривать как вполне закономерное явление, обусловленное неравномерностью социальноэкономического развития различных областей.

Основным толчком к этим передвижениям послужило переселение дорийских племен, обитавших первоначально на северной периферии эгейского мира и двинувшихся отсюда на юг, тесня ахейцев и критян. Причиной этого миграционного движения был рост производительных сил, вызвавший первое крупное общественное разделение труда и в результате его социальное расслоение, появление частной собственности и стремление к захвату земель, рабов, скота и другого имущества.

Таким образом, массовое передвижение дорийских племен происходило в обстановке разложения в их среде первобытно-общинного строя, когда стали неизбежными захватнические войны. Войны, которые раньше велись только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, теперь ведутся только ради грабежа и стали постоянным промыслом.

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

90

АНТИЧНАЯ ТРАДИЦИЯ О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ПЛЕМЕН

В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ II ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н. Э.

О переселении дорян сообщают античные авторы, использовавшие главным образом мифы и легенды о древних героях и отчасти данные топонимики. Само собой разумеется, мы должны очень осторожно пользоваться этими сведениями и подвергать их тщательной критике. Однако общее направление переселения и его основные этапы сомнений не вызывают. Что касается датировки этих переселений, то древние авторы приурочивали их к окончанию Троянской войны. «Даже и после Троянской войны,— замечает Фукидид,— в Элладе все еще происходили перемещения жителей и новые заселения, так что страна не знала покоя и потому не преуспевала» (I,12, 1). Античная традиция сохранила отчетливое воспоминание о переселении фессалийцев из Эпира в область, которая получила от них свое название (Геродот, VII, 176; Фукидид, I, 123). Затем вытесненные ими беотяне вторглись в Кадмейскую землю, овладели ею и, в свою очередь, назвали Беотией.

Все эти события, по вычислениям Фукидида, произошли через 60 лет после падения Илиона, т. е., принимая во внимание традиционную дату Троянской войны (1194—1184 гг. до н. э.)1, уже в конце XII в. до н. э.

Тогда же, по данным античной традиции, начинается еще более грандиозное движение — переселения дорян. Фукидид датирует захват дорянами Пелопоннеса 80-м годом после падения Илиона, то есть 1104-м годом. Исократ и Эфор дают более позднюю дату — 1069 г. В обоих случаях эти традиционные даты следует рассматривать лишь как весьма приблизительные хронологические вехи. Существуют упоминавшиеся выше веские основания думать, что переселение дорян на самом деле приходится на конец XIII в. По-видимому, оно было связано с вышеупомянутыми передвижениями фессалийцев и беотян.

Античная традиция объясняет эти массовые переселения борьбой могущественных героев, предъявляющих свои наследственные права на те или иные якобы ранее им принадлежавшие земли. В частности, предания о нашествии дорян на Пелопоннес тесно переплетались с рассказами о так называемом возвращении Гераклидов, в которых повествуется о

1 Более раннюю дату (1334 г. до н. э.) давал в III в. сицилийский историк Тимей.

том, как Геракл боролся за обладание Пелопоннесом и как его потомки Гераклиды стали во главе вторгшейся в Пелопоннес группировки греческих племен — дорян. Социальная подоплека этих мифологических повествований вполне ясна. Басилеи Аргоса, Спарты и Мессении стремились поднять свой авторитет и обосновать свои права на захваченные территории ссылкой на права своих божественных предков. И вот была создана сложная и искусственная генеалогия, возводящая царский род к обоготворенному Гераклу, о подвигах которого сложено было столько мифов. Характерно, что античная традиция проводит строгое различие между дорянами и Гераклидами. Геракл выступает как ахейский герой из рода Персея. Он вступает в союз с Эгимием, сыном Дора, родоначальником дорийских племен, и получает от него третью часть царства. Сын Геракла Гилл, изгнанный после смерти своего отца из Пелопоннеса, удаляется на север к дорянам и делит власть с сыновьями Эгимия — Памфилом и Диманом. Потомки Гилла получают название гиллеев, а два других дорийских племени — диманы и памфилы — оказываются названными в честь своих предков, сыновей Эгимия.

Этими искусственными генеалогиями дорийские вожди стремились во что бы то ни стало доказать свое ахейское происхождение. Даже много столетий спустя, когда дорийское переселение стало делом далекого, легендарного прошлого, спартанский царь Клеомен I гордо заявляет афинской жрице: «Не дорянин я, но ахеец» (Геродот, V, 72). Конечно, вполне возможно, что доряне принимали в свою среду некоторые ахейские роды. Даже само название племени памфилов интерпретируется некоторыми исследователями как «люди всех племен». Но интересно то, что именно басилеи стремились возводить свой род не к завоевателям, а к побежденным племенам. В этом, может быть, сказались воспоминания о более высокой ахейской культуре микенского времени.

Миф о Гераклидах, заявляющих свои права на наследие предков — Геракла и Персея, — казался большинству греческих авторов вполне убедительным объяснением вторжения дорян в Пелопоннес. Только Фукидид стремился вскрыть более глубокие и реальные причини этого события. Он пишет, что до Троянской войны, а также долгое время и после раз-