- •Основные научные направления теории международных отношений
- •4.1. Политический реализм
- •4.2. Неореализм или структурный реализм
- •4.3. Место и роль идеализма
- •4.4. Неолиберальная оценка международных отношений
- •4.5. Марксистский взгляд на международные отношения
- •4.6. Неомарксизм
- •4.7. Феминизм и современные международные отношения
Основные научные направления теории международных отношений
В настоящее время наблюдается «взрыв» дискуссий по концептуальным основам международных отношений. Этот «взрыв» оправдан, ибо прежняя система отношений опрокинулась, а другая так пока и не сложилась. Остро встал вопрос о выработке иных парадигм теории международных отношений. Почему? Во-первых, исчезла прежняя структура безопасности, а новая находится еще в стадии обсуждения. Во-вторых, появилась анархия и непредсказуемость поведения субъектов. В-третьих, в международные отношения ворвался терроризм и стало ясно, что ни одна страна мира не может чувствовать себя защищенной.
Поэтому в современной науке о международных отношениях все чаще обнаруживается стремление к переходу от теоретического к методологическому и нормативному модусу рассмотрения этих отношений, в границах которых она нередко воспринимается как форма делегитимизации в общественном сознании решений в этой области, с одной стороны, и как своего рода методологическая основа формирования стратегии и идеологии - с другой. На это обращают внимание все исследователи теории международных отношений.
Как нам представляется, целесообразно в современных условиях идти не по пути критики тех или иных концепций. Это, как говорится, мы уже проходили. Дистанцируясь от «идеологических» дискуссий между всеми парадигмами, можно применить к теории международных отношений полезные идеи, содержащиеся во всех концепциях. Такой «эклектизм» не является необычным для нашей дисциплины. Рациональное всегда есть казалось бы в совершенно противоположных школах и направлениях. Все они в большей или меньшей степени отражают основные области изучения международных отношений: методологическую часть, определяющую основные принципы научного подхода к анализу внешней политики, систему категорий и понятий теории, результаты целостного исследования проблем, конкретных внешнеполитических процессов и ситуаций, структуру безопасности и внешней политики, комплекс установок в области принятия решений. Эти концептуальные подходы не исключают борьбы школ и направлений в области международных отношений, поскольку каждая из них отражает определенный уровень общественного развития страны и расстановку политических сил.
4.1. Политический реализм
Среди авторов теории, объяснявшей поведение государств в отношении друг друга, долго преобладало направление, сторонники которого уже в XX в. без ложной скромности присвоили себе звание «реалистов». По их мнению, воплощение в жизнь постулатов Н. Макиавелли, борьба Британии за роль мирового арбитра, создание участниками Венского конгресса довольно устойчивого механизма многополюсного баланса сил в Европе, поведение ведущих держав перед Первой и Второй мировыми войнами, свидетельствуют о том, что движущей силой международных отношений является стремление любого государства к усилению своей безопасности путём распространения влияния и наращивания мощи.
Библией «реалистов» являются воззрения английского философа XVII в. Т. Гоббса, который считал сутью политики борьбу за безопасность во враждебном окружении. В границах отдельных государств, по Гоббсу, люди укрываются под защитой государства, заключая договор друг с другом, чтобы избежать «войны против всех». Качественным отличием международных отношений от процессов внутри государств является отсутствие высшего арбитра, и как результат — состояние анархии, аналогичной ситуации в природе. Естественное же состояние природы - состояние войны. Современные последователи Гоббса довольно поэтично развивают эту мысль следующим образом: «В политике люди плывут в безбрежном и бездонном море. Здесь нет ни границ, ни убежища, ни дна, ни якорной стоянки, ни начала пути, ни конечного пункта назначения. Задача состоит в том, чтобы держаться на плаву и на ровном киле: море им и друг, и враг».
В подтверждение центрального тезиса о первичности закона джунглей «реалисты» приводят классическую притчу другого философа - француза Ж. Жака Руссо. Она рассказывает об охоте пяти первобытных жителей на оленя. Голод каждого можно было бы утолить пятой частью туши оленя. Но в тот момент, когда охотники почти окружили животное, один из них заметил зайца и бросился за ним. Он насытился, но олень убежал, а четыре других охотника остались ни с чем. Мораль: охотники больше не доверяют друг другу, и каждый реализует свои интересы, не заботясь об интересах других.
Наиболее крупной фигурой, классиком реализма считается Г. Моргентау, немецкий эмигрант, вынужденный покинуть свою родину из-за преследований со стороны нацистов. Его книга «Politics Among Nations. The Struggle for Power and Peace (Политические отношения между нациями. Стратегия для силы и мира)», изданная в 1948 г., выдержала более 20 изданий. Когда в 1980 г. Моргентау ушел из жизни, государственный секретарь США Г. Киссинджер произнес слова, под которыми подписались бы многие: «Ганс Моргентау был моим учителем». Можно ли сказать еще лучше. Моргентау заложил основы направления в концепции, которую продолжили Р. Найбюр, Дж. Кеннан, Р. Штраус-Хупе, Д. Херц, К. Гольдман. Реализм обогатил дисциплину международных отношений несколькими важными понятиями: «геополитика», «супердержава», «сдерживание», «безопасность», «национальные интересы» и др. Белорусские исследователи Н. Антонович и Е. Достанко обращают внимание на то обстоятельство, что Моргентау и его последователи разработали четкую систему принципов, в которых обосновали невозможность постижения гармонии в международных отношениях. Они указывают на немецкое происхождение этого термина (Real Politik), восходящего ко временам О. Бисмарка. Реалисты сформулировали 6 пунктов международного детерминизма:
политики имеют свободу действий и стремятся к достижению наиболее рациональных решений;
политики думают и действуют согласно интересам государства;
сущностью мировой политики является борьба суверенных государств за свои национальные интересы;
моральные принципы не могут быть применены в отношениях между государствами. Главное - результаты;
действия других наций надо оценивать по тем же моральным принципам, что и действия своей нации;
политика целиком автономна к экономике и праву. Единственной целью политики является увеличение силы страны на международной арене и ее демонстрация.
Поэтому Моргентау определял сущность международных отношений как анархичное противоборство стран. Стабильность этих отношений возможна только через баланс силы. Его последователи исходят из того, что отсутствие доверия всегда доминирует в международных делах. Поэтому каждое государство стремится наращивать свою силу. Но, поступая таким образом, оно ущемляет безопасность других государств, которые пытаются догнать, а позже и превзойти по силе нарушителя спокойствия. Эта гонка за обеспечение безопасности, по существу, с самого начала приобретает форму замкнутого круга, по которому и развиваются государства в соперничестве друг с другом. «Дилемма безопасности» возникает в результате того, что военные приготовления одного государства создают неразрешимую неясность в умах других относительно того, имеют ли эти приготовления только «оборонительные» цели - укрепление собственной безопасности в неопределенном мире - или скрывают наступательные замыслы - изменение «статус-кво в свою пользу». Разумеется, государственные деятели в такой ситуации, как правило, обязаны
исходить из вероятности худшего для них сценария, что еще больше подхлестывает гонку вооружений.
Иногда наступают паузы, когда никому не удается нарушить «баланс сил», но затем одно государство или группа государств вырываются вперед, и баланс можно восстановить либо войной, либо созданием противовеса в виде более мощной коалиции. Теорию «баланса сил» часто сравнивают с движением шаров на бильярде. Они сталкиваются друг с другом, образуя меняющиеся конфигурации и затем движутся снова в бесконечном соревновании за силу и безопасность. Это вечное движение не зависит от «цвета» шаров - внутреннего устройства и идеологии того или иного государства. У всех одна цель - обеспечить себе максимальную безопасность и влияние. Разница лишь в их размерах: более мощные легче расталкивают тех, что поменьше, но последние могут противостоять им, присоединяясь к коалициям других гигантов. Существует множество конфигураций «баланса сил» на бильярдном столе истории. Бывают случаи, когда отдельные государства пытались добиться мировой гегемонии - создать «однополюсный» мир, но всякий раз возникали противостоящие им коалиции, которые срывали эти попытки. По мнению «реалистов», самое выгодное положение у государства, которому удается занять положение балансира. Ловко и беспринципно перемещаясь между сталкивающимися группировками, оно, помогая то тем, то другим, определяет развитие событий и при минимальных затратах обеспечивает себе максимум влияния.
«Реалисты» признают, что их теория - «воплощение цинизма», но такова, дескать, жизнь, таковы законы природы, которым подчиняются и международные отношения. Конечно, здесь налицо, казалось бы, неразрешимое противоречие: во внутренней политике государство требует от подданных соблюдения законов, согласия, ищет компромиссы, а в отношениях с другими государствами руководствуется принципами джунглей. Этот разрыв заполняется патриотической абсолютизацией «национальных интересов» и признанием, хотя часто неискренним и весьма снисходительным, норм международного права.
Жизнеспособность теории «реализма» объясняется тем, что за редкими исключениями она довольно адекватно отражала мотивы поведения государств на протяжении трех с половиной веков функционирования классического механизма отношений между суверенными государствами-нациями – Вестфальской системы международных отношений.
В XVII - XVIII вв. стержнем европейской политики был быстро меняющийся калейдоскоп монархических союзов с целью укрепления могущества каждого из суверенов. При этом ключевую роль балансира играла Британия, стремившаяся с позиции «блестящей изоляции» за Ла-Маншем не допустить господства на континенте ни одного из них. В начале XIX в. с помощью сложной системы сдержек и противовесов на Венском конгрессе удалось создать такой коллективный баланс сил «концерта» ведущих европейских держав, который довольно длительное время делал невыгодным его нарушение для всех участников. Но соперничество за расширение влияния сначала расшатало, а затем разрушило и эту конструкцию, в конечном счете ввергнув Европу, а затем и некоторые другие регионы, в Первую мировую войну. Соперничество в XX в. Запада с нацизмом, а затем с коммунизмом, казалось бы, переводило международные отношения из плоскости беспристрастного баланса сил в сферу идеологической борьбы. Это, возражали «реалисты», только на первый взгляд. А под покровом идеологической риторики, по их мнению, работали те же пружины национальных интересов, расширяя сферы влияния и силовых механизмов, перечеркивающих идеологию. Именно законы «реализма» сделали возможным во время Второй мировой войны союз западных демократий с Советским Союзом против нацистской Германии, определили разделение Европы и Восточной Азии на сферы влияния в соответствии с послевоенным балансом сил. Не отбрасывая совсем идеологическую мотивацию, «реалисты» рассматривали и «холодную войну» главным образом как геостратегическое стремление СССР к мировому господству.
Именно поэтому отец доктрины «сдерживания» Дж. Кеннан в 1947 г. писал о национальных особенностях экспансионистской политики Советского Союза как продолжателя Российской империи. Сторонники этой школы с удовлетворением отмечали методологическое сходство марксистского анализа «соотношения сил на мировой арене» в документах съездов КПСС с традиционным «реалистическим» учетом состояния баланса сил. Особое ликование по поводу живучести «реализма» вызвало состояние враждебности между Китаем и Советским Союзом в 1970-е гг., которое использовали в своих интересах США. Многие «реалисты» считали китайский коммунизм «редисочным» — красным снаружи, но белым внутри, а в поведении Советского Союза усматривали больше «византийскости», чем марксизма.В США и Европе издано бесчисленное множество монографий, статей, докладов, посвященных исследованию почти всех аспектов международных отношений именно с позиции «реализма». Вскоре после окончания Второй мировой войны «реализм» стал чуть ли не официальной американской теорией. Со временем он утвердился в этом качестве и в Европе. Например, шведский исследователь К. Голдман благоговейно именовал его «теорией с заглавной буквы». Во времена «холодной войны» критиковать «реализм» на Западе было так же опасно, как и «марксистскую методологию» на Востоке. Классики «реализма» отмечали комплексность понятия «силы», включавшей, помимо военной составляющей, экономический, политический, морально-идеологический и другие компоненты. Но постепенно, по мере наращивания «холодной войны», внимание прикладного «реализма» все больше концентрируется на военном измерении международных отношений. Еще в 50-е гг. XX в. Дж. Херц ввел в обиход понятие «дилемма безопасности». По определению дилемма сложнее, чем проблема. Это обычно ситуация, в которой необходимо сделать выбор не между хорошим и плохим, а между двумя равными, особенно равно нежелательными вариантами. Поскольку обеспечение безопасности в военной области в годы «холодной войны» рассматриваетесь как первостепенная задача, основным содержанием «дилеммы безопасности» стала военная безопасность. До сих пор при упоминании термина «безопасность» западные специалисты имеют в виду исключительно безопасность военную, а не комплексную - с включением экономических, экологических и прочих аспектов. Академический курс по «безопасности» (читай по «военной безопасности») становится ритуальным в учебных заведениях, заменяя во многих случаях изучение международных отношений.
Значительное влияние на подходы к анализу военной безопасности оказала школа конфликтологии, основы которой были заложены в монографии Т. Шеллинга «Стратегия конфликта». На ее базе развилась другая школа, получившая название «теории игр», основы которой применительно к международным отношениям были адаптированы А. Раппопортом. Это модернистское направление открыло дорогу применению математических моделей, использованию компьютерной техники. Поскольку дилемма военной безопасности оставалась в центре внимания ученых и политиков, а соотношение вооружений, особенно ракетно-ядерного, больше, чем другие аспекты, поддавалось количественным обобщениям, это течение еще больше сосредоточило внимание международников на военно-стратегических аспектах мировой политики. Теперь очевидно, что монополизм и милитаризация «реализма» сыграли злую шутку над специалистами-международниками. Они просмотрели или проигнорировали глубинные и долгосрочные процессы глобального характера, развившиеся в социально-политической, экономической, духовной областях жизни мирового сообщества, качественное созревание которых в 80-90-х гг. XX в. начало оказывать мощное воздействие и на международные отношения.