Индустриализация
3.1 Предпосылки индустриализации
Одной из опорных точек, с которых следует начать рассмотрение данного вопроса, является XV съезд ВКП(б). XV съезд ВКП(б) состоялся в декабре 1927 года и прошел в напряженной атмосфере, вызванной внутренними трудностями и тревожным международным положением. Будучи поглощенным фракционной борьбой, съезд всё же указал на некоторые принципиальные направления развития экономики. Они были сформированы таким образом, что, обнаружилось вскоре, могли толковаться прямо противоположно. Поэтому позже высказывалось предположение, что речь шла о компромиссе между различными течениями, уже появившимися в самом большинстве после того, как оно изгнало из партии оппозиционеров.
В руководящих кругах партии к этому времени утвердилась не только идея об индустриализации, но и мысль о необходимости высокого темпа её проведения, такого, который позволил бы СССР “догнать и перегнать” наиболее развитые капиталистические страны. Этому способствовало старое большевистское понимание отсталости России, успехи в восстановлении хозяйства в предыдущие годы, наконец, критика и напоминания оппозиции. Было завершено строительство ГЭС на реке Волхов, предусмотренное планом ГОЭРЛО, и начаты две стройки, которым суждено остаться в анналах советского экономического развития: одна - Днепрострой: сооружение плотины и самой крупной в ту пору европейской ГЭС на Днепре, близ Запорожья, другая - Турксиб: новая железная дорога, напрямую связывающая Транссибирскую магистраль (на широте Новосибирска) со Средней Азией. Тракторный завод строится в Сталинграде. Проектируются также крупные промышленные объекты. Спорили о территориальном размещении: разные республики приводили доводы в пользу строительства их в своих пределах. XV съезд сформировал также директивы по составлению пятилетнего плана развития, но никто не предполагал тогда, что это может привести к внезапной ломке всех сложившихся соотношений между различными отраслями народного хозяйства.
Кризис заготовок зерна 1927 года привел к тому, что Сталин всё настойчивее и категоричнее акцентировал новую идею, высказанную им на XV съезде: выход из кризиса - в переходе от мелкого, частного хозяйства к крупному коллективному. Тема ускорения создания колхозов и совхозов стала лейтмотивом его выступлений. Нет оснований утверждать, что у Сталина уже тогда было четкое представление о том, как будет осуществляться коллективизация. Вместе с тем ясно, что, став ревностным поборником высоких темпов индустриализации, он уже поставил всё на эту карту и не считался такими препятствиями, как медленная эволюция отсталой деревни. Утверждают, что в эти месяцы он, резко сменив курс, взял на вооружение тезисы только что разгромленных троцкистов. Отчасти такое утверждение, бесспорно, соответствует истине: в дебатах, вызванных его новым предложением, он, оправдывая борьбу с кулаком, защищает ускорение индустриализации и обосновывает необходимость наложения “дани” на крестьянство, используя доводы, целиком заимствованные им у тех, кто несколько месяцев назад был его противником.
В верхушке партии появились противники столь форсированного проведения индустриализации. Уже в конце января глава могущественной московской партийной организации Угланов высказался против исключительно крупных вложений в тяжелую промышленность и чрезмерные надежды на колхозы, которые, по его мнению, годились как решение для более отдаленного будущего. В свою очередь, в марте Рыков вступает в конфликт с большинством Политбюро: он предложил сократить капиталовложения в металлургию и машиностроение. На Пленуме ЦК в апреле впервые открыто выявилось противостояние направлений. К Угланову и Рыкову присоединились Бухарин и Томский, глава профсоюзов. Они выражали тревогу по поводу ухудшения политической обстановки в деревне, где недовольство, по их словам, нарастало и было направлено против Советской власти в целом. Заключительная резолюция, осуждающая эксцессы, приписываемые периферийным организациям, прозвучала как компромисс.
Однако, когда применение чрезвычайных мер возобновилось, противоречия в Политбюро обострились. На этот раз критиков возглавил “любимчик партии” Бухарин. В записках к единомышленникам он писал: “Если всё спасение в колхозах, то где взять деньги на машинизацию?.никакая коллективизация невозможна без известных накоплений в сельском хозяйстве, ибо машины нельзя получить даром”.
Темпы индустриализации должны быть высокими, утверждал Бухарин, однако ускорять их ещё больше равносильно переходу на позиции троцкизма. Усилия страны не должны сосредотачиваться исключительно на строительстве новых крупных заводов, которые начнут давать продукцию лишь через несколько лет, тогда как уже сейчас поглотят все имеющиеся средства. Нужно поднимать сельское хозяйство: сделать это в данный момент можно лишь с помощью мелкого, единоличного сельского производителя. Этими высказываниями он противоречил основным тезисам Сталина.
Сложная международная ситуация (в частности, попытка китайских властей овладеть железной дорогой в Манчжурии, остававшейся под смешанным китайско-советским контролем) также требовала быстрого проведения индустриализации. Сталин, пожалуй, лишь более категорично, чем другие, выражал её. В утвержденных Центральным Комитетом ВКП(б) директивах по составлению пятилетнего плана, содержащих требования обратить “максимальное внимание” на обеспечение “быстрейшего развития” тех отраслей тяжелой промышленности, от которых зависела обороноспособность страны. Это властное требование не утратило актуальность на протяжении всего периода осуществления плана. Оно выступало, следовательно, как один из факторов, характерных для индустриализации.
Последствия экономического кризиса для СССР были неоднозначны. Изоляция от мировой экономики и защита внутреннего рынка государственной монополией на внешнюю торговлю служила прикрытием от всеобщей грозы, поэтому усилия по индустриализации в значительной мере выводились из под отрицательного влияния последствий кризиса по ту сторону границы. Программы хозяйственного развития, поэтому, не были заморожены. С их помощью СССР приобрёл большой вес на международной арене. Ещё до начала кризиса, когда борьба за реализацию избыточной продукции между капиталистическими фирмами достигла большой остроты, СССР выступал в роли огромного, трудного, но многообещающего рынка сбыта. Он предъявлял спрос прежде всего на машины и оборудование для своих новых предприятий. После начала кризиса к советским производственным планам возрос. В 1931 и 1932 годах на долю СССР приходилось, соответственно, 30% и 50% мирового импорта машин и оборудования. В наиболее драматический период кризиса целые промышленные некоторых стран из числа наиболее развитых в экономическом избежали катастрофы благодаря продаже своей продукции в СССР: так было, например, с американскими станкостроительными компаниями, которые в 1931 году смогли разместить в СССР 65% своего экспорта.
Хотя США по-прежнему не признавали СССР, многие крупные американские фирмы продавали ему свои изделия и оказывали техническую помощь в создании новых советских предприятий. Начало положил Хью Купер, который участвовал в строительстве Днепрогэса. За ним последовали многие другие бизнесмены и компании: от “Форда”, компании, участвовавшей с сооружении автостроительного завода в Нижнем Новгороде, до “Дженерал Электрик”, внесшей свой вклад в развитие многочисленных предприятий по выпуску электротехнической продукции. Привлекаемые высокой заработной платой, многие зарубежные инженеры, особенно американцы, нашли в те годы на строительных площадках первой советской пятилетки обширные поля приложения своих творческих способностей.