Положение христиан при септимии севере (193-211)

После смерти Коммода за короткое время (1,5 года) сменилось два императора (Пертинакс и Дидий Юлиан). С 1 апреля 193 г. к власти пришел Септимий Север, который одержал верх над своими противниками. По происхождению - он пуниец (сев. Африка). Его называют обычно одним из лучших императоров, которых только знала римская империя.

В первое время своего царствования Септимий Севе не находил нужным изменять ранее сложившиеся при дворе отношения к христианам. Юрист по образованию, избравший потом военную карьеру, он был хорошим администратором. Но римские традиции были чужды ему в религиозном отношении - для него имела значение не столько вера в каких-либо богов, сколько астрология. Во всяком случае, христиане пользовались спокойствием в первую половину его царствования не потому лишь, что он слишком занят был борьбой со своими политическими противниками (Песценний Нигер и Альбин), и вообще, военными делами. Отношения императора были к христианам прямо благосклонными.

Тертуллиан (современник царствования Севера) сообщает, что христианина Прокула, исцелившего императора через помазание елеем, он до самой смерти держал во дворце. О принадлежащих к христианству лицах из высшего сословия, он давал одобрительные отзывы и оказывал явное покровительство христианам против нападений толпы.

«Лица мужского и женского пола, принадлежавшие к сенаторскому сословию, о которых Север знал, что они исповедуют нашу религию, не только не терпели от него никакого зла, но еще он дал свидетельство в их пользу и противодействовал ярости народной, против них направленной».

Не ясно, однако, в чем выразилась благосклонность императора к христианам высших сословий. Пожалуй, понимать это свидетельство следует в широком смысле, т.е. в том смысле, что нет ничего преступного, если люди высших сословий будут исповедывать не ту веру, которую исповедуют прочие римские сенаторские фамилии, будут принадлежать не к римскому культу, а к христианской секте (у Тертуллиана употреблено именно это выражение: «секта»).

Некоторые явления церковно-исторической жизни времен Септимия Севера дают, по-видимому, достаточное основание утверждать, что церковь конца II - начала III в. пользовалась значительной долей свободы. На время царствования С.С. падает поразительное развитие соборной деятельности в христианской церкви; соборы беспрепятственно собираются во всех местах римской империи. В церкви возгорается спор о праздновании Пасхи и для разрешения его собираются соборы в Риме, Галлии, Коринфе, Александрии, Иерусалиме, Тарсе, Осроене. Весь период епископства папы Виктора (190-202) наполнен спорами о Пасхе и ознаменован соборами. Могло показаться, что настали для церкви вожделенные времена. Известна оживленная переписка между главными участниками спора - Виктором, Поликратом Ефесским, Иринеем Лионским.

Так, один историк (Геррес) называет если не все царствование, то по крайней мере, первую половину его «эпохой мира», другой (Обэ) относит его ко временам очень благополучного положения христианства.

Все же следует остановиться на одном указе, изданном Септимием Севером в 202 году, который не дошел до нас в оригинальном своем виде, а только лишь в пересказе.

Биограф С.С.Спарциан (писал во время Диоклетиана) говорит: «Проезжая Палестиною, Север издал весьма многие законы. Под угрозою тяжких наказаний он запретил переходить в иудейство; то же постановил и касательно христиан».

Любопытно, что этот враждебный по отношению к христианам шаг в XIX веке некоторые ученые рассматривали как благоприятствующий положению христиан в империи. Геррес говорит, что указ звучит «относительно милостиво», Обэ - «нельзя не извращая характера закона, смотреть на него, как на закон, провозглашавший гонение». В нем этот автор видит выражение «утомления от гонений и сознание бесполезности строгостей». Петерс (католик) утверждает, что «со времен Септимия Севера начинается со стороны государства изменение воззрений в пользу христианства».

Какова логика таких рассуждений? По-видимому следующая: правительство, воспрещая христианству приобретать новых последователей, мирится с существованием христианства, не выражает открытую вражду против него.

Христиане имели детей, которым закон, по-видимому, не запрещал быть христианами и, таким образом, существование христианской церкви оставалось неприкосновенным. Действительно, этим законом положение христиан легализовалось. Быть может, что имя христиан поставлено в тексте закона наряду с иудеями лишь вследствие неосмотрительного смешения христиан с иудеями.

Лебедев подчеркивает, что поскольку иудейство было дозволенной религией в Римской империи, то поставление рядом с ним христианства тем самым узаконивало и христианство, подводило их под одну юридическую категорию.

Строго говоря, иудеям никогда нельзя было пропагандировать своего культа среди лиц неиудейского происхождения. Подобные указы известны и у Антонина Пия, во II веке, и у императоров из фамилии Северов, при христианских императорах - при Константине Великом, Констанции, Феодосии. То есть, закон не был актом тирании, но традиционным ограничением.

В практике, закон ограждал христиан, ставших христианами до издания закона, и поднимал гонение на только что обратившихся.

Обратимся к фактам. В Александрии Ориген открыто преподает в катехизаторской школе. Многие язычники приходят слушать красноречивого проповедника. Евсевий перечисляет многих учеников Оригена, которые в качестве катехуменов должны были поплатиться жизнью за свое стремление перейти в христианство или за только что совершившееся присоединение. (VI, 4). Среди таких лиц были и женщины, например, некто Гераиса, которая хотя научена была истинам христианской веры, но не успела креститься и крещена была, по выражению Оригена, в мученическом огне.

Такое же внимание правительства на новообращенных христиан обращено было, по-видимому, и в столице Африки - Карфагене. На это довольно ясно указывают мученические акты Перпетуи, Фелицитаты и других, бывших с ними. В актах прямо указывается, что они были арестованы потому, что были катехуменами, лишь несколько дней тому назад принявшими крещение.

Акты этих мучеников (Passio Perpetuae et Felicitatis cum sociis) вполне достоверны. Первая их часть - запись самой мученицы Перпетуи, 22-летней женщины из высшего сословия. Вторая - запись очевидцев кончины мучеников. Большая часть мучеников была захвачена в состоянии оглашения, так что крещены они были уже в темнице, проникшими туда пресвитерами. Мученики эти производят такое высокое впечатление, что могут быть поставлены рядом со св.Поликарпом Смирнским и лионскими мучениками.

Между ними особенно выделяются женщины, прежде всего, свободная, хорошо образованная матрона Перпетуя и молодая раба Фелицитата. Запись Перпетуи передает ее духовное настроение: она прежде своей казни выдержала тяжкую внутреннюю борьбу со своими семейными привязанностями. Когда все эти христиане были взяты, еще до допроса явился к Перпетуе ее отец - язычник и умолял ее не признавать себя христианкою. Но Перпетуя отклонила этот совет чрезвычайно просто. Она указала отцу на стоявший вблизи какой-то кувшин и спросила: «отец! можно ли называть эту вещь иначе, чем «урцеолус» (urceolus)? Тот отвечал: «нет». Тогда дочь ответила: «я точно также не могу сказать о себе ничего другого, кроме того, что я христианка». Этот решительный отказ до того взбесил отца, что он готов был выцарапать ей глаза. Он решился подвергнуть дочь одному из самых утонченных нравственных мучений: отец решил не давать ей ее грудного ребенка. И в тюрьме, что уже было тяжело для женщины благородного происхождения, самою тяжкое пыткою был мысль, что ее сын останется в то время голодным. Когда, наконец, благодаря настойчивости христианских диаконов, дававших взятки стражникам, мучеников вывели на тюремный двор и принесли Перпетуе младенца, он до того обрадовалась, что забыла всю тяжесть своего положения.

Перед допросом отец снова посетил дочь и теперь уже не издевался над ней, не угрожал, но умолял пощадить его и положение всей семьи, которая не перенесет такого позора, умолял вспомнить о сыне, который может жить только ею. Отец бросался к ногам дочери, обливал их слезами, целовал руки, называл госпожей. Но Перпетуя оставалась тверда и на все увещания отвечала: «воля Господня да будет, когда я буду находиться на допросе».

Наконец, состоялся допрос. Отец присутствовал. Он показывал Перпетуе сына, умолял сжалиться над ним. Сам судья (procurator) убеждал Перпетую пожалеть отца и младенца и совершить жертвоприношение во здравие императора. Но Перпетуя отказалась. «Ты христианка?», - спросил прокуратор, она ответила: «христианка». Таким образом, участь Перпетуи и всех с нею взятых была решена. Уже в тюрьме эти оглашенные были удостоены крещения, поскольку предстоятели христианской церкви находили возможность проникать даже чрез тюремные запоры.

Все мученики осуждены были на борьбу с дикими зверями в день торжества по случаю рождения сына императора. Раба Фелицитата в то время была беременна, и одним из самых тяжких ее мучений было опасение, что по закону, казнь ее как беременной на 8-м месяце, будет отложена, и ей не придется пострадать вместе с прочими. Но, к ее счастью, положение это разрешилось преждевременными родами. Роды были трудны, так что бывшие при сем римские солдаты сжалились над нею и говорили: «если теперь ты так страдаешь, то что же будет с тобою, когда отдадут тебя на съедение зверям?». Она отвечала: «в настоящее время я страдаю потому, что терплю за себя, а тогда я буду страдать за другого и этот другой будет во мне и будет страдать за меня». Младенец Фелицитаты был взят на воспитание христианами.

С наступлением дня торжества все мученики должны были быть отведены в цирк. По существовавшему тогда обычаю, мужчин хотели одеть в костюмы жрецов Сатурна, а женщин в костюмы жриц Цереры. Но мученики протестовали против этого. Они сказали: «мы явились сюда добровольно, мы решили пожертвовать жизнью, чтобы только не делать ничего подобного, сохраните же нам нашу свободу». Эта просьба была уважена. Присутствовавшие христиане отмечают как особую милость, что каждый из мучеников был избавлен от того рода смерти, который был им особенно неприятен. Так, например, Сатур был готов подвергнуться когтям всякого зверя, но для него не было ничего омерзительнее медведя. Несмотря на то, после того, как он побывал в когтях у леопарда, приказано было выпустить на него медведя. Но случилось, что медведя никак не могли выгнать из берлоги. Перпетуя вместе с Фелицитатой были отданы на растерзание свирепой корове и здесь христианская мученица заявила в себе необыкновенную идеальную чистоту женщины. Перпетуя умирала с тем достоинством, с каким умирали самые высокие женские образы классической поэзии. Корова несколько раз подбрасывала Перпетую рогами, и, наконец, упала на арену. Но хотя, она была ранена и обливалась кровью, ее первая мысль была о том, что рога коровы разорвали ее тунику и обнажили ее тело, и потому, с необыкновенными усилиями воли она оправила разорванную одежду и прикрылась. Затем она вспомнила еще,, что у нее растрепались волосы. Так как растрепанные волосы были символом траура, а она считала мученическую кончину особенно радостною, то она собрала настолько силы, что поправила свои волосы и приколола их булавкою. Затем, когда она могла подняться, подошла к Фелицитате и, подав ей руку, помогла ей встать.

Все мученики были истерзаны зверями, но не до смерти. Поэтому, по требованию народа, приказано было с ним «покончить». Для этого существовал особый гладиатор, называвшийся «confector». Существовало для этого и особое место. Но кровожадная толпа требовала покончить с ними на средине, чтобы смерть была видна всем. Мученики дали друг другу последнее «лобзание мира». Сатур с необыкновенной твердостью первый взошел на место смерти. Еще молодой и неопытный гладиатор, на которого выпало покончить с мучениками, дрожащей рукой нанес Перпетуе несколько ран и, наконец, она сама собралась с силами, чтобы направить нож в свое горло.

В указанном памятнике упоминаются и другие мученики, пострадавшие в Африке во время того же гонения - о трех сожжениях живыми и об одном, скончавшемся в темнице.

В 202 г. в Александрии пострадал отец Оригена, ритор Леонид, имущество его было конфисковано. Сам Ориген также стремился к мученичеству, и только мать с трудом удерживала его от исполнения намерения. Если в 203 г. он стал во главе александрийской школы катехетов, то возможность открытия ее объясняется еще тем, что школа эта имела первоначально вид учреждения с общеобразовательным значением, и ее посещали язычники не для того, чтобы перейти затем в христианство. Живое участие, с каким Ориген относился к мученикам, и положение его как учителя, подвергали его не раз серьезной опасности и со стороны народа. Однажды, дом в котором он находился, был уже окружен солдатами, и он почти не находил места в Александрии, где мог бы укрыться. Однако, он остался невредимым. Пострадали 5 его учеников, обращенных в христианство. Из них Ирон был еще оглашенным, женщина Ираида приняла лишь крещение «через огонь». Особой известностью у местных жителей пользовалось мученичество Потамиены и обращенного ею воина Василида, отводившего ее на казнь.

Гонения были не только в Египте и латинской Африке, но и в других местах, и местами отличались такой жестокостью, что христиане думали о приближении конца мира. Христианский писатель Иуда, рассуждая о седминах Даниила, высказывал мысль о скором пришествии антихриста. Вся почти IV книга Стромат Климента Александрийского, удалившегося в начале гонения из Александрии в Азию, посвящена вопросу о мученичестве.

Однако, вызванная законом Севера ревность правителей провинций скоро, по-видимому, прошла и христиане до конца царствования этого императора опять могли вести спокойную жизнь. Запрещая пропаганду христианства, систематического преследования новой религии император не хотел предпринимать.

В целом не просто дать однозначную оценку положению христиан при Септимии Севере.

Поучительно прокомментировать высказывание Болотова о С.С. «Это был один из лучших императоров, каких только знала римская империя, человек чрезвычайно деятельный». (т.II, с.106). По-видимому, рискованно ограничиваться только лишь общими оценками «хороший-плохой». Даже если не принимать во внимание отношения к христианству, вряд ли можно однозначно отозваться о таком человеке как Септимий Север. Вот несколько высказываний о нем: «Больше, чем кто-либо другой из людей, он обладал особой способностью притворяться и внушать доверие к своей благожелательности, не скупился на клятвы, чтобы затем, если нужно было, нарушить их, прибегая ко лжи ради выгоды, и с языка его сходило то, чего не было на уме». (Геродиан, II, 9).

«Септимий Север впервые поколебал твердый и суровый образ жизни воинов, их покорность и уважение к начальникам, готовность к трудностям и дисциплину, научил их любви к деньгам, жадности, открыв путь к роскоши». (Гер. III, 8).

«Всех видных сенаторов и людей, выдающихся в провинциях происхождением или богатством, он беспощадно убивал. гневаясь, как он притворно утверждал, на врагов, а на самом деле из-за своей ненасытной алчности. Ведь еще ни один император не позволял деньгам так властвовать над собой. Насколько силой духа, выносливостью в трудных обстоятельствах и опытностью в военном деле Септимий Север не уступал никому из самых прославленных людей, настолько велико было в нем корыстолюбие, питаемой несправедливыми убийствами под любым предлогом. Властвовал он больше благодаря страху подданных, чем благодаря их преданности». (Гер.III, 8).

Сенат при Септимии Севере потерял всякое значение. Немалое число сенаторов пало жертвой жестоких преследований. «Многие были погублены, одни - за то, что позволяли себе иносказательные выражения, например: «Вот император, действительно оправдывающий свои имена - действительно упорны (Пертинакс, имя которое Север взял, поскольку якобы мстил за убитого Пертинакса, по латыни означает «упорный»), действительно жестокий (Север значит жестокий или твердый)» (Элий Спартиан, XIV).

Септимий Север скончался от болезни в далекой Британии в феврале 211 г. Он сочетал в себе здравый ум дельного правителя со столь большой жестокостью, что современники говорили о нем, что ему надо было или вообще не родиться на свет, ибо был он очень жесток, или, если уж родился, не умирать, ибо для государства был очень полезен» (СП. XVIII).

К моменту его смерти в Риме (городе) было запаса хлеба на семь лет вперед, а масла столько, что его хватило на 5 лет не только для самого Рима, но и для всей Италии.

«Говорят, что последние его слова были следующие: «Я принял государство, раздираемое повсюду междуусобиями, а оставляю его в состоянии мира даже в Британии. Старый, с больными ногами, я оставляю своим сыновьям власть твердую, если они ее будут достойны, но - слабую, если они будут не достойны ее» (Сп. XXIII).

Обращаясь к своим сыновьям, он сказал: «Не ссорьтесь между собою, ублажайте воинов, на всех остальных можете не обращать внимания» (Дион. Касс. 66,15,2).

По постановлению римского сената Септимий Север был объявлен божественным.

«Его очень любили после смерти или потому, что злоба уже улеглась, или потому, что исчез страх перед его жестокостью» (Сп.XIX).

«После его смерти все высоко оценили его, главным образом, потому, что впоследствии государство в течение долгого времени не видело ничего хорошего ни от его сыновей, ни после них, когда многие устремились к власти и Римская империя сделалась добычей для грабителей». (Сп.XIX).