Экономика / Капитал (глава зарплата)

ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ПРЕВРАЩЕНИЕ СТОИМОСТИ, СООТВЕТСТВЕННО И ЦЕНЫ, РАБОЧЕЙ СИЛЫ В ЗАРАБОТНУЮ ПЛАТУ

На поверхности буржуазного общества заработная плата ра­бочего представляется в виде цены труда, в виде определенного количества денег, уплачиваемых за определенное количество труда. При этом говорят о стоимости труда и ее денежное выражение называют необходимой или естественной ценой труда. С другой стороны, говорят о рыночных ценах труда, т. е. о це­нах, колеблющихся выше или ниже его необходимой цены.

Но что такое стоимость товара? Предметная форма затра­ченного при его производстве общественного труда. А чем измеряем мы величину стоимости товара? Величиной содержа­щегося в нем труда. Чем же могла бы определяться стоимость, например, двенадцатичасового рабочего дня? Очевидно лишь 12 часами труда, содержащимися в двенадцатичасовом рабочем дне; но это плоская тавтология. Для того чтобы быть проданным на рынке в качестве то­вара, труд во всяком случае должен существовать до этой продажи (21). Но если бы рабочий имел возможность дать своему труду самостоятельное существование, он продавал бы создан­ный трудом товар, а не труд (22).

Но и независимо от этих противоречий прямой обмен денег, т. е. овеществленного труда, на живой труд уничтожил бы или закон стоимости, который свободно развивается как раз на основе капиталистического производства, или же самое капиталистическое производство, которое основывается как раз на наемном труде. Пусть, например, рабочий день в 12 часов выражается в денежной стоимости в 6 шиллингов. Если обме­ниваются эквиваленты, рабочий получит за свой двенадцати­часовой труд 6 шиллингов. Цена его труда будет равна цене продукта труда. В этом случае он не произведет никакой при­бавочной стоимости для покупателя его труда, эти б шилл. не превратятся в капитал, вместе с тем исчезнет самая основа капиталистического производства; но как раз на этой основе рабочий продает свой труд, как раз на этой основе его труд является наемным трудом. Или же рабочий получает за 12 ча­сов труда менее 6 шилл., т. е. менее, чем 12 часов труда. 12 часов труда обмениваются на 10, 6 и т. д. часов труда. Это прирав­нивание неравных величин не только делает невозможным определение стоимости. Такое само себя уничтожающее проти­воречие не может быть вообще даже высказано или формули­ровано в качестве закона (23).

Не поможет делу также попытка вывести обмен большего количества труда на меньшее из различия формы — из того, что в одном случае имеется овеществленный, в другом — живой труд (24). Это тем более нелепо, так как стоимость товара определяется не количеством труда, действительно овеществлен­ного в нем, а количеством необходимого для его производства живого труда. Пусть товар представляет 6 рабочих часов.

Если будут сделаны изобретения, благодаря которым его можно будет произвести в течение 3 часов, то и стоимость уже произведенного товара понизится наполовину. Теперь товар этот представляет уже только 3 часа необходимого обществен­ного труда вместо прежних шести. Таким образом, величина стоимости товара определяется не предметной формой труда, а количеством труда, которое необходимо для производства товара.

Фактически на товарном рынке владельцу денег противо­стоит непосредственно не труд, а рабочий. То, что продает последний, есть его рабочая сила. Когда его труд действи­тельно начинается, он перестает принадлежать ему и, следо­вательно, не может быть им продан. Труд есть субстанция и имманентная мера стоимостей, но сам он не имеет стои­мости (25).

В выражении «стоимость труда» понятие стоимости не толь­ко совершенно исчезает, но и превращается в свою противопо­ложность. Это такое же мнимое выражение, как, например, стоимость земли. Но такие мнимые выражения возникают из самих производственных отношений. Это — категории для форм проявления существенных отношений. Что вещи в своем проявлении часто представляются в извращенном виде, признано как будто во всех науках, за исключением политической экономии (26).

Классическая политическая экономия без всякой критики позаимствовала у обыденной жизни категорию «цена труда», чтобы поставить затем вопрос: чем определяется эта цена? Она быстро убедилась, что изменение отношения между спросом и предложением ничего не может объяснить в цене труда, как и в цене всякого другого товара, кроме изменения цены, т. е. колебания рыночных цен ниже или выше определенной вели­чины. Если спрос и предложение покрывают друг друга, то при прочих равных условиях прекращается колебание цен. Но тогда спрос и предложение перестают и объяснять что бы то ни было. При равенстве спроса и предложения цена труда есть его цена, определяемая независимо от соотношения спроса и предложения, его естественная цена; таким-то образом и пришли к «естественной» цене труда как предмету, который собственно и подлежит исследованию. Или же рассматривали колебания рыночной цены за более или менее продолжитель­ный период, например за один год, и находили, что отклонения ее в ту или другую сторону взаимно уравновешиваются на не­которой средней, постоянной величине. Эта средняя величина, конечно, должна определяться иначе, чем определяются взаимно компенсирующиеся отклонения от нее. Эта цена труда, гос­подствующая над случайными рыночными ценами и регули­рующая эти последние, так называемая «необходимая цена» (физиократы) или «естественная цена» (А. Смит) труда, может быть, как и у других товаров, лишь его стоимостью, выражен­ной в деньгах. Таким путем политическая экономия рассчи­тывала пробиться сквозь случайные цены труда и добраться до его стоимости. Как и у других товаров, стоимость эта опреде­лялась затем издержками производства. Но что такое издержки производства рабочего, т. е. издержки, затрачиваемые на то, чтобы произвести или воспроизвести самого рабочего? Этим вопросом для политической экономии бессознательно был под­менен первоначальный вопрос, так как, оперируя издержками производства труда как такового, она вращалась в порочном кругу и не двигалась с места. Следовательно, то, что она назы­вает стоимостью труда (value of labour), есть в действитель­ности стоимость рабочей силы, которая существует в личности рабочего и столь же отлична от своей функции, труда, как машина отлична от своих операций. Занятые различием между рыночными ценами труда и его так называемой стоимостью, отношением этой стоимости к норме прибыли, к товарным стоимостям, создаваемым трудом, и т. д., экономисты никогда не замечали, что ход анализа не только ведет от рыночных цен труда к его мнимой «стоимости», но и заставляет самую эту стоимость труда, в свою очередь, свести к стоимости рабочей силы. Не осознав этих результатов своего собственного ана­лиза, некритически применяя категории «стоимость труда», «естественная цена труда» и т. д. как последнее адекватное выражение рассматриваемого стоимостного отношения, класси­ческая политическая экономия запуталась, как мы увидим впоследствии, в неразрешимых противоречиях, дав в то же время прочный операционный базис для пошлостей вульгар­ной политической экономии, принципиально признающей лишь одну внешнюю видимость явлений.

Посмотрим прежде всего, каким образом стоимость и цепа рабочей силы в своей превращенной форме выражаются в виде заработной платы.

Как мы знаем, дневная стоимость рабочей силы рассчиты­вается сообразно определенной продолжительности жизни ра­бочего, которой соответствует определенная длина рабочего дня. Допустим, что обычный рабочий день продолжается 12 ча­сов и что дневная стоимость рабочей силы равна 3 шилл., представляющим денежное выражение стоимости, которая во­площает в себе б рабочих часов. Если рабочий получает 3 шилл., он получает стоимость своей рабочей силы, функционирующей в течение 12 часов. Выразив теперь эту дневную стоимость рабочей силы в виде стоимости дневного труда, мы получим формулу: двенадцатичасовой труд имеет стоимость в 3 шил­линга. Стоимость рабочей силы определяет, таким образом, стоимость труда, или — в денежном выражении — его необ­ходимую цену. Если же цена рабочей силы отклоняется от ее стоимости, то и цена труда отклоняется от его так называемой стоимости.

Так как стоимость труда есть лишь иррациональное выра­жение для стоимости рабочей силы, то само собой понятно, что стоимость труда всегда должна быть меньше, чем вновь созданная трудом стоимость, потому что капиталист всегда заставляет рабочую силу функционировать дольше, чем это необходимо для воспроизводства ее собственной стоимости. В приведенном выше примере стоимость рабочей силы, функцио­нирующей в течение 12 часов, равна 3 шилл., — стоимости, для воспроизводства которой рабочая сила должна функцио­нировать 6 часов. Между тем вновь созданная стоимость равна О шилл., так как фактически рабочая сила функционировала 12 часов, а вновь созданная ею стоимость зависит не от ее собственной стоимости, а от продолжительности ее функциони­рования. Мы получаем, таким образом, тот на первый взгляд нелепый результат, что труд, создающий стоимость в 6 шилл., сам обладает стоимостью в 3 шиллинга (27).

Мы видим далее, что стоимость в 3 шилл., в которой выра­жается оплаченная часть рабочего дня, т. е. шестичасовой труд, выступает как стоимость, или цена, всего двенадцатича­сового рабочего дня, включающего в себя шесть неоплачен­ных часов труда. Итак, форма заработной платы стирает всякие следы разделения рабочего дня на необходимый и приба­вочный, на оплаченный и неоплаченный труд. Весь труд вы­ступает как оплаченный труд. При барщинном труде труд крепостного крестьянина па самого себя и принудительный труд его на помещика различаются между собой самым осязатель­ным образом, в пространстве и времени. При рабском труде даже та часть рабочего дня, в течение которой раб лишь воз­мещает стоимость своих собственных жизненных средств, в те­чение которой он фактически работает лишь на самого себя, представляется трудом на хозяина. Весь его труд представляется неоплаченным трудом (28). Наоборот, при системе наемного труда даже прибавочный, или неоплаченный, труд вы­ступает как оплаченный. Там отношение собственности скрывает труд раба на себя самого, здесь денежное отношение скрывает даровой труд наемного рабочего.

Понятно поэтому, то решающее значение, какое имеет превра­щение стоимости и цены рабочей силы в форму заработной платы, т. е. в стоимость и цену самого труда. На этой форме проявления, скрывающей истинное отношение и создающей видимость отношения прямо противоположного, покоятся все правовые представления как рабочего, так и капиталиста, все мистификации капиталистического способа производства, все порождаемые им иллюзии свободы, все апологетические увертки вульгарной политической экономии.

Если всемирной истории потребовалось много времени, чтобы вскрыть тайну заработной платы, то, напротив, нет ничего легче, как понять необходимость, raisons d'etre [смысл, основание] этой формы проявления.

Обмен между капиталом и трудом воспринимается перво­начально совершенно так же, как купля и продажа всякого другого товара. Покупатель дает известную сумму денег, про­давец — предмет, отличный от денег. Юридическое сознание видит здесь в лучшем случае лишь вещественную разницу, которая выражается в юридически эквивалентных формулах: «do ut des», «do ut facias», «facio ut des» и «facio ut facias» [«даю, чтобы ты дал», «даю, чтобы ты сделал», «делаю, чтобы ты дал» и «делаю, чтобы ты сделал»].

Далее: так как меновая стоимость и потребительная стои­мость сами по себе величины несоизмеримые, то выражения «стоимость труда», «цена труда» кажутся не более иррацио­нальными, чем, например, выражения «стоимость хлопка», «цена хлопка». Сюда присоединяется еще то обстоятельство, что рабочий оплачивается после того, как он доставил свой труд. В своей функции средства платежа деньги задним чис­лом реализуют стоимость, или цену, доставленного предмета, следовательно, в данном случае стоимость, или цену, достав­ленного труда. Наконец, той «потребительной стоимостью», которую рабочий доставляет капиталисту, является в действи­тельности не рабочая сила, а ее функция, определенный по­лезный труд, труд портного, сапожника, прядильщика и т. д. Что этот же самый труд, с другой стороны, есть всеобщий со­зидающий стоимость элемент, — свойство, отличающее его от всех других товаров, — это обстоятельство ускользает от обыденного сознания.

Если мы станем на точку зрения рабочего, который за свой двенадцатичасовой труд получает стоимость, созданную шести­часовым трудом, скажем 3 шилл., то для него двенадцатича­совой труд действительно есть лишь средство купить 3 шил­линга. Стоимость его рабочей силы может изменяться вместе со стоимостью привычных для него жизненных средств: повы­ситься с 3 шилл. до 4 или упасть с 3 шилл. до 2; или, при неиз­менной стоимости рабочей силы, цена ее вследствие колебаний спроса и предложения может подняться до 4 шилл. или упасть до 2 шилл., — во всех этих случаях рабочий одинаково дает 12 часов труда. Поэтому всякая перемена в величине получае­мого им эквивалента необходимо представляется ему измене­нием стоимости, или цены, его 12 рабочих часов. Это обстоя­тельство привело А. Смита, рассматривавшего рабочий день как величину постоянную (29), к обратной ошибке: к утвержде­нию, что стоимость труда постоянна, несмотря на то, что стои­мость жизненных средств изменяется, и потому один и тот же рабочий день может выразиться для рабочего в большем или меньшем количестве денег.

Возьмем, с другой стороны, капиталиста. Он хочет полу­чить возможно больше труда за возможно меньшее количество денег. Поэтому практически его интересует лишь разница между ценой рабочей силы и той стоимостью, которую создает ее функционирование. Но он старается купить возможно де­шевле все товары и всегда видит источник своей прибыли в про­стом надувательстве, в купле ниже и продаже выше стоимости. Следовательно, он далек от понимания того обстоятельства, что если бы действительно существовала такая вещь, как стои­мость труда, и он действительно уплачивал бы эту стоимость, то не могло бы существовать никакого капитала, его деньги не могли бы превратиться в капитал.

К тому же действительное движение заработной платы обнаруживает явления, которые создают видимость доказательства, будто оплачивается не стоимость рабочей силы, а стоимость его функции, т. е. самого труда. Явления эти мы можем свести к двум большим группам. Во-первых: изменение заработной платы вместе с изменением продолжительности рабочего дня. С таким же правом можно было бы вывести заключение, что оплачи­вается не стоимость машины, а стоимость ее операций, потому что и машину арендовать на неделю стоит дороже, чем на один день. Во-вторых: индивидуальные различия в заработных платах различных рабочих, выполняющих одну и ту же функ­цию. Эти индивидуальные различия находим мы и в системе рабского труда, но здесь, где сама рабочая сила продается совершенно открыто без всяких прикрас, они не служат пово­дом для иллюзий. Разница сводится лишь к тому, что при раб­ской системе выгода от рабочей силы выше среднего качества и потеря от рабочей силы ниже среднего качества выпадает на долю рабовладельца, а при системе наемного труда — на долго самого рабочего, так как в последнем случае рабочая сила продается самим рабочим, в первом случае — третьим лицом.

Впрочем, о таких формах проявления, как «стоимость и цена труда» или «заработная плата», в отличие от того суще­ственного отношения, которое проявляется, — в отличие от стоимости и цепы рабочей силы, — можно сказать то же са­мое, что о всяких вообще формах проявления и о их скрытой за ними основе. Первые непосредственно воспроизводятся сами собой, как ходячие формы мышления, вторая может быть раскрыта лишь научным исследованием. Классическая политическая экономия подходит очень близко к истинному положению вещей, однако не формулирует его сознательно. Это она и не может сделать, не сбросив своей буржуазной кожи.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ПОВРЕМЕННАЯ ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА

Сама заработная плата принимает, в свою очередь, очень разнообразные формы, о чем нет никаких сведений в руковод­ствах по политической экономии, которые в своем грубом при­страстии к вещественной стороне дела пренебрегают всякими различиями формы. Однако описание всех этих форм отно­сится к специальному учению о наемном труде и, следовательно, не составляет задачи настоящего сочинения. Здесь будет уместно лишь кратко рассмотреть две господствующие основные формы.

Как мы помним, рабочая сила продается всегда на опреде­ленный период времени. Поэтому той превращенной формой, в которой непосредственно выражается дневная стоимость рабочей силы, недельная ее стоимость и т. д., является форма «повременной заработной платы», т. е. поденная и т. д. зара­ботная плата.

Заметим, прежде всего, что изложенные в пятнадцатой главе законы изменения цены рабочей силы и прибавочной стоимости превращаются в законы заработной платы путем простой перемены формы. Равным образом различие между меновой стоимостью рабочей силы и массой жизненных средств, в которые она превращается, представляется теперь в виде различия между номинальной и реальной заработной платой. Выло бы излишне повторять в отношении формы проявления все то, что было изложено относительно существенной формы. Мы ограничимся поэтому немногими характеризующими по­временную заработную плату пунктами.

Та сумма денег (30), которую рабочий получает за свой днев­ной, недельный и т. д. труд, образует сумму его номинальной заработной платы, т. е. заработной платы в ее стоимостном вы­ражении. Очевидно, однако, что в зависимости от продолжи­тельности рабочего дня, т. е. в зависимости от количества труда, ежедневно доставляемого рабочим, одна и та же поденная, понедельная и т. д. заработная плата может представлять очень различную цену труда, т. е. очень различные денежные суммы за одно и то же количество труда (31). Таким образом, при повременной плате необходимо, далее, различать общую сумму заработной платы — поденной, понедельной и т. д. — и цену труда. Но как найти эту цену, или денежную стоимость данного количества труда? Мы получим среднюю цену труда, если разделим среднюю дневную стоимость рабочей силы на число часов среднего рабочего дня. Пусть, например, дневная стоимость рабочей силы равняется 3 шилл., или стоимости, вновь созданной в 6 рабочих часов, и пусть рабочий день продолжается 12 часов; тогда цена одного часа труда = 3 шилл. / 12 = 3 пенсам. Найденная таким образом цена рабочего часа служит единицей измерения цены труда.

Отсюда следует, что поденная, понедельная и т. п. заработ­ная плата может оставаться неизменной, несмотря на постоян­ное падение цены труда. Так, например, если обычный рабочий день продолжается 10 часов, а дневная стоимость рабочей силы равна 3 шилл., то цена рабочего часа — 3³/₅ пенса; последняя упадет до 3 пенсов, если рабочий день возрастет до 12 часов, и до 2²/₅ пенса, если рабочий день возрастет до 15 часов. Тем не менее, поденная и понедельная плата останутся неизмен­ными. Наоборот, поденная или понедельная плата может воз­растать, несмотря на то, что цена труда остается неизменной и даже падает. Так, например, при десятичасовом рабочем дне и дневной стоимости рабочей силы в 3 шилл. цена рабочего часа будет 3³/₆ пенса. Если рабочий вследствие увеличения объема работы при той же самой цене труда станет работать 12 часов в день, то его поденная заработная плата возрастает до 3 шилл. 7 1/5 пенса без всякого изменения в цене труда. Тот же резуль­тат получился бы, если бы увеличилась не экстенсивная, а ин­тенсивная величина труда (32). Поэтому повышение номиналь­ной поденной или понедельной платы может сопровождаться неизменной и даже падающей ценой труда. То же самое можно сказать относительно доходов рабочей семьи, поскольку к ко­личеству труда, доставляемому главой семьи, прибавляется труд других ее членов. Таким образом, существуют методы понижения цены труда, независимые от уменьшения номиналь­ной поденной или понедельной заработной платы (33).

Общий же закон таков: при данном количестве труда в день, в неделю и т. д. размеры поденной или понедельной заработ­ной платы зависят от цены труда, которая, в свою очередь, изменяется или вместе с изменением стоимости рабочей силы, или с отклонением ее цены от стоимости. Если, наоборот, дана цена труда, то поденная или понедельная заработная плата зависит от количества дневного или недельного труда.

Единица измерения повременной заработной платы, или цена рабочего часа, есть частное от деления дневной стоимости рабочей силы на число часов обычного рабочего дня. Пусть рабочий день составляет 12 часов труда, а дневная стоимость рабочей силы равна 3 шилл., или стоимости, представляющей собой продукт 6 рабочих часов. Цена рабочего часа будет при этих условиях 3 пенса, вновь созданная им стоимость 6 пенсов. Если мы предположим далее, что рабочий будет работать менее 12 часов в день (или менее 6 дней в неделю), например 6 или 8 часов, то он получит при той же самой цене труда всего 2 или 1¹/₂ шилл. дневной платы (34). Так как по нашему предположению он должен работать в среднем 6 часов в день, чтобы произвести дневную заработную плату, соответствующую стои­мости его рабочей, силы, так как согласно тому же предположе­нию он затрачивает на себя лишь половину каждого часа труда, а другую половину работает на капиталиста, то очевидно, что он может заработать созданную шестичасовым трудом стои­мость лишь в том случае, если проработает не менее 12 часов. Раньше мы видели разрушительные последствия чрезмерного труда, — здесь перед нами раскрывается источник тех страда­ний рабочего, которые порождаются его неполной занятостью.

Если часовая плата фиксируется так, что обязательство капиталиста состоит не в том, чтобы выдавать определен­ную дневную или недельную плату, а лишь в том, чтобы оплачивать те рабочие часы, в течение которых ему угодно дать занятие рабочему, то капиталист может сократить время труда рабочего по сравнению с теми размерами рабочего дня, которые первоначально послужили для опреде­ления часовой платы, или единицы измерения цены труда. Так как эта единица измерения определяется отношением дневная стоимость рабочей силы / рабочий день данного числа часов то, разумеется, она теряет всякий смысл, раз рабочий день перестает заключать в себе определенное число часов. Связь между оплаченным и неопла­ченным трудом уничтожается. Капиталист может теперь вы­колотить из рабочего определенное количество прибавочного труда, не доводя рабочее время до размеров, необходимых для поддержания существования рабочего. Он может уничтожить всякую регулярность труда и, руководствуясь исключительно своим удобством, прихотью и минутным интересом, сменять периоды чудовищного чрезмерного труда периодами относи­тельной или даже полной безработицы. Под предлогом оплаты «нормальной цены труда» он может удлинять рабочий день за пределы всякой нормы без сколько-нибудь соответствующей компенсации для рабочего. Поэтому лондонские строительные рабочие поступили вполне рационально, восстав (в 1860 г.) против попытки капиталистов навязать им такую часовую оплату. Законодательное ограничение рабочего дня кладет конец такого рода безобразиям, хотя, конечно, отнюдь не уни­чтожает неполной занятости рабочего, вытекающей из конку­ренции машин, из изменений в квалификации применяемых рабочих, из частичных и всеобщих кризисов.

При растущей поденной или понедельной плате цена труда может номинально остаться неизменной и тем не менее упасть ниже своего нормального уровня. Это случается каждый раз, когда при постоянной цене труда, т. е. рабочего часа, рабочий день увеличивается за пределы своей обычной продолжительности. Если в дроби - дневная стоимость рабочей силы / рабочий день растет знаменатель, то числитель растет еще быстрее. Стоимость ра­бочей силы, вследствие изнашивания, растет вместе с продол­жительностью ее функционирования и в пропорции более быстрой, чем продолжительность ее функционирования. Вслед­ствие этого во многих отраслях производства, где преобладает повременная плата при отсутствии законодательного ограни­чения рабочего времени, само собой выработался обычай счи­тать рабочий день нормальным («normal working day» [«нор­мальный рабочий день»], «the day's work» [«дневная работа»] или «the regular hours of work» [«регулярные часы труда»]) лишь до известного предела, например до истечения десятого часа труда. Рабочее время, выходящее за эту границу, образует сверхурочное время (overtime) и оплачивается, при расчете на каждый час труда по повышенному тарифу (extra pay), хотя повышенному часто в совершенно ничтожной степени (35). Нормальный рабочий день существует здесь как часть действительного рабочего дня, причем зачастую последний в те­чение всего года продолжительнее первого (36). Возрастание цены труда с удлинением рабочего дня за известную нормаль­ную границу носит в различных отраслях британской про­мышленности такой характер, что низкая цена труда в течение так называемого нормального времени вынуждает рабочего, если он хочет вообще получить достаточную заработную плату, работать сверхурочное время, которое оплачивается лучше (37). Законодательное ограничение рабочего дня кладет конец этому удовольствию (38).

Общеизвестен факт, что чем длиннее рабочий день в данной отрасли промышленности, тем ниже заработная плата (39). Фабричный инспектор А. Редгрейв иллюстрирует это в сравни­тельном обзоре за двадцатилетний период с 1839 по 1859 г., причем оказывается, что на фабриках, на которые распростра­няется действие десятичасового закона, заработная плата под­нялась, тогда как на фабриках, где работают 14—15 часов в день, она понизилась (40).

Из закона: «при данной цене труда дневная или недельная заработная плата зависит от количества доставленного труда», вытекает прежде всего, что чем ниже цена труда, тем большее количество труда или тем более длинный рабочий день тре­буется для того, чтобы рабочему была обеспечена хотя бы жал­кая средняя заработная плата. Низкий уровень цены труда подталкивает к удлинению рабочего времени (41).

Но и, наоборот, удлинение рабочего времени вызывает, в свою очередь, понижение цены труда, а вместе с тем пони­жение дневной или недельной заработной платы.

Из определения цены труда дробью: дневная стоимость рабочей силы / рабочий день данною числа часов вытекает, что удлинение рабочего дня само по себе понижает цену труда, если не про­исходит никакой компенсации. Но те же самые обстоятельства, которые позволяют капиталисту надолго удлинить рабочий день, сначала позволяют ему, а в конце концов вынуждают его понижать цену труда также и номинально до тех пор, пока не по­низится совокупная цена возросшего числа рабочих часов, т.е. дневная или недельная плата. Здесь достаточно указать на два обстоятельства. Если один человек начинает выполнять работу полутора или двух человек, то растет предложение труда, хотя бы предложение рабочей силы, находящейся на рынке, остава­лось неизменным. Конкуренция, созданная таким образом среди рабочих, дает капиталисту возможность понизить цену труда, а падающая цена труда дает ему, в свою очередь, возможность еще более увеличить рабочее время (42). Однако скоро возмож­ность располагать этим ненормальным, т. е. превышающим средний общественный уровень, количеством неоплаченного труда становится орудием конкуренции среди самих капи­талистов. Часть товарной цены состоит из цены труда. Но неоплаченная часть цены труда может и не учитываться в цене товара. Ее можно подарить покупателю. Таков первый шаг, совершаемый под давлением конкуренции. Второй шаг, к ко­торому вынуждает та же конкуренция, заключается в том, чтобы исключить из продажной цены товара по крайней мере часть той ненормальной прибавочной стоимости, которая со­здается удлинением рабочего дня. Таким путем образуется ненормально низкая продажная цена товара, которая сначала возникает спорадически, а затем мало-помалу фиксируется и становится постоянной основой жалкой заработной платы и чрезмерного рабочего времени, под влиянием которых она пер­воначально возникла. Мы лишь намечаем здесь это движение, так как анализ конкуренции не входит пока в нашу задачу. Тем не менее, мы предоставим на минуту слово самому капи­талисту.