_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 2

«МЫ ЖИЛИ ТОГДА НА ПЛАНЕТЕ ДРУГОЙ..

•

АНТОЛОГИЯ

ПОЭЗИИ

РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

•

1920-1990

(Первая и вторая волна)

В четырех книгах

Составление

Е. В. ВИТКОВСКОГО

Биографические справки и комментарии

Г. И. МОСЕШВИЛИ

Редакционная коллегия:

К. В. КОВАЛЬДЖИ, И. Д. ШАЛАЕВА, В. П. КРЕЙД (США), Г, В. МЕЛИХОВ, В. П. НЕЧАЕВ, В. А. СИНКЕВИЧ (США),

Л. А. СПИРИДОНОВА-ЕВСТИГНЕЕВА, Е. М. ТРУБИЛОВА,

Л.М. ТУРЧИНСКИЙ, В. С. ФЕДОРОВ, Я. П. ХИНРИХС (НИДЕР­

ЛАНДЫ), Е. Г. ЭТКИНД (ФРАНЦИЯ).

«МЫ ЖИЛИ ТОГДА НА ПЛАНЕТЕ ДРУГОЙ..

т

АНТОЛОГИЯ

ПОЭЗИИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

•

1920-1990

(Первая и вторая волна)

Книга вторая

Московский рабочий

ББК 84Р7-5 М94

Федеральная целевая программа книгоиздания России

жя 4702010202-64 ^
М172(03)-93 1
©	Е. В. Витковский. Составление, вступи­
ISBN 5-239-01138-9 ©	тельная статья, 1994
	Г. И. Мосешвили. Комментарии, 1994

ГЕОРГИЙ ИВАНОВ

** *

Над закатами и розами— Остальное все равно,— Над торжественными звездами Наше счастье зажжено.

Счастье мучить или мучиться, Ревновать и забывать. Счастье,нам от Бога данное, Счастье наше долгожданное, И другому не бывать.

Все другое только музыка, Отраженье, колдовство— Или синее, холодное, Бесконечное, бесплодное Мировое торжество.

** *

Душа черства. И с каждым днем черствей.

— Я гибну. Дай мне руку. Нет ответа. Еще я вслушиваюсь в шум ветвей, Еще люблю игру теней и света...

Да, я еще живу. Но что мне в том, Когда я больше не имею власти Соединить в создании одном Прекрасного разрозненные части.

6

Г. Иванов

** *

Перед тем как умереть, Надо же глаза закрыть. Перед тем как замолчать, Надо же поговорить.

Звезды разбивают лед, Призраки встают со дна— Слишком быстро настает Слишком нежная весна.

Икасаясь торжества, Превращаясь в торжество, Рассыпаются слова

Ине значат ничего.

* * *

Яслышу— история и человечество,

Яслышу— изгнание или отечество.

Яв книгах читаю— добро, лицемерие, Надежда, отчаянье, вера, неверие.

Ивижу огромное, страшное, нежное, Насквозь ледяное, навек безнадежное.

Ивижу беспамятство или мучение, 1де всё, навсегда, потеряло значение.

Ивижу, вне времени и расстояния,— Над бедной землей неземное сияние.

** *

Черная кровь из открытых жил

И ангел, как птица, крылья сложил...

Это было на слабом, весеннем льду В девятьсот двадцатом году.

Г. Иванов

7

Дай мне руку, иначе я упаду— Так скользко на этом льду.

Над широкой Невой догорал закат, Цепенели дворцы, чернели мосты— Это было тысячу лет назад, Так давно, что забыла ты.

** *

Как в Грецию Байрон, о, без сожаленья, Сквозь звезды, и розы, и тьму, На голос бессмысленно-сладкого пенья...

— И ты не поможешь ему.

Сквозь звезды, которые снятся влюбленным, И небо, где нет ничего,

Бхолодную полночь— платком надушенным...

—И ты не удержишь его.

На голос бессмысленно-сладкого пенья, Как Байрон за бледным огнем, Сквозь полночь и розы, о, без сожаленья...

— И ты позабудешь о нем.

* * *

В тринадцатом году, еще не понимая, Что будет с нами, что нас ждет,— Шампанского бокалы подымая, Мы весело встречали— Новый год.

Как мы состарились! Проходят годы, Проходят годы— их не замечаем мы...

Но этот воздух смерти и свободы, И розы, и вино, и холод той зимы Никто не позабыл, о, я уверен.

8

Г. Иванов

Должно быть, сквозь свинцовый мрак, На мир, что навсегда потерян, Глаза умерших смотрят так.

** *

Январский день. На берегах Невы Несется ветер, разрушеньем вея. Где Олечка Судейкина, увы! Ахматова, Паллада, Саломея?

Все, кто блистал в тринадцатом году,— Лишь призраки на петербургском льду.

Вновь соловьи засвищут в тополях, И на закате, в Павловске иль Царском, Пройдет другая дама в соболях,

Другой влюбленный в ментике гусарском.

Но Всеволода Князева они Не вспомнят в дорогой ему тени,

Ни Олечку Судейкину не вспомнят,— Ни черную ахматовскую шаль,

Ни с мебелью ампирной низких комнат— Всего того, что нам смертельно жаль.

** *

Синеватое облако (Холодок у виска), Синеватое облако

Иеще облака...

Истаринная яблоня (Может быть, подождать?), Простодушная яблоня Зацветает опять.

Г. Иванов

9

Все какое-то русское— (Улыбнись и нажми!)— Это облако узкое, Словно лодка с детьми,

И особенно синяя (С первым боем часов...) Безнадежная линия Бесконечных лесов.

** *

Это месяц плывет по эфиру, Это лодка скользит по волнам, Это жизнь приближается к миру, Это смерть улыбается нам. Обрывается лодка с причала, И уносит, уносит ее...

Это детство и счастье сначала, Это детство и счастье твое.

Да,— и то, что зовется любовью, Да,— и то, что надеждой звалось, Да,— и то, что дымящейся кровью На сияющий снег Пролилось.

...Ветки сосен— они шелестели: «Милый друг, погоди, погоди...» Это призрак стоит у постели И цветы прижимает к груди.

Приближается звездная вечность, Рассыпается пылью гранит, Бесконечность, одна бесконечность В леденеющем" мире звенит.

Это музыка миру прощает То, что жизнь никогда не простит, Это музыка путь освещает, Где погибшее счастье летит.

10

Г. Иванов

** *

Только всего— простодушный напев, Только всего— умирающий звук, Только свеча, нагорев, догорев...

Только. И падает скрипка из рук.

Падает песня в предвечную тьму,

Падает мертвая скрипка за ней...

И, неподвластна уже никому, В тысячу раз тяжелей и нежней,

Слаще и горестней в тысячу раз, Тысячью звезд, что на небе горит, Тысячью слез из растерянных глаз—

Чудное эхо ее повторит.

** *

Звезды синеют. Деревья качаются. Вечер как вечер. Зима как зима. Все прощено. Ничего не прощается. Музыка. Тьма.

Все мы герои и все мы изменники, Всем, одинаково, верим словам. Что ж, дорогие мои современники, Весело вам?

** *

Ни светлым именем богов, Ни темным именем природы!

...Еще у этих берегов Шумят деревья, плещут воды...

Мир оплывает, как свеча, И пламя пальцы обжигает.

Бессмертной музыкой звуча,