_Вернуться в Россию стихами (поэзия РЗ)
.pdfВ Е Р Н У Т Ь С Я |
В Р О С С И Ю |
С |
Т |
И |
Х |
А |
М |
И |
. |
. |
. |
200 поэтов эмиграции
Антология
Составитель, автор предисловия,
комментариев и биографических
сведений о поэтах Вадим Крейд
ВЕ Р Н У Т Ь С Я
ВР О С С И Ю -
Ill
Издательство
"Республика" Москва 1995
ББК 84Р6 В35
Художник
Борис Шварев
Вернуться в Россию — стихами... 200 поВ35 этов эмиграции: Антология / Сост., авт. предисл., коммент. и биогр. сведений В. Крейд.— М.: Респуб
лика, 1995.— 688 с.
ISBN 5— 250— 02310— X
Уникальное по составу собрание поэтического наследия первой и второй волн русской эмиграции представлено в настоящей антологии. 200 поэтов, которых судьба разбросала по всему миру — от Харбина до Парижа, Рима и Нью-Йорка, возвращаются в обетованную Россию. Зна менитые и пока еще не известные российскому читателю, писавшие о Родине и чужбине, любви и смерти, одиночестве и вдохновении — в на дежде, что когда-нибудь их услышат в России...
Книга включает единственный в своем роде биографический сло варь русских зарубежных поэтов.
Антология, несомненно, вызовет интерес ценителей поэзии.
р 4702010000—092 |
ББК 84Р6 |
|
079(02)—95 |
||
|
ISBN 5—250—02310— X |
© Издательство "Республика” , 1995 |
о ДУХОВНОМ ОПЫТЕ
ЭМИГРАНТСКОЙ
поэзии
Еще недавно о скором возвращении всех богатств русской зарубежной словесности трудно было даже мечтать. Предсказывать же стремительное тотальное их возвраще ние, кажется, никто в России и не пытался. Но в чужом отечестве пророки случались. Двадцать с лишним лет назад Ю. Иваск в своем обзоре эмигрантской поэзии писал: "Я убежден, недобросовестную хулу партий ных скалозубов сменит хвала миллионов чи тателей, откроющих в России незнакомую им зарубежную литературу” 1. Раньше Иваска напророчил возвращение Георгий Иванов, предсказывая за несколько дней до своей смерти:
1 Р усская л ит е рат ура в эм игра
ции |
S |
П од ред. |
П- |
П. |
П ол т орац |
кого. Сб. ст ат ей.
Пит т сбург, |
1972 |
|
С. 68. |
|
|
2 Якорь. А н т о |
||
логия |
за р уб еж |
|
ной поэзии. |
Б е р |
лин: Пет рополис, 1936. С. IX .
Хожденье по мукам, что видел во сне — С изгнаньем, любовью к тебе и грехами. Но я не забыл, что обещано мне —
Воскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.
У Г. Иванова можно найти и более ранние предчувствия. Например, в стихотворении 1951 г.:
Тишина благодатного юга,
Шорох волн, золотое вино...
Но поет петербургская вьюга
В занесенное снегом окно,
Что пророчество мертвого друга Обязательно сбыться должно.
Порой трудно провести резкую черту меж ду надеждой и предсказанием. Первая ан тология эмигрантской поэзии вышла в 1936 г. Ее название "Якорь" навеяно строкой Бара тынского: "Подняли якорь — надежды сим вол!" "Без громких фраз, этот сборник об ращен скорее к будущему, чем к настояще му” ,— писал в предисловии Г. Адамович 2.
Ко времени выхода "Якоря” у русской эми грации уже была своя история: сопротивле ние, отступление, бегство, встреча с чужби ной, скитания, рассеяние, хождения по му-
5
кам, осмысление прошлого, ностальгия, осоз нание миссии: быть не в изгнании, а в посла нии. Вместе с этой цепью фактических собы тий и психологических состояний выстраи вался и богатый культурный ряд: возник новение в диаспоре русских центров, обще ственных организаций, журналов, газет, кру жков, издание тысяч книг... Примем еще во внимание и некоторый ряд идей и настро ений, одновременно существовавших и тех, что последовательно сменялись. Словом, со здалась определенная атмосфера, в которой нуждается литература. Да, была эта литера тура оторванной от родной земли, создава лась она на чужих берегах. Но зато безгра нична была творческая свобода. И все же Родина столь щедро представлена в этой литературе, что всю ее в каком-то смысле можно бы назвать, пользуясь определением XIX в., почвеннической, если бы не самая суть феномена эмиграции.
Итак, ’’Якорь” был поднят, а не брошен: остановки в пути, в безбытности долго не было. Смешивая понятия ’’сборник" и "ан тология” , в предисловии к "Якорю” Г. Адамо вич провидчески сказал: "Сборник обращен скорей к будущему... будущее найдет общее наше оправдание...” Это отдаленное будущее наступило, когда из семидесяти семи участ ников антологии, поднявших "надежды сим вол” , в живых осталось человек десять. Они могли бы подтвердить ясновидческую право ту мысли, сверкнувшей во вступительном слове к "Якорю",— мысли о возможном "об щем оправдании". Будущее, т. е. наше сегод ня, деятельно и эмоционально оправдало их творчество, опиравшееся хоть и не на свою почву (что для поэта столь важно), но все же на родную традицию. Адамович затронул ми моходом и самый трудный вопрос — вопрос обобщения. Двести поэтов — авторов нашей антологии — все индивидуальны. Они при надлежат не менее чем к пяти поколениям, расселившимся на пяти континентах. Они ис поведовали различные эстетические веры. Как говорить о единстве столь обширного рассеяния? И вообще можно ли подвести под общий знаменатель смысловой, эстетичес кий, духовный потенциал столь многих и столь разных поэтов?
Возраст эмигрантской поэзии — три чет верти века, но реальный опыт более чем столетний. Старейший из поэтов зарубежья
— Н. Минский принадлежал к поколению Владимира Соловьева и Константина Рома нова, т. е. к более старшему, чем поколение Фофанова и Надсона. Самые молодые поэты второй эмиграции родились в 1,930-х гг. и остаются активными в искусстве и теперь, в конце XX столетия. Поэзия зарубежья нача лась даже раньше, чем собственно эмигра ция. Были поэты, которые узнали об Октябре, находясь за границей. В Америке это В. Ильяшенко и В. Диксон. Антонину Горскую революция застала в Персии, Д. Магулу
— в Швеции. С этих и других невозвращенцев и начинается эмигрантская поэзия.
Ее наиболее очевидное многообразие
— географическое. В Берлине жили Белоцветов, Р. Блох, Бродская, Горлин, Джанумов, Корвин-Пиотровский, Прегель, Раевский и др. Поэтической школы они не создали, хотя и пы тались объединиться, выпуская в тридцатые годы свои коллективные сборники — "Ново селье”, "Роща", "Невод”. Временно же оста вались в Германии многие, особенно в начале двадцатых, когда Берлин стал ненадолго сто лицей русского зарубежья. Эмигранты начали приезжать сюда после подписания Брестско го мира. Первый эшелон прибыл из Киева 3 января 1919 г. Вскоре в Берлине образова лась русская колония. На его главной улице, по свидетельству Романа Гуля, русскую речь можно было услышать чаще, чем немецкую. Возникло около сорока издательств, и был такой год, когда в Германии книг на русском языке вышло больше, чем на немецком. Были основаны журналы, в том числе вошедшие в историю литературы "Беседа” , "Эпопея” , "Сполохи”, "Жар-птица” . В Берлине находи лись тогда сотни русских писателей. Германия формально признала ленинскую Россию и установила с Москвой дипломатические свя зи. Поэтому в те годы, когда занавес был еще "жестяным”, а не "железным", в Берлин при езжало из России немало писателей. Гер манская столица явилась местом встречи двух литературных потоков: не сформировавшейся еще советской литературы и не установив шейся еще эмигрантской.
7
1Адам ович |
Г. |
О д иночест во |
и |
свобода. НьюЙорк, 1955. С. 27.
К 1924 г. центром русского зарубежья ста новится Париж. Перечень поэтов, поселив шихся там, впечатляющий. Гиппиус, Г. Ива нов, Ходасевич, Цветаева, Оцуп, Маковский, Поплавский, Присманова, Гингер, Терапиано, Злобин, Кнорринг, Кнут, Ладинский, Туроверов, Смоленский, Софиев, Ставров, Евангу лов, Гронский, М. Струве, Червинская — вот лишь несколько имен. Таким созвездием та лантов мог бы гордиться любой из российских городов. Не менее трети участников нашей антологии — русские парижане. Париж отра зился в сотнях эмигрантских произведений, и многие тысячи стихотворений написаны в этом городе на языке Пушкина, значительно больше, чем в Городе Муз — Царском Селе.
Эта поэзия разноликая. Но была и своего рода сердцевина — так называемая "па рижская нота”. Ее, впрочем, исповедовало меньшинство. Многие писали вне этой тона льности. Однако "нота” была определяющей и повлияла также на прозу и на критику.
Вдругие времена такая "нота” переросла бы
вшколу. Но в тогдашних условиях, на чужой земле формирование литературного направ ления представлялось задачей искусствен ной. Мосты были сожжены: Россия потеряна, Европа уже не обольщала, и сам взгляд на литературу переменился. "Был целый мир
— и нет его" — это строка Г. Иванова о пере живаемом тогда настроении, о трагической утрате того, о чем поэт говорил: "наше все”. "Опыт у эмиграции был исключительный, притом такой редчайшей внутренней ценно сти, какой едва ли скоро повторится",— пи сал Г. Адамович 1. В сложной и эмоционально противоречивой ситуации по необходимости
"нота" проявилась в стремлении к художест венной простоте, отрешении от всего лиш него. Обозначилась аскетическая тенденция, прямо противоположная стилевой орнаментальности в ранней советской литературе. "Парижская нота” прозвучала в сосредото ченных, серьезных, скромных стихах. Их те мы — смерть, любовь, одиночество. Темати ческий плюрализм "ноту” прельстить не мог. "Как ни разу еще в памяти нации,— писал Г. Адамович,— оставался человек один, наеди не с собой, вне общества, и лишь с насмеш ливо-ядовитым сознанием, что вот и вне об-
8
' А д а м о в и ч Г.
К о м м ен т а р и и .
В а ш и н гт о н , 1967 С. 5.
2К р у г . А л ьм а
нах, 7936. Кн. 2 С
щества можно еще существовать, любить, ду мать, жить...” 1 Конечно, "парижская нота” оформилась под влиянием статей и стихов Адамовича, но не только его. В пору расцвета эмигрантской литературы вышел сборник Г. Иванова ’’Розы” (1931), в котором "нота” нашла классическое выражение. "Розы” вы делялись на фоне всего, что было написано за последние 15—20 лет в России и в эмиг рации...— заметил Ю. Терапиано.— Это глу бокая и страшная книга... Под "невинными сладкими звуками” скрыта большая горечь
иотчаянье и надежда” 2.
Всамой "ноте" не было единства, скорее имелся спектр проявлений. К ’’ноте" был бли зок последователь В. Ходасевича Владимир Смоленский, хотя сам Ходасевич полемизи ровал с Г. Адамовичем и, живя в Париже, "парижской ноте" остался вполне чужд. Мы слышим ее звучание не только в стихах по этов, живших во Франции, но и у прибалта Белоцветова, а позднее у Чиннова (США). "Парижская нота" в творчестве Поплавского, Терапиано, Червинской, Штейгера, Ставрова не связана стилевым единством. В целом же их поэтика продолжила линию серебряного века.
Активной была эмигрантская литература
ив Чехии. Здесь жили Маковский, Д. Ратгауз, Цветаева (до 1925 г.), Потемкин. В Праге воз
никло по инициативе литературоведа А. Л. Бема объединение "Скит поэтов”. В кру жок входили И. Бем, Е. Гессен, Головина, Кроткова, Лебедев, Мансветов, Морковин, Т. Ратгауз, Чегринцева и др. Кружок издал несколько поэтических сборников, индивиду альных и коллективных. Темы пражан слабо поддаются определенной классификации. Набор их выразительных средств отчасти связан с московскими поэтами (Пастернак, в меньшей степени Цветаева, что-то от има жинизма), тогда как "нота" — петербургской ориентации (Анненский, Блок, Сологуб).
Немало эмигрантских поэтов поселилось в других славянских странах. В Польше
— Кондратьев, Гомолицкий, Барт, Оленин, Вадимов, Волынцева (в ее доме собирался поэтический кружок). В Софии — Л. Столица,
161начавшая печататься еще в 1906 г., и А. Федо ров, чьи стихи в читательском сознании свя
9
зывались с поэзией Бунина. Гораздо больше поэтов обосновались в Югославии. Из них назовем только авторов нашей антологии. Это Алексеева, Халафов, Голенищев-Куту зов, Неймирок, Дураков, Таубер. Некоторые из них участвовали в белградском отделении парижского кружка ’’Перекресток” .
Русские поэты жили и в трех прибалтийс ких странах, и в Финляндии: И. Северянин, Булич, Новосадов, Сабурова, Белоцветов, Иртель, Гарднер, Савин и др., но, обрывая этот перечень, все же следует включить в него еще два имени — Иваска и Чиннова, оба выросли в значительных поэтов уже в после военное время в Америке.
Единственная на поэтической карте стра на, которая по числу русских поэтов может соперничать с Францией, — США. Еще в три дцатые годы русских поэтов здесь было ме ньше, чем, например, в Китае. Многие пере ехали в США в начале второй мировой войны из Европы. Другие эмигрировали после окон чания войны. "Армия поэтов” пополнилась и русскими беженцами из красного Китая. В США поселились почти все значительные поэты второй (послевоенной) эмиграции
— все, кроме Бушман, Кленовского и Трубец кого.
В тридцатые годы число дальневосточных поэтов было велико, больше, чем где бы то ни было, за исключением Парижа. В Харбин, Шанхай, Пекин эмигрировали Андерсен, Анд реева, Ачаир, Визи, Ещин, Колосова, Коростовец, Крузенштерн-Петерец, Лесная, Логи нов, Несмелое, Обухов, Паркау, Перелешин, Н. Петерец, Резникова, Светлов, Сергин, Тельтофт, Хаиндрова и др. После 1945 г. почти все поэты "русского Китая", кроме немногих вернувшихся в СССР и тех, кто был арестован НКВД, уехали в Америку.
Но даже в лаконичном обзоре должны быть упомянуты еще несколько стран и имен: Англия (А. Ней), Бельгия (Льдов, Дитрихштейн), Италия (В. Иванов, Сумбатов, Эристов, Лопатто), Бразилия (Перелешин, ранее жи вший в Китае), Канада (Боброва, Страховс кий), Австралия (Волин, Пестрово). Некото рое время находились в Африке Воробьев, Кнорринг, Гэльской. Далеко не все поэты были связаны с крупными культурными цент